Ты строишь гнезда в облаках и замки на песке,
Листая книгу дней своих то в счастье, то в тоске.
Твоя душа - воздушный шар, всегда готовый улететь.
Ты здесь, пока еще прочна тоненькая нить.
Ирина Богушевская
26.
- Пойдем! – ты тянешь ее...
Да-да! В ту самую каменную беседку, где вы с нею любили проводить время «на поболтать-помолчать душевно», тогда, во время твоих прежних визитов в этот Мир, которым она правит «от начала Времен». Здесь, вокруг служащего столом валуна с идеально плоским верхом, расположились несколько других камней, как бы случайно застывших в странной «природной» форме, удивительным образом напоминающей контуры стула с высокой спинкой.
Однажды ты подумала, что она создала это место специально для этих ваших посиделок-поболталок. Возможно, даже в тот самый день, когда протянула тебе руку и сказала: «Будь моим другом!»
- Сколько жизней назад это было? – усевшись на каменное сиденье, которое, как ни странно, всегда оказывается удобным, ты задаешь ей этот вопрос, твердо зная, что она по-прежнему читает твои мысли. Однако, вот только что, прямо перед этим, твоя странная собеседница предпочла отмолчаться. Интересно, почему...
- Шестьсот семьдесят три, - называет она весьма неровное число. А потом вежливо интересуется:
- А зачем тебе это помнить? Здесь у меня время течет по-особому. Да и возраст для Игрока значения не имеет. Каждую жизнь в мирах Универсума вы проживаете как бы заново. Так, как Вы захотите. А здесь, в Лимбе, вернувшись ко мне, Вы снова обретаете свой настоящий облик, соответствующий вашей истинной сути.
- И как я сейчас выгляжу? – ты спрашиваешь с любопытством.
- Примерно так же, как и в том мире, откуда я тебя сейчас "позаимствовала", – она вроде бы и усмехается, однако, в этот раз ее зеленые глаза прищурены и она смотрит на тебя взглядом, в котором кроется в высшей степени особый, пристальный интерес к твоей нынешней личности. – А тебе что, и в самом деле так уж хочется это узнать?
- Конечно! – ты и впрямь хочешь понять, как именно сейчас ты выглядишь в том самом пространстве, которое изнутри самое себя ощущаешь своим.
- Ну, хорошо, смотри! – она усмехается, а после... снимает с хитро задуманной узорной подпружиненной застежки-карабина тот самый предмет, который известен во всех мирах Универсума. Правда, все, отчего-то, видят его по-разному. Но это не мешает большинству смертных, осведомленных о его наличии у Владычицы Лимба, считать сей эффектный артефакт неким «атрибутом Зла».
И они неправы. Ибо та, чей арсенал включает в себя этот занятный предмет, находится вне какого-то условного «добра» или «зла», которые для нее, по сути, не более чем условности. Она всего-навсего сопровождает ушедших, встречая их в точке перехода из одной жизни в другую.
Правда, иной раз она может воспользоваться своим правом на милосердие к тем, кто оказался в ее власти. Но те, кому повезло получить от нее такой жест щедрости, сопровождаемый ритуальным взмахом предмета, что его Владелица сейчас так просто отдала тебе в руки, взмахом, отрезающим прошлое... В общем, они далеко не всегда принимают это как нечто благое для себя любимых. Что делать, каждый считает, что он достоин лучшего. И только ей с первого взгляда видно, так ли это на самом деле...
Но все это отвлеченные рассуждения, порожденные обрывками воспоминаний. А ты сейчас взяла в руки это ее весьма своеобразное орудие труда совсем с иной целью, совершенно посторонней к его обычному использованию, и куда более мирной, но тоже входящей в его, орудия, функционал. Привычный для тебя :-)
Тебе всегда нравилось это удивительное... оружие, орудие, инструмент... Все сразу и все-таки не то. Вовсе не то.
По сути своей, эта вещь продолжение своей Владелицы, часть ее. Это сразу же чувствуется, стоит только взять в руки то, что пытаются изобразить фантазеры-художники, запуганные тем фактом, что Владычица Лимба однажды лично явилась к ним.
