Стало смеркаться, красный солнечный диск легко коснулся горизонта, мазнул кровавым по синему снегу и, немного помедлив, завалился за горные вершины. Но алый отсвет, отброшенный им на землю, еще долго освещал путь воинам Драгомила. Мими смотрела вокруг и чувствовала странное вдохновение: было отчего-то страшно и безумно интересно, будто она своей ладонью коснулась течения времени.
Старый король молчал, больше не заговаривал с ней, и она тоже не открывала рта – не стоило искушать судьбу. Главное, чтобы Драгомил сдержал слово и помиловал принца, а из-за всего остального не стоило даже беспокоиться. Можно было просто наблюдать, ничего не ожидая. Но Мими не могла быть спокойна, кровь ее закипала по мере приближения к Молчаливой лощине – и это притом, что она никогда там не была, и могла только догадываться, что это за место.
Вид был впечатляющий: сверкающие холодом вершины гор, и алые отблески на ярко-синем снегу, уже тронутом ночной тьмой. Только орлы рисковали сюда залетать. Воистину, стоило проделать путь длиной в сегодняшний день, чтобы увидеть красоту и величие дикой природы в окрестностях Драгунаты. Как же горько баронесса Ферро жалела, что она не художник, и никогда не умела нарисовать даже схематичного человечка! Ей хотелось запечатлеть красоту и величие момента, но без ее внутреннего ощущения картина превратилась бы в простой закатный пейзаж.
Далеко ли была Молчаливая лощина? И почему Драгомил вдруг снизил темп и велел своим воинам передвигаться скрытно, а затем и вовсе разделиться? Мими никто ничего не говорил, но она сама решила держаться рядом с королем. Просто так - сейчас она точно знала, что не будет никуда вмешиваться и никого защищать тоже не будет. Хватит уже с нее королей, королев и всяческих принцев. Глядя на потрясающий закат и слушая тишину, баронесса Ферро впервые за долгое время почувствовала себя свободной, больше ей не нужно было никуда спешить.
Под седлом у нее была норовистая вороная кобылка, и Мими чувствовала дискомфорт оттого, что приходилось править чужой лошадью. Беспокойство за Роланда мучило ее с тех пор, как они покинули лагерь. Куда пойдет старый конь? Как он доберется до дома? Впереди у него пятая армия, которая вот-вот схватится возле Картероса с князем Бесеску, и пробраться мимо них нет никакой возможности. Роланд, конечно, очень умное животное, но не настолько, чтобы обмануть генерала Хаджиева.
Мучаясь сомнениями и ступая след в след за королем, баронесса понимала, что они приблизились к чему-то, но ровным счетом ничего не видела.
- Это Молчаливая лощина? – сиплым шепотом спросила она у Драгомила. Тот кивнул, не разжимая губ. – А… а где она?
Впереди не было ровным счетом ничего, кроме бесконечного снега и горных вершин, причудливым рельефом выделявшихся на фоне неба. Король прищурился и указал длинным узловатым пальцем куда-то вперед, где, казалось, был только перепад высоты. Мими поморгала для верности, но ничего так и не увидела, а переспрашивать постеснялась. Но обмануться было трудно, даже в отсутствие видимости до них доносился равномерный гул, похожий на звук прибоя. Ни один дымок не поднимался вверх, но если можно было заставить людей сидеть без тепла и горячей пищи, то заставить их замолчать было невозможно.
Мими очень хотелось подойти поближе, но ее остановило воспоминание о сегодняшней лавине. А что, если и здесь снег сойдет? Она рухнет прямо к ногам еще одной армии, и на сей раз ее никто не станет слушать. Драгомил стоял и чего-то ждал, как выяснилось позднее – своих разведчиков, которые поехали осмотреть окрестности и доложить королю обстановку.
Интересно, если они все еще соблюдают секретность, значит ли это, что четвертая армия не готова выступить? Но Хаджиев сказал, что сегодня в полночь они покинут Молчаливую лощину. Так может, они уже ее покинули? Высокий воин мрачного вида внезапно возник из ниоткуда и подошел к королю, проваливаясь по пояс в снег.
- Ваше Величество, они там.
Драгомил медленно повернулся к Мими, и посмотрел на нее своим тяжелым взглядом.
- Что ж, вы не соврали, хоть я и предпочел бы, чтобы ваши слова оказались ложью. Я удивлен.
- Почему? – тупо удивилась Мими, не имевшая привычки врать. Услышав ее слова, удивился и Драгомил.
- Потому что все врут. И даже мой внук.
Лицо старого короля стало жестким, как будто ненависть сделала его каменным.
– Значит, я должен сохранить жизнь этому мерзавцу. Везет же придурку.
- Что прикажете делать, мой король? – воин молча ждал, когда король примет решение, но напряжение читалось в каждом его движении. Он ощущал нависшую над ними угрозу, и, так же, как и Мими, чувствовал значимость момента.
- Вы знаете спуск к Холодным воротам?
- Он обледенел.
- Безнадежно? Если есть возможность спуститься здесь – спускайтесь. Мы должны запечатать Холодные ворота до полуночи, или нам конец.
- У нас всего пятьсот человек.
- Этого более чем достаточно, там метра четыре в самом широком месте. Можем мы организовать небольшой камнепад, чтобы еще больше сузить проход?
- Это можно. Прикажете выполнять?
- Ступайте. А я должен найти такое место, откуда смогу все видеть. Все, до малейших подробностей.
Мими закивала, ей тоже очень нужно было место, откуда она могла бы все видеть! Ей-богу, баронесса Ферро проделала слишком долгий и трудный путь, чтобы упустить хотя бы одно движение из тех, что должны случиться сегодня в полночь. Она подумала: тот мужик, который только что ушел, в четыре раза больше меня, значит, наверное, я могу пройти там, где ходил он? Подстрекаемая любопытством, она слезла с лошади и вклинилась в оставленный им снежный след.
- Куда??? – просвистел ей вслед король Драгомил.
- Я мигом. Только гляну одним глазком и все.
- Назад!!!
Король плохо знал Мими – баронесса Ферро всегда поступала по своему усмотрению, и счастлив был тот монарх, чьи приказания с этими усмотрениями совпадали. Она даже бровью не повела на приказ короля, и продолжала движение, покуда след не кончился. Там она присела, нахлобучила себе на голову несколько снежных горстей под изумленным взглядом короля и нескольких его приближенных, и высунулась по пояс.
- Что эта сумасшедшая делает?
- Заклинает погоду?
- Может, у нее условный сигнал с малиновыми? Типа, когда она высунется сверху с сугробом на голове, значит, она привела кого нужно?
Драгомил почесал переносицу.
- Не говорите ерунды. Нет никакой необходимости устраивать подобные представления. Достаточно дождаться полуночи, которая уже не за горами, и моя голова сама слетит к ногам малиновых генералов. В отличие от вас, господа, эта придурошная меня еще ни разу не обманула, так что я ей верю.
Драгомил замахал рукой Мими, стараясь привлечь ее внимание, но тщетно. Тогда он кивнул одному из своих полковников, чтобы тот по-быстрому сбегал за баронессой.
- Только тихо, там как раз край, и вас может быть видно.
А Мими не видела ничего и никого. Открыв рот, она смотрела вниз, где перед ней как на ладони лежала четвертая армия. Снежное поле внезапно расступилось и убежало вниз глубокой расщелиной с отвесными стенами, такой глубокой, что, если спрыгнуть вниз, то можно состариться в полете. Последние закатные лучи солнца все еще сияли и освещали мрачную глубину этой бездны, на дне которой копошились мелкие букашки с малиновыми брюшками.
Молчаливая лощина действительно была невероятно узкой и глубокой – Хаджиев не обманул, это настоящий каменный мешок. Мими напрягла зрение, чтобы увидеть выход, но не смогла, он терялся за бесконечными расщелинами. Что же это получается – вся четвертая армия сейчас утрамбовалась в лощину, чтобы в полночь из нее выйти? А если камнепад, ну или лавина какая? Армии не станет в одно мгновение.
Кажется теперь баронесса Ферро уяснила себе план Орландо и все его уязвимые места: лощина была скрытной, но малопригодной для размещения большого числа людей, которые прибывали слишком медленно, чтобы сразу выходить оттуда. Ему необходимо было время и тишина, чтобы они прошли сквозь гору, выбрались из лощины и смогли построиться в боевом порядке – вот для чего был нужен «Фейерверк» и восстание принца Марка.
- И теперь время подходит к концу. Вот гад, а…
- Это вы мне? – удивился подползший к ней полковник. – Его Величество велит вам вернуться.
