Зеленый забор, наполовину скрытый тяжелыми сосновыми ветками. Бледно-желтые башенки, едва виднеющиеся сквозь прохладные тени. Соня едва дышала, подходя к этому месту. Подсознание достало из глубин памяти теплую картинку детства. Она и мама. Та же изгородь, те же сосны.
«Мама, а что там, за забором?»
«Университет, малышка. Когда-нибудь ты, если захочешь, попадешь сюда».
«Я очень хочу этого!»
Но время сделало все не так. И мама стала какой-то другой, и в этот университет Соня так и не попала. Сто тысяч лет прошло со времени той прогулки, но память не подвела.
На серых дорожках из раскрошившегося асфальта сидели бабочки вперемешку с бликами света, пробивавшегося сквозь ветви парковых деревьев. Что-то рассказывал там, наверху, тихий ветерок. Ландыши скромно белели своими маленькими колокольчиками среди прошлогодней листвы.
- Боишься? - спросил вдруг профессор.
- Немного, - кивнула Соня. - Для меня это место всегда было словно скрыто какой-то тайной.
- Небезосновательно, - хмыкнул Матвеев. - Ладно. Всему свое время.
Внутри массивного двухэтажного здания Соня почувствовала себя принцессой, которую собираются заточить в замок дракона. Чуть влажная прохлада и какая-то странная напряженная тишина — больше ничего здесь, казалось, не было. Да, какая-то еще нелепая старинная мебель вперемешку с проводами и приборами. Соня тревожно глянула на Матвеева.
- Спокойно, Лисичка, - улыбнулся он. - Это моя вотчина, и я здесь сюзерен. Неподготовленный индивид вряд ли ощутит прелесть сего места, но на самом деле тут очень и очень круто.
Мимо них вверх по лестнице проплыла какая-то дама, закованная в плотные черные одежды.
- Добрый день, Илларион Павлович, - выдохнула она голосом секс-бомбы.
- Привет, Марин, - отозвался Матвеев. - Где мой умножитель? Где мой трансфигуратор?
- Шлифуем штрихи, - проворковала дама.
- Где мой Алюль? Где мой Булюль? Где мой Хиштаки-Саританур? - уже куда более звонким и грозным голосом воскликнул профессор.- Третью неделю я слышу одно и то же! Или сегодня же приборы будут у меня, или пусть этот ваш Узюков сразится на дуэли с деканом!
- Э... Хорошо, Илларион Павлович, - с трудом сглотнув слюну, скрипнула дама.
Соня едва сдерживала смех.
- Кого ты там заклинал? - наконец спросила она, когда профессор достал ключ от двери кабинета. - Какие еще Булюли-Киштахи?
- Это из старинной татарской сказки. По типу «Волк и семеро козлят», только козлят трое и они с такими вот тюркскими именами. Забавная сказочка, если хочешь, дам почитать.
- Спасибо, не надо.
- Зря. В нашем деле приходится изучать культуру множества народов. Вот недавно я вынужден был выбить себе командировку в Шахрисабз, ибо там обнаружили след Девочки с Одним Крылом, и я просто не мог пропустить такое событие. Заодно отведал безумно вкусного плова с барашком и слопал не менее полусотни чебуреков.
- Еще один персонаж?
- Не беспокойся, познакомишься со всеми. Но вот с некоторыми пока не советую. Девочка с Одним Крылом — одна из самых опасных фигур этой шайки. Иногда мне кажется, что Темный-и-Сухой — бледная тень по сравнению ней. Ужасающая штучка. Слабонервных и беременных укладывает в гроб с первых секунд.
- Объясни, пожалуйста, но ведь если все они живут в цветных прожекторах, то чем они друг от друга отличаются?
В ответ Матвеев весело и искренне засмеялся.
- Не живут они там и не жили никогда. Это порождения странной и страшной материи, пронизанные непонятной и удивительно злобной энергетикой, выбравшие своим методом воздействия и проникновения раскрашенный свет. Они лишь притворяются цветными огнями. И то на время. Впрочем, скоро сама все узнаешь и увидишь.
В кабинете пахло тушью и кожей. Массивный деревянный стол был сплошь завален каким-то бумагами и предметами неясного назначения.
Окна, высокие и чистые, дарили гостям кабинета светлое и мягкое тепло.