Как правило, они видят ее темную ипостась. И, соответственно, ее «орудие труда» видится им несколько иначе, чем тебе. Да и кто в мирах Универсума вообще имеет право держать этот предмет в своих руках? Ну, помимо нее самой?
- Двое, - отвечает она на очередной незаданный вопрос, прозвучавший в твоей голове. И сразу же уточняет, расставляя по своим местам все точки над «i»:
- Ты и Вероника.
Вероника... Ну, кто бы сомневался.
В твоей памяти сразу же встает образ этой хрупкой и отважной девочки, когда-то, в минуту немыслимой боли и отчаяния, призвавшей твою визави.
Вообще, Владычица Лимба нечасто приходит в ответ на столь экстравагантный призыв. Но в тот раз безмолвный вопль истязуемой достиг сердца адресата и заставил его вздрогнуть. Твоя старшая подруга как-то даже сказала тебе, будто в тот день она впервые ощутила, что это самое сердце у нее и вправду есть. А сейчас в особом, воистину прекрасном уголке Лимба, силой ее мысли возведен скромный двухэтажный дом с мансардой, где живут всего двое: сама Повелительница этого Мира, и та самая девочка, что когда-то поклялась, что будет ей вечно верна. Кстати, с тех самых пор девочка, которую та привела в свой Мир, ни разу не пожалела о своей клятве...
- Ты хотела сравнить себя здесь и там, - напоминает Владелица загадочного оружия, того, что у тебя в руках. – Смотри же, не отвлекайся!
Ты с улыбкой смотришь на этот волшебный предмет. Господи! Ну как это чудесное... оружие... орудие... Как это его могли изобразить в виде косы? Обычной косы, той, что знакома и привычна любому сельскому обывателю. Это же... вовсе другое!
В руках у тебя слегка изогнутая рукоять, длиной чуть больше полутора футов, явно выточенная из слоновьего бивня. Очень сложной формы, впрочем, каждый выступ, выемка или иная чуть заметная неровность, на казалось бы гладкой слоновой кости, обозначена великим Мастером-оружейником, что создал этот Шедевр, совсем не зря, а в точности так, чтобы обеспечить безупречную точность движений пальцев рук при работе с этим... предметом. Перламутровые инкрустации, которыми щедро выложены боковины рукояти, изображают то ли диковинные цветы, то ли даже нечто, напоминающее те самые узоры, что русский мороз рисует на окнах домов. Переливы белого перламутра и абалона-халиотиса на желтовато-кремовом фоне смотрятся совершенно потрясающе.
Ее оружие в сложенном состоянии выглядит как своеобразный жезл, который прикрепляется за изящное серебряное кольцо, ввинченное в оковку, украшенную резным орнаментом. Этим кольцом оканчивается рукоять, и в него, между прочим, можно вставить мизинец, чтобы, при желании, поиграть этим изящным предметом, прокрутив его вокруг чуть согнутого пальца. Впрочем, его Владелица вряд ли согласится с такими опасными играми.
- Не соглашусь! – она подтверждают твою мысль с улыбкой. – Но, ежели ты сделаешь то, что поначалу хотела, я возражать не стану.
Ты понимающе киваешь и делаешь то, что от тебя требуется. Вернее, то, что тебе по умолчанию разрешено, без излишнего озорства. Клинок этого изящного оружия сокрыт-утоплен в рукояти слоновой кости так, что темный металл сейчас выступает над нею не более чем на один дюйм. Для того, чтобы его раскрыть, следует повернуть серповидную полосу узорной стали вокруг шарнира, на котором она крепится.
Когда сей жезл висит у нее на поясе, серебряный череп, закрепленный на том конце клинка, что возле шарнира, блестит внизу, визуально как бы завершая сложенное пополам оружие, противопоставленный кольцу для пристегивания к карабину-застежке, находящемуся сверху, с противолежащего конца рукояти. Стоит взяться за этот самый череп, в глазницах которого поначалу сияют голубые бериллы, и повернуть вокруг шарнира, держа его как рукоятку, довернув до обратной стороны рукояти этого жезла, как он, череп, с легким щелчком высвободит из массива слоновой кости изогнутую орлиным клювом полосу полированного темного металла с волнистым рисунком. Серебряный череп-рукоятка, дойдя до противоположной стороны несущей рукояти, лязгнет мощным замком, фиксирующим клюющую и режущую сталь для боя. Ну... или для какого-то иного... применения.
