Как соотносится мир и субстанция? Полагаю, при всей простоте этого вопрошания, ответ на него, – очень мягко говоря, – не прост.
Мира нет без человека. Людей. Человечества. Без одного, многих, всех.
Мир – это освоенная человеком субстанция. Включающая и его самого. Всего, без остатка. Т.е. мир, это всегда – обмирщенная субстанция, освоенная субстанция.
Из меры (качества и количества) этого и такого освоения (духовного, чувственного, материального (практического) – проистекает и качество всех производных от мира: мироощущения, мировосприятия, мировоззрения, миробытия etc. Мир – это мера освоения субстанции человеком. Освоения духовного, чувственного и практического.
Скажем, мир первобытного (земного), вовсе еще не рефлексирующего (и много чего «не») становящегося человека – это мир уже вызванных к жизни его средств и способов труда, мыслей и чувств, знаний и умений, познаний и навыков, опыта etc. по созданию и потреблению неприродных форм самой природы. По созданию и использованию своих искусственных (как продолжения естественных) органов – орудий. И – орудийной деятельности – просто труда. Очень простого труда. Но, уже – труда!
Не входя в тему, – интересную, безбрежную, однако – иную, – скажем: мир первобытного человека (проточеловека), первобытной общности (протообщности протолюдей) – это мир, ограниченный радиусом, длина которого равна расстоянию, на которое летит дротик, что его метнула проторука проточеловека. Ну, или, там – бумеранг австралийского бушмена. Это – его мир практический. Его мир духовный – это спонтанный протомиф и отпечатки в просыпающихся (становящихся) протопамяти, протомышлении, протопредставлении, протовоображении etc. первых устойчивых протообразов, закрепляемых и фиксируемых становящимся (возникающим, как и все прочие) протоязыком. О проточувствах говорить не будем и не только потому, что это было очень давно и что «чужая душа (просто душа тоже) – потемки»; «производство», порождение, становление чувственности столь же просто (примитивно) как и практики, как и духовность, ибо – это единый процесс протоантропосоциогенеза в своем зачаточном, эмбриональном состоянии (качестве). В состоянии неразвитом, не различенном, абстрактно-тождественном, «свернутом», синкретичном etc.
Делаем первый вывод: мир таков, каков человек, люди, человечество. Это (в случае рассмотрения феномена «мир» применительно к отдельной (в данном случае – земной) цивилизации, феномен сугубо исторический. Т.е. подвластный всем параметрам историзма.
Делаем вывод второй: Он, мир, как и сам человек (люди, человечество), и сама культура состоит из трех, относительно самостоятельных «миров»: материального, духовного, чувственного.
Делаем вывод третий: вопрос о наличии внеземных цивилизаций (были, есть, не пребудут) не дискутируется. Это – элементарный вывод из не менее элементарных (однако – научно-добротных, логически-безупречных) посылок. Дабы не повторяться, обосновывая этот вывод, сошлюсь здесь на собственную небольшую работу, написанную много лет тому назад.
Вот ее начало.
...На телеэкране, – того, еще советского, – ТВ, четыре «действительных члена», четыре академика. Разных наук. Той, большой и серьезной АН СССР, а не «типа», коих нынче развелось, аки жуков колорадских: и «академий», и «академиков». Тут даже зависимость какая-то прослеживается: чем меньше действительной науки, тем больше академиков, чем хуже армия, тем больше толстых полковников и выше тульи их фуражек, а, равно – заборы на генеральских дачах. Чем меньше реальной (не говоря уж о действительной) экономики, тем больше реальных нотариально заверенных, – «остепененных», – экономистов: квазиэкономистов...
Да, так вот. Собрались четыре академика. Три приглашенных, – переменный состав, – и один постоянный. Ведущий. Капица-сын. «Очевидное – невероятное». (Очевидное: мужику к логопеду нужно, как на работу, ходить; невероятное: он ведет постоянную (регулярную) передачу на первом канале ТВ, покрывающем весь (!) СССР: от Чопа до мыса Дежнева, от Кушки до Салехарда. Передачу, считающуюся едва ли не самой высокоинтеллектуальной, научно-насыщенной, академически-рафинированной).
Да, так вот. Передача. И уж Бог с ними, с дикцией и слогом, но вот научность-то ее, научность...
Тема: есть ли, существуют ли, внеземные цивилизации?