- Ээээ…. – не сразу нашлась Мими, занятая своими мыслями. – Пусть лучше Его Величество ползет сюда, тут столько интересного! Я кажется, поняла, для чего была нужна возня возле Картероса.
- Вы не поняли, Его Величество приказал вам вернуться. Вы, похоже, не привыкли подчиняться приказам короля? Это зря, Драгомил не любит вольнодумцев.
- Мне с ним детей не крестить.
Лицо полковника вытянулось так, что едва не коснулось земли, а Мими усмехнулась про себя.
– Ладно, пойдемте, расскажем королю, что мы тут видели.
Она прошлепала обратно по колее, уже превращавшейся в тропинку. Драгомил нетерпеливо переминался, и в душе обещал себе повесить наглую бабу, если только останется в живых. Баронесса подошла и отряхнула снег с плаща и шапки:
- Я должна вам сказать, это впечатляет. Целая армия сидит в лощине, как сверчок под печкой. Как они там поместились-то? Штабелями, поди, лежат друг на друге, мы только верхний слой видели.
- Расскажите, что вы видели.
- Я довольно мало видела, вы меня прервали, – выразительно посмотрела Мими на короля, вызвав очередной приступ молчаливого гнева. – Тем не менее, это очень глубокая и узкая лощина, набитая людьми, как селедочная бочка. Я так полагаю, что уже скоро они должны выйти оттуда и раздавить вас.
- И это все, что вы можете мне сказать?
- Нет, не совсем. Мне кажется, я поняла, в чем состоял план операции «Фейерверк»: пока четвертая армия в час по чайной ложке переходила через гору, было необходимо чем-то вас отвлечь. Для этого привлекли пятую армию, которая якобы напала на Картерос, а чтобы вы уж точно отвлеклись, туда засунули и вашего внука, который сам стал жертвой обмана.
- Жертвой? – взревел Драгомил. – Он предал меня, но, что еще хуже, он предал свою родину, которая родила и вырастила его, он предал эту землю!
Мими нетерпеливо топнула ногой.
- Тут можно поспорить, но сейчас не время. Потом, если захотите, я вам объясню мотивы его поступков.
- Я не желаю слышать об этом ублюдке! Я пообещал вам его жизнь, но могу и передумать!!
Его Величество трясся от ярости, а баронесса была совершенно спокойна.
- Вот как? А я думала, что королевское слово нерушимо.
Драгомил сжал кулаки так, что костяшки старческих пальцев побелели. Про себя он решил, что Марка, может, и помилует, но зато подвергнет таким пыткам, что тот будет умолять о смерти. А эту дрянь и вовсе повесит прилюдно. Главное – самому уцелеть.
Но уцелеть самому было непросто. Все, что говорила баронесса, до сих пор оказывалось правдой, и тенденция Драгомилу не нравилась. Он спешился и решил все-таки взглянуть своими глазами на ущелье и всех, кто в нем находился. Мими подняла бровь, едва не расхохотавшись: невероятно самолюбивый старик, который не может признать, что другие люди могут быть правы. Теперь он делал то же самое, что и она, но так, будто сам придумал. Она понемногу начинала понимать Марка в его неприязни к деду.
Король дошел до того места, где Мими одевала себе на голову снежную шапку, и сам, своими глазами убедился, что она в очередной раз сказала правду. Он проследил глазами направление расщелин, хотя уже темнело, и тихо спросил у кого-то:
- Холодные ворота там?
- Да, Ваше Величество.
- Я должен их увидеть.
Холодные ворота представляли собой окончание лощины, которое выглядело, как отдельное ущелье, вившееся змейкой среди обледенелых скал. В длину оно составляло метров двадцать, а в ширину – метра четыре, и то в середине, выход же из него был не шире, чем два человеческих роста.
- Опасное местечко… - пробормотала баронесса, все время болтавшаяся рядом с королем. – Его можно вдесятером оборонять против целой армии…
- Неглупая вы женщина, баронесса. Если бы мой внук женился на такой, может и не пошел бы по кривой дорожке.
- А он на ком женился?
- На ком я сказал, на том и женился. Он слизняк, а не мужчина.
- За что вы его так ненавидите?
Мими внимательно изучала Холодные ворота.
– Что это там за снеговики? Воо-о-он там, видите.
Действительно, никто и не заметил, что на вершине ущелья время от времени попадались какие-то странные сооружения из снега, не похожие на созданные природой.
- Я вам скажу, господа, что нас заметили. И посчитали уже наверняка – было бы глупо думать, что генерал Машек сядет здесь и не выставит дозора. Я с ним лично не знакома, но ни разу не слышала, чтобы его обвиняли в непрофессионализме. Что делать будем?
Король еще раз обвел взглядом Холодные ворота:
- Мы будем действовать, а вы – молчать в тряпку, потому что каждый раз, когда вы открываете рот, я испытываю искушение нарушить свое слово, а это никуда не годится. Вернулись ли посланные?
Драгомил ждал воинов, которые должны были обойти лощину кругом и выяснить, нет ли из нее других выходов, и не продолбил ли Орландо еще каких-нибудь дырок. У него появился план, и теперь он даже ухмылялся себе под нос. Увидели? Да пусть хоть пощупают, теперь счет пошел на секунды.
- Блокируйте ворота. Никто не должен выйти отсюда. Как только дозорные возвратятся, сразу ко мне.
Он прошелся вдоль края ворот и выбрал площадку, защищенную каменным уступом, откуда можно было наблюдать за территорией, не опасаясь случайно пущенной стрелы. Тут же, в мгновение ока, ему соорудили стул из снятого седла, покрыли его меховым плащом и даже вложили в руку бокал с вином. Мими только глазами хлопала – старый король действительно был уходящей натурой, монархом старой формации. На него было любопытно посмотреть, но недолго, и желательно издалека.
Она пристроилась неподалеку, решив помалкивать, раз уж от этого зависело исполнение обещания и жизнь принца. Мерный гул, который они все слышали из Молчаливого ущелья, нарастал, и становился все громче. Уже отдельные звуки стали прорезаться сквозь него, как нож сквозь масло: топот сотен ног приближался к Холодным воротам, а воины Драгомила спешно заканчивали построение и подкатывали камни, которые нашлись поблизости.
С замиранием сердца баронесса Ферро следила за тем, как секунды убегают прочь. Огромная круглая луна показалась на небе и зависла совсем низко над горизонтом – полнолуние наконец-то наступило и пролило свой потусторонний свет на Холодные ворота, в которых вот-вот должна была разыграться драма. Еще солнечный свет не исчез с горизонта, а уже появился лунный, ярко осветивший извилистое ущелье. Все замерли, ожидая приближения шагов, как начала бури, и Мими судорожно сглотнула трудный комок. Сейчас она отдала бы полцарства за глоток из бокала Драгомила.
Ожидание было тягостным, но недолгим: очень скоро дальний конец Холодных ворот сначала стал угольно-черным, а потом зашевелился, словно там внезапно появилось множество жуков. Воины Драгомила ждали на другом конце, погасив факелы. Они стояли сплошной стеной, и не было промежутка в той стене. Ни одной крохотной щелочки, куда мог бы просочиться человек или зверь. Там, где это было возможно, они заложили проход камнями, и ощетинились копьями – страшное зрелище.
Темный людской поток неотвратимо приближался грязевой рекой, заполняя извилистое ущелье. Факелы мерцали в темноте, пачкали льдистые стены, залитые лунным светом. И только выход из Холодных ворот тонул в тени – ни один луч света не проникал в самое сердце тьмы.
Видели ли бегущие острия копий, направленные в их сердца? Чуяли ли они запах еще не пролившейся крови, как чуяли его стервятники, во множестве налетевшие в долину? Нет, они просто торопились выйти из каменного мешка, в котором просидели без огня столько времени, и внезапно сгустившаяся тьма не пугала их. Сзади напирал большой людской поток, и первые ряды бездумно двигались, даже не поднимая глаз, торопясь быстрее проскочить узкие ворота.
Мими замерла, в ожидании неизбежного столкновения, даже дыхание затаила, словно нырнула под воду. И вот раздался первый крик, страшный крик узнавания, и первая кровь брызнула на снег. Черные наконечники копий не блестели в свете факелов, они выходили из темноты, как ее продолжение. Казалось, что сама ночь ощетинилась и яростно кусает солдат. Первым рядам некогда было разбираться, они так ничего и не поняли, налетев на острия. Те, кто шел за ними, отчаянно закричали, понимая, что их ждет та же самая судьба, но преодолеть напор толпы и повернуть назад были не в силах. Вся четвертая армия поджимала их сзади, не давая опомниться, и насаживая на железо, как куски мяса.
