"И вот тогда - из слез, из темноты,
Из бедного невежества былого
Друзей моих прекрасные черты
Появятся и растворятся снова."
Б.Ахмадулина. .
Это было давно... год конечно вспомню, но это совсем неважно. Просто давно это было... После нескольких лет одиночества, которое наступило вследствие моего неудавшегося первого брака, я познакомилась с моим будущим мужем. Окрылённость и чувство полного безоблачного счастья переполняли меня настолько, что я даже боялась познакомить его с моей самой близкой подругой Мариной: вдруг он ей не понравится или она как-то ни так себя поведёт и я потеряю или его, или её? !
А это полная катастрофа - подруга значила для меня очень много, мы дружили со школьной скамьи и практически стали сёстрами за долгие годы общения, и он, мой Борис, тоже стал частью моей жизни, и я безумно хотела выйти за него замуж.
Самое смешное, что и Борис тоже так же как и я боялся познакомить меня со своим студенческим другом Мариком Альтшулером, верным и преданным, так же испытывая опасения, что вдруг мы не понравимся друг другу, а терять ни меня, ни старого друга Борис не собирался.
Но время шло и знакомство состоялось.
Как обычно бывает помог случай пусть и не очень приятный. Они с Мариком катались на лыжах в Подмосковном "Туристе" и неудачно съехав с горы Борис сломал ногу. Перелом был не сложный, но в больницу он всё же попал. Разумеется, я тотчас же примчалась с бульоном и апельсинами, чтобы выхаживать моего ненаглядного и переломанного жениха. Там -то в палате у кровати моего пострадавшего я и увидела верного его друга Марика. Небольшого роста, крепенький и ладный, он чем-то напоминал этакий боровичок с довольно крупной головой и развитым торсом на коротковатых сильных ногах. Густые с проседью волосы,мужественные черты лица,чувственный рот и очень спокойный, пристальный взгляд серых глаз с длиннющими ресницами.
Борис представил нас друг другу и мы просидели у его постели мило болтая ни о чём пока медсестра не выгнала нас напомнив, что время посещения больных вышло.
Обратно мы с Альтшулером ехали вместе на метро минут пятнадцать до станции его пересадки. Когда он вышел, я облегчённо вздохнула - мне казалось, что я ему совершенно не понравилась. Смущало то, что он был на пол головы ниже меня, импозантный, ухоженный, в шикарной бежевой дублёнке, в модной шапке из нутрии, и я рядом в шубке из искусственного меха и вязаной шапочке, тощая и какая-то неуверенная в себе. Эти пятнадцать минут я чувствовала себя как на допросе в соответствующих органах, хотя ни о чём особенном разговор не шёл, так, на общие темы.
Но каково же было моё изумление, когда придя через два дня к Борису, узнала, что я первая женщина, которая с первого взгляда произвела на его придирчивого друга благоприятное впечатление. Оказывается он вчера навещал Бориса и не преминул сказать: " Женись, старик, обязательно на ней женись!"
Вот так я, выйдя замуж за Бориса, получила в качестве свадебного подарка Марика, в последствие самого моего дорогого, верного и преданного друга, с которым жизнь связала нас на многие годы. Он стал не просто другом нашей семьи, любимцем наших детей и внуков, он стал даже больше моим личным другом, чем самого Бориса. При этом никаких других чувств, кроме душевного родства, взаимной симпатии и глубокого уважения ни я, ни он не испытывали. Поэтому мне всегда смешно слышать о невозможности дружбы между мужчиной и женщиной. Мы могли говорить о самом важном и о пустяках, просить совета и сопереживать. Иногда Марику я могла рассказать о том, о чём ни с Борисом, ни с подругой делиться не хотелось - он всегда понимал меня правильно, мы были на одной волне.
С Борисом они познакомились на картошке ещё учась в МИХМе - Московском институте химического машиностроения. Называли друг друга только "старик" и никак иначе. Борис женился сразу после окончания института. Избранница его Марику пришлась не по душе, общались теперь друзья только на нейтральной территории. Вскоре родились двойняшки, потом брак распался и вот предстоял второй брак со мной. Борис помятуя предыдущий опыт боялся снова негативной Мариковой оценки. Вот поэтому-то и знакомить нас не спешил.
