Глава 28: http://www.proza.ru/2017/04/18/1299
29. Турнир без правил
— Когда солнце взойдё-о-от,
Я увижу тебя-а-а,
Всю в осколках от звезд,
Что сошли этой ночью с небес,
Простых смертных слепя-а-а…
Чимола пел, сидя на пороге Микаэлева дома, сочиняя на ходу. Гитарные струны послушно выводили мелодию, которая звучала гораздо лучше, чем слова.
— Когда солнце взойдё-о-от,
Я тебя обниму-у,
И вдохну звездный свет с твоих темных волос,
И от счастья умру, зная, что ты – моя,
И досталась лишь мне одному-у-у…
Впрочем, слова мне тоже нравились. Мне все нравилось. Солнце медленно поднималось над океаном, разгоняя остатки сумерек, костер, передавая ему вахту, тихо потрескивал последними сухими веточками, а я лежала на коленях Микаэля и думала о том, что вчера был прекрасный день рождения, перешедший в чудесную ночь.
— Когда солнце взойдё-о-от,
Разбегутся мечты-ы-ы,
Разобьются о явь, ту, что их превзошла,
Только руку подставь, звездный свет зачерпни-и-и…
Щекой я чувствовала биение пульса на запястье руки Микаэля, а другая его рука тепло лежала на моем бедре. Кажется, уже давно.
— Когда солнце взойдё-о-от…
— Всё, Чим, хватит про солнце! — смеясь, запротестовал Микаэль.
Чимола замолчал. Из звуков на вершине горы остались лишь затихающее потрескивание костра и пение струн.
Праздник удался на все сто процентов. Клоун быстро сориентировался, не сходя с места, откорректировал репертуар, и через десять минут в зале не осталось никого, кто держался бы прямо – всех согнуло от смеха. Даже официанты, передвигаясь по залу, непрофессионально подпрыгивали и держали подносы обеими руками. После его выступления скучно не стало –инициативу перехватили ведущие.
Шоколадный фонтан я не зря ждала все детство – шоколад в нем был самым вкусным на свете. Под конец вечера его осушили (хотя есть мнение, что вылизали) до капли.
Саша явился со своей девушкой, до сих пор Шармажин. Она оказалась, конечно, красива, но необщительна, всего два раза вышла танцевать, предпочитая сидеть за столиком. А еще он привел Давида – это было его подарком. Братик действительно выглядел более серьезным, чем раньше, и немного грустным, но способность веселиться его не покинула – грусть испарилась сразу после выхода клоуна. Со мной о вел себя по-взрослому: чмокнул в щеку, улыбнулся и отошел. Ровно в десять вечера Саша увез его домой, и уже не вернулся.
Натэлла с Леоном, увидев в зале Ангелину и Георгия, тут же сели за их столик и весь вечер оживленно с ними болтали. Попав под обаяние пожилой пары, они явно получали от праздника больше, чем ожидали.
Мои одноклассники, как всегда, брали от праздника все и были везде.
Праздник удался. И тем не менее меня не оставляло появившееся еще утром сомнение. Оно навязчиво перекапывало мою душу, ревизуя все чувства к матери, все мысли о ней, за всю жизнь появлявшиеся. К ночи, перед самым появлением опоздавшего из-за работы Микаэля, это чувство ушло, оставив после себя чистоту и порядок. Глория – очень красивое имя, и что-то, наверное, оно для нее значило важное, ведь иначе она не дала бы мне его, остановившись на папином «Лора». А что она меня потом разлюбила… наверное, у женщины могут быть на это причины.
В «Праздничное Логово» я надела платье мамы Кастора. И не только потому, что хотела сделать ему приятное – платье мне очень нравилось, и я ждала подходящий случай, чтобы его надеть. Переливчато-голубое, струящееся красивыми складками, скромной длиной до колен и с рукавами до локтей, оно делало меня легкой и беззаботной. Украшения к нему подобрала Вероника: прихватив платье, она обошла все магазины в ближайших кварталах, добралась до центра, и рухнув от усталости на пороге, победно вручила мне два комплекта из серебристо-жемчужных цепочек.
Очухавшись, она лично вплела один комплект мне в волосы, а другой застегнула на шее. Получилось потрясающе. Кастор, зашедший попрощаться, уважительно присвистнул и пожал Веронике руку.
Даже у костра на вершине горы этот наряд оказался и уместным, и удобным. Мне лишь пришлось сменить «шпильки» на тряпичные спортивные туфли.
Микаэль подарил широкий золотой браслет с надежным плоским замком. Он сказал, что кольцо, которое принято дарить невесте, – слишком незаметный символ, а наша связь должна быть видна издалека.