Потребовалось завалить выход из ворот трупами до высоты человеческого роста, чтобы напор несколько ослабел, и крики добрались до генерала. Машек, удивленный неожиданным затором, велел разузнать, что все-таки там происходит, но не получил вразумительного ответа. Колонна почему-то вываливалась назад из Холодных ворот, несмотря на четкое приказание покидать их как можно скорее.
Генерал только что покинул Кошачий лаз, не прошло и четырех часов. Кошмар долгого перехода все еще преследовал его, и он спешил – он даже велел начать операцию, не дожидаясь полуночи. Оказавшись в Молчаливом ущелье, и своими глазами оценив его расположение, он понял всю опасность положения и вспомнил правителя такими нежными словами, что тому должно было икаться чуть ли не до смерти.
- Это авантюра, чистой воды авантюра! Как я мог принять в этом участие? – как будто генерала кто-то спрашивал, хочет он участвовать в операции или нет. – Я кадровый военный, а не квартирный вор, я не привык забираться в дом через форточку!
Но черт бы с ней, с форточкой, это он пережил бы как-нибудь, но именно кадровый военный говорил ему, что положение чрезвычайно опасно, и армия должна покинуть Молчаливую лощину как можно скорее.
- Если вдруг что-то случится, нас перебьют тут, как цыплят… - нервничал генерал. – Даже если все получится, я все равно скажу Его Высокопревосходительству, что это очень скверная идея.
И вот теперь он столкнулся с необъяснимым препятствием, но почему-то даже не удивился, словно с самого начала знал, что так будет, и даже ждал скорейшего наступления развязки.
- Что там такое? Почему колонна не двигается? Немедленно выяснить!
Но это было не так-то просто сделать – посланным не удавалось пробиться сквозь толпу, заполнившую извилистое русло Холодных ворот. Разнонаправленный импульс движения дезориентировал солдат, и они просто качались взад-вперед, зажатые собственными телами, и еще меньше генерала понимали, что происходит.
- Отставить движение! Назад!
С превеликим трудом удалось остановить давление изнутри, и заставить колонну отступить. Медленно, в беспорядке, солдаты выходили обратно из ворот, стремясь отойти куда-нибудь подальше. Едва освободилось хоть немного места, генерал сам вскочил на коня и двинулся вперед, чтобы понять, что произошло. Он сжимал поводья, тесня выходивших, пробирался узкой колеей ворот, чертыхаясь про себя, пока не наткнулся на препятствие, теперь выглядевшее, как завал из мертвых и раненых.
Машек спешился и взобрался по телам наверх, насколько позволял его вес. Потянув за руку какого-то солдата, он сдвинул его, чтобы заглянуть на ту сторону, и тут ему в лицо почти уперлось черное острие копья. Чудом он успел отскочить в сторону и скатиться вниз – вот оно и началось, все, как он предчувствовал.
- Назад! Все назад!
Но никто и так не торопился лезть на копья. Генерал поспешил назад, теперь ему предстояло решить задачу, как выбраться из этого чертового ущелья, которое не понравилось ему с первого взгляда. Ночь окончательно спустилась на склоны Таг-Тимира, черная и непроглядная. Только большая круглая луна висела над горизонтом, как фонарь в замызганном предместье, освещающий человеческую беду.
Неужели это Драгомил караулил их за порогом Холодных ворот, ожидая, когда они развернут знамена и двинутся вперед? Или это какая-нибудь местная банда проходимцев, не знающая, с чем столкнулась? Смешно, конечно, но в такой местности даже банда проходимцев может удерживать ворота против целой армии. Генерал велел быстро разведать обстановку, но вместо четких, осмысленных действий, ему просто указали наверх: на фоне лунного диска чернели фигуры вражеских лучников, занявших края лощины.
Он не мог судить о том, сколько их там, но силуэты горцев непрерывной черной цепью тянулись по всему краю – они были сверху, они занимали Холодные ворота, они заперли их, как овец в загоне.
- Как такое могло получиться? Откуда Драгомил узнал об операции?
Утечка информации могла очень дорого им стоить. Потому что, несмотря на свой численный перевес, Машек сейчас не мог им воспользоваться. Он вообще почти ничего не мог.
– Если я погоню солдат на копья и просто завалю трупами Холодные ворота, сумеем ли мы вырваться? Возможно. Да и другого выхода все равно нет.
Он задумался и отдал приказ строиться. Делать нечего, придется прокладывать себе путь на свободу по трупам собственных солдат, но плох тот военный, который не умеет приносить жертвы.
Третий час малиновые штурмовали Холодные ворота, но раз за разом откатывались назад – старый король отлично умел воевать в таких условиях. Сверху было видно, как ущелье постепенно забивалось телами погибших, которые сами по себе создавали дополнительную преграду наступавшим товарищам. Но Драгомил понимал, что вечно это не может продолжаться, рано или поздно численный перевес даст о себе знать и четвертая армия вырвется на свободу, сметая их с лица земли.
Он посоветовался со своими военачальниками и те куда-то исчезли, отведя большую часть людей из Холодных ворот. Там осталось ровно столько воинов, сколько было нужно, чтобы держать ворота.
Мими уже устала стоять, но сесть ей не предлагали. О ней вообще позабыли в суматохе, чему она была по-своему рада - главное, чтобы не трогали и не мешали смотреть. Она вертела головой, рассматривая происходящее в Холодных воротах, но там все было однообразно и даже немного скучно – на третий час бойня способна утомить кого угодно. И тут она услышала шум сверху, который оборвался жутким криком – даже Драгомил вздрогнул и повернулся в ту сторону.
- Молодцы. Времени даром не теряют.
- Что там происходит?
- Мои ребята принесли камней и теперь хоронят этих ублюдков в братской могиле. Она как будто специально выкопана здесь для этих любителей ковыряния в земле. А что, очень удобно – никакой заразы, сразу всех и закопаем.
Волосы у баронессы Ферро встали дыбом. Она ничего не сказала, но стоило Драгомилу отвернуться, как она метнулась прочь, перепрыгивая через сугробы, к тропинке, с которой смотрела на лагерь пятой армии. Шум и крики достигли такой отметки, когда уже даже ухо не воспринимало тысячекратно отраженный скалами вопль отчаяния.
Плюхнувшись на живот посреди снежного пласта, баронесса Ферро увидела в лунном свете, как валуны дождем сыпались в лощину. К счастью, она не могла видеть того, что они производили внутри. Свет не проникал глубоко, и она могла судить только по крикам, что каждый камень достигает цели. А воины короля старались на совесть, и каменный дождь не утихал ни на секунду. Страшно было подумать, какой урон он наносит людям, которым там, внизу, было негде укрыться.
Теперь она понимала, что пятисот человек было достаточно для того, чтобы противостоять целой армии. И еще, она вдруг задумалась, что это ведь она принесла известие королю Драгомилу. Но у нее уже давно не было ни родины, ни флага – Мими забыла, что когда-то чувствовала душевный подъем в момент поднятия знамени на Синей башне. Сейчас она мстила Орландо – потрясающе, но маленький камушек, попавший в колесо, способен вывести из строя огромную машину! Если бы не она, сейчас бы четвертая армия уничтожала солдат Драгомила – кровь пролилась бы в любом случае, но она изменила направление потока.
Запертые в каменном мешке, обстреливаемые сверху солдаты Машека чувствовали отчаяние и обреченность. Здесь не было шансов выжить, не было возможности даже побороться за свою жизнь – их просто уничтожали.
Мартин сначала забился под обозную телегу, но оттуда его выпихнули более сильные товарищи, и хорошо, что выпихнули – потому что вскоре огромный валун рухнул на нее и превратил в фарш всех, кто под ней прятался. От страха он ничего не соображал, совершенно не понимая, что ему делать и куда бежать. Смерть падала с неба, разбивая головы, как орехи, и кровь вытекала на землю, уже давно переставшую быть серой. К счастью, ночь скрывала цвета, и алая кровь была черной, но Мартину казалось, что он чувствует на ощупь, как ледяная корка стала горячей и липкой.
Он метался наугад, уже не надеясь выжить, пока не забился под небольшой каменный выступ в скале. Прижавшись к земле, он хотел исчезнуть, раствориться, стать частью камня, и никогда больше ничего не чувствовать. В наступившем хаосе больше не было ни своих, ни чужих – были просто обезумевшие люди, которые хотели жить любой ценой.
Когда стало ясно, что Холодные ворота заперты намертво, и их просто перебьют камнями, отчаяние замутило даже самые крепкие головы. Генерал понял, что теряет управление своими людьми, быстро превращавшимися из армии в обезумевшую толпу. Необходимо было действие, какое-то совместное осмысленное действие, чтобы остановить панику. Но никакого действия в узкой, переполненной лощине предпринять было невозможно. Когда Машек понял, что контроль утрачен, солдаты уже перебили охрану и устремились обратно в Кошачий лаз.