Альтшулер пользовался неизменным успехом у особ противоположного пола, но до сих пор так и гулял холостым. В далёкой молодости была у него сильная любовь, такая любовь, которая сносит напрочь крышу, и жила эта любовь в городе Львове, была эта любовь дочерью какого-то крупного партийного начальника. Года два Марик летал во Львов каждую неделю, отдавая Аэрофлоту практически всю зарплату, но жениться так и не решился: то ли не захотел быть примаком при внушительном возможном тесте, то ли ещё что-то помешало. Зарубка на сердце осталась на всю оставшуюся жизнь, потом были всякие разные романы и романчики, но до женитьбы дело ни разу так и не доходило.
Родители его были геологами и часто уезжали в экспедиции, Марик рано обрёл самостоятельность; отец довольно рано умер от онкологии. Когда с мамой через несколько лет случился инсульт, Марик забрал её к себе и ухаживал за ней восемь лет. Всякий раз приезжая к нему на очередной День рождения мы встречались с его сестрой, зятем и обожаемой до безумия племянницей, раскланивались с Геней Захаровной, которая встречала нас с улыбкой, сидя в широком кресле, укрытая шотландским клетчатым пледом. Она боготворила своего ненаглядного сыночка: Марик самоотверженно ухаживал за матерью, весь быт был на нём, он всё успевал.
На работе он сделал приличную карьеру, создал свою лабораторию, каждый прибор отлаживал своими собственными руками, все опыты контролировал, держал персонал, состоявший в основном из женщин, то бишь своих "матрёшек", в ежовых рукавицах. Его уважали и ценили. Но тут случились 90-е годы, лихие ли трудные, но то, что разорительные - это точно. Полетела к чёртовой бабушке и Марикова лаборатория, он переживал до слёз, когда выносили и выбрасывали ценнейшее оборудование за ненадобностью при ликвидации его НИИ.
Долгими вечерами они обсуждали с Борисом куда теперь ему податься. Борису было намного проще: преподавание в МИХМе хоть и не давало приличных заработков, но обеспечивало надёжность в завтрашнем дне.
Марик брался за любую работу. Однажды он пришёл с огромным пакетом, извлёк из него двух замороженных кур и с гордостью сообщил, что нашёл "хлебную работу" - торговать на лотке курами. Это ведущий инженер, кандидат химических наук, специалист, каких в стране было по пальцам пересчитать!
В начале девяностых его сестра решилась с семьёй уехать на пмж в Израиль, маму забрали с собой. Это оказалось огромным благом- Геня Захаровна начала там понемногу ходить, местные врачи продлили ей жизнь на десять лет. И Марик остался один в своей трёхкомнатной квартире, он ехать никуда не собирался.
В это непривычно одинокое для него время, он почти каждый вечер приезжал к нам, сидели, болтали, выпивали, курили до посинения и раздумывали над переменами в нашей стране и в нашей судьбе. Ему всегда нравилось как я готовлю, комплименты сыпались как из рога изобилия. Я, конечно, ещё больше старалась, тем более, что и Борису было приятно видеть, как друг ему "завидует".
Я не очень люблю вступать в серьёзные мужские разговоры о политике и прочем, поэтому в основном сидела и молча наблюдала, восхищаясь какие они образованные, начитанные и умные.
Но ни один самый серьёзный разговор не обходился без обсуждения событий в спорте, на котором оба друга были просто помешаны. Причём, они были истинными болельщиками, не фанатами, как теперь принято называть, а знатоками - грамотными, интересующимися проблемами спорта болельщиками. Я поражалась, как можно запомнить всех игроков разных команд по футболу, хоккею, баскетболу, биатлону, волейболу и прочее, и прочее за период от сотворения мира и по сей день. Разбуди ночью и спроси кто победил в такой-то игре в таком-то году и ответ последует незамедлительно! Оба болельщики любимого нашего ЦСКА! Ну, я-то понятно - дочь офицера, а они даже в армии не служили. В общем, спорт составлял обязательную часть всех разговоров, по крайней мере, когда они были наедине ( моё присутствие не в счёт).
