"Ты и я " называлась его картина маслом. Классика жанра.
– Я написал её на первом курсе, – сказал Антон и поцеловал меня где-то в макушку.
Антон окончил училище живописи и работал в фирме своего одноклассника техническим директором, но время от времени выставлял картины на выставки.
«Оборотень», – сказала о нём Ирка Никитина – топовый дизайнер и одна из моих двух лучших подруг.
– Я эту девушку увидел зимой в трамвае. Она смотрела на вечерний город через маленькую проталинку замёрзшего окна, и время от времени дышала на неё, чтобы та не уменьшалась. Через остановку вышла, а проталинку передала мне. И я влюбился. Я ходил по городу и искал эту девочку, а весной встретил Агнию.
Агния сегодня жена Антона.
Девчонка на картине была удивительно похожа на ту старшеклассницу, которой была я, когда мы на большой перемене играли в ручеёк. И когда Генка выбирал меня, моё сердце так громко колотилось, что я боялась, как бы оно не выдало меня.
Затем Генка окончил школу, и они с мамой уехали из нашего села. Первые года вспоминала его часто, а потом всё как-то реже и реже. То ли дела, то ли память загрузилась другими событиями
Генку, после стольких лет, случайно встретила в этом году. До чего ж мы зависим от случайностей. Или это не случайности вовсе.
На работу иногда хожу пешком. Выхожу со двора через арку, и, перейдя улицу, оказываюсь перед строгим зданием, с голубыми елями и ухоженной клумбой у входа, а дальше иду дворами. Дворы мне не нравятся, поэтому добираюсь в обход. Это мимо фонтана, через небольшую площадь, на которой с утра на скамейках сидит разный люд.
Вот и в тот раз отправилась на своих двоих. Майское утро обещало солнечный день
"Хорошо-то как!" - подумала я и тут увидела Генку. Генка вышел из серебристой машины и почему-то улыбнулся (я даже увидела мою любимую щербинку между крупными зубами), затем неторопливо отправился в строгое здание. Генка всегда ходил вот так вальяжно. Вразвалочку. Генка раздался в плечах, покрупнел, но он никогда и не был хиляком.
Моё сердце, как вспугнутая птица, трепыхнуло от неожиданности или ещё от чего-то. Генку не решилась окликнуть, но номер машины запомнила
После этого стало происходить что-то странное. Это что-то притаилось за шторами, ходило за мной по пятам, мешало жить, и я уже больше не могла выносить это. Одиночество?
Без ложной скромности, я довольно симпатичная. Достаточно, не до фанатизма, ухоженная. Люблю себя. Нынче так принято. Одним словом, обычная современная женщина уже по ту сторону тридцати. Если водительские права международного образца что-то могут сказать об их владелице, то и они у меня есть.
Вот только всё реже мгновения уединённости и спокойствия. Наверное, от этого и случаются приливы тоски. А тоскую я по своему детству. В такие минуты забираюсь в кресло, выключаю свет и возвращаюсь памятью домой.Дом наш стоит на набережной, и, если перейти одностороннюю улицу, то можно, петляя между кустами, спуститься к реке.
В родительском доме с голубыми ставнями и потемневшей от времени черепицей, который уж год живёт семья брата.
Моя нынешняя квартира – зона моего комфорта. В воскресенье, проснувшись, иду в ванну, затем на кухню. Тёплую и уютную – мне не нужно, как когда-то маме, топить печь. Мне не нужно, как когда-то в детстве, натягивать шерстяные носки, прежде чем сунуть ноги в тапочки.
На кухне пью кофе и возвращаюсь в постель. Читаю, смотрю фильмы, сплю. Проснувшись, вновь тащусь на кухню, съедаю бутерброд с куском холодного мяса, намазав его горчицей. Я не боюсь выходных дней, я люблю их. Я счастлива в воскресенье.