Длинный горный тоннель сейчас казался им единственным шансом на спасение. Одуревшие люди бросались вперед, готовые снова идти два дня и драться с арьергардом, только чтобы не оставаться в Молчаливой лощине. Сначала их было немного, но потом мощный поток устремился ко входу, запрудив узкие тропинки. Сверху летели камни, и ни один не пропадал зря – в такой толчее любой удар находил чью-то голову. Солдаты спешили, толкались, торопились пройти первыми, и вот вспыхнула драка – сначала просто драка, но через пять минут это уже была настоящая битва. Все бились против всех, прокладывая себе путь в тоннель по трупам своих товарищей.
Это было полное и безоговорочное поражение – армия уничтожала сама себя, как стая пауков в маленькой стеклянной банке. С ужасом и чувством обреченности генерал Машек смотрел на гибель своих солдат, которых он берег и с которыми видел многое. Но сейчас он был бессилен их остановить. Проклятая лощина пожирала людей, подобно ядовитому цветку, приманивающему мух, и, один за одним, они исчезали в раскрытом зеве.
Ночь тянулась бесконечно, и под ее покровом происходило ужасное. Когда же край неба начал бледнеть и терять окраску, звон железа несколько поутих. Все устали. Даже те, кто с азартом кидал камни, и те выдохлись. Пора было заканчивать, но тут старый король поднялся со своего места.
- Вот теперь мы начнем.
Начнем? Баронесса Ферро, одуревшая от происходящего, ужаснулась – что еще можно начать после всего случившегося? Но Драгомил отставил руку в сторону, веля наполнить свой кубок, и Мими непроизвольно подумала, что, учитывая количество выпитого за всю ночь, он должен быть в стельку пьян. Она не учла многолетнюю королевскую практику, и то, насколько Драгомил был проспиртован. Выпитый мех вина был ему, как слону дробина.
- Воины, вы славно поработали. Посмотрите на этих трусливых шакалов, грызущих друг друга – разве это солдаты? Это бабы, которые могут только трясти жиром на кухне! Пойдемте же и покажем им, что есть настоящие мужчины и истинные воины. Эти ублюдки с равнины должны навсегда усвоить урок: всякий, кто дерзнет вступить на нашу священную землю, будет пить свою собственную кровь и захлебнется ею!
Рев сотен глоток ответствовал пламенной речи короля. В наступавшем дне было что-то жуткое, и сердце баронессы сжалось: что еще они собираются сделать? Понемногу становилось видно все, что случилось за длинную ночь – горы трупов громоздились, почти полностью покрывая дно лощины, и кровь вытекала наружу через Холодные ворота. И только у Кошачьего лаза копошились остатки армии, спешившие исчезнуть из Тридесятого царства.
Драгомил дал знак открыть ворота. Сотни рук взметнулись и стали растаскивать мертвецов, уже схваченных холодом и превратившихся в камень. В этой земле они были обречены лежать вечно, не распадаясь, не возвращаясь в землю и не становясь прахом. Сотни лет пройдут, а они все будут смотреть в небо мертвыми глазами, не находя покоя.
Казалось, их было бесконечно много – мертвецы усеяли снежную равнину, но все не иссякали. Лившаяся черная жижа струилась почти по щиколотку, но воины короля не обращали внимания на такие мелочи, прокладывая себе путь в лощину. Теперь они чуяли запах победы, пьянящий и лишающий разума – небольшой остаток четвертой армии, попытавшийся встретить их боем, был изрублен на куски. Алое знамя с изображением той самой хрени, которую Мими уже видела под Картеросом, теперь полоскалось на ветру, обозначая победителя. И пусть остатки армии толпились возле Кошачьего лаза, но каждая птица в этих горах знала, чем все кончится.
Завязался бой, короткий и яростный. Кто успевал – исчезал в темном провале Кошачьего лаза, а кто не был так удачлив – падал замертво под топорами горцев. Воины Драгомила были очень злы и очень хотели победить, а то время как солдаты в малиновых мундирах хотели только спасти свою жизнь.
- Оставьте их, пусть уходят! – воскликнула Мими, глядя на бойню, завязавшуюся на серпантинном спуске. – Зачем убивать столько людей?
- Я не давал вам слова, так какого черта вы открыли рот?! – внезапно рявкнул Драгомил, и Мими, не ожидавшая такого, вздрогнула. – Или вы никак не можете отвыкнуть командовать?
Баронесса Ферро нахмурилась. Этот тип ей сразу не понравился, но не на ту нарвался – пусть его гвардейцы трясутся как осиновые листья, Мими Ферро молчать не будет.
- Мне было бы любопытно узнать причину вашей желчности. Знаете, я все-таки ведьма, притом с очень приличным образованием, и я много раз сталкивалась с подобным поведением, так что мне не впервой – можете орать сколько хотите. Но одно я могу сказать точно, за подобной беспричинной злобой всегда стоит страх. Чего вы боитесь? Вернее, кого? Меня? Но я вчера спасла вам жизнь и страну. Вот эти самые жмурики сейчас приматывали бы вам руки-ноги к лошадям, чтобы брызнуть королевскими кишками на все побережье. Разве вы этого не понимаете? О, я не верю – вы все прекрансо понимаете, именно это вас и бесит.
И увидев, как налились кровью глаза Драгомила, она добавила с ледяным спокойствием:
- И не надо грозить мне страшной смертью. Вы ничего не можете мне сделать - нельзя убить того, кто уже давно мертв.
- Это мы сейчас проверим. Разрешите пустить ей кровь, Ваше Величество! – выскочил из-за спины короля сумрачный усатый полковник.
Но тот поднял палец, останавливая его:
- Она пришла из Туманного леса, и лес не навредил ей. Живые там ходить не могут.
Мими усмехнулась – как много всего люди выдумывают на пустом месте.
- А вот это правильно. Слышали, поди, про мертвую принцессу?
- Я слышал про самозванку, принявшую имя Лии, дочери короля Ибрагима.
Драгомилу показалось, или сейчас он услышит что-то интересное?
- Она такая же самозванка, как и вы. Лия была настоящей принцессой и наследницей трех корон, она восстала из могилы и могла призывать мертвых.
- Забавные россказни.
Гнев короля остыл. Он был вспыльчив, но отходчив, и быстро забывал, на что только что гневался.
– Но вы-то тут причем?
- А я все видела своими глазами, я была с принцессой все время, и теперь осталась здесь, ждать, когда она вернется.
- Так я и знал. – Драгомил поставил кубок прямо на снег и выпрямился во весь рост. – Устал я сидеть, надо прогуляться.
Он повернулся к баронессе и ткнул пальцем в пряжку ее плаща.
- У нас для таких, как вы есть очень хорошая лечебница, прямо на морском берегу. Говорят, помогает. Вот закончим войну, и я вам выхлопочу местечко с полным пансионом, главное – напомните.
Мими скривилась. Ей было не привыкать, что ее считают сумасшедшей, а старый король не был человеком, мнением которого она дорожила. Но все равно было неприятно. От усталости и бессонной ночи у нее болела голова, хотелось есть и спать. Да и на душе было скверно. Устала она от дальних странствий и сейчас завидовала Роланду, который, если остался жив, сейчас трусил себе потихоньку в направлении дома, ни о чем больше не заботясь. Правда ему-то есть куда идти, а ей нет.
Добивание продолжалось до вечера: то там, то тут вспыхивали отдельные очаги сопротивления, и начинались небольшие бои. Даже среди подавленных и сломленных солдат четвертой армии находились свои храбрецы, не желавшие умирать, как бараны на бойне. Таких рубили с особенной злобой.
Мими давно уже не смотрела вниз, ей осточертела смерть. Тяжкий камень на сердце не давал ей дышать, радовало только одно – взлелеянный годами план Орландо рухнул, как карточный домик. Она отомстила.
Завернувшись в плащ, она сидела у огня и грызла подмороженный кусок копченого мяса, которым король внезапно решил с ней поделиться. Аппетит и тот пропал, но есть надо, даже если не хочется, потому что никто не знает, что будет дальше. Костер горел от души, давая много тепла и света, и его тепло приятно щекотало лицо, грело ноги и пальцы, совершенно онемевшие от холода. Поспать бы, да не дадут.
Снизу доносились стоны умирающих – почти никому из них не дожить до утра. Мороз сковал воздух ледяной цепью, и понемногу тянул остатки жизни из тех, кого не успели или не захотели добить. Утром здесь будет абсолютная, мертвая тишина, в которую страшно погружаться. Король пересчитал своих воинов и понял, что две трети остались здесь, вместе с малиновыми мундирами. Но зато он совершил невозможное – спасся от неминуемой гибели и захвата своей страны.