Матвеев плюхнулся в высокое кресло и, улыбаясь, покрутил на пальце какие-то ключи.
- У тебя еще есть шанс уйти отсюда той, что ты была раньше, - сказал он тихо и грустно. - Но если я открою этот сейф и передам тебе документы, то через пять минут ты навеки станешь нашей. Тебе достаточно сказать: «Я ухожу», и ты никогда больше не вспомнишь ни про профессора Матвеева, ни про Вселенского Гнома. Ты не увидишь Вывернутого Бегемота и не побеседуешь с Ласковой-и-Круглой. И ты забудешь Крылья Ангела в небе.
- Ни за что, - выдохнула Соня. - Открывай сейф.
Лязгнул ключ.
Профессор вытащил и положил на стол папку, на обложке которой было черным маркером выведено: «С. Лисице, той Великой, что скрывает свет».
Соня почувствовала, как волосы с затылка собрались перебраться на макушку.
- Вы знали про меня раньше?
- Я — нет. Но знали другие. Держи. Здесь ты найдешь описания всех этих тварей, хороших и плохих, научишься читать наш язык жестов и молчаливых команд, а в конце прочтешь то, что предназначено лишь тебе. Постой, не торопись! Я кое-что еще расскажу. У этой истории есть несколько граней, и одна из них — способности каждого Великого. Ты, наверное, заметила, что я всегда словно рядом с тобой, хотя нас могут разделять километры. Все потому, что на моей папке было написано «И. Матвееву, тому Великому, что живет в чужих жизнях». У каждого из нас есть что-то, что выделяет нас из толпы остальных. Но твоя особенность — самая важная и жизненно необходимая для дальнейшего нашего существования. Очень скоро ты поймешь, о чем я.
- Я скрываю свет... Я могу противостоять прожекторам?
- Ну что за прелесть, а? Да. Пока не знаю как, но можешь. До тебя никто не мог. Стоит кому-нибудь из этих бестий проникнуть в лампу, ее миссия однозначно считается выполненной. Мы не умеем гасить этот свет. Много Великих погибло в напрасных попытках. И я безумно рад, что ты с нами. Ты научишься, я верю в это.
Соня медленно открыла папку и начала читать. Бежали стрелки часов, Матвеев уходил и возвращался, а девушка никак не могла оторвать взгляд от документов. Когда профессор в очередной раз упал в кресло, она подняла на него взгляд и спросила:
- Так что, я не поняла, кто из них хороший?
- Нет среди них хороших, - вздохнул Матвеев. - Некоторые просто играют честно. Их всего трое. Вселенского Гнома ты видела, он нейтрален и сродни светофору. Ласковая-и-Круглая — это что-то вроде преобразователя, она по-своему добрая, но все равно на той стороне реальности. Она транслирует информацию в энергию и наоборот. С ней очень интересно общаться, хотя это скорее больше похоже на телепатию. И еще есть Мягкая Мельничка, я с ней сам не пересекался, но коллеги описывают ее как тихую подушку, которая порой появляется в тот момент, когда конец кажется неизбежным, и спасает ситуацию.
- Боже, как я хочу уже окунуться во все это!
- Не торопись. Самое сложное — понять, как все они взаимосвязаны между собой. И еще зачем они здесь. У них есть все шансы на мировое господство, но они то ли чертовски ленивы и медлительны, то ли у них другие планы. Короче говоря, Лисичка, остался еще один запечатанный конверт, но ты его сможешь открыть только дома. Здесь даже не пытайся. Сейчас принесут пиццу и пиво, мы с тобой поужинаем и я закажу тебе такси. А! Забыл совсем. Вот, держи.
На ладони профессора лежало тонкое колечко из удивительной красоты металла, блестевшего, как золото, но не желтым, а изумрудно-зеленым. И только сейчас Соня заметила, что на указательном пальце правой руки Матвеева надето такое же кольцо, только сиреневое.
Девушка примерила колечко к каждому пальчику, но наделось оно только на правый указующий.
И когда кольцо согрелось, Соня вдруг словно взлетела, тысячи искорок заиграли у нее внутри, и мир стал прозрачным и чистым, как стекло.
Где-то вдали осталось прошлое, теперь только прохладный ветер, наполненный ароматом сирени и ландышей, врывался в открытое окно и приносил ощущение бескрайней свободы, восторженной радости и небывалого ощущения чего-то волшебного впереди.