В понедельник моя жизнь вновь возвращается на круги своя: пять дней в неделю генерирую идеи и реализовываю их на благо агентства, арт-директором которого являюсь. Чего-нибудь для души в моей работе мало, а вот денег и возможности для самореализации пока хватает.
В пятницу вечером встречаемся с девчонками, в субботу – тренажёрка, сауна ибассейн. Так устроена моя жизнь, и в ней уже трудно что-то изменить. Да и как-то лень.
В студенческие годы у нас была хорошая компания, но время оставило мне только двух подруг: Никитину Ирку и Ирочку.
Никитина – баскетболистка, красавица и «дура я сентиментальная». Ирка Никитина в свои тридцать пять верила в душещипательную историю «и жили они долго и счастливо, и умерли в один день», но иногда бывала решительной и непреклонной
«Времени потраченного жаль», – сказала Ирка Никитина, – когда застала своего мужа с красавицей из соседнего подъезда. Подала на развод, разделила совместно нажитое (сын достался ей) и навсегда удалила мужа из жизни и телефона.
Ирочка хрупкая, искренне весёлая, но никого, кроме мужа, местного олигарха Иннокентия Сергеевича, у неё нет.
«Хороший муж - это лотерея», - говорила моя мама.
В этой лотерее заветный билетик выпал тихоне Ирочке.
Вот уж десяток лет мы дружим втроем. Ни годы, ни житейские трудности не разрушили монолит нашей дружбы
– Что-то неладно у тебя с душевным состоянием, – первая заметила моё настроение Никитина.
– У неё нет личной жизни, – поставила диагноз моему душевному состоянию Ирочка.
У меня нет личной жизни, а я этого просто не знала и была довольна. А теперь?
Надо что-то менять. Работа мне нравится, дом свой люблю, с подругами дружу. Осталась личная жизнь. Вот её-то неприкаянную и начну менять
– Ир, найди мне мужчину на машине…, – и я назвала номер Генкиной машины.
Как могла Ирочка найти и вернуть мне школьную любовь? Не было у неё никаких связей с высшими силами, а вот у её мужа…
Иннокентий Сергеевич организовал в загородном доме небольшой «Коктейль-пати» Пригласил гостей, чтобы истинная цель вечеринки затерялась в запахе шашлыка и в пьяных тостах.
Генка оказался Антоном. Я поняла это, как только увидела его поближе. И ещё поняла – мне нравятся такие мужчины.
Какие всё-таки изощрённые ходы придумывает судьба, чтобы свести двух незнакомых людей в одной постели.
Но, в конце концов, каждый строит эту жизнь сам.
– Я хочу знать о тебе всё, – сказал мне Антон в первый же день нашего свидания. – Хочу знать, что ты делала всё это время?
Что я могла рассказать о себе? То, как меняя свою жизнь, вышла в одиночество?
И я рассказала Антону о своём доме, о том, как мы с ребятами любили посидеть вечером на берегу у костра, на бревне.
Я же не решалась ни о чём расспрашивать Антона, боясь выдать своё желание знать о нём всё. А что я знаю об этом мужчине? Рукава рубашки любит закатывать выше локтя, …. Вот и всё, но «в голове вертит и кружит»
Я могла узнать больше, но я хотела знать только то, что мне Антон сам расскажет. Это было вполне честно
– Я люблю тебя, – сказал он на втором свидании. Я не просила его об этом
«Агния – шикарная женщина», – словно о каком-то постороннем человеке сказал как-то Антон о своей жене.
Ещё у него были две дочери. Семья. Они не знали о моем существовании, но я невольно влияла на их жизнь.
Как дальше сложится моя – не представляла. Я понимала, что всё равно не могла бы ничего изменить, но я и не хотела ничего менять.
Время шло. Каждый раз, думая о нас с Антоном, я внутренне съёживалась, рисуя варианты развязки.
Всё оказалось проще
На стыке сентября и октября, когда рябинки под моим балконом меланхолично роняли листву, меня с коллегой отправили в командировку.
