Лежит ли мир во зле, как принято многими по личному опыту или на основе философского размышления (например, таким столпом философии как Шопенгауэр), или в истоках мира лежит добро, как учит Библия? Если же в истоках добро, то почему зло имеет в мире такую значительную власть и силу, что многих отвращает от веры в справедливого и доброго Бога или приводит к отрицанию всякого нравственного начала в истоках бытия ? Это так называемая проблема теодицеи, которая, так или иначе, определяет отношение к жизни и поступки каждого, кто мыслит и чувствует.
Несомненно, в истоках мира лежит добро, если принять что добро есть по определению созидающая и творящая сила (а это именно так). В противоположность этому, зло есть начало отрицания – оно нуждается в тварной субстанции, в сотворенном, чтобы вершить отрицание, если принять, что нельзя отрицать то, чего нет. Таким образом, зло вторично, ибо действует в матрице сотворенного добром мира. Цепочки отрицания возникают апостериори созидания, утверждения, т.е. актов добра.
Для естественного сознания свойственно ощущение первосущности добра, ибо, только поверив в добро, можно созидать жизнь – это основа всякого родового процесса, продолжения рода как такового. Религия есть логос этого генезиса. Таким образом, великие религии мира с неизбежностью утверждают добро в истоке мира и жизни. И этот опыт гигантского числа поколений сам по себе доказательство истинного положения дел.
Утверждая первосущность добра как творящего твари и сущности начала, с неизбежностью переходим к путям развития сотворенного добром, ибо пути добра разветвляются, удаляясь от своего истока, чем далее, тем более обретая автономность от истока, которая превращается в самосознание твари – свободу воли, ощущение автономности с возможностью выбора пути развития и необходимостью гносеологического анализа, навигации своего положения в поле мировых сил. Тут-то и возникает онтологический корень сомнения в сути первоистока, возможность его подмены, и даже возможность сознательной подмены как вариант.
Развитие тварей от истока приводит к взаимодействию тварей, отошедших от истоков. И это взаимодействие регулируется свободой воли тварей с учетом их поведенческого алгоритма, опирающегося на гносеологический анализ ситуации: соотношения тварей, творца, самосознающего «я» твари в условиях конкретного проявления процесса развития. Этим определяется характер и способ взаимодействия тварей, а также их оценка друг друга и самого миропорядка. Здесь, в этой оценке и возникает морально-нравственное отношение к мирозданию, которая есть деление поступков твари на добрые и злые, в основе которого лежит понятие о справедливости, т.е. должном ходе событий, на которое опирается оценка событий и поступков, а также, что очень важно, самого хода событий – Мировой Истории, Мира как он есть. Понятие справедливости, которое рождается в обобщенном сознании тварей, наделенных свободой воли, отражает опыт оценки большого числа поведенческих прецедентов по их результатам, а также оценки самого хода вещей, который ставит рамки для поведения твари, устанавливает границы ее могущества.
Именно здесь может оказаться, что идея справедливости, которая формируется тварными индивидами со свободной волей противоречит идее, что истоком мироздания является добро. Мировая предпосылка – добро - противоречит выводу тварей, ей порожденных, отрицается ими. Эти нигилистически настроенные индивиды отрицают основоположность добра и отказываются от такого мира, объявляя ему войну, противопоставляя свою коллективную волю, отрицающую «Божий мир». Из этого отрицания, собственно, возник атеистический социализм, построение которого, что парадоксально, приводит к массовой гибели и страданиям. Христианская религия и ей комплиментарная философия в этом случае указывают нигилистам на слабость веры или на ложность их причинно-следственных цепочек, приведших такого рода индивидов к отрицанию добра в истоке мира.
Что касается меня, жизнь часто ставила меня якобы перед фактом, что мир лежит во зле, что зло в реальном мире побеждает добро, а добро, растратив запас душевных сил, погибает, безмолвно, безнадежно, пренебрежительно попираемое злом. Аргумент Ивана Карамазова о неправедности мира, терпящего Салтычиху и помещика, травившего крестьян собаками, убийц и насильников детей, неотразим, как и его же утверждение, что он все же не переступит через слезинку ребенка ради слома этого мира, Божьего мира.
ХХ век дал немало более ярких, чем у Достоевского, примеров захватывающего дух разгула зла. Каким образом Божий мир, построенный на добре, породил советскую и постсоветскую элиту 1970-х- 90-х, представители которой, находясь на вершине номенклатурной власти и разбрасывая лозунги «народ и партия едины» и «коммунизм победит», втихомолку готовили обессмысливание жизни целых поколений, десятков и сотен миллионов людей, распродажу «советского общенародного государства», злорадно предвкушая результат, смакуя свою посвященность в тайну власти позднего СССР и свое тайное знание перед незнанием обреченных на заклание обманутых ими граждан. Обессмысливая жизнь поколений, они считали, что так и надо – объявить цвет советской нации биомусором, не вписавшимся в «рынок» этих фарцовщиков. Смех блоковских «жолтых окон», раздававшийся в 1990-е годы, которые «этих нищих провели» - до сих пор звучит в ушах. Есть ли лучший пример торжества зла, по крайней мере, для сознания тех нищих, кто жил и не пережил 90-е годы? Что это за фантастические создания, устроившие доверявшему их народу такое испытание? Безнравственность разрушителей социализма, сомнение в качестве их «счастья» на фоне несчастья народа (сколько погибло, сколько сошло с ума или утратило человеческий облик в эти годы, до сих пор не поддается учету), омерзительность всего этого действа и желание всячески отгородиться от тех, кто шел такими путями или продолжает ими идти – это естественный рефлекс.
Стало быть, прав Шопенгауэр? Реальны лишь страдания, а мудрец ищет не счастья, которое есть путь зла или самообмана, а отсутствия страданий, т.е. небытия, смерти, уничтожения своего «я». Не надо путать это с суицидом, речь идет о минималистском, страстотерпческом стиле жизни, экономном на внешние чувства и эмоции, направленном на созерцание и познание основ бытия. Но именно познание раз за разом приводило меня к выводу, что тезис о мире лежащем во зле неверен, иначе мир не мог бы существовать, но он существует, обновляется, поставляет свежих искателей добра, совершителей подвигов любви - и так от века, на этом мир и держится.
Если так, то благодать – это вовсе не "отсутствие страданий", как у Шопенгауэра с его скопческой моралью, а ощущение гармонии с вечно молодым и юным, утверждающим жизнь миром, в основе которого добро. Да, свобода воли тварей, лишенных контакта с истинным истоком бытия, порождает иногда чудовищ, разрушающих Божий мир в сознании людей. Но свет истины рано или поздно снова возвращается в умы, потому что жизнь непрерывно порождает все новые поколения с естественной верой в добро, и они творят лучший мир, чем был прежде. Они всегда в конечном счете побеждают.