Еще он подарил много красивых слов и волшебное ощущение счастья. Как обычно, выпуская меня из рук лишь на короткое время, он даже обнимал сегодня особенно: его природная чувственность была приправлена обожанием, он словно держал в руках хрупкий бокал. В тот долгий миг, когда над Нашей Страной рассеивался мрак, я ни о чем не думала. Я просто была.
Была счастливой семнадцатилетней девчонкой.
Через две недели состоялся «Летательный турнир». Свою часть подготовительной работы я сделала задолго до назначенной даты, и все последние дни только наблюдала за тем, как работают другие.
В день открытия турнира гора преобразилась. Все ровные участки, как грибами, покрылись шатрами самых ярких расцветок и невероятных форм; край скалы огородился прочным парапетом, перед которым выстроились в три ряда добротные деревянные скамьи; вокруг дома Микаэля возникло десятка три круглых, как бочонки, столиков с табуретами, похожими на пеньки.
Шатры, как объяснил Микаэль, предназначались для команд, которые в них держали свои машины, отдыхали и ночевали. Когда я спросила, где расположится его собственная команда, он ответил, что команды у него нет – он хозяин «Летательного турнира», и участия в нем не принимает. Его друзья летают наравне с другими участниками, и даже распределились в разные команды – так интереснее.
Только в день турнира участники и зрители получили возможность увидеть схему препятствий – и мысленно интегрировать ее в реальный залив. Карту вырезали на большом листе фанеры, в нужных местах гвоздями прибив «блинчики» с мнемозаписью скал. Первое, что делали все вновь прибывшие – подходили к карте, считывали мнемозаписи, потом, глядя на залив, мысленно встраивали образы скал в реальную картину, и, закрепив воображаемое в существующем, начинали готовиться к состязаниям.
Поодаль, километрах в двух в сторону города, образовалась стоянка транспорта. С мотоциклами соседствовали комфортабельные машины – многие приехали из других городов. Там же я увидела два воздушных транспорта Медик-Парка.
— Зачем они здесь? Что-то случилось? — удивилась я.
— Нет, но случится, — невозмутимо отозвался Микаэль. — Как правило, случается. Бывает, сталкиваются летатели, бывает, пилоты падают… в прошлый раз было рекордно много травм.
— О… — Я снова посмотрела на стоянку и на толпу возле карты. — А двух не мало?
— Мало, — сразу согласился Микаэль. — Когда эти улетят, прибудут другие.
Плато на скале оказалось очень маленьким. Тем, кто пришел посмотреть на турнир, места на нем не было, и они, зная об этом заранее, расположились на трех других скалах, возвышавшихся над заливом.
Те, кто пришел участвовать, обязательно подходили к Микаэлю и говорили об этом. Некоторые представлялись и называли город, из которого приехали, других Микаэль уже знал и сразу, здороваясь, называл по имени. Обычно подходили группами по два, три, а то и пять человек, но находились и одиночки.
За десять минут до первого тура появилась темноволосая девушка в широкой красной рубашке, обтягивающих синих брюках и высоких ботинках. Она остановилась в нескольких метрах от нас, выжидательно глядя на Микаэля, а меня подчеркнуто не замечая. Я почувствовала холодок, пролетевший от него к ней сквозь меня. На ее губах появилась усмешка.
Отводя глаза, я подумала, что вот он – ответ на вопрос «где разъяренные толпы покинутых моим Микаэлем девушек?». Мысль была незащищенной, и незнакомка, услышав ее, пошатнулась, как от щипка. Микаэль нахмурился.
Исключив девушку из области внимания, я обратилась только к нему:
— Расскажи о правилах. Как определяется победитель?
Девушка ушла, обменявшись с Микаэлем короткими закрытыми телепатемами.
— Вернуть тебе браслет? — тут же дернулась я.
Микаэль заставил себя улыбнуться.
— Я сломал замок, когда вчера застегивал его на твоей руке. Сама уже не снимешь, а я сниму, только когда закончится моя любовь. Только я собираюсь любить тебя вечно. Ее зовут Каролла, и у нас с ней… да, было. Очень недолго, не больше недели, нас связывал интерес друг к другу.
Она до сих пор его испытывает. Это же видно.
— А правил на моем турнире нет. Кроме одного: соблюдать туры и после окончания каждого возвращаться к месту старта, сюда. Нужно быть самым смелым, сильным и быстрым. Нужно найти самое сложное препятствие и преодолеть его, надо разработать самую сложную комбинацию и ее выполнить. Победитель – тот, кому достается понимание – собственное и всех присутствующих – что он лучший. Другой награды никто не желает.
Через пять минут он подал сигнал к началу первого тура. Рой из двухсот летателей ринулся в залив. Наблюдатели перестали двигаться, приставив к глазам разнообразную сложную оптику.
