Я с малолетства пас стадо. Сначала с отцом, потом с товарищем. Пасти стадо – дело мудреное и тяжёлое. Стадо – это и молоко, и мясо, и одежда, и обувь. Это – всё. А для пастуха – еще и проливные дожди и лучи палящего солнца. Кстати, о солнце. Когда наступает зной, и начинается строка, тут только и жди беды. Животное во время строки несется сломя голову, может прыгнуть с обрыва и разбиться. Я научился справляться с этой бедой в 12 лет. Не для хвальбы скажу, что я был очень лютой. Вижу, бывало, теленок задирает хвост и начинает разгоняться. Я его догоню, хватаю за хвост и возвращаю на место. Из-за этого-то и дали мне второе имя Бедовый. Иду, бывало по улице, слышу: «Вон, Бедовый пошел на танцы». Или: «Бедовый женился». Или: «Бедовый вступил в ВКПБ». . . Когда пришли колхозы, и встал вопрос о председателе... Впрочем, и вопроса не было. Все в один голос закричали: «Бедовый – наш председатель! Он что-нибудь придумает».
Я начал придумывать с дойного стада. У нас в стаде, значит, было 5 коров, которых мы отняли у кулаков. Я поставил удваивать стадо с каждым годом.
Для этого придумали формулу: Р = 5 * 2х.
Здесь: Р – число коров, х – 0, 1, 2 … – текущие годы. Нулевой это исходный год.
Через пятилетку у меня в стаде было уже 160 голов. На этой цифре я пока остановился. Во-первых, из-за того, что не успевал со строительством коровников, а во-вторых, решил повысить удои и жирность молока. И тут я снова прибегнул к своей смекалке. Я стал поить стадо отваром из спелого конского щавеля. Удои увеличились в 5 раз, а жирность молока – в 2 раза.
О моих успехах заговорили в райкоме и обкоме Партии и решили показать меня товарищу Сталину. Завели меня, значит, в кабинет... Дверь за мной захлопнулась.
Товарищ Сталин понялся со своего кресла, направляясь ко мне. Я упал на колени, ползу к нему. Мы встретились. Он: «Ну, будет тебе, будет! Вставай, а ты! Вижу, что любишь меня, делу Партии Ленина-Сталина предан».
Товарищ Сталин помог мне подняться и усадил меня в свое кресло. Я стал рассказывать ему о наших успехах. А он прохаживается со своей трубкой вокруг стола, улыбаясь в свои мудрые усы. Потом он подошёл ко мне и говорит: «На, вот, курни мою трубку». И дал мне курнуть свою трубку. Курнул я, значит, трубку товарища Сталина. И что тут началось . . . Я вдруг очутился в яблоневом суду... А яблоки все красные... Вышел я из сада, а там – необозримые поля конского щавеля...
На другой день у меня состоялась встреча с газетчиками. Я сразу им обозначил: «Товарищи! Вопросов мне не задавать! Я буду только говорить, а вы – только строчить». Они приняли мои условия.
Я сказал: «Товарищ Сталин – вождь и учитель мирового пролетариата. Гений всех времен и народов. Все, кто встречался с товарищем Сталиным, вытягивались перед ним в струнку. Даже товарищ Черчилль. Товарищ Сталин с Божией помощью построил атеистическое государство. И все иерархи РПЦ желали ему успехов. Он захватил Россию в лаптях, а отпустил в галошах. Он раскулачил и раскрестьянил великую страну...
Товарищи! Из сказанного мне понятно всё. Мне не понятно другое. Почему те, которые встречались с товарищем Сталиным, вытягивались перед ним в струнку, а я грохнулся на колени? Ну почему???