Гл.37
В тот день Галина ещё с утра почувствовала какую-то тревогу.
"Господи, да что ж это такое? - думала она. - Прямо, муторно как-то." - но женщина не подала виду домашним, как всегда поцеловала дочь с мужем и отправилась на работу. Виктор предлагал ей подвезти, но она отказалась, ссылаясь на то, что сначала Лесю нужно в школу подкинуть, а потом уже её. На всё про всё уйдёт минимум полчаса, а ей сегодня надо пораньше в парикмахерскую, поэтому автобусом она быстрее доберётся, всего минут за десять.
Примерно, до обеда не проходило такое ощущение, будто что-то должно случиться и Галина не выдержала, она позвонила в школу и поинтересовалась у классного руководителя Олеси, всё ли у них нормально? На что получила положительный ответ. Вслед за этим, женщина набрала номер больничного поста, там тоже заверили, будто Виктор Алексеевич отправился в операционную, привезли слишком тяжёлого больного. Затем, она позвонила сестре, всё ли в порядке у папы с мамой? Ирина честно призналась, что пару дней назад у Николая Андреевича не было аппетита, немного хандрил, но уже всё наладилось и состояние родителей, согласно их возрасту, можно считать вполне удовлетворительным. С Людой только вчера виделись и подруга отнюдь не считает себя за особу, обиженную судьбой.
Вроде, всё двигалось своим чередом, но чувство страха не отпускало её. Так, что же тогда?
Где-то к трём дня в парикмахерской раздался звонок и у Галины сжалось сердце. Она проводила взглядом одну из мастеров, которая поторопилась снять трубку, а после резко оглянулась на Галину.
- Галина Николаевна, вас.
- Кто? - машинально спросила женщина.
- Не знаю. Голос женский.
Её побеспокоила Тамара Гобелко, жена хирурга Стаса Гобелко, ранее ассистента Виктора. Тамара работала медсестрой в этом же отделении. Эта супружеская чета некогда были свидетелями на свадьбе Озеровых и с тех пор между ними сохранялись приятельские отношения. Иногда они и праздники кое-какие отмечали вчетвером или же, вместе посещали общественные места.
- Галочка, ты не могла бы сейчас подъехать в больницу? - взволнованно сказала Тамара.
- Тома, что с Виктором? - сразу среагировала Галина.
- Ты только не переживай, он жив.
- Что с моим мужем? - повысила голос она.
- Гал, подъедь. Ну что говорить по телефону?
- Хорошо, я уже еду.
Не объясняясь перед испуганными мастерами, Галина вызвала такси и молча покинула парикмахерскую. Да и что она могла им рассказать, она и сама ещё толком ничего не знала. Всю дорогу её колотило, даже водитель и тот заметил:
- У вас температура, поэтому вы в больницу направляетесь?
- Нет у меня никакой температуры, но извините, я не могу с вами обсуждать своё состояние.
Женщина прямиком поторопилась в кабинет мужа. Там сидела на диване Тамара. При виде жены своего шефа, она подскочила и вновь стала успокаивать.
- Гал, он жив и будет жить, а это главное. Только пожалуйста, не закатывай истерик, у нас тут и так все на взводе.
- Да как мне не истерить? - закричала Галина. - Ты же ничего толком не говоришь. От одной неизвестности можно с ума сойти.
- Присядь, я сейчас всё объясню.
Они уселись на стулья напротив друг друга. И Тамара с неохотой начала:
- Нам сегодня привезли парня, разбившегося на мотоцикле. Там сразу было понятно, что уже никто ему не поможет. Ну представь, вместо мозгов - каша, состоящая из осколков черепа и ...
- Тома, прошу тебя, без вот этих вот подробностей. Для тебя это обычная ежедневная атмосфера, что не скажешь обо мне. Хоть и муж у меня хирург.
- Понимаю, прости. Так вот, родственники на коленях валялись перед моим Стасом, чтобы он спасал его. Но Стас сначала отказывался, все же видели, что бесполезно.