Он подошел к баронессе нетвердой походкой, и та было подумала, что он все-таки успел нализаться, но это было от усталости.
- Что ж, сударыня, мы победили. Должен признать, что и ваша заслуга в этом есть.
- В самом деле? – Мими устала и не была расположена угадывать его настроение.
- Не ерничайте, а то я вас все-таки велю повесить. Выпьете со мной за победу?
Мими пожала плечами и не без удовольствия глотнула из задубевшего кубка крепленое вино. Сразу стало теплее и согревание пошло гораздо лучше.
- Вот скажите мне: я тут припоминал, припоминал и все-таки припомнил, где я слышал ваше имя. Мне вспомнился ваш батюшка, который однажды сделал экстравагантное предложение, касающееся моего внука, увы, никем не поддержанное. Знаете об этом?
- Конечно, знаю. Папа тогда не подумавши ляпнул.
- Почему же не подумавши? Если бы Марк тогда сел на престол в Амаранте, вот этого всего бы не было, народ жил бы счастливо и благополучно.
- Марк никогда бы не сел на престол в Амаранте, потому что этот престол не свободен.
Драгомил достал большой серебряный нож, инкрустированный каменьями, и взял у нее из руки обмусоленный кусок мяса, от которого отрезал себе половину.
- Во! Чуть не забыл – еще давеча хотел послушать вашу байку, да недосуг было, а я люблю послушать, как всякие чудики рассказывают.
- Зачем же вам, великому королю, тратить время на всяких чудиков? Умных слушайте, они поговорить любят.
- А я всех слушаю. И никого. Вот сейчас у меня настроение лирическое, так что рассказывайте про вашу мертвую принцессу: как она из могилы вставала, как мертвых поднимала и когда снова к нам собирается?
Так и дала бы ему в лоб.
- Вы не устали? А я устала, и настроение у меня подавленно-пораженческое.
- Ничего удивительного, ваша страна раздавлена. Посмотрите вниз.
Мими пила вино, сгорбившись и даже не поднимая глаз на короля.
- Я уже насмотрелась, благодарю. А насчет страны это вы загнули, вряд ли Страна Вечной Осени вот так возьмет и раздавится оттого, что провалилась военная операция.
- Мне вот что интересно, - король начинал пьянеть, даже его железный организм давал сбой, и алкогольные пары, наконец, возымели свое действие. – Каков во всем этом ваш интерес? Зачем вы разрушили такое дело? Ведь наверняка здесь не один день ковырялись ваши соотечественники, и вот теперь весь их труд пошел прахом. Вам не жалко?
- Жалко. У пчелки, которая на елке.
Как же ей надоело, что каждый встреченный монарх начинает ковыряться в ее душе, пытаясь выловить скрытые мотивы, которых там отродясь не было.
– Я могу сказать вам правду, но вы все равно не поверите, никто не верит. И все при этом говорят: «А вы попробуйте». Задолбалась я уже пробовать, если честно.
Драгомил открыл рот, потом подумал и закрыл. Щелкнув пальцами, он велел наполнить им кубки и пододвинулся ближе к огню.
- Действительно, я тоже не могу обещать вам, что поверю, но мне все же интересно. Неужели мой негодный внук произвел на вас такое впечатление? Он же слюнтяй и размазня, он не мужчина, а баба в штанах – вам, что, глаз положить не на кого?
- Да что ж такое… Почему все подряд шьют мне этого рыжего? – Мими тоже немного опьянела, и слова стали как-то подозрительно толкаться во рту, словно им не хватало места. – Не имею я никакого отношения к вашему внуку, он мне и даром не нужен.
- Тогда с какого перепугу вы перелезли гору, прошли Орлиным зобом и Туманным лесом, откуда, кстати, живые не возвращаются, и принесли мне благую весть в обмен на его жизнь? Это сейчас спорт такой? Как вы вообще попали к Марку?
- Случайно. В Амаранте я проследила за человеком, показавшимся мне подозрительным, и это оказался ваш внук. Меня взяли в заложники и привезли на Картерос, чтобы я ничего не разболтала, а когда началась операция «Фейерверк», меня отпустили. И я рванула к вам, в общем-то, даже не надеясь на удачу. Просто решила попытаться, терять мне все равно нечего.
- Вопрос про «терять нечего» и сам по себе интересен, но вы мне скажите хотя бы, почему вы рванули?
Баронесса Ферро пожала плечами.
- Когда я ехала сюда, мне казалось, что я знаю, почему, а теперь я не уверена. Видите ли, я ненавижу нашего правителя Орландо, ненавижу так, что готова отдать свою жизнь для того, чтобы причинить ему хоть небольшой вред. А он, наверное, очень рассчитывал на этот проект – вы ведь все правильно сказали: Кошачий лаз не за один день выкопали. Вот я и решила хоть как-то его укусить, хоть по мелочи.
- Ничего себе по мелочи… А можно узнать, что такого ужасного Правитель Орландо вам сделал? И почему вы просили за моего внука, раз говорите, что он вам безразличен?
- Правитель Орландо много всего натворил, но для меня главное то, что он убил мою королеву.
- Так она же мертвая! – и тут король понял, что он уже изрядно пьян. В голове у него все путалось: принц Марк, какие-то мертвецы, баронесса Ферро… - Ччерт, я как-то устал сегодня. Вот что, я иду спать, чего и вам советую.
Мими кивнула тоже чересчур размашисто:
- Сппокойной ночи… Я тут посплю, у костра, а то холод собачий и завтра путь далекий.
- Куда это вы собрались?
- Не знаю, домой наверное. Здесь мне тоже нечего делать.
- А я вас еще не отпускал никуда.
Драгомил пошатнулся и совсем не по-королевски икнул.
- Святая плесень, а я-то вам зачем? У вас же полный санаторий дуриков, сами говорили…
- Гы-гы-гы, - Его Величество и правда нализался. – А это я завтра решу, на что-нибудь да пригодитесь.
И он отбыл нетвердой походкой куда-то в темноту, где для него, скорее всего, уже поставили палатку. Мими подумала, что принц не оставил бы ее тут одну спать на снегу, а этот старый дурак еще спрашивает, почему она ему жизнь спасает.
От разгоревшегося костра шел сильный жар, но она знала, что это ненадолго – стоит пламени потухнуть и ледяной холод тут же зазмеится по телу, отнимая жизнь. Но ничего лучше ей не предлагали, так что она не стала ломаться и разложила плащ рядом с огнем.
- Спокойной ночи, сукин сын.
И кому она это?
К рассвету поднялась метель, стыдливо прикрыла снегом мертвые тела и закрутила заунывную похоронную песнь. Эта песнь напоминала тем, кто не спал, все самое плохое и тоскливое, а тем, кто спал, навевала тяжелые сны. Молчаливая лощина превратилась в царство смерти, которая несуетливо обходила свои владения, делая лица павших снежно-белыми, а глаза – прозрачными. Отныне и присно, и во веки веков они будут находиться здесь, охраняя Кошачий лаз – зря король Драгомил опрометчиво пообещал, что завалит тоннель. Мертвые воины не дадут ему этого сделать, в эту ночь они заступили на службу, и будут нести ее, пока не выйдет срок.
Мими чувствовала ледяной холод – костер давно погас, и лежать на снегу становилось некомфортно. Она встала и огляделась кругом: было темно, колючий снег летел в лицо кусачими кристалликами, и ни один человек не дышал рядом. Лошади похрапывали где-то сбоку, но солдаты ей не попадались – она брела в потемках совершенно одна, и не понимала, куда и зачем идет.
Край лощины оказался у нее под ногами совершенно неожиданно. Стоило Мими задуматься, как она забрела дальше, чем рассчитывала. Осторожно ступая, она подошла и встала на самый край, чтобы заглянуть вниз: к ее удивлению лощина хорошо просматривалась. Вчера, даже при почти дневном свете, она ее не видела, а теперь все было как на ладони, казалось, весь мир залит сероватым светом, позволявшим рассмотреть все, до мельчайших подробностей.
Мертвые тела образовывали собой страшное и причудливое подобие мозаики. Сейчас, покрытые снегом, они были похожи на каменные барельефы, которые Мими видела в Королевском дворце в Каррадосе. Если не думать о том, что они представляют из себя на самом деле, то было даже красиво – словно художник составил большой коллаж и покрасил его в грязно-белый цвет. Мертвецов было много, они полностью закрывали собой дно лощины, не оставляя ни клочка свободной земли. Местами горели костры, и черный дым стелился низко-низко, почти припадая к мертвым лицам. Пахло гарью и паленым мясом.
