Есть у нас в посёлке один деятель, на мотоцикле ездит. Андрюхой зовут. Так-то нормальный парень: и с головой дружит, и руки есть, и непьющий регулярно в принципе, но если выпьет - всё - штопор. У нас вообще народ нормальный, хотя дураков, конечно, как везде, хватает, и в основном на консервном заводе работают.
Вот, было дело, зарплату давно не давали, а потом Москва купила завод и зарплату дали чуть не за год. Идёт, значит, Андрюха, держит деньги, смотрит на них, думает, - прямо сейчас пойду мотоцикл куплю. С детства, думает, хотел мотоцикл. Чтоб дать по газам, да ещё поддать, чтоб сопли по шлему размазало, ехать и орать от счастья. А потом думает, что надо на серьезные дела эту сумму спустить. В какой раз такое бывает, чтоб так фартануло. Да ни в какой. Раз в жизни такая сумма руки греет. Даже варежки не нужны. То есть, надо, думает, в банк положить под проценты. А с другой стороны, банки эти - ворьё одно. Надуют как-нибудь. То ли свои же кровные снять не дадут, если припрёт, то ли процент низкий накрутят, так что через год цены в пятьсот раз вырастут. Обманут, короче. Можно быть, думает, дом покрасить, крышу перекрыть - это точно, что основательное дело, но только без радости душе. Потому что и без краски терпит дом. И крыша совсем не течёт, хотя с виду ветхий шифер.
Запутался Андрюха в мыслях, свернул в магазин. Может, думает, там осенит. А в магазине заводские все водку берут, с большой-то получки. Ну и он говорит, мол, пожалуйста, дайте. Две.
Убрал дома одну сперва. Похмелился утром - понеслась - неделю лыка не вяжет. Хотя про деньги помнит. Пересчитывает. Даже понимает, что может пропить всё. И беспокоит его это. Надо, думает, отдать кому-нибудь надёжному на хранение, чтоб убрать от себя. Соскочу, думает, заберу. А кому отдать? Все ж кругом пьющие. В бою от пули укроют, в горестях и несчастье последнее отдадут, а деньги увидят - в водку переконвертируют, без задней мысли, из любви к искусству. Поп, думает, в посёлке только не пьёт. Отец Михаил. И как он так умудряется? Все пьют, а он нет. И всё молится за нас, грешных. А мы всё пьём, пьём, матом брешем, другой ерундой гневим природу. Подумал так, заплакал и пошёл в магазин, а потом в церковь. Поймал Отца Михаила, суёт ему деньги, рыдает, говорит: - Ты только молись за нас, Папаша, мы ведь всё пропьём: маму, Родину, консервный завод, Москву, тебя даже можем, хотя ты святой человек. Возьми вот денег. Жертвую на хорошие дела: купи иконы новые, крест себе тоже, купол перекрой что ли. Это будет основательно и правильно. Эх прокататил бы я тебя на мотоцикле вместе со всеми твоими святыми. По земле по небу и по радуге.
Сказал всё это всё и уполз. Очухался - денег нет. Поискал везде - нету. Вспомнить ничего не может. Сплюнул на пол, сказал:
- Деньги - навоз, сегодня нет, завтра - воз. Москва платит. Ещё добудем.
И как-то пережил. Работать стал на консервном заводе. Так-то он непьющий, если регулярно брать.
Прошла зима. Тепло стало, вишня зацвела. Сидит Андрюха на лавке, Отец Михаил на мотоцикле катит: весь в чёрном, в шапке чёрной, крест на груди - вылитый Бэтмен. Подкатил, на подножку машину поставил. Хлопнул по бензобаку, говорит Андрюхе:
- Пользуйся. На твои деньги мотоцикл куплен. Ты вроде не пьёшь, работаешь, - самое время вернуть вклад.
Андрюха рот открыл, сказать ничего не может. Поп говорит:
- Да ты и не помнишь ничего.
Тут Андрюху как молнией ударило, свет возник в голове, будто фонарь мощный внутри на здоровенных батарейках зажёгся. Начал он припоминать, как дело было. Поп ему ещё напомнил нюансы.
Пожал ему Андрюха руку, сказал:
- Хороший ты мужик, Отец Михаил. Таких как ты надо на руках носить. Ну, или на мотоцикле катать. Поехали!