отрывок из автобиографического произведения "Слюни Искариота или Абдукции сине-белого воротничка"
Государственная механистическая отраслевая дифференциация заработной платы специалистов, наряду с другими приёмами унижения умственного труда, дезориентировала мотивацию к образованию.
Не знаю по какой причине - или педагогический талант Галины Петровны учительницы математики, ни когда не оценивавшей мои знания выше тройки; или срабатывал какой-то стрессовый эффект концентрации работы мозга, помогающий извлекать из головы законсервированную информацию в экстремальных ситуациях, но на всех вступительных экзаменах по математике, (из трёх заведений – геологоразведочный техникум, политехнический институт, Всесоюзный заочный финансово-экономический институт), куда я успешно поступал, мои знания оценивались почему-то не ниже пятёрки!?.
Лето 1958 года. Иркутск. Студенческий городок. Прихожая в кабинет директора Иркутского геологоразведочного техникума. Дверь периодически впускала сосредоточенные лица и выпускала, все имеющиеся в природе, многообразия человеческих эмоциональных масок на лицах, уже бывших, абитуриентов. Внутри комиссия, голосом председателя (хозяина кабинета), сообщала результат конкурсного отбора по результатам экзаменов.
За две единицы очереди передо мной, вышла девушка, по пунцовости щёк и влажности глаз на миловидном личике которой, даже не обладая способностью В.Мессинга, я, слово в слово, мог повторить окончание фразы, завершавшей вердикт этого педагогического синклита - «...Вы не прошли по конкурсу!»
Парой не мудрёных тестов, выяснив, что девушка поступала на геофизическое отделение, меня как током прошибла десница Божья и внутренний голос внятно изрёк - «Генка! Вот он твой звёздный час. Прояви свои лучшие, доставшиеся от рождения и, ещё не извращённые опытом жизни, качества. Сотвори благодеяние — оно путеводная звезда к твоему вечному царству».
Душевный порыв мой был замечен на небесах, иначе, чем объяснить мне, что прежде чем открыть мне дверь в преисподнюю, на меня снизошло откровение:- «...чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно». Сказав девушке тоном, вселяющим какую-то надежду - «Подожди здесь. Не уходи» и, уже в дверях, подмигнув левым глазом, придав ещё большую твёрдость её упованиям, уверенно шагнул, как мне казалось, в светлое будущее нас обоих.
Просторный кабинет, начинённый комиссарами встретил меня благожелательными взглядами, любопытных от природы, учителей. Председатель ровным голосом, сообщив об моих успехах в конкурсной борьбе за право начать и закончить обучение во вверенном ему образовательном учреждении, на основании чего, согласно поданному мной заявлению, я зачисляюсь на геофизическое отделение.
И, как только он занёс ручку, чтобы поставить галочку в каком-то журнале, я бодро произнёс - Я хочу учиться на буровом отделении!
У этого заявления есть своя предыстория. Дело в том что, в комнате общежития, из четырёх человек, трое абитуриентов подали заявления на геофизическое отделение, а один на буровое. Будущим буровиком оказался бывалый товарищ, производственник и, как потом оказалось, «отмотавший у хозяина» года два, за что и был отчислен из техникума через полгода, после обнаружения факта сокрытия этого обстоятельства. Но фамилия у него была прямо-таки академическая — Перунов-Багрянский. Так вот он, на протяжении всего периода сдачи вступительных экзаменов, ненавязчиво эдак убеждал нас- «Ну выучитесь вы на геофизика и будете получать 80 рублей в месяц, зарплата-то у них повремённая. Другое дело буровики, они на сдельной оплате и 300 рублей для них норма». Из троих намечавшихся геофизиков, только я из всей комнаты оказался напичкан «несоветскими» внешними стимулами мотивации к образованию, и шествуя на комиссию, моя обуреваимость сомнениями на 65% была заражена идеей диверсификации моих образовательных устремлений. Вид страждущей соплеменницы, с лёгкостью необыкновенной довёл мои колебания до 100% -ной кондиции.
Не дав опуститься, поднятым от удивления, бровям предводителя собрания, я продолжил - Сейчас передо мной вышла девушка не прошедшая у Вас по баллам на геофизическое отделение. Я предлагаю зачислить её вместо меня, а я выучусь на буровика.
