Кабриолет безжалостно отбросило в сторону, попутно осыпав фонтаном осколков. Водитель чёрного внедорожника до последнего пытался уйти от столкновения с незапланированным участником ДТП, и удар прошёл по касательной, но глазастому купе хватило и этого. Белая машинка отлетела в кювет, заставив своего водителя от души приложиться головой о приборную панель. Светлый салон окрасился багровыми брызгами. Внедорожник попытался развернуться на сумасшедшем дрифте, чтобы не улететь вслед за кабриолетом, и почти не снижая скорости закрутился на дороге, оставляя чёрные следы плавящихся шин. Тяжеленная махина уже не слушалась побелевшего от ужаса водителя, без толку втапливающего педаль тормоза в пол, и по инерции влетела в кроссовер с красными номерами, успевший перестроиться в крайний ряд, и столкнулась с ним лоб в лоб, протащив перед собой несколько метров, прежде чем оба автомобиля замерли у отбойника, превратившись в груду искорёженного металла. На асфальте валялись осколки разбитых фар, отлетевший бампер и смятый, как салфетка, красный номер с белыми цифрами. Водитель внедорожника лежал неподвижным кулем на рулевом колесе, из его горла торчал длинный осколок лобового стекла. Глаза так и смотрели в никуда, расширенные в предсмертном ужасе. Чёрная машина протаранила кроссовер и впечатала его в отбойник, превратив в ни на что не годный металлолом. В искорёженных очертаниях ещё угадывался силуэт Милна, зажатых как в тисках и залитый кровью. Сержант Дон Милн умер практически мгновенно, не успев даже понять, что происходит. Его тело в неестественной позе было сложено почти напополам, удар переломал Милну рёбра, позвоночник и тазовые кости. Бесполезная подушка безопасности не смогла даже надуться как следует, настолько плотно были сжаты два автомобиля. На дорогу в чёрных зигзагах протекторов почти неслышно выливалось горючее из пробитого бака.
Когда свистопляска перед глазами Дира поутихла, он постарался сфокусировать взгляд, залитый кровью от рассечённого лба, и понять, на том он свете или ещё на этом. Но то ли Альд Дир был везунчинком по жизни, то ли у мироздания были на него свои планы, но кроме разбитой головы и шума в ушах других серьёзных травм Дир не получил, хотя багажник кабриолета был похож на смятую консервную банку. Дир несколько секунд ловил ртом воздух, невидяще таращась в небо, а потом с усилием выбрался из покорёженной машины, лежавшей на боку в кювете. Постепенно он начал понимать, что он жив, он не погиб под колёсами чёрного внедорожника, он жив и даже, кажется, может идти без посторонней помощи, хотя любой шаг отдавался ухающей болью в висках и головокружением. Кое-как обтерев рукавом залитый кровью лоб, он выбрался на дорогу и замер.
Его глазам открылась воплощённая смерть, но смерть эта была не частью великого круговорота Внешнего мира и не естественным концом любой жизни на планете; это была смерть, возможная только в Ойкумене с её гимном науке и технологии. Два автомобиля, сплетённые в последнем объятии, осыпанные осколками и искорёженные так, что было не сразу понятно, где какая машина. Капот чёрного внедорожника был сплющен, и крышка вздыбилась металлической волной, открывая изувеченный мотор, а от серого кроссовера осталась в лучшем случае половина. Повсюду валялись обломки деталей, стёкла, отлетевшие зеркала, а под колёсами расплывалось разноцветное пятно. Дир сглотнул, ошеломлённый, а потом постарался как можно быстрее подойти к разбитым машинам. Ему хватило одного взгляда на Милна и второго водителя, чтобы понять: им уже ничем не поможешь. Он вглядывался в покрытое трещинами стекло, стараясь обнаружить Саю, и вскоре увидел. Девушка лежала, откинувшись на подголовник, её глаза были закрыты, а тело безвольно обмякло, поддерживаемое лишь врезавшимся в плоть ремнём безопасности. Альд не мог понять, жива она или нет, через стекло было почти ничего не разобрать. Превозмогая боль, он смог-таки открыть чуть заклинившую дверь и сунулся в салон. Сая лежала на сидении, чёрная ткань форменного жакета была мокрая от крови. Дир подлез поближе и услышал тихое, полное боли дыхание. "Жива". У него с плеч упала самая огромная гора из всех возможных. Судьба в голос посмеялась над Альдом Диром, не дав ему погибнуть вместо девушки, а теперь он был обязан любой ценой не дать умереть ей. Дир осторожно прикоснулся к плечу Саи, и она с трудом приоткрыла залитые слезами глаза.
— Пирс? Это вы?.. — Альд едва разобрал сдавленный шёпот. Серые глаза подёрнулись влажной пеленой, отчего Сая видела перед собой только светловолосый силуэт в дрожащем мареве.
"Чёрт с ним, побуду Пирсом".
— Да-да, Сая, не надо ничего говорить. Просто моргай, если "да", окей? — Главное, вытащить её из салона, Альд помнил, что горючее выливалось на дорогу и могло в любой момент вспыхнуть от чего угодно, от малейшей искры. Но извлечь Саю оказалось делом неожиданно трудным. Ремень безопасности заклинило намертво, девушка не могла даже пошевелиться, лишь тихо поскуливала от боли да периодически закрывала глаза. Дир обмотал руку пиджаком, который снял со второй попытки, и разбил треснувшее стекло. Выбрав осколок подлиннее, он начал осторожно разрезать ремень, стараясь не задеть Саю. Она периодически вздрагивала и стучала зубами. Жакет блестел от крови.