- А потом, всё же взялся. - констатировала факт Галина, чтобы быстрее добраться до истины. Ей казалось, будто Тамара очень медленно "крадётся" по фактам.
- Ну да, на свою голову. - подтвердила медсестра.
- Зачем? Если и так всё было ясно. Я догадываюсь, чем всё закончилось. Больной скончался на операционном столе. Так?
Тамара кивнула.
- А попробуй не возьмись! Он и так бы не выжил, но сразу бы обвинили врачей. Вот, мол, не захотели с ним возиться, потому и человек погиб. Ведь все шишки и так на нас летят, людям очень удобно всё свалить на медиков. Нет, я не говорю, что в медицине всегда всё без изъянов, есть и у нас промашки, но не до такой же степени, ну мы же не боги в конце концов! - Тамара смолкла, а Галина терпеливо ждала. А с одной стороны, она, самую малость была рада, что оттягивается момент, когда она узнает какую-то страшную тайну о собственном муже.
- А то, что их родственник сел за руль пьяный, ещё и подругу хотел с собой прихватить, это ничего. Он мог ведь и сбить кого-то или покалечить, но они этот момент упустили, им врачи во всём виноваты. Понимаешь, Гал, у каждого хирурга есть своё кладбище. Это закономерность. - Галина поняла, что Тамара не в лучшем от неё состоянии и ей надлежало кому-то пожаловаться, ведь у её мужа нынче добавился покойник на его кладбище.
- Томочка, ты меня вызвала за этим, чтобы поведать о премудростях и тонкостях хирургических приёмов?
- Ради Бога прости... В общем, брат умершего мотоциклиста пырнул Виктора Алексеевича ножом.
- Как? - Галина, всё что угодно ожидала. Например, Виктору с сердцем стало плохо после конфликта с родными больного или неудачной операции, но чтобы услышать, будто на жизнь её супруга покушались... - А при чём здесь Виктор? Ведь Стас оперировал?!
- Да он их просто перепутал. Виктор Алексеевич пошёл в операционную, чтобы узнать, как там и что? А когда выходили оттуда все вместе, то подбежал тот сумасшедший братец, ну и... Они же, хирурги, когда в повязках, шапочках и халатах - все одинаковые, а мой Стас и Виктор Алексеевич, они и росточком тоже почти одинаковы.
- Тома, - голос Галины задрожал и медсестра быстро накапала ей в стаканчик каких-то капель. Женщина проглотила вонючую жидкость и продолжила:
- Какие повреждения? Только правду!
- Печень. Но уже его привезли после операции. Гал, не волнуйся, над ним лучшие умы колдовали. Даже со столицы вертолёт прилетел и двоих профессоров сюда доставил.
- Где он, к нему можно?
- Нет, пока нельзя. Он в реанимации.
- А говоришь, ничего страшного. Почему тогда реанимируют?
- Ну процесс ведь сложным был. У нас так всегда в таких случаях.
- А того задержали?
- Конечно, сразу же! Его санитары скрутили, а потом передали в руки милиции.
- Вот пусть теперь и отвечает за свой проступок, мразь. - со злостью прошипела Галина, что аж Тамара поёжилась.
- Ну что ты так смотришь на меня, Тома? Где я не права? А если бы в сердце? И я бы навсегда лишилась любимого человека, а дочь отца. И всё из-за того, что он перепутал? Нет, я не пророчу твоему Стасу неприятности, просто хочу сказать... Я буду бороться, чтобы этого убийцу надолго засадили за содеянное. И мне плевать, если у него семья, дети и прочее. Он о моей семье думал?
- Галочка, я полностью на твоей стороне, поверь. Но тебе надо сейчас домой. Прими ещё успокоительного и постарайся уснуть. А завтра с утра ты уже спокойно навестишь Виктора Алексеевича. А когда он полностью придёт в себя, я ему скажу, что ты уже здесь была, а мы тебя не пустили. Тебе дать пилюлек?
- Спасибо, у меня есть. А где Стас?
- Он от Виктора Алексеевича ни на шаг не отлучается.