Почему погибших нельзя было оставить в покое, зачем нужно было зажигать костры? Мороз и снег предохранили бы их от тления гораздо лучше, чем жалкие попытки сжечь. Мими вздохнула и отошла от края – все было кончено, ей надо было убираться отсюда, ибо сказанные вчера слова короля не сулили ничего хорошего. Кто знает, с какой ноги встанет сегодня Его Величество? Сколько можно уже болтаться в роли романтической дурочки при разных королях? Пора и домой.
Задумавшись над своими дальнейшими действиями, баронесса Ферро не нашла ни одной стоящей идеи по поводу того, куда ей теперь ехать и что делать? Пора домой – отличные слова, но какое они могли иметь к ней отношение? Где ее дом? В Куркколе? В пустом поместье, где снег с ветром гуляют по комнатам. Или в Амаранте, в огромном четырехэтажном доме, стоявшем заколоченным уже двенадцать лет? А может, в Каррадосе, в доме над рекой, где по утрам хрипло орали чайки, и служанка Аня готовила ей горячий шоколад с ароматными приправами? В те дни ей казалось, что весь мир мертв и жизнь ее ужасна, но на самом деле именно тогда в бурную жизнь баронессы Ферро ненадолго вошел покой.
С тех пор его больше не было, ни на минуту. И вот теперь, стоя над вечным покоем в Молчаливом ущелье, Мими вдруг ощутила, что меньше всего на свете ей хотелось бы вот так упокоиться. Вроде бы еще вчера она планировала удавиться по завершению своей миссии, но нет, надо жить – не она ли сама говорила, что принцесса непременно вернется? Если это случится, кто выйдет встречать ее к Малиновым воротам? Она оглянется вокруг и спросит: «Где моя Мими?», ее никто не встретит. И правда, ее Мими осталась позади, на расстоянии двенадцати лет несчастий. Сегодняшняя баронесса Ферро имела мало общего с веселой кареглазой девчонкой, любившей смеяться и ругаться матом.
Ну, ругаться матом она и сейчас любила. Страдай – не страдай, а пускание соплей над погубленной армией никак не поможет тебе побороть свою хандру. Мими глубоко вздохнула и повернулась назад, чтобы оседлать свою кобылку и свалить отсюда побыстрее. Но стоило ей только подумать об уходе, как перед ней возникла высокая фигура одного из полковников Драгомила.
- Сударыня, вам лучше не уходить далеко, король может проснуться в любой момент.
- И что? Счастливого ему пробуждения и удачного дня, а мне пора уже.
- Его Величество не давал распоряжения отпускать вас.
- Что он, по поводу каждого чиха должен вам распоряжения давать? Сами должны думать о всяких мелочах. Он уже и позабыл обо мне начисто, нечего мне тут делать, мое дело сделано.
Но полковник попался непонятливый, упрямо качавший головой в ответ на болтовню Мими.
- Не беспокойтесь об этом – насчет вас король как раз дал четкие инструкции: следить и не отпускать. Так что, мадам, прошу вас отпустить повод и вернуться к костру.
- Блин…
Везет же ей на придурочных королей!
Когда совсем рассвело, король проснулся и сразу же осведомился, здесь ли баронесса Ферро. Ее привели, замерзшую и опухшую от скуки, ибо делать все это время ей было совершенно нечего, а спать – холодно.
Его Величество тоже выглядел не лучшим образом – сказывалась вчерашняя пьянка, но был серьезен и собран. Он внимательно посмотрел на свою гостью из-под седых, кустистых бровей и как-то неустойчиво кашлянул.
В палатке было тоже довольно холодно, никакого сравнения с апартаментами Хаджиева. Все по-походному, по-спартански, никаких излишеств, даже необходимое и то не присутствовало. В углу Мими разглядела грязные тюки, очевидно, служившие монарху постелью, а также сваленное оружие и тот самый походный стул, используемый вместо трона. Сама палатка была сделана из шкур, скверно выделанных и отчаянно вонявших – не самое лучшее место для того, чтобы по утрам принимать женщин.
- Сейчас привезут моего внука, подлеца и предателя. Я, кажется, обещал вам его жизнь… - он замолчал, и сердце Мими подпрыгнуло – неужели не сдержит слово? - … но я не уверен, что это лучшее решение, ибо мой опыт говорит, что предавший однажды, предаст еще раз. Подумайте как следует и выберите кого-нибудь другого.
- Мой выбор давно сделан, Ваше Величество, я прошу жизнь принца Марка и никого другого.
Король нахмурился и заиграл желваками:
- Я обещал вам публично, и теперь я связан своим словом, но я прошу вас подумать, потому что это очень серьезный вопрос. Вы, конечно, женщина, но мне показалось, что вы кое-что соображаете – достаточно для того, чтобы оценить ситуацию. По вашей сентиментальной прихоти я должен буду оставить в живых предателя, змею, которая укусит в любой подходящий момент.
- Вот знаете, я очень не доверяю людям, которые говорят о предательстве. Это значит, что они не умеют слышать других и считают, что весь мир обязан обслуживать только их интересы.
- Вы забываетесь…
- Я и не вспоминалась! – Мими с досады так завелась, что готова была высказать все, что у нее на душе накипело. – Ваш внук пытался донести до вас свою точку зрения на некоторые вещи, но вы не сочли нужным его услышать! Вы с ним вообще знакомы?! Хотя бы в лицо помните?
- Предательство – это точка зрения?! Продать свою страну и свой народ за корону – точка зрения?! – загрохотал глуховатый бас Драгомила.
- Да плевать ему на корону! – вопила Мими в ответ ничуть не тише. – Из вас двоих именно он думает о народе, а не вы! Он хочет остановить войну, которая слегка подзатянулась и вам не по силам, вы не считаете?
- Остановить войну? Сдавшись?
- Иногда это единственный разумный выход.
- Так почему же вы им не воспользовались? Почему примчались ко мне и позволили совершиться тому, что произошло?! Сегодня уже мог бы наступить мир, а я мог болтаться на оглобле обоза четвертой армии, но вы почему-то решили иначе!
Мими даже и не подумала смущаться.
- А я не принц, у меня другие цели.
- Тогда зачем вы мне голову морочите?!
- Затем, чтобы вы поняли, что ваш внук не предатель, он просто отчаялся достучаться до вас и пошел другим путем. Но был обманут, как и все, кто имеет дело с нашим правителем.
Король выдохнул и велел принести свет, хотя сквозь прорехи в пологе и так достаточно светило.
- Вы меня утомили. Короче, выбирайте, вы можете спасти жизнь только одного человека: или вашу, или моего внука.
Мими прикрыла глаза на секунду. Вот все и разрешилось, но сомнений у нее не было.
- Я выбираю принца Марка.
- Вы сумасшедшая.
Драгомил скомкал какую-то бумагу и отшвырнул ее в угол палатки.
– Уведите ее.
Ослепительно яркий свет брызнул в глаза Мими и наполнил все ее существо ощущением бесконечно белого и свежего. Вместе с хлынувшим морозным воздухом она почувствовала легкость, словно огромный тяжелый камень упал с ее плеч. Вот и все, она тоже покинет мир по белому пути, как и Лия, и они наконец-то встретятся. Она шла за солдатами, смотрела на ослепительно белый снег, и улыбалась.
Навстречу им шли люди, удивленно таращившие глаза на баронессу. Ее конвоировали явно не на прогулку, а она широко улыбалась. Интересно, как именно с ней поступят? Поставят на колени и отрубят голову или повесят на оглобле? А может, просто столкнут в пропасть? На какую-то секунду стало страшно при мысли, что ей придется лететь и потом ударяться о камни – в детстве ей всегда снились кошмары, что она падает в пропасть. Но это будет миг, лишь краткий миг, такой незначительный, что и переживать не стоит. Разве в жизни ей никогда не приходилось терпеть боль? Да она пережила столько боли, что хватит на целое королевство, и после тридцати лет какой-то миг – это, право, пустяки.
А мир все-таки красив! Даже здесь, в этой богом забытой глуши, среди льдов, снегов и камня, красоты просто завались! Голубое небо, льющееся солнце и ослепительная, сверкающая белизна снега! Ей везет, она покидает жизнь в чертовски симпатичном месте. Это гораздо лучше, чем на Рыночной площади в серый и пасмурный полдень.
Солдаты косились на нее, как на опасную сумасшедшую: наверное, правду говорят, что она уже мертвая. Она ведь прошла по Туманному лесу невредимой и сейчас улыбается, разглядывая пейзаж, а ведь прекрасно знает, что идет на смерть. Такую страшно ударить топором – сломается на шее, а потом отмстит владельцу, изменив ему в бою.