Как интересно и тонко изготовлено это оружие! Например, самоцветы в глазницах серебряного черепа - позади которого сейчас, когда клинок приведен в готовность к действию, как бы вырастает хвост с зубчато-волнистым лезвием там, внизу стальной полосы - после того, как замок зафиксировал холодную сталь, меняются, поворачиваясь вокруг горизонтали, на яркие изумруды, точно под цвет глаз той, кто обычно держит в руках сей опасный предмет. И это очень эффектно и символично.
Проделав все эти вполне привычные манипуляции, ты осторожно берешь в руки разложенное оружие и ловишь в волнистой стали, отполированной «в зеркало», в толще темной полосы клинка, снабженного снизу, на лезвии, эффектно отточенными зубчатыми волнами, свое отражение, дополняя это немудреное действие знакомым призывом, формула которого тебе только что вспомнилась.
Темная волнисто-переливчатая сталь на глазах меняется, превращаясь в великолепное зеркало, отражающее-показывающее без малейшего искажения все то, что ты пожелала в нем узреть. Два образа - твой нынешний, обычный, и образ той, чье тело, наверняка, осталось там, «внизу», в том Мире, где, кажется, ты была еще совсем недавно.
Распущенные по плечам светлые волосы, голубые глаза, знакомые изящные черты лица молодой женщины лет двадцати на вид. И рядом с нею лицо той девушки, чей облик-образ, так знаком тебе, по отражениям в зеркалах того Мира Универсума, где тебя – или же ее – звали – или же зовут – этим странным именем, Полина.
Да, в этот раз с исходным образом для очередного воплощения ты явно не стала чрезмерно мудрить. Девушка, чье отражение волшебный клинок Владычицы Лимба поместил справа, действительно, очень похожа на тебя настоящую. Вот только взгляд ее... совсем иной. Открытый, с несколько наивным выражением голубых глаз, в нем не видно опыта бесчисленных жизней, прожитых тобою в эпоху бытия Игроком.
- Она очень даже милая девочка! – ты с улыбкой отзываешься о своем юном... то ли двойнике, то ли ипостаси из Мира Универсума, который ты некогда избрала для очередного раунда своей Игры.
- Она это ты! – напоминает твоя собеседница. – Сейчас она лежит в постели, в доме своей матушки-барыни и видит нас с тобою, беседующих здесь, в Лимбе, как странный сон. Скорее приятный, чем жуткий. Ну, судя по тому, что ты вспомнила меня и вовсе не пугаешься.
- Значит, это сон, - ты даже усмехнулась ей в ответ, возвращая своей визави жезл слоновой кости, с раскрытым на конце клювообразным клинком, действительно очень похожий на косу - правда, совсем небольшую, но от того не менее опасную! – Ты вытащила меня сюда, в Лимб, во сне, фактически прервав Игру. Зачем?
- Нет-нет! – поспешно ответила твоя собеседница, почти оправдываясь - ну, судя по общей тональности ее голоса. Она поспешно вернула клинок в обычное его положение - серебряный череп негромко лязгнул, запирая в рукоятке слоновой кости темный металл, в его глазницах сызнова заблестели голубые бериллы. Твоя визави немедленно отложила свое оружие в сторону, на плоский стол-камень и заявила со всей серьезностью:
– Игра вовсе не прервана! Ты же знаешь, я никогда не мешаю моим друзьям собирать впечатления от жизней, которые им захотелось прожить. Я, как обычно, присутствую в этих ваших странствиях по плотным, вещественным мирам. Но я только наблюдаю за этими вашими жизнями, наслаждаясь ощущениями совместного с вами бытия. Ну, по возможности...
Здесь она, смутившись, на мгновение замолчала, но после продолжила, правда, глядя чуть в сторону.
- И прихожу я к вам только тогда, когда вы сами меня призовете, - сказала она, - чтобы сопроводить вас обратно в Лимб, ко мне в гости. Потому я и призвала тебя к себе в условную телесность моих владений, именно сейчас, когда ты мирно спишь в той самой спальне, что тебе определила...