Но я свою нишу во всех беседах всё же имела, поскольку есть ещё искусство, живопись, литература и просто обычные житейские приземлённые темы. Тут я чувствовала почти всегда превосходство и отрывалась по полной, а Марик, выслушав очередное моё мнение, вполне серьёзно советовал Борису :"А ты записывай, старик, записывай!! У тебя такая Анька умная! Записывай, старик!" Ну ,как я могла к нему относиться после таких слов?!
К следующему разу и фаршированную рыбу готовила, и жилет вязала в подарок. Без цветов Марик к нам не приходил даже в самые голодные годы. Джентльмен!
Одевался он всегда очень элегантно и дорого, выпивал не много и только водку или коньяк самого высшего качества.
Он умел абсолютно всё: и ремонт в квартире сделать, и перец фаршированный приготовить, и на зиму варенье из кизила сварить. Когда к нам приезжал, то обязательно интересовался не надо ли чего починить и чинил, помогал под скептическим взглядом Бориса: "Ну-ну, старик, потом электрика вызывать не придётся?!"
Примерно через год после отъезда Гени Захаровны, как-то в очередной свой приезд к нам, когда сидели мы на кухне и ужинали, Альтшулер очень серьёзно посмотрел на меня и вдруг говорит:
---Вот как ты, Анетта, скажешь, так я и сделаю: как мне быть - жениться или продавать квартиру и уезжать в Израиль? Что делать я не знаю, но больше так не могу, надоело одному быть. Вам хорошо... и я так хочу.
Мы с Борисом опешили, не поверили такому обороту событий, а он за своё:
---Я не шучу.
Конечно, как можно сказать "уезжай на чужбину" - это ведь друга терять? Ой как не хочется, как без него? И я всё взвесив моментально честно и эгоистично сказала:
---Марик, лучше женись, только не уезжай! А на ком ты уже знаешь?
И он вполне серьёзно отвечает:
--- Ну вот, Анетт, раз ты говоришь женись, то ты и найди мне невесту!
Понятно, что женщин одиноких гораздо больше, чем мужчин, всё равно задача трудная. Но я справилась. Разговор был в середине апреля, а в середине июня мы уже гуляли на Альтшулеровской свадьбе. Было много его друзей и её родственников и все очень радовались такому исходу и концу его холостяцкой жизни. Потом он стал возить свою жену Надю ( Маринину золовку) по всему миру, начал со знакомства с израильскими родственниками и она им очень понравилась, а затем- Америка и почти вся Европа.
Всё было замечательно почти десять лет, потом по мужской своей глупости Марик сам всё испортил и, протянув ещё года два, они развелись; он женился вторично, но совсем скоро опять развёлся. Не сложилась его семейная жизнь и мы с Борисом до его последнего дня очень переживали, что не было с ним рядом Нади, мне казалось, что она его несмотря на обиду всё ещё любила.
Такой мужик!
Прошло уже больше трёх месяцев, как нет Марика. Нам, его друзьям, ... мне так его не хватает .
Осталось много фотографий, видео...
Вот мы втроём отдыхаем в Крыму, сидим в кафешке в Коктебеле; вот он произносит тост на юбилее Бориса, а поёт дифирамбы мне; вот мы гуляем по парку Останкино, а затем гоняем на электропедах по аллеям ВДНХ; вот Марик угощает нас, стараясь поразить каким-то неординарным напитком, купленным в дьюти-фри или мы просто болтаем с ним и с Надей на его кухне в Свиблово; вот наша шестилетняя внучка играет с ним в прятки у нас в квартире и визжит; вот они с моей подругой Мариной спорят о каких-то просчётах НКВД во время войны: Марик, как обычно немного манерно, говорит чуть хрипловатым голосом спокойно, медленно и аргументированно...
Все тридцать лет пролетели вместе и всё... даже ежедневных разговоров по скайпу уже никогда не будет, никогда...
Говорят, надо отпустить и реже вспоминать, но пока никак не получается. Он очень сильный был, наш Марик Альтшулер... Боролся до последнего часа, мужественно переносил все страдания.
Где ты теперь, старик?
... всё равно с нами.