Навстречу им тоже шла группа людей, и там тоже вели кого-то под конвоем. Мими вертела головой по сторонам, ничего не замечая, и пришла в себя только когда вдруг услышала знакомый голос, окликнувший ее по имени:
- Госпожа Ферро! Госпожа Ферро!!
Она обернулась и увидела … принца, которого вели четверо дюжих гайдуков свирепого вида. Вид у него был потрепанный, осунувшийся, и даже постройневший. Руки связаны за спиной, а под глазом красовался огромный синяк. Завидев Мими, он рванулся всем своим существом, а она все так же улыбалась, еще больше обрадованная. Появление принца она восприняла как знамение, говорящее о том, что она на правильном пути.
- Здравствуйте, Ваше Высочество! Какой замечательный день, правда?
У принца выпала челюсть. Видеть вечно нервную и недовольную баронессу с улыбкой до ушей, было для него слишком, тем более в таких обстоятельствах.
- Вы здесь? Вы смогли? Вы… – он задохнулся и встал, как вкопанный. Конвоиры его даже пролетели чуток вперед, не ожидая такой реакции. – Ой, я так рад! Я так беспокоился за вас. А я вот…
Побитое лицо его, опухшее и перекошенное, складывалось в какую-то сложную гримасу, не то радости, не то отчаяния. Даже глаз не было видно в щелочках.
- А меня казнят наверное…
Он как-то странно всхлипнул. Мими физически почувствовала, как сильно он боится, и ей стало так жаль его, что хоть плачь, но переполненное светом сердце плакать не могло.
- Не казнят. Не бойтесь. Ничего не бойтесь.
- Почему не казнят? Откуда вы знаете?
- А вот, знаю и все. – Баронесса Ферро вдохнула полной грудью и снова заулыбалась. – Вы вот что, пообещайте мне одну вещь…
Принц удивленно замер.
- Когда вернется моя королева, а она обязательно вернется, скажите ей, что я ее ждала и всегда верила в ее возвращение. Скажете?
- Н-не понял…
- И не надо ничего понимать. – Слова Мими прозвучали почти ликующе. – Просто скажите и все, она поймет.
- Вы как-то странно говорите. - Марк сделал движение, чтобы приблизиться к ней, но его грубо остановили. – Куда вы идете? Почему с вами эти люди?
- Потому что ее ведут казнить.
Раздался совсем рядом надтреснутый бас Драгомила. Принц дернулся и нелепо уставился на деда, а потом снова на Мими. Обстоятельства были весьма специфическими, и Марк, вместо того, чтобы поклониться деду и королю, бросился на него с кулаками, насколько позволяли связанные за спиной руки.
- Не смей! Не смей ее трогать! Она ни в чем не виновата, она ничего тебе не сделала! Отпусти ее! Меня казни, это я тебя предал, а она тут вообще ни при чем!
- Как трогательно… - желчно заметил король. – Да вы идеальная пара: эта мадам тоже предала свою страну, чтобы выкупить твою жизнь. Причем так на этом настаивала, что даже согласилась умереть вместо тебя. Заслуживаешь ли ты этого, ублюдок?
- Нет, – твердо покачал головой Марк. – Ни в коем случае. Я этого не заслуживаю, и делать этого не надо. Отпусти ее и казни меня.
- Хоть что-то ты понимаешь… - у Драгомила чесался кулак выбить зубы мерзавцу, но тот и без того был избит. Кроме того, король смотрел на своего внука и словно видел его впервые. А ведь баронесса права, он действительно совсем не знает этого человека, не имеет ни малейшего представления о его жизни и о нем самом. Он ведь представлял себе, что принц будет пресмыкаться и ползать у него в ногах, вымаливая прощение, а он пытается кулаками махать. Такого поступка Драгомил от него не ожидал – он вообще не ожидал от него поступков. А ведь давешнее предательство тоже было поступком, как ни крути. Что-то он просмотрел в своем внуке, и не только в нем.
Пока он размышлял, Мими опасалась, что все опять сорвется и король передумает. Она ослепительно улыбнулась Марку, подмигнула Драгомилу и махнула рукой своим конвоирам.
- Мило тут с вами, но мне пора. Пойдемте, ребята. Прощайте, Ваше Высочество, исполните, пожалуйста, мою просьбу. Всего доброго, Ваше Величество, не забывайте, что я вам сегодня сказала в палатке. В общем, всем пока… - она помахала им и ускоренным шагом двинулась прочь.
- АААА!!!! – завопил Марк и кинулся следом, но на шею его была накинута удавка, соединявшаяся с руками и поясом конвоира. Стоило ему дернуться посерьезнее, как солдат натянул веревку, и принц рухнул, задыхаясь, к ногам своего грозного деда. – Усусссууууу….
- Невнятно ты говоришь, парень… - Драгомил перешагнул через упавшее тело и что-то шепнул своему полковнику. – Что ты валяешься тут, как дохлая крыса? Вставай, прими смерть достойно.
Марк поднялся с огромным трудом, задыхаясь и почти ничего не видя. Он с ненавистью уставился на деда и что-то прохрипел, но из-за удавки ничего нельзя было разобрать.
- Отпустите его, а то я ничего не понимаю.
Удавку чуть-чуть ослабили и отвязали от рук. Едва руки Марка перестали быть напрямую соединены с его горлом, он тут же рванулся и вцепился в деда. Безнадежное предприятие, его тут же снова придушили, но он, даже теряя сознание, хрипел: «Ненавижу».
- Надо же… - король ощупал шею и коротко дернулся. – Уведите урода.
Марка поволокли прочь, как овцу на аркане.
Мими тоже увели подальше, и она уже начала удивляться, почему ее ведут так далеко – для того, чтобы отрубить голову, не стоит церемониться. Главное, чтобы король пощадил Марка.
- А вы далече меня ведете, ребятушки? Может, тут уже и покончим?
Солдаты переглянулись и нерешительно затоптались на месте, никому не хотелось заниматься убийством женщины, по слухам, ведьмы. Они ж ведь твари злопамятные, просто так не отпустят, со свету сживут. Солдаты переглядывались и топтались на месте, кивая друг на друга. Мими начала хмуриться.
- Слушайте, если бы я хотела удрать, я бы вас уже два раза перебила, пока вы тут соплю жуете.
- А почему вы не хотите удрать? – один из конвоиров взялся за меч.
- Потому что у меня с королем уговор: он убивает меня и оставляет жизнь принцу. Так что давайте, рубите быстрее, пока Его Величество не передумал – у него на неделе семь пятниц.
Она встала на колени, наклонила голову и даже убрала волосы с шеи, хотя убирать было особенно нечего – длинных волос Мими никогда не носила. В голове мелькнуло, что и Лия приняла такую же смерть, и это ее порадовало. Состояние у баронессы было экстатически-невменяемое, и это очень хорошо, потому что она не чувствовала ни страха смерти, ни боли, ничего – только душевный подъем и освобождение.
Глядя на такое дело, солдат, уже доставший меч из ножен, шарахнулся от нее, как от прокаженной.
- Нет, я этого делать не буду! Сами ее рубите, я не хочу быть проклятым на веки вечные!
Мими обалдела, насколько это было возможно в ее состоянии.
- Да ты что, больной? Руби, говорят тебе! Раз и все! Давай, ты мужик или кто?
Но чем энергичнее она их зазывала, тем больше солдаты, исполненные суеверного ужаса, от нее пятились. И даже появление утрешнего полковника с тонкими усиками их не остановило.
- Вы куда это намылились?
- Бегут! Представляете себе, бегут! Я им говорю, руби, а они врассыпную, как будто я больная или заразная. Обидно даже…
Полковник на всякий случай покрепче ухватился за топор.
- Она ведьма, - шепнул ему конвоир, - ей-то ничего не будет, а вот каждый, кто коснется ее, получит проклятие до скончания веков…
Мими, уставшая стоять в неудобной и смешной позе, поднялась с колен и занялась отряхиванием снега с плаща.
- От чего напридумывали. Да, я ведьма, профессия у меня такая и что из этого? Я никого не собираюсь проклинать, меня этому вообще не учили. Вы тут грибы какие-то употребляете, что ли?
Полковник с опаской оценил ситуацию, но решил, что особой опасности она не представляет, и повесил свой тяжелый боевой топор обратно на пояс.
- Король велел отложить казнь, он ждет вас в своем шатре.
- Нет, мы так не договаривались. Казнить – значит казнить, и нечего тут придумывать. Давайте хоть вы, полковник, уж вы-то воин, я надеюсь, в отличие от этих барышень. Или мне что, самой в пропасть прыгнуть.
Опытный боец только поморгал глазами, а потом хрипло сказал солдатикам:
- Свяжите ее на всякий случай.
