Как я появилась на свет, и когда это было, не помню. Старость и травмы память стёрли. Помню, как очутилась в этой квартире.
Было у них новоселье. А соседу, что через стенку жил, тоже захотелось выпить. Он перелез через парапет и зашёл на праздник через балконную дверь. И не один, а со мной. Его напоили. Праздник кончился. Сосед домой улицей, а не через балкон ушёл, но меня забыл.
Так и осталась я тут. Иногда развлекала гостей, но мало кто из них умел со мной обращаться. А хозяева и вовсе не умели никогда. Развлекался со мной их первенец. Мученье было это одно. Уродец он с рожденья. Нормально взять в руки ничего не мог. А второй малец, который помладше и здоровый, меня переломил в первый раз.
Потом хозяин умер. А за девять лет до того умер тот сосед, с которым я пришла. И хозяину он во сне приходил. Да всё через балкон. Так спьяну хозяин мог вылететь с балкона. Да он же так и вылетел. Только это во сне было-то. Не помню в чьём сне. Интересно получается; хозяин видел почившего соседа на балконе и мчался спросонья к балкону, а кто-то во сне видел хозяина вылетевшего с балкона.
Только хозяин умер не от падения, а от отравления газом. Вроде. Не помню. Помню, что странно как-то умер. Как тут помнить-то?! Он и дома мёртвый не лежал ведь. Ни минуты. И гости нашего дома толи умерли, а толи перестали заходить в эту квартиру. Наверно и то, и другое.
Через какое-то время после этой смерти, малец, который меня сломал, заинтересовался мной и склеил меня. Я ходила на тусовки с ним и с его друзьями. Они пели разные песни. Он тогда заботился обо мне. Покупал мне всё.
Но я была стара уже для такой жизни. Расклеилась как-то. В общем, сломалась. И мой кавалер юный вскоре утратил интерес к пению песен. Его компашка развлекается чем-то другим.
Старший его братец, уродец который, теперь в какие-то машины палец тычет. И его называют писателем. Машина что-то печатает и кому-то то, что машина печатает, нравится читать. Так говорят иногда, во всяком случае.
А меня сломанную забросили на антресоль. Слышала, что собираются вообще выбросить меня, да никак не соберутся. Вот и лежу. Собираю пыль, паутину и свою память. Моя память, как вся я, переломанная, раздробленная и помятая.
Почему я не досталась какому-нибудь барду? Он бы, конечно, раздолбал меня ещё быстрее, но зато я пожила бы, попела. А так век свой живу сломанной, никому не нужной, заводской штампованной гитарой. Э-эх, жизнь была, а вспомнить нечего! Или я забыла? Надо вспоминать. А что я делаю? Всё одно, что пытаюсь что-то вспомнить. Да чтоб поярче были воспоминания. Только не получается поярче.
16.08.10