Находиться в четырёх стенах одной да ещё в таком душевном и физическом смятении, врагу не пожелаешь. Галина с нетерпением поджидала дочь со школы, но у Леси, как всегда, по расписанию танцы, значит девочка вернётся поздно вечером. Сначала она хотела не говорить Лесе о случившемся, но как подобное скроешь? Ребёнок поинтересуется, почему папы нет дома и что тогда отвечать? Сочинить командировку? Глупо, правда всё равно раскроется и дочь потом не простит вранья.
"У меня же теперь есть Люда." - вспомнила женщина и поспешила к телефону. Ей надо было выговориться.
- Прости, что травмирую тебя, дорогая. Но мне так плохо в данный момент, что кажется я умираю. - призналась подруге Галина, когда рассказала той всю правду.
- Господи, девочка моя... В общем, жди меня, я уже в пути. Не зря Сергей заставил меня получить права, теперь, когда он в командировке, я в особых случаях пользуюсь его машиной.
С Людой они просидели вдвоём, пока на пороге не появилась Олеся. Галина к тому времени, уже более-менее привела себя в порядок. Доводить ребёнка до нервного стресса - не входило в её планы.
Но, к счастью, Леся спокойно восприняла происшествие, лишь закусила нижнюю губу и побледнела. Но Галина рано обрадовалась, ночью её разбудил крик дочери.
- Мамочка, ты не обманываешь меня? Папа жив на самом деле? Может, ты что-то скрываешь от меня?
- Господи, детка, я сама едва уснула, а ты меня так напугала. Конечно, я не обманываю тебя, папа жив. И утром ты сама сможешь в этом убедиться, мы с тобой поедем его проведывать.
- Ты разрешаешь мне пропустить школу?
- Разрешаю. У нас имеется на то уважительная причина. Но только на один день. - Галина прижала голову Олеси к своей груди и вдруг, в её душу закрались смешанные мысли.
"А может и меня Тамара успокаивала? А Виктора, на самом деле, уже и на свете нету?... Да ну, а смысл? Уж такое бы сразу сказали. Господи, помоги ему пожалуйста! И нам помоги достойно перенести это горе. Самое главное, чтобы это ранение не повлияло в дальнейшем на его здоровье. Печень - серьёзно. Это более, чем серьёзно."
Виктор вымученно улыбался, когда они с Олесей переступили порог отдельной палаты. Его уже перевели с реанимации, по его же просьбе. Он протянул к ним сразу обе руки: одну жене, другую дочери. Галина схватила эту руку и начала целовать, орошая слезами, но Виктор взглядом предупредил её, что неправильно она себя ведёт, ведь с ними дочь, которая не пропускает ни единого мгновения.
Но сколько можно сдерживаться? Дома, когда вернулась с больницы, у неё случился какой-то ступор, а слёз совершенно не было. Лишь потряхивало её от какого-то противного озноба, видимо лекарства всё-таки помогли, немного отдаляя её от реальности. Далее, когда закончилось действие препаратов, Люда настоятельно просила подругу взять себя в руки, потому что дочь не должна застать её в таком расположении духа, и она крепилась ради ребёнка. На ночь вновь Люда напоила её пилюлями, но сон пришёл почти под утро, а до того она сидела в кровати с включенным светом и телевизором, но происходящего на экране не видела. И только она задремала, как расплакалась Леся и разбудила её.
А теперь женщина не в силах себя контролировать, ну она же человек, из крови и плоти. Но в ту минуту, как Виктор укоризненно покачал головой, Галина поняла, что быть матерью, это значит быть сверхчеловеком. И сколько она не пыталась улыбаться и играть перед Лесей комедию, будто это всего лишь женская слабость, дочь ей не поверила. Она прекрасно видела отца, с перебинтованным животом, а в некоторых местах и кровь на перевязке, его бледное лицо, синие губы и запавшие тусклые глаза, что никакая материнская хитрость не повлияла на сознание девочки.
Ночью вновь приключилась истерика, Леся вбила себе в голову, что папа отживает последние деньки, и Галина пожалела, что взяла её с собой в больницу.