ARMARIUM BOHEMICA
Miscellanea
Литературные переводы Юрия Владимировича Мещаненко
ЯРМИЛА ГАШКОВА
РАССКАЗЫ
о слабых женщинах и сильных мужчинах
и наоборот
Издательство: "PRITEL KNIHY"
Прага
1927
Страниц: 222
К ЧЕМУ ПРИВОДЯТ ХОРОШИЕ МАНЕРЫ
(Стр. 28 — 33)
Дядя Эда видел, что Индра ведёт себя в последнее время очень странно. Это началось в понедельник. Индра вошёл столовую, снял шляпу и произнёс:
— «Дядюшка, я Вам желаю доброго дня».
Дядя Эда испугался, вскочил, хотел выкрикнуть «какая новость», но овладев собой, поправил галстук и прошептал неуверенно:
«Так-так, — откашлялся и с серьёзным видом поблагодарил: — Добрый день».
Во время обеда Индра держал вилку в левой руке, а когда тётя Эва подала ему запеканку не оттолкнул её со школяцким «ну, отстань от меня», но, в соответствии с хорошими манерами, улыбнулся и произнёс:
— «Благодарю Вас, тётушка, не хочу».
Во вторник Индра продолжил идти по начатому пути хороших манер, а уже в среду дядя Эда купил себе книгу «Домашний доктор», чтобы она помогла ему избавиться от тяжёлых подозрений.
Когда в полдень пересеклись пути дяди Эда и племянника Индры, а именно, при поедании супа с вермишелью, дядя Эда приказал ему:
— «Покажи язык».
Индра сразу же выполнил указание, и оставался с высунутым языком так долго, пока последняя вермишелина не сползла с языка обратно в тарелку и дядя Эда не произнёс:
— «Хватит».
Несмотря на то, что дядя Эда убедился собственными глазами, что у Индры язык — красный, вёл себя Индра за чашечкой чёрного кофе, как-то бестолково.
— «Тётушка, — попросил, — я бы съел булочку», — а, когда получил булочку, малюсенькую, скукожившуюся, плохо пропечённую, любезно улыбнулся и учтиво поблагодарил:
— «Спасибо, тётушка».
Это уже было для дядя Эда более, чем достаточно.
— «Гос-с-поди помилуй!» — застонал дядя Эда и выскочил из столовой.
Тётя Эва схватила салфетку, смочила её в чёрном кофе и поспешила за дядей Эдой, чтобы приложить к вискам.
Индра тем временем съел в одиночестве малюсенькую булочку, подошёл к окну и стал рассматривать эркер пана Мушки в доме на противоположной стороне улицы.
Он рассматривал эркер с таким восторгом, как будто построил его с государственных субсидий. В эркере пана Мушки сидела барышня Бэла и вышивала.
То, что делала барышня Бэла и было источником Индриных переживаний, так как барышня Бэла вышивала подушку на диван.
Она предназначила эту подушку тёте Эве и решила, что передаст её тёте Эве лично.
— «Думаю, — мечтательно сказала она Индре, когда поделилась с ним своей укоренившейся мыслью, — что мне эта идея обеспечит у вас приветливый приём и пани тётушка и пан дядюшка смирятся с моей бедностью».
Индра хотел отговорить Бэлу от визита к тёте Эве и начал очень осторожно и очень нежно.
Прижал Бэлу к себе, называя её и крошкой, и любимой, и дорогой и пытался объяснить ей, что счастье вдвоём — наилучшее, что есть на свете, но это состояние не касается супружества.
— «Бэлочка, — говорил он ей, наверное, уже по-пятому, я тебя так люблю, и я так счастлив, что большего счастья уже и не желаю».
— «Дурачок, — ответила проницательная барышня Бэла, — я тоже очень счастлива, но эта подушка обошлась мне уже в девяносто крон. А девяносто крон — это большие деньги для бедной девушки, и, уж если я разбежалась, то не вернусь назад. Через четырнадцать дней, от сегодняшнего дня считая, ты меня представишь моей тётушке, как свою невесту».
Потом позволила Индре целовать её, как ему захочется, и он вернулся домой с разгорячённой головой и смирившимся с судьбой.
Именно тогда Индра впервые снял в передней шляпу и пристойно произнёс памятное:
— «Дядюшка, я Вам желаю доброго дня».
Такова была история хороших манер, подушки и переживаний дяди Эдуарда.
В то время пока тётя Эва прикладывала дяде компрессы из чёрного кофе, Бэла закончила на подушке последний стежок, заметила, что Индра стоит у окна и потянулась так, чтобы Индра сразу понял, как она устала, и как у неё от тяжёлой работы болит поясница, и что она прекрасно сложена, и что он в неё безумно влюблён.
