Ты на меня, путник, за болтливость-то не серчай. Скучаю я за разговорами человеческими. Все за ними скучают, в ком душа жива… Так вот, много ли, мало ли времени с того дня прошло, как синебородый сбежал в край неведомый. А приспичило мне с дворовыми девками в лес за черникою. Хорошо в лесу – птицы поют, деревья шелестят, девки
песни тянут. Я среди них ничем не приметна, разве сарафан поладнее да лукошко тонкоплетенное. Ягода хороша – крупная да сочная. Так ягода за ягодой и вышла я на перекрёсток. Оно хоть и лес, а дороги через него имеются. На перекрёстке камень большой, а на нём старичок сидит – охает. Увидал меня и кличет: «Ох, девица-красавица, помоги старому да немощному!» А я то, и не спросив чем помочь, к нему и бросиласьь. Уже на бегу заметила, что старичок мне под ноги камушек кинул, я через него и запнулась. Падала да слышала, как смеётся старый да немощный смехом знакомым: «Вот тебе, невестушка, подарочек заморский – вечность ему имя!" Потом уже, когда в себя пришла, гляжу – девки мои дворовые над кем-то голосят, рядом ягода-черника россыпью да лукошко знакомое брошено. А как подняли да понесли – сарафан узнала – батюшки-светы! Меня понесли! Крикнуть хотела – ан нет - нет у меня ни голоса, ни крика – камень я придорожный… Отомстил колдун проклятый – ворожбу навёл страшную, незнанную… Вот с тех пор имя мне – Царевна-камень. Вот оно как, путник. Ты вот сейчас отдохнёшь и дальше поспешишь по дороге лесной, ждут тебя где-то. И никому ты обо мне не поведаешь, оттого что слов моих не слышишь…
Тятенька горевал мой сильно, сказывали ему кудесники наши да знахари, что сплю я и сон мой не простой. И что разбудить меня может только поцелуй настоящей любви. Классика в решении проблемы. Что было-то! Как понаехало опять царевичей-королевичей! Я хоть и камень да далече от покоев царских – а всё тело своё чувствую. Целовали – кто как горазд. От противного до терпимого – а всё не оно - не
просыпается царевна. Ровно дышит да спит. Эх, царевичи-королевичи, Иваны со Степанами, не всегда для того, чтоб царевну разбудить, тело целовать надобно – душу поцелуйте – она и проснётся! Сон мне был: тогда камень придорожный мою душу отпустит, когда поцелует его добрый молодец по доброй воле, не по принуждению. Одно осталось выяснить – кто из них в здравом уме на такое способен? С камнем целоваться. Вот я и лежу здесь, на перекрёстке, думы думаю. Что есть у меня? Время да покой, да одиночество моё каменное. Путнику случайному рада, зверушке лесной. А ещё то меня тешит, что не простой я камень – а указательный. На мне та самые надписи и были начертаны «Как пряму ехати - живу не бывати - нет пути ни прохожему, ни проезжему, ни пролетному; направу ехати - женату быти; налеву ехати - богату быти». Камень этот, видать, волшебный. Потому как надписи эти менять умел, а то умение и мне передалось. Забавлялась, бывало, с прохожим людом… Да только об этом сказ другой…