Расклад почти классический: один нотариально заверенный действительный член с очень умным выражением фейса лица категорически и безапеляционно утверждает (вернее, настаивает): «нет». Второй академик, столь же категорически – «есть». Третьему легче: им вообще легко быть умными, этим, которые «потом». Словом, «партия середины». «Болото», говоря словами классика. Ну, Аристотель об этом несколько раньше еще проще сказал: «если об одном и том же высказываются различающиеся между собой суждения, то они либо все ложны, либо истинно только одно из них». Логика. Еще всего-навсего: формальная.
Но: три академика. На всю страну. С предельно серьезными выражениями лиц. (Ведущий не в счет: что он мычит нечленораздельно и невпопад в данной, – как и многих прочих, – передаче, разобрать сложно). Считайте: четыре точки зрения. На одно и то же. Различающиеся, и даже диаметрально противоположные. Высказываемые академиками.
Я – студент-второкурсник философского факультета КГУ им. Т.Г.Шевченко. Я смотрю черно-белый «Рекорд» воронежского производства и «меня начинают одолевать смутные подозрения...». Я ловлю себя на мысли: каким образом трое из четырех нотариально заверенных (для «рядового» советского человека: почти небожители) академиков... стали обладателями таких серьезных справок, таких «ксив», как диплом кандидата соответствующих наук (не говоря уж о дипломе доктора наук и справке академика)? Справки, и соответствующей, – пожизненной, – очень нехилой стипендии.
Все они, за исключением того, одного-единственного, который, не мешкая и не сомневаясь ни секунды (убежден, потому что), утверждает: «есть». Ну, сродни тому, как его духовный предшественник в свое время утверждал: «вертится».
Да, так вот, он утверждает: «есть». «Были и не пребудут».
А что ж те, остальные. Трое? Они должны были с треском провалиться и пробкой из бутылки шампанского вылететь из обоймы «брачующихся» еще на очень дальних подступах к науке, – а, вернее и точнее сказать, к тому, чем наука им представлялась, – к академической синекуре: на вступительном в аспирантуру (по философии), либо же, если уж каким-то образом проскочил либо просочился сквозь это сито – на кандидатском экзамене по ней же родимой: по философии. Разумеется, научной. Научной!
Ибо положение о субстанциальности материи, – краеугольный камень научной философии, – из которого непременно и непреложно следует вывод о неутрачиваемости и о необретаемости ею, – материей, – ни одного из своих атрибутов, акциденций, свойств (познанных взаимодействий). Это – элементарный вывод из элементарных научно¬безупречных посылок. Вывод, а не мнение, версия, гипотеза, либо глюк наукообразный. Не «я так вижу», не «я так полагаю», не «парадигма такая», не «есть такое мнение», не «мне так кажется» и т.п., но – закон. Закон. Тот самый, который есть «необходимость, схваченная мыслью» [Г.В.Ф. Гегель]. Тот самый, который не придумывают, но открывают. А когда он уже открыт, его уже никогда, нигде и никому не дано «закрыть». Ну, то есть, «закрыть» можно. Закрыть нельзя.
Даже если очень-очень хочется. И даже – неймется. Неуемным и интеллектуально-бесноватым – сочувствую, но: хотеть не вредно. Так с природными (естественными) законами. Так с законами техническими, законами развития общества. Разумеется, так – с законами философскими.
«У нас есть уверенность в том, что материя во всех своих превращениях остается вечно одной и той же, что ни один из ее атрибутов никогда не может быть утрачен и что поэтому с той же самой железной необходимостью, с какой она когда-нибудь истребит на Земле свой высший цвет – мыслящий дух, она должна будет его снова породить где-нибудь в другом месте и в другое время» [Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 546].
У Энгельса, – в ХІХ-м столетии! – есть уверенность, а у местных, нотариально заверенных «классиков», от педикюра до маникюра обвешанных, – как оказывается, очень сомнительного качества и происхождения, – степенями, званиями, премиями, лауреатствами, должностями, кавалерствами еtс. «с одной стороны, с другой стороны...». Т.е.: «нет уверенности». А откуда же ей, сердешной, взяться, если справки – липовые?!!
Объективированной видимостью, полууважаемые и вовсе не уважаемые, сие называется. Сиречь: формой превращенной. А вы, ее персонифицированное выражение, ее (еще те!) субъекты, ее носители – духовными жуликами и аферистами являетесь. Проходимцами (вы не учились, не осваивали, не вникали, но: «проходили»). И проклятые 90-е, и нулевые годы, когда вы косяками пошли на нерест изменой, предательством и отречением, красноречиво это продемонстрировали.