После минутного гробового молчания, убитого на изучение экзаменационного листа, сразу не понравившееся мне, лицо директора, произнесло - «Ну что ж, математики нам в бурении нужны. На буровое, так на буровое» - и чиркнул какую-то закорючку в журнале. На мой вопрос - «А как же девушка? Она же ждёт ответа под дверями» - в кабинете раздалось скрипяще-шуршащее роптание, под одобрительное вертикальное мотание головой руководителя, что в переводе на человеческий язык означало - «У нас так дела не делаются. Не прошедших конкурс знакомым девушкам, мы рекомендуем осчастливить нас вниманием на следующий год»
С девушкой я больше не встречался, а скрытый смысл реплики директора «Ну что ж, математики нам в бурении нужны», после ознакомления с программой обучения геофизиков, я так и не уловил до «самой пенсии».
Эта первая попытка следовать нравственным принципам бескорыстного служения другим людям и готовность жертвовать ради них своими интересами, очень часто почему-то не находила понимания у властных чиновников
В 70-е, 80-е годы шла героическая партизанская (подпольная) борьба Правительства с желающими досрочно (в 50 и 55 лет) начать получать «пенсию».
На каком-то этапе борьбы с «Собесом», проштудировав Комментарии к пенсионному законодательству, захожу к юристу «Собеса».
Надо сказать, что эти Комментарии в период повального отнесения нормативных документов к категории для "служебного пользования" были раритетом и музейной редкостью Южного Урала (у меня их в конечном счете украли).
Молодая полная «юристка» безапелляционно с апломбом присущим чиновникам, занявшим властное место как подарок ко дню рождения от уважаемого в миру родственника, утвердила меня в мысли, что мы находимся не на безопасном татами, а на гладкой площадке у крутого обрыва.
Её часть тела между спиной и обратной стороны коленки мягко и крепко обволокла поверхность, дарованного ей, тёплого места, подпираемого со спины Оренбургской крепостью в образе всего чиновного клана и негласной политикой государства -"Дозволяется сатрапам всех уровней всеми доступными средствами сокращать количество желающих досрочно сорваться с должности «кормильца, рождённых под счастливой звездой».
Я же с урчащим животом (последствия, без аппетита проглоченного, обеда в заводской столовой) находился на краю обрыва, овеваемый со спины, мрачной бездной позора от безуспешной борьбы с "ветряными мельницами".
Ей достаточно было ковырнуть кончиком туфли в мою сторону валяющийся камешек бюрократических приёмов и моё тщедушное тело за неимением ангельских крылышек шмякнется с кручи о грешную землю на глазах ехидно ухмыляющихся моих подзащитных.
Разумеется, мне с ходу было произнесено сообщение в стиле, в совершенстве освоенном партократами - "низзя!!". Этого мне было достаточно чтобы понять что ребята не попали в "Список профессий и должностей уходящих на пенсию на льготных условиях".
Но фортуна, непонятно за какие мои мужские качества, сунула в мои потные ладошки шанс. Я заметил по направлению взгляда из-под томно опущенных век, что к моему оппоненту в разговоре со мной мысли приходят откуда-то из выдвинутого ящика начальственного стола.
Когда я увидел этот источник информации, пот ручьём потёк по ложбинке моего позвоночника против закона гравитации на голову и, перевалив макушку головы по впавшим щекам, осевшему животу и растительности ног, уже подчиняясь законам природы, разлился вокруг моих стоптанных ботинок. Было ощущение, что я воспользовался уважаемым учреждением как, в то время ещё бесплатным, туалетом, причём сделал это не доходя 2 метра 20 сантиметров (нормативное расстояние между животом крупного начальника и незначительным подчинённым при общении) до писсуара.
Я увидел - В выдвижном ящике стола лежали вышеупомянутые "Комментарии " в таком же переплёте. Крякнув, культурно прикрыв ладошкой рот с пересохшим горлом, я прохрипел -"Товарищ, самый что ни наесть, большой начальник!. А вот в произведении упокоившемся в Вашем выдвижном ящике стола на 256-ой странице, 3-ий абзац сверху указано, что при изменении наименования должности, но сохранении должностных обязанностей и условий труда льготы предоставляются".
Пораженный своим нахальством, не обладая способностями визуально, без пальпации, определять тип характера должностного лица (сангвиник, флегматик, меланхолик, а вдруг холерик) я, для страховки, сделал два шага назад. Этого было достаточно для моего полного фиаско. Со скоростью превышающей моё движение задом к пропасти, мне было провозглашено - "В тексте написано, что это бывает при при переходе предприятий с цеховой структуры на безцеховую".
Дискутировать на тему - семантическая основа слова "структура", мне было не с кем
Я был один и меня одолевали сомнения - " Не закрыты ли двери чёрного хода на родном предприятии, куда я буду возвращаться с позором».