Мне болеть было не за кого, но очень хотелось понять, что привело сюда столько людей и чего они с таким волнением ждут, поэтому я подключилась к видению Микаэля, взгляд которого перескакивал с одного знакомого на другого.
Первый тур был обзорным. Участники облетали настоящие и выдуманные скалы, пробовали разгоняться между ними и менять высоту, обследовали их поверхность.
Вернулись задумавшиеся.
— Образы получились крайне реалистичными, — увидев мысли своих друзей, сказал Микаэль. — Турнир обещает быть интересным.
Во втором туре включился азарт. Две команды приняли роль охотников, стали нападать на других участников и стараться вышибить их из седла. В скалах я по просьбе Микаэля сделала немало местечек, удобных для засады, и ими теперь пользовались вовсю.
Первые выбывшие появились в третьем туре. Три летателя ушли вдаль, а их пилотов подобрали с воды ожидавшие у берега катера. Машины, как я скоро заметила, сами вернулись на базу, и кое-кто из «вылетевших» снова их оседлал.
К пятому туру я устала следить за событиями и ушла в дом, смотреть телевизор. Когда тур закончился, Микаэль предложил отвезти меня домой, потому что турнир будет продолжаться до ночи, а потом все просто заснут, чтобы продолжить завтра. Завтра окончательно определятся фавориты, турнир закончится, и по этому поводу будет устроен большой праздник, так что лучше мне сегодня хорошо отдохнуть и выспаться.
Я согласилась.
Впрочем, я отправилась не домой. Еще на турнире я узнала, что большинство моих одноклассников сейчас в школе, доделывают проекты перед каникулами, до которых, как и до запрета работать, оставалась всего неделя. Мои проекты были завершены и отправлены Строительной Корпорации, но мне вдруг захотелось очутиться в любимой и самой приятной атмосфере, когда все вокруг заняты одним и тем же, понятным и важным.
Джеппо и Алан, не успела я даже зайти на портал заказов, позвали к себе, заниматься проектом комплекса производственных зданий, заказанным небольшой мебельной компанией. Они сделали уже половину работы, и я занялась тем, до чего у них пока не дошли руки – складом готовой продукции и выставочным павильоном.
Пролистав строительные нормы страны, откуда пришел заказ, просмотрев проекты, на которые ссылались заказчики, я нырнула в работу, а вынырнула только когда дежурный учитель объявил, что школа закрывается.
По дороге домой я продолжала заниматься проектом, и лишь дома, налив большую чашку горячего чая и выйдя с ней во двор, увидела какой чудесный, тихий и теплый наступил вечер.
Идти спать не хотелось. Какая-то тихая, маленькая совсем, тревога не отпускала меня со двора. Странное двойственное чувство, что вот-вот произойдет нечто значительное, но лишь от меня зависит, перевернется от этого мир, или нет, вдруг наполнило каждый миг магией… нет, наверное, ощущением собственного могущества. Какие удивительные эффекты таит в себе избыток впечатлений…
Уже стемнело, и я было собралась развеять непривычное состояние и идти спать, когда из дома вышел Кастор. Увидев меня, он удивился, будто нахождение меня на заднем дворе его дома прямо сейчас – это недоразумение.
— Почему ты здесь? — рассмеявшись, как если бы я пошутила, спросил он.
— Уже иду спать, — через силу ответила я, заметив, как замечательно сочетается его удивление с моим тревожным состоянием.
— Почему не у Микаэля? — уточнил он. — Марианна сказала, там какая-то вечеринка стихийно организовалась, все веселятся.
— Я… еще днем уехала.
Вот оно что… Наверное, я чувствую нервозность Микаэля: он любит, когда я рядом в такие моменты, но, очевидно, не может оставить гостей, чтобы съездить за мной.
— Она позвала тебя? — в свою очередь поинтересовалась я.
Кастор при мне не бывал на скале, но влюбленная Марианна вполне могла пригласить его на вечеринку как своего друга.
— Да, но мне нужно через час быть в другом месте. Кстати, недалеко от дома Микаэля. Хочешь, подвезу?
Мне не хотелось. Завершение турнира будет завтра, и большой праздник тоже – тогда и осчастливлю скорбную обитель моего любимого своим присутствием, а пока – спать.
— Поехали, — заметив, что я собираюсь отказаться, более настойчиво предложил Кастор. — Сделаешь ему сюрприз, он будет рад. Кстати, ты не пробовала создавать у окружающих иллюзию того, что они видят не тебя, а кого-то другого? Представляешь, как было бы забавно?
Не пробовала.
И правда. Сделать иллюзию из самой себя! Нарисовать на себе образ Марины, например, войти в дом, сесть за столик… Интересно, кто первый и когда меня разоблачит? Микаэль узнает?
— Поехали, — повеселев, согласилась я.