...Так это ж, заметим и подчеркнем, зарисовка «с натуры» еще с тех, советско-коммунистических времен, времен черно-белых воронежских «Рекордов»; времен, когда безраздельно господствующей в СССР и в странах «социалистического содружества», – по крайней мере: декларативно и прокламативно господствующей – была научная идеология, ее броневым сердечником – научная философия, а ее репродуктивным alter ego – базируемый на научной философии вузовский курс (учебная дисциплина, предмет). Который «предъявлялся» в ВУЗе человеку (студенту, аспиранту, соискателю еtс.) трижды: как вузовский курс, как вступительный экзамен в аспирантуру, как кандидатский экзамен.
Предъявлялся достаточно подготовленным и квалифицированным корпусом преподавателей. Под пристальным приглядом соответствующих государственных, партийных, комсомольских и пр. инстанций и органов. Включая и компетентные. (До сих пор меня гложет вопрос: а нафига общество кроме «компетентных» (к слову, уровень их компетенции практика блестяще продемонстрировала и проиллюстрировала) на своей шее держало (содержало) еще и неисчислимую, и прожорливую, – орду, – ораву… некомпетентных?!
Но это так, к слову. Я к тому, что даже тогда научность философская –, проходившая очень тщательный логико-методологический досмотр, к слову, – на уровне долженствования (сущности) и, которая по факту (существованию) – были различными научностями, зачастую – противоположными. Эх, им бы, – сущности и существованию, – слиться, совпасть в экстазе! Ну, то есть – в действительности!
А внеземных цивилизаций – бесконечно много. Бесконечно. Ибо: ни один из атрибутов, ни одно из свойств ее, – субстанции, сиречь – материи, – не обретаемо и не утрачиваемо. Аминь.
Конец той, прежней работы (2013 г.)
Зачем нам понадобилось это отступление?
Для обоснованного (в общем-то, повторяю, элементарного) вывода: были, есть и не пребудут. Цивилизации. Внеземные. В беспредельной, вечной, бесконечной etc. субстанции. В материи.
Делаем (см. выше о прежних выводах) вывод четвертый: мир и субстанция (материя) тождественны, совпадают, идентичны в одном, – единственном, – своем модусе – в модусе духовном. Для земной цивилизации это момент, когда возникает научная философия, а, в ее составе – научно-безупречное, истинное учение о материи.
Диалектический материализм (как теория), материалистическая диалектика (как методология). Есть субстанция и есть ее духовный аналог. Научная философия. Финита. Ну, в смысле: совпали. Тождественны. Одно и то же.
К слову, принимая во внимание множественность, а вернее (точнее, истиннее) сказать – бесконечность внеземных цивилизаций, это вывод о всеобщности (вечности) этого и такого, – духовного, – совпадения, тождества, идентичности. Мира и субстанции. Мира и материи.
Ибо, с одной стороны, земная цивилизация исторична. Уникальна. Единична. Возникла – исчезнет. Родилась – умрет (или, по глупости ли человеческой, по рукотворному Апокалипсису, по катаклизму ли природному – погибнет), а, с другой, глупо было бы даже не предполагать, но с очевидностью (логической, разумеется) не утверждать (категорически), что во (бесконечно многих) внеземных цивилизациях, превосходящих нашу (очевидно, есть и бесконечно много – похожих на нашу, равных по уровню развития нашей, равно как и находящихся на уровне ниже земной) квинтэссенцией их духовной жизни, духовной культуры не являлась бы научная философия. Т.е. – философия, которая была бы не тождественной научной философии земной: диалектическому материализму (материалистической диалектике). Аминь.
В части же двух, – относительно самостоятельных, – субстантивных характеристик культуры: чувственной и материальной, можно категорически утверждать: они, – мир и субстанция, – никогда и ни при каких обстоятельствах совпасть не могут и не совпадут.
Почему? А по той же одной - единственной причине, по какой он есть не просто «вопрос», но: «великий основной вопрос как всей прежней, так и новейшей философии»: вопрос об отношении духа и материи. И его решение. Научной философией. Но там акцент делается на его, – вопроса, – гносеологическом (и эпистемологическом) аспекте. Собственно, этим акцентом он и исчерпывается. Мы же акцентируем (тема к тому подвигла) свое внимание на аспекте онтологическом. Аминь.