— Ноги чувствуешь? — Только бы не позвоночник, иначе она может остаться инвалидом на всю жизнь.
Сая слабо моргнула. "Слава богу". Через секунду она провалилась в забытье, потеряв сознание от боли. Альд пилил осколком прочный ремень, шипя сквозь зубы самые изощрённые ругательства. Да, когда не надо, все вещи демонстрируют чудеса прочности. Сучий ремень поддавался неохотно, врезавшись Сае в плечо и грудь и мешая девушке дышать. Внезапно в уши Диру ворвался оглушительный хлопок, а его самого чуть не подбросило вверх. В салон ворвалась волна обжигающего жара. Внедорожник всё-таки взорвался, разлетевшись по асфальту, и горящие обломки засыпали кроссовер. "Чёрт..." Он уже почти распилил ремень, морщась от боли, как салон тоже охватило пламя. Синтетическая ткань плавилась прикипая к коже и пузырясь, в первое мгновение Альд опешил от непереносимой боли, изумлённо глядя, как руки превращаются в один большой ожог. Он не удержался и рухнул на обмякшее тело девушки, загораживая её от огня, и ремень наконец не выдержал. Диру в лицо хлестнул упругий удар прочной натянутой ленты, пройдясь по зубам металлической пряжкой. Он, уже не церемонясь, рванул бесчувственное тело на себя, молясь, чтобы второй взрыв не прогремел в ближайшие секунды, и вывалился на дорогу вместе с Саей, всё ещё находящейся без сознания. Его мучила нестерпимая боль в руках и спине, где кожа намертво спеклась с оплавившейся тканью, перед глазами плавали цветные круги, перемежаясь со вспышками, лицо заливала кровь. Дир уже почти ничего не видел перед собой, но всё же отполз подальше от раскуроченной машины, таща за собой Саю, как мешок. Тело оставляло за собой кровавую полосу, Дир не знал, насколько серьёзно девушка ранена, но хотя бы кости не торчат. Он с величайшим трудом попытался ногой придать смятому и запылённому пиджаку вид подушки и уложил голову Саи на этот комок ткани. Руки болели так, что Дир с трудом держался на последнем рубеже сознания. Пары горючего вспыхнули так быстро и так жарко, что расплавили ткань. Дир затылком чувствовал, что волосы сгорели тоже, но собственная красота волновала его сейчас в последнюю очередь. Скривившись, он постарался просунуть руку в карман. Дисплей коммуникатора покрылся сеточкой трещин, но сам аппаратик работал. "Господи, я никогда ни о чём не просил. Но сейчас... помоги..." Дир сумел ткнуть мизинцем в иконку вызова полиции и неотложной помощи, кое-как смог объяснить диспетчеру, где он находится, и со стоном опустился на шершавый асфальт. Сейчас он молил небо, чтобы оно подарило ему забытье без боли, но почему-то именно теперь он не мог провалиться в обморок, а лежал, глядя в белёсое небо, вращающееся перед глазами, и ждал конца. Вдали драными кошками завывали сирены полиции.
* * *
Удивительно, но он дождался полиции и скорой, так и не потеряв сознание и даже притерпевшись к сводящей с ума боли в руках и спине. Какие-то до сей поры скрытые внутренние резервы не давали Диру провалиться в чёрную, обволакивающую тьму, он балансировал на самой грани, но всё ещё в здравом уме. Вокруг суетились патрульные и медики, Саю осторожно уложили на носилки и погрузили в реанимобиль, а молодой лопоухий "неотложник", вкатив Альду тройную дозу обезболивающего, колдовал над его обожжённой кожей. Острый скальпель надрезал оплавившуюся ткань, а её место занимали регенерирующие бинты, призванные помочь Диру продержаться до больницы. Он с трудом заставил зубы не стучать и хрипло прошептал:
— Девушка... что с ней...
— Множественные переломы рёбер, сломана правая рука в двух местах, есть травмы внутренних органов. Состояние тяжёлое, но мы сделаем всё возможное. Пожалуйста, не шевелитесь.
— Выживет...
— Да-да. Не шевелитесь, мне надо наложить ещё одну повязку.
— Обоих в Отдел, — из последних сил прошептал Альд, — там есть лазарет... Я заместитель командира... удостоверение в пиджаке... обоих в Отдел и не спорьте... позовите патрульного...
— Вам нельзя... — начал молодой медик и отшатнулся, увидев, как исказилось лицо Дира.
— Патрульного. Сюда. Пока вы меня не утащили.
Полицейский подошёл и наклонился над Диром:
— Что вам?
— Выньте... из пиджака... удостоверение...
Полицейский достал чёрно-красный прямоугольник и вчитался в мелкие строчки.
— Лейтенант Дир. Особая бригада. Так что вам?
— Все... материалы по ДТП... в кратчайшие сроки... мне на стол... молчать!.. мне на стол... Это покушение...
— Что?
— Это покушение, — повторил Альд Дир, немного придя в себя после обезболивающего, — чёрный внедорожник намеренно пытался сбить кроссовер Саи Стайн. Он ехал на большой скорости по встречке. Я подставил ему под колёса свой автомобиль, чтобы