— «Индро! — позвал дядя Эдуард, которому стало лучше. —Индро, пойди ко мне!»
— «Да, дядюшка. Как ты себя чувствуешь?»
— «Индро! — сказал дядя Эдуард, — признайся мне сейчас же во всём. Я знаю всё. Я подумал, что ты заболел, но теперь понял, что ты просто прохвост. Говори всю правду».
— «Не понимаю, дядюшка, на что ты намекаешь?»
— «Ах, — тяжело вздохнул дядя Эдуард и вытер пот с лица. — Мы всегда любили тебя, как своего».
— «Знаю, дядюшка», — Индра поцеловал руку дяде Эде.
Дядя Эда задрожал.
— «Не думал я, что ты будешь вытворять такие глупости. Это первая?»
— «Нет, дядюшка, — ответил Индра и слегка усмехнулся. Но в тот раз не брало так за живое. Из того я более или менее выбрался».
Дядя Эда боролся мгновение сам с собою, а потом сказал, сжимая руку племянника Индры, только одно слово:
— «Сколько?»
Почувствовал, как в его руке задрожала рука Индры.
— «Дядюшка, — залепетал Индра, — не будь ко мне так суров и сжалься надо мной! Она придёт к нам сегодня в три часа».
— «Сколько?» — загремел дядя Эдуард.
Индра не ответил и ушёл в свою комнату. Шёл с поникшей головой.
— «Бедное дитя, — вздохнула тётя Эва, посмотрела с сочувствием на комнатную дверь Индры, на эркер пана Мушки и на двери кабинета дяди Эдуарда.
— «Я должна за него заступиться».
Вошла к пану Эдуарду и сказала дипломатически:
— «Вспомни, Эдичка, ты ведь тоже был молодым».
Поправила седины на висках и продолжала:
— «Вспомни, как ты мне принёс колечко».
Перед глазами у пана Эдуарда сверкнуло обручальное кольцо на пальце пани Эвы а в голове живо высветилось воспоминание о старом Фухсе.
— «Принесите мне, молодой человек, подпись пана отца. Здесь ручка с чернильницей».
Потом припомнил два энергичных подзатыльника, которые ему дал отец, когда заплатил по векселю, также как и слова, высказанные при этом:
— «Проклятый мошенник!»
— «Проклятый мошенник!» — выкрикнул громко пан Эдуард.
Пани Эва только вздохнула. Ровно в три зазвонила Бэла.
— «Я хотела бы поговорить с паном Индрой, — сказала служанке предприимчивая девушка.
— «Прошу Вас в салон».
Горничная приоткрыла дверь в столовую, всунула голову и прокричала:
— «Милостивая пани, кто-то уже спрашивает молодого пана».
— «Хорошо».
Пан Эдуард поправил галстук и бурей влетел в салон.
Барышня Бэла слегка покраснела и сказала:
«Я бы хотела сначала поговорить с паном Индрой».
Дядя Эдуард махнул рукой.
— «Сколько?» — спросил коротко и полез в нагрудный карман.
— «Наверное, это не так ужасно, как я думал», — добавил про себя и его взгляд смягчился.
Барышню Бэлу покинуло мужество говорить правду.
— «Я не знаю. Папочка — я предполагаю, что несколько тысяч».
Посмотрела, смущаясь на дверь.
— «Подайте сюда, барышня».
У барышни Бэлы не было никакого векселя. Но у неё была коробка с подушкой.
Прижала её к сердцу и сказала испуганно:
— «Нет-нет-нет, это для милостивой пани».
У пана Эдуарда на лице вздулась вена, он не сумел с собой совладать и загремел в полный голос:
— «Я за это заплачу!»
Барышня Бэла уронила подушку.
* * *
— «Я не знаю, — сказала Бэла, — чем это я вдруг разоружила дядю. Когда я вспоминаю эту сцену, у меня делается гусиная кожа ещё и сегодня».
— «Но теперь бы тебя дядюшка на руках носил. Говорит, что ты из меня сделала порядочного человека...»
— «...который вежливо поздоровается и снимет шляпу».
— «Совсем девчонка», — сказал дядя Эдуард, когда покупал обстановку для трёхкомнатной квартиры и свадебный подарок Индре и Бэле.
— «Ей повезло, что я ждал фальшивый вексель. Кому бы пришло в голову, что она пришла попросить руки жениха».
— «Только, если она нравится ему. Любовь — превыше всего», — ответила пани Эва и нежно сжала супружескую правую руку.
Пан Эдуард на это не обратил внимания.
Примечания переводчика
Индра, Индро — уменьшительно-ласкательное, семейное от имени Индржих.
Эд, Эда— уменьшительно-ласкательное, семейное от имени Эдуард.
* * *