Мне сейчас все равно, что это было – членство в лиге сексуальных реформ или участие в театре абсурда. Наши чувства катались монетой чеканной, пока та не встала гуртом. Как ты думаешь, нас переиграют? Или расплавят, в кресты отольют на шее болтаться на память? Лучше уж в струны – пусть тянут и рвут, плачут со мною и веселятся. Если в жизни другой останешься человеком ты – узнаю тебя по пальцам.
Пока ты спишь в моих текстах, облитый солнечным соком, мне хочется неслышно проскользнуть в ванную, выйти оттуда, сжимая в махровом брюшке кармана полоску с двумя красными метками, будто записку тайную.
Но монета уже разыграна и стоит упрямым ребром. Корчится в отчаянии, на жестком сохраняемый недоношенный плод- фантом.
Может случиться так, что у тебя появятся не мои дети, дом поднимется, будет сад. Ты не вспомнишь о том, как лето превратилось в навязчивый ад. Ты забудешь театр абсурда, в сексе станешь консервативным. Однажды под старость лет назовет тебя внук «противным». Может, тогда она найдет своего любимого деда, та девочка, которая пила. Фонтаном бьющая открытая аорта любовь ее испачкает тебя. И будет боль резка, как от аборта – когда узнает в старике того, кто выскоблил ей сердце, ушел с одной монетою в руке.