Я тогда жил в Средней Азии, Туркмения, был такой город Красноводск, сейчас он называется почему-то Туркменбаши, что в переводе с туркменского языка означает — глава всех туркмен.
Это был обычный рабочий день 28 апреля 1986 года, все мы жили и работали в преддверии 1-го мая, замечательный праздник, настроение у всех было предпраздничное, на предприятиях, дома то же шли приготовления к празднику.
И вдруг сообщение об аварии на Чернобыльской АЭС, в Украине.
Мы тогда не представляли масштаба этой техногенной катастрофы. Что конкретно произошло не сообщалось, спустя день, начала поступать скупая информация о том, что произошел взрыв реактора и произошел выброс радиации.
Теоретически мы все представляли что за этим последует и какая в этом опасность, но всё равно трудно было даже представить масштабы всей этой катастрофы.
Всё, больше никакой информации, для нас живших так далеко от Чернобыля не было, отсутствии информации вызывало только недовольство, что не можем удовлетворить свою любопытство, но для людей, живших и работавших в непосредственной близости с АЭС, это был вопрос жизни и смерти. Эта катастрофа обернулась огромным горем и бедствием не только для людей, но и для природы.
Люди были подвержены облучению радиации даже не подозревая об этом.
Лучевая болезнь, этот вид болезни тогда в далеком 1986 году мы все или по крайне мере многие услышали впервые.
Я уже не помню спустя какое время начала поступать хоть какая-то информация об аварии, наверное - неделя.
И вот только тогда, когда начали отправлять специалистов со всей страны на восстановительные работы, не только специалистов, но и технику, мы все в полном объеме узнали и ощутили масштабы катастрофы.
Каждое предприятие, каждая организация в той или иной мере ощутила на себе последствия аварии.
Рабочих, специалистов не надо было уговаривать, отправиться на восстановительные работы. Желающих было много.
Ликвидаторы, так мы их тогда называли, это бескорыстные и очень мужественные люди, чтобы сейчас о них не говорили. Такое ощущение, что люди уезжали на фронт. Не было торжественных проводов и не слышно было прощание "Славянки", всё строго и деловито.
Стране понадобились гигантские материальные ресурсы чтобы провести восстановительные работы.
Весь Советский Союз отправлял людей, технику, материалы на помощь братскому народу Украины, многие деятели, сегодняшней Украины не только не хотят этого помнить, но и пытаются переписать историю того страшного события.
Все республики начали принимать людей, вывозимых из зоны поражения.
Зона поражения, тогда это выражение мы тоже услышали впервые.
Дезактивация, раньше это понятие мы изучали только на уроках гражданской обороны, теперь это понятие стало для ликвидаторов условием выживания.
Пожарники, мы привыкли подразумевать под этой профессией людей которые спят, вот и вся их работа,
но для пожарников Чернобыльской АЭС, это был не страшный сон.
Они первыми приняли на себя удар невидимой смерти.
Даже сейчас, когда всё давно уже известно, трудно себе представить - кругом тишина, покой, солнце, небо голубое, весна, цветы, а вокруг смерть и она пожирает людей молча и тихо.
Пожарники они шли к взорвавшемуся реактору, знаю, что сейчас они получат смертельную дозу облучения и что не будет ни крови, ни боли, смерть войдет в тебя тихо и не заметно, и что вылечить тебя никто не сможет, ты обречен на смерть.
Но люди шли на это. Совсем рядом был город, который жил обычной жизнью и люди живущие в нём как и вся страна готовились к празднику.
И этот город и людей надо было спасать.
Многие из этих пожарник погибли на месте, до такой степени была сильна доза облучения, многие умрут позже, будут жить и ждать смерти. От этой мысли можно сойти с ума.
Но болезнь и смерть поджидала не только ликвидаторов и жителей города Припять, но и людей живших за многие километры от места трагедии.
Радиоактивное облако, тогда это выражение мы услышали не только из учебников по гражданской обороне, но из реальной действительности из писем и звонков ликвидаторов, уехавших на восстановительные работы.
Радиация, выброшенная в атмосферу, под воздействием атмосферных масс, начала перемещаться на ближайшие регионы, то есть куда дул ветер, а это десятки и сотни километров о места события.
Люди, жившие за многие километры даже и подумать не могли, что они подвержены смертельной опасности.
А подробностей случившей трагедии так и не было.
Поступали только скупые сообщения из программы "Время" о ходе восстановительных работ.
В 1986 году мы все ещё относились к самой читающей нации мира.
Мы читали не только книги, но и газеты, журналы. Журналы не в том смысли, в котором представляет сегодняшняя молодежь, а литературные журналы.
Обычно писатель, прежде чем издать свою книгу или рассказ, публиковал его или её в каком-нибудь журнале.
Вот таким был литературный журнал "Знамя", собственно почему был, он и сейчас есть.
Но на мой взгляд пик его славы приходится на советское время.
Вот этот журнал одним из первых рассказал о событиях на Чернобыльской АЭС спустя пять месяцев.
В девятом номере журнала "Знамя", а это значит в сентябре 1986 года выходит пьеса В. Губарева - "Саркофаг".
Его отправили в командировку и отчет о командировке стал пьесой.
Пересказывать пьесу "Саркофаг" не буду, советую всем прочесть.
В то время она явилась откровением для многих.
Это номер моего журнала переходил из рук в руки, его читали и снова перечитывали на работе, дома, друзья.
Через год я уехал из Туркмении - в Россию, в Белгородскую область, спустя какое-то время я узнал, что даже Белгородская область пострадала от аварии на Чернобыльской АЭС, а это примерно 1000 км от места катастрофы.
Здесь я увидел, что и наша область как и вся страна не осталась в стороне от этой трагедии.
Многие белгородские ликвидаторы отдали свои жизни на восстановительных работах, кто на АЭС, а кто спустя годы умер от лучевой болезни.
В городе Белгород установлен памятник ликвидаторам.