Переодеться? Да ну! Если вечеринка стихийная, то никто не наряжен, и я в чем-то вечериночном буду выглядеть глупо. И Кастор, похоже, спешит… Садясь в мотоцикл опекуна, я отмахнулась от мысли о том, что в первый и последний до сегодняшнего дня раз я делала это, когда моя жизнь казалась рухнувшей…
Кастор ездил так же быстро, как Микаэль, но, когда мы добрались до побережья, Краеград успел окутаться ночным мраком.
«Нет, не Марина, — решила я, выходя из мотоцикла, глядя на сияющий изнутри стеклянный дом, — а какая-нибудь незнакомая никому девушка. Красивая-красивая, и посмотрим, как Микаэль будет бороться с соблазном». Нечестно? Да, немножко. Но мне так хотелось почувствовать на себе не привычно теплый, а восхищенный взгляд любимого мужчины…
Помедлив пару минут, я придумала себе прическу из каскада темно-рыжих локонов, светло-серые блестящие глаза, пухлые розовые губки, маленький прямой нос, тонкую шею, подчеркнутую широким воротником малинового свитера, короткую коричневую юбку и черные ботинки. Беспечно улыбнулась и отправилась к дому.
Вечеринка начиналась еще за двадцать метров от него. Веселые компании, сидя на подстеленных ковриках, ели, пили, пели и курили, разжигали костры на всей поверхности небольшого плато. Я внимательно ловила каждый взгляд, чтобы отправить обратно придуманный образ. Никто не махнул рукой в приветствии, и ни от одного не получила импульса узнавания. Надо же, похоже, работает! А ведь очень полезный прием, еще пригодится. Только – да, нечестный…
Входя в дом, я разослала образ рыжей красотки сразу во все находившиеся там головы, и получила удивление сразу от нескольких человек. Однако в толпе мало кто и кого мог вообще разглядеть, шум музыки и голосов обманывали любую бдительность.
Мои радостная улыбка и уверенное движение по залу нейтрализовали удивление микаэлевых гостей, и, пока я не уселась на единственное свободное место за самым дальним столом, ко мне никто не обратился.
Как только я села, рядом появился Отто.
— Привет! — стараясь перекрыть шум, гаркнул он в самое ухо. — Ты кто?
Поворачивая к нему голову, я откинулась на спинку диванчика и улыбнулась еще радостнее.
— Привет! Меня Микаэль пригласил!
— А! — Отто, оказалось, и не ждал другого ответа. Он поставил передо мной высокий стакан, почти до краев наполненный чем-то пузырящимся и явно алкогольным, и исчез.
Я стала искать глазами Микаэля. Ни за барной стойкой, ни в углу с инструментами, и ни за одним из столиков его не было. Понюхав стакан, я получила десяток мелких брызг в лицо, подумала и отпила глоток. Вкусная шипучка. Вытягивая шею, я осмотрела весь зал и убедилась в том, что Микаэля там действительно нет.
Подождала минут пять, но он не появился. Решив спросить у Анри, торчавшего за стойкой, где он, я поднялась с диванчика, и тут увидела, как разошлись в стороны створки двери спальни, из которой, обнимаясь, вышли двое.
Мое сердце похолодело еще до того, как я их разглядела. В спальне Микаэля мог находиться кто угодно, он никогда не жалел ее для своих друзей, и в первую секунду я попыталась обмануться, решив, что это кто-то из них…
В следующую секунду зрение и память разоблачили обман и довели до сведения беспощадную очевидность: эти двое были Микаэль и Каролла.
Очевидным было и то, чем они только что занимались – об этом, не стесняясь, говорил ее счастливый, умиротворенный взгляд и его сытая ухмылка.
Я снова села, стараясь больше в сторону спальни не смотреть.
В ушах теперь шумела не музыка, а что-то непонятное, как в те минуты, когда комиссия по делам несовершеннолетних объявляла решение.
Потом из памяти стали, одна за другой, вылетать картинки из прошлого, казавшегося сейчас ненастоящим: Микаэль, глядящий с нежностью, Микаэль, расстроенный из-за моих переживаний, Микаэль, отчаянно бьющийся за то, чтобы я просто была с ним рядом… Все они разлетались в дым от одной-единственной новой, той, которая отныне займет в моей памяти главное место и будет иллюстрировать все, связанное с Микаэлем: его довольная ухмылка со взглядом, обращенным на другую…
«Почему?» — появилась первая осознанная мысль.
«Может быть, в этом нет ничего ужасного?» — прилетела вторая.
«Если сделать вид, что ничего не видела, все будет, как раньше!» — подоспела третья.
Но я не могла на них ответить. Просто чувствовала, что никогда больше не подумаю о нем как о любимом мужчине и ни за что сама в эту спальню не войду.
Все закончилось.
Глава 30: http://www.proza.ru/2017/06/03/2056