15.05.17.
Над Уральскими горушками, ощетинившимися отборной сосной сверкало ярко красное мартовское небо, мы молодые люди конца шестидесятых возвращались из небольшого похода на озеро Песчаное. Сейчас вдвоём спешно спускались по просеке с довольно большой горы, под названием Лапа, впереди в просвете меж деревьев уже маячил лёд нашего озера, вернее разлива нашей реки, которая привольно растеклась здесь по болотам ещё в незапамятные времена. Мы даже не лихачили при спуске, так как прошли за этот день много километров и боялись поломать лыжи в конце похода километрах в семи от сада моих предков, где нас, верно, дожидались две наши подруги Чика и Лена.
И мой друг Вова по прозвищу «Сарай» долго молчавший сегодня выдал следующею тираду: Ты как думаешь, Лёва эти дуры сходили за портвейном в посёлок «Семь Клещей»? ведь денег мы им оставили на это.
Ну, это как повезёт - заявил я, внимательно глядя на лыжню просеки уже изрядно подтаявшую от мартовского тепла, до озера оставалось метров пятьсот, но в лесу было отлично, весенние птицы, как и положено весело щебетали, приветствуя весну и свое освобождение от зимнего плена. Настроение наше после общения с родной природой было отличное, тем более как мы думали, идти нам оставалось от силы часа полтора.
Да и подруги, которые возможно с портвейном, как-то вдохновляли и настраивали нас на оптимистический лад. Скоро закончилась бесконечная просека, и мы залезли в пояс камыша, который обрамляет всё наше озеро, но быстро его проскочили и оказались на тёмном мартовском льду, как раз в том месте, где озеро сужается до нормального русла реки. Начали переходить реку по льду, метрах в двадцати от нас уже виднелась большая полынья или промоина шириной метров пять прямо по течению реки.
Моего друга вдруг потянула к этой промоине, я как более благоразумный остался на месте, слабо отговаривая его от этих понтов, однако потомок Сараевских сербов, к моим словам не прислушался, а остановился только метрах в пяти от воды, заверив меня: Что дескать мохаю много и в подтверждения своих слов запрыгал на мартовском льду. Я молча смотрел на глупую клоунаду своего дружка, соображая как мне его вытянуть оттуда без последствий, ведь люди тонут каждую весну, то рыбаки, то туристы. Тем более я дал слово его матери, что не дам ему выкидывать глупые номера. Мать то, знала его наверно лучше меня.
Сараю надоели эти ужимки, и он резко повернулся в мою сторону, в сей миг лёд под ним как-то даже не проломился, а просто рассыпался и превратился, в воду, а сам он беззвучно ушёл под воду, успев крикнуть испуганно всего одно слово: Лёваааа!
Время у меня для раздумий было совсем ничего, сбросив лыжи и палки, затянув молнию на куртке я нырнул в эту полынью, глаза открыл сразу, под водой было довольно светло, мой дружок лежал на дне зацепившись за какую-то корягу или пень, что странно без лыж и палок, но попыток для самоспасения не делал, хотя на утопленника пока не походил. Он даже умудрился сохранить свои очки, я их ясно увидел, когда плыл к нему, течение было довольно спокойное, но оно неумолимо тянуло нас дальше от полыньи в глубину реки, а глубину в этом месте я определил метров в пять.
Ну, значит, подплыл, схватил его за воротник и потащил к промоине, он не сопротивлялся, а был как бы парализованный, наверно от страха, секунд через двадцать вынырнул на свежий воздух, друг мой оставался под водой, я глотнул столь необходимого кислорода как первый раз в жизни. Снова погрузился и стал выталкивать его на лёд, два раза треснувшись больно рёбрами об кромку льда, с третьей попытки мне это удалось, и я вытащил его на лёд, затем кое-как вылез сам, сил уже не было совсем. Полежав минуты три, встал, шатаясь, подошёл к утопшему, стал его приводить в чувства, то есть делать ему зарядку, после третьего подъёма рук он рыгнул весенней водичкой и открыл мутные глаза, очков на нём уже не было. Допрыгался козёл, – прорычал я.
Домой к своим подругам в сад моих предков, мы добрались уже по темноте, хорошо, что они сбегали за портвейном до магазина, а может просто захотели поддать от скуки. От самого озера Сарай шёл пешком по моим следам, ведь лыжи и палки он умудрился утопить. Когда мы оказались в жарко натопленном доме, да со стаканами в руках, он мне заявил: Никогда тебе этого не забуду Лёва, да если бы не ты, лежать мне там на дне под корягами, и ведь точно не забыл!
фото из интернета.