Вернулись мы через неделю в уже продрогший хмурый город. Противно моросил мелкий дождь и, судя по лицам прохожих, не первый день.
Решили согреться. Зашли в первое, подвернувшееся кафе.
В пустом зале сидела только одна пара. Женщина, с рыжими, слегка вьющимися волосами, источала покой и негу. Перед ней стоял бокал красного вина. Её рука, с изящным браслетом на тонком запястье, изредка вспархивала вверх, осторожно поправляла волосы и опять возвращалась на белую скатерть, иногда опускалась на руку спутника.
Ненавязчиво струилась музыка. Мужчина и женщина никуда не спешили.
Мужчина сидел к нам спиной, но мне и не нужно было видеть его лицо.
Так вот какая у тебя жена. На самом деле она очень красивая. И ты мне об этом говорил.
И да, у тебя жена, и ты спишь с ней, ездишь за город, ходишь в кафе и на родительские собрания в школу. Это твоя жизнь. Мне там нет места. То есть сюрпризов никаких. Но от чего же, так больно?
Агния, не обращая внимания на мою коллегу, окинула меня невозмутимо-спокойным взглядом. В её красивых губах затаилась усмешка.
Всё вдруг стало таким пошлым и нелепым: любовник, жена.
Муж возвращается из командировки домой, а там ... Нет, наоборот, любовница возвращается из командировки, а там – жена.
Когда мы вышли из кафе, ветер гонял по тротуару тёмные грязные листья.
Все исчезло – этот день, уверенность, смысл происходящего. Мир рассыпался.
Я шла и шла, и не могла ни остановиться, ни повернуть назад. В голове гудела пустота. На меня оглядывались. Было нестерпимо. Хотелось, чтобы скорее это закончилось. Не было ни желания, ни сил продолжать. Я оказалась на мосту, подошла к перилам и посмотрела вниз. Там, под мостом, ровно текла река.
«Время должно что-то изменить. Оно всё уносит», – сказала незнакомая женщина, появившаяся возле меня. Женщина попыталась взять меня за руку. Я убрала руку: я не хотела никаких контактов с этим миром.
« Ступайте домой», – сказала мне женщина, и я послушно побрела по серым улицам.
В городе снова пошёл дождь. В опустевшем дворе на лавочке сидел мужчина, у его ног лежал старый пес. Редкие прохожие ускоряли шаг или вовсе старались обойти эту парочку. Пёс равнодушно смотрел на них. Хозяин пса не потерял интереса к миру, поэтому смотрел на него с укором и обидой.
Мужчина и собака даже не покосились в мою сторону, как будто это не я прошла, а так, прошелестел пакет, подхваченный порывами ветра.
Дома наливаю кофе, забираюсь в кресло и ныряю в свои воспоминания, но не выдерживаю – не хватает дыхания. В сумочке долго звонит телефон.
За окном садится солнце, и ветер стучит ветками по крыше.
«Ничего, – говорю я в тёмнеющее окно, – время всё унесёт».
Закрываю глаза и вижу лёгкую тропинку, спускающуюся между низкорослыми кустами к реке. Мысленно иду по ней. В сомкнувшие ладони набираю ледяную воду, а затем окунаю в неё лицо. Мне хорошо и спокойно…
Ночь. В домах слева ещё кое-где светятся окна. Справа ... река.
Шурша гравием, подъехала серебристая машина и затихла. Из неё вышел мужчина, подошёл к краю берега.
Где-то внизу мерцает река. Лунная дорожка спускается к воде и расплёскивается по ней вместе с волнами. Над всем этим рассыпано огромное звёздное небо.
Полумрак пространства разрывает одинокий фонарь, застрявший между мирами.
Под лампой мечутся мошки…
Мужчина осторожно, задевая рукой кусты, спускается по еле заметной дорожке.
В ночной тишине настойчиво плещет река.
,