Рот ей тоже заткнули, так что она вскорости оказалась в глубине королевского шатра немая и неподвижная. Полог был слегка приоткрыт, так что она могла абсолютно все слышать и даже кое-что видеть. Она слышала, как пришел король, потребовал вина, выпил, а потом долго и надсадно кашлял. Слышала, как он велел привести «этого ублюдка», и как приволокли человека, едва стоящего на ногах, в котором она безошибочно узнала принца Марка.
- Развяжите его, - велел Драгомил.
Развязали. Принц был едва жив, и все норовил завалиться куда-то на сторону. С таким не побеседуешь – король велел принести вина и влить ему в глотку.
- Ну что, полегчало? Продукт только на тебя переводить…
Марк молчал, бессмысленно глядя перед собой.
- Хоть поздоровайся, уродец, давно не виделись.
- Сдохни, гнида.
- Надо же, как мы заговорили! Что это, у мышки голос прорезался? А где же твое блеяние: «Дражайший дедушка…» - король говорил с плохо скрываемой яростью, передразнивая манеру Марка немного глотать «р».
- Где баронесса Ферро?
- Отправилась на аудиенцию к своей королеве. Тебе-то что до нее?
Марк покачнулся и сглотнул слюну.
- Будь ты проклят, старый, выживший из ума ублюдок. Я ненавижу тебя, и всегда ненавидел. Все, на что ты способен – пить и убивать женщин. Чтоб ты сдох, страшной смертью, и чтоб душа твоя никогда не нашла покоя.
Он плюнул с явным намерением попасть в короля, но промахнулся, и только оплевал свои сапоги. Раздался дружный смех – смеялся король, смеялись гвардейцы, смеялись даже кони. И сам Марк вдруг улыбнулся страшной улыбкой, полной ненависти.
- Вот видишь как, даже плюнуть и то не могу. Ты, поди, думаешь, что я совсем никуда не годен, и толку от меня никакого нет, и вреда никакого. Ну да, но ты забыл кое-что: я ведь ремеслу учился, помнишь?
Драгомил просмеялся и не сразу сообразил, о чем это он.
- Забыл. Вот видишь, ты и это позабыл – и правда, кто для тебя твой внук? Так, ублюдок ненавистной тебе дочери… не стоит помнить подробностей о таком куске дерьма.
- Ты чего это брешешь смертник?
- Я тебе, старому козлу, не брешу, а говорю, что даже сейчас я кое-что могу. Я ведьмак, да будет тебе известно, и я призываю на твою голову проклятие. Я согласен заплатить цену, и погубить свою душу, но я прокляну тебя так, что тебе не будет покоя ни при жизни, ни после смерти. Ты станешь мерзким упырем, внушающим отвращение и ужас всему живому, ты будешь вечно мучиться и ничто, никогда тебе не поможет…
Вот тут Мими не выдержала. Парень съехал с катушек, и его надо было срочно остановить. Никто не должен творить таких проклятий, ни под каким предлогом – Ирья заставила их это усвоить накрепко. Но руки у нее были связаны, рот заткнут, и она была спрятана в палатке. Что делать? Единственное, что пришло ей в голову, это поднатужиться и заорать, что есть силы – король ведь не знал, что голос у нее как иерихонская труба. Ураганный вопль вырвался из груди баронессы, несмотря на кляп. Без слов, но она завопила так, что у соседних палаток кони отпрянули. Драгомил сплюнул под ноги, а Марк задохнулся:
- Это она? Это же она кричит? Она живая? – и он рухнул королю под ноги.
- Чертова размазня… Да заткните вы эту ненормальную! Тащите ее сюда, раз уж она и так мне все испортила.
Так Мими во второй раз за сегодня предстала пред очи принца Марка, живая и здоровая.
- В общем так. Благодари эту женщину, урод, ибо она купила твою жизнь очень дорогой ценой. Убивать я тебя не стану, но и видеть не желаю, обезьяна истеричная. Слушай мой приговор: отныне и присно, пока я жив, ты будешь служить солдатом. Самым последним пушечным мясом на передовой, и так будет, пока я не умру, а потом будь что будет. Надеюсь, хоть армия тебя чему-то научит, раз я не научил. Уведите придурка.
Солдаты подхватили принца под руки и поволокли куда-то, а он все вертел головой и пытался что-то крикнуть баронессе. Мими выплюнула кляп и судорожно разминала затекшие руки.
- Ну вы и шутник, черт бы вас побрал! А ну как он бы брякнул глупость? Что тогда?
- Вы этому верите?
- Нет, не верю. Я это ЗНАЮ!!! Я тоже ведьма, и я училась у самой Ирьи ДеГрассо! Никогда нельзя шутить с такими вещами, благодарите меня, блин, я вам не только жизнь спасла, а и чего получше.
- Надо же… Договоритесь у меня сейчас, я вас отблагодарю – скину в пропасть.
Мими сплюнула:
- Напугал ежа голым задом. Дайте выпить, у меня со страху все в горле пересохло.
И, не дожидаясь приглашения, подошла к королю и взяла кубок с вином прямо из его руки.
- А вы занятная женщина. Оставайтесь со мной.
Баронесса допила, потом отдышалась, потом вернула кубок и вытерла рот.
- Это еще зачем?
- Я вдовец и ничем не стеснен. И я еще силен, несмотря на мой возраст, так что могу вам показать, что такое настоящий мужчина.
Так Мими еще не удивляли за всю ее жизнь.
- У вас тут что, полковых шлюх не хватает? Вы же еще вчера хотели меня повесить, а сегодня утром обезглавить.
- Да это я так, несерьезно. Впрочем, могу вам устроить и то, и другое, если вы не в состоянии оценить оказанную вам честь.
- Храни меня небо от такой чести. Извините, Ваше Величество, ничего не выйдет, поэтому можете меня хоть колесовать, только, желательно, побыстрее. Мне очень у вас надоело.
Драгомил снова наполнил кубок.
- Хорошо, что вас никто не слышит, а то мне бы пришлось вас и повесить, и обезглавить, и потом еще колесовать. Ладно, теперь о деле: как вы слышали, свое слово я сдержал – мы в расчете. Внук мой будет жить, пусть мне и не нравится эта идея. Теперь о вас: я сохраню вам жизнь, но взамен потребую от вас одну услугу.
Теперь он говорил совершенно по-другому, и Мими даже выдохнула свое напряжение.
- Я хочу, чтобы вы отвезли мое письмо правителю Орландо, и вручили его в собственные руки. Не побоитесь?
Мими отрицательно покачала головой.
- Чего мне бояться? Я даже рада буду, хоть посмотрю на его рожу, когда он узнает, что его план провален.
- Чудно. Только я хочу, чтобы вы скакали очень быстро, чтобы вы принесли ему эту новость первой, до того, как остатки армии выберутся обратно через гору.
- Но как? У меня нет под рукой дракона, летающего быстрее ветра. Я не смогу опередить новости.
- Сможете, вам покажут маленькую тайную тропинку, по которой вы быстро попадете на ту сторону фронта, а там у вас под ногами будет тракт, в то время как четвертой армии придется еще до него добираться.
- Тогда другое дело. Письмо уже написано?
Драгомил вынул из кармана мятый конверт и передал баронессе.
- Вот. В собственные руки.
Она взяла и спрятала в потайной карман, тут же, походя, проверила клинок и перевязь, подтянула завязки у плаща привычным жестом. Король не спускал с нее глаз.
- Может, все-таки останетесь?
- Не валяйте дурака, лучше велите подобрать мне легкую и выносливую лошадь, мне четыре дня скакать без перерыва.
Драгомил немного помедлил, как будто и вправду решал, как поступить, но Мими больше не боялась. Теперь она знала, что принцу ничего не грозит, а уж со своей жизнью она разберется, и никто ей тут не указ. Не было в ней ни страха, ни колебаний, ни тайной гордости за то, что ее отличили – как это обычно бывает у женщин. Король видел перед собой скалу, совершенно, безнадежно неприступную.
- Эххх, если бы не мои семьдесят лет…
Он велел подобрать ей лошадь и провести тайной тропой через линию фронта, а она напомнила, что немного еды тоже бы не повредило. Ей дали какую-то снедь, похожую на мороженое мясо, и Мими подумала, что не зря в Амаранте говорили: нищ, как Драгомил. Собрав все, что нужно, она посмотрела сбрую и лихо вскочила в седло.
- Прощайте, Ваше Величество, передавайте привет принцу.
- Я никогда не увижу его и не буду с ним разговаривать.
- Зря. Что ж, всего хорошего.
- Прощайте.
Она натянула удила и стремительно понеслась за своим проводником, который уже успел отъехать на приличное расстояние. Драгомил смотрел ей вслед и думал: сумасшедшая…