Она отчего-то снова замолчала, обозначив на своем лице неловкую улыбку. И даже на мгновение опустила очи долу. Ты многозначительно улыбнулась, понимая, что она что-то недоговаривает. И твоя визави, несомненно, прочтя твои мысли, смутилась еще больше.
Видеть подобное выражение на лице той, перед кем трепещут почти что все, живущие в Мирах Универсума, тебе приходится отнюдь не часто. Но каждый раз тому находятся серьезные поводы и причины. Весьма серьезные.
- Что-то случилось? – ты спрашиваешь ее почти что в утвердительном тоне, в полной готовности исполнить ее еще невысказанную просьбу. Теперь ты точно знаешь, что она, эта самая просьба, обязательно последует.
- Ты знаешь, - твоя визави начинает как-то издалека, - что во время оно, когда только было начато создание Универсума, Вседержитель вручил мне эту долю, сопровождать ушедших, в их странствии между миром, где они были и миром, в который они предназначены по итогам своего предыдущего существования.
Ты молча киваешь ей в ответ. Да, ты в курсе ее специфических дел.
- Эту мою службу, - продолжает Владычица Лимба, - многие Архангелы сочли ужасной и жестокой. Меня отъявили палачом бытия для смертных. Кто-то осуждал меня, а кто-то скорее сочувствовал. А я гордилась этой своей тяжкой миссией, которая оказалась никому не под силу. Это ведь действительно тяжело видеть. И сущее мучение ощущать изнутри самое себя весь ужас тех, кому предстоит такое путешествие в неизвестность. Они, своим страхом, притягивают мою темную ипостась, видят меня в образе костлявого монстра и пугаются еще больше. Поверь мне, ощущения эти вовсе не из приятных. Но я была горда и счастлива тем, что принесла себя в жертву для общего блага Миров Универсума.
Она делает короткую паузу, после которой снова очень серьезно смотрит даже не на тебя, а так, в твою сторону, ожидая то ли молчаливой поддержки, то ли возражения.
Возразить тебе нечем, и ты молча киваешь ей в знак согласия.
- Но Господь всеблаг и всемогущ, - в ее голосе слышится безмерное Уважение к Творцу Вселенной. - И Он одарил меня не только тяжким даром всеприсутствия и сопереживания, но и правом сместить равновесие вероятностей очередного перехода, из мира в мир, в пользу того, кто оказался в моей власти. И даже правом помилования тех, кто не безнадежен и раскаивается в том, что содеял при жизни дурного. Он даровал мне особый мир, пустынную местность, в которую я могла поместить тех, кто, по моему убеждению, был достоин лучшей доли, чем та, которую они формально заслужили по делам своим. Взмахом этой косы я отрезала их от той горькой судьбы грядущего воплощения, даруя им покой и возможность возродить изнутри себя истинных. Из их историй в Мироздании сложились легенды о Чистилище, где искупаются грехи.
- А те страдания, что сопровождают это возрождение? – ты задаешь вопрос, на который когда-то знала точный и недвусмысленный ответ. Тебе нужно вспомнить, просто вспомнить былое. И каждое слово ее пробуждает к проявлению все новые осколки мозаики твоей памяти.
- Они есть, - просто отвечает твоя собеседница. – Это цена ухода от судьбы. Удар моего оружия, - она рассеянно гладит своей рукой по волнистой стали клинка, выступающего над рукоятью, - отсекает их прошлое раз и навсегда. Но чаще всего это больно, очень больно... По меркам Лимба эти их страдания длятся лишь доли секунды. Но внутреннее время, в течение которого пришедший со мною мучается, время его личных страданий длится много дольше...
Она замолчала и громко вздохнула. Ты почувствовала легкий холодок на спине, опустила свои глаза и не стала продолжать эту грустную тему.
Твоя визави тоже ненадолго замолчала, глядя чуть в сторону. Ты получила возможность посмотреть на нее, не говоря ни слова, и впервые обратила внимание на то, как вы с нею сейчас одеты. На тебе белое платье простого покроя, длиною до щиколоток, свободное, но стянутое в талии поясом. Пояс этот, кстати, преизряднейший, плетеный, широкий, из каких-то блестящих серебристых нитей-шнуров. Пряжка темного серебра с эффектными вставками-инкрустациями из голубовато-зеленой бирюзы. Поверх платья надето нечто вроде плаща или накидки из серой шерсти. В общем, ты одета почти так же, как и твоя визави. Вот только у нее одежда выглядит как-то... богаче, что ли...
Платье твоей собеседницы светло-серого цвета, шелковое, нить с проблеском. Плащ на ее плечах на несколько тонов темнее, тяжелого шелка с муаровыми разводами. И пояс из темного жемчуга. Очень эффектно, но ничуть не похоже на то, как принято изображать Владычицу Лимба. Впрочем, когда твоя визави приходит к лицам, достойным Света, она выглядит несколько иначе.
Но тебе нравится то, во что она одета сегодня. Так правильно. Да и твой собственный наряд тебе очень симпатичен, хотя и выглядит не в пример скромнее.
- Извини, - она опять смущается, - я просто воссоздала ту самую одежду, в которой ты раньше любила здесь гулять. Ну, в прошлый раз, когда ты оставалась здесь, у меня, в Лимбе.
- Мне нравится! – ты улыбаешься, зная, что ей приятна твоя улыбка.
Она улыбается тебе в ответ и продолжает.
- Так вот, - говорит она, - Лимб оказался заселен теми, кого я подвергла этой тяжелой процедуре освобождения от былой судьбы. Вообще-то я изначально полагала, что они сразу же захотят избрать себе для нового воплощения иные миры. Но оказалось, что всем таким страдальцам, после пережитого, необходимо приводить себя в порядок. Это занимало время, часто несколько декад, ну, по меркам Лимба. Я давала им такую возможность, и многие, отчего-то, потом просили оставить их здесь. Так у меня появились подданные. Естественно, с ними мне прибавилось и забот, и хлопот, но все это было куда как интереснее, чем прежде! А после я столкнулась с тем, что некоторые из тех, кому был уготован выход в Светлые Миры, стали специально напрашиваться пожить некоторое время в моих владениях. Так появились Гости. И некоторые из них стали моими друзьями.
- Но я-то уж никак не Гость! - ты уже почти что вспомнила, кто ты есть. Но, кажется, ее помощь тебе все равно необходима. - Ты же сказала мне, что я Игрок!
- Да, ты существо вовсе иной, особой породы! - твоя визави смеется, причем вовсе не обидным, а скорее уж каким-то одобрительным смехом. - Правила переходов из мира в мир для вас не писаны. Вы вольны это делать во всякое время. Иногда мне кажется, что вы просто наслаждаетесь своими приключениями в тех мирах, телах и судьбах, которые сами же себе и выбрали.
Ты сызнова киваешь головой в знак согласия. И снова один из кусочков-осколков мозаики твоей памяти встает на свое законное место.
- Но на самом-то деле, - взгляд Владычицы Лимба снова становится почти что серьезным, - суть вашей Игры даже мне не дано понять до конца. Впрочем, я знаю точно, что она, эта самая суть, куда как глубже и куда значимей, чем все то, что я или вы можем представить себе по этому поводу. Но все Игроки, которых мне довелось встречать в своих странствиях по Мирам Универсума, очень быстро становились моими друзьями. И я, в меру моих скромных сил, всегда помогала им, то есть вам.
- Ну да, ну да, могу себе представить! - кому как не тебе оценить возможности твоей визави.
- У тебя особый Дар, - многозначительно заметила твоя собеседница, - и особая Сила. И, между прочим, я вовсе не имею никакой власти над тобою! Да оно и к лучшему. Властвовать над своими друзьями... наверное, это вовсе уж неправильно...
- Значит, я Игрок! - говоришь ты, и добавляешь:
- Очень хорошо! Так ты сказала, что это я сама определила для себя ту самую судьбу, которую я пожелала сыграть. Но отчего, скажи на милость, я на сей раз избрала столь странное воплощение? Как говорится, ни уму, ни сердцу!
- Ты сама так решила, - по смене тональности улыбки Владычицы Лимба ты понимаешь, вот прямо сейчас что-либо уточнять на эту тему она уж точно не станет. При этом, тебе совершенно ясно, что твоя собеседница многое, очень многое недоговаривает.
Но ты покамест не будешь настаивать на прояснении деталей именно этого расклада, ибо есть у тебя к ней вопросы и поважнее...