«Культурное чаепитие» - именно так называли своё торжественное собрание сами участники банкета на табуретках. Как это в духе простых смертных – нарекать нелицеприятные вещи и события изысканными именами. Они что-ли думают, что от этого суть меняется? Никакого чая и в помине не было, да и культурным это заседание было относительно недолго, по-моему, до четвёртого тоста.
Сначала разговоры в компании велись действительно на высококультурные темы. Судя по высказываниям, сегодня здесь собрались исключительно служители кисти – художники. Причём, сплошной богемный цвет – знатоки, критики и талантливейшие представители из рода малюющих. Затаившись в углу, за грудой тряпья и слушая всякие умности и тонкие замечания по поводу современного изобразительного искусства, работ молодых авторов да именитых коллег, я почувствовала себя чушкой необразованной на фоне этих светил, потому как сама ни фига не разбиралась ни в каких искусствах, исключая искусства плетения интриг, приворотов-отворотов да изобретения редких сортов пакостей окружающим для собственного развлечения.
Вскоре из уст пирующих ринулись оды хозяину квартиры.
- Антонио, ты талантлив и это не обсуждается! – без конца восклицал невысокий бородатый мужчина, которого почему-то друзья называли Кактус, сотрясая поднятой рукой с вытянутым указательным пальцем. Двумя руками он сотрясать не мог, ибо вторая в этот момент тянула с салфетки селёдочный хвост.
- Не обсуждается! – вторил ему худой сутулый Андрюша лет пятидесяти, слегка заикаясь, - мы п-п-пьём чай в м-м-мастерской гения!
Третий из компании был молчалив. С длинными нечёсаными волосами неопределённого цвета, в очках-гогглах с надломленной дужкой, в видавшей виды чёрной водолазке, товарищ по имени (или прозвищу) Горгуц всё время что-то жевал и невидящим взглядом смотрел в окно, отрываясь только для того, чтобы с таким же отсутствующим видом выпить очередную рюмку. Сам гений, то бишь Антон, вёл себя на удивление скромно, сильно напоминая отличника,
случайно попавшего в компанию хулиганов. Он почти не закусывал, а когда ему возносили хвалебные речи – смущённо катал шарики из обрывков салфетки. Однако, рюмочные подходы не пропускал, после каждого чуть смущённо улыбаясь. «Ага, - подумала я, - налицо «тихий» алкоголик. Радость-то какая». Хотя, по сути, радости не было.
Очень скоро от шумных бессвязных разговоров, приторного селёдочного духа и паров «огненной воды» у меня жутко разболелась голова. Абсолютно новое дикое ощущение. Не болит голова у ведьм! А
фея – вот вам нате! И тут ниоткуда послышался шёпот:
- Ты выгони их! Выгони, пока рвотные рефлексы у Горгуца не проснулись, а то задолбался я убирать после них, чучелов бездонных!
Самого Домового не было видно, только его шёпот – пронзительный, злой, отчаянный.
- А как? – удивлённо прошептала я (вот же дурацкий рефлекс – отвечать на шёпот шёпотом), - чё я могу-то?
- Вейни на них керосином или там носками грязными, - послышался тихий голос невидимки, - авось разбредутся.
- Это как? – снова шёпотом изумилась я.
- Тьфу! Ты что – силы своей не знаешь? – презрительно-вопросительно зашипел Домовой. – Фея ароматов – и силы своей не чует! В кухне напустила цветочного духа на раз, а тут вот выпендривается!
- Фея ароматов? – информация не укладывалась как надо и голова начинала болеть ещё больше. – Сирень?
Как только я произнесла это слово, комнату заполнил уже знакомый аромат цветущего кустарника, который быстро вытеснил все остальные запахи, царящие здесь в данный момент. Кактус шумно принюхался:
- Други мои, чур, одеколон не пить, потому как одеколон пить – здоровью вредить! Ха-ха! – Он звучно рассмеялся собственной шутке.
- С-с-сирень, - мечтательно протянул Андрюша и процитировал, - «Люблю с-с-сирень в н-н-начале мая!»
Горгуц и Антон на запах не среагировали - то ли не почуяли, то ли просто промолчали. А я тем временем потихоньку приходила в себя и начинала соображать на тему своей новой силы. «Прикольно, - говорил мой внутренний голос, - такого ещё не было, такое стоит изучить и попрактиковаться». Причём практиковаться я решила раньше чем изучать. С лёгким коварством я глянула на развесёлую компанию и тихо
произнесла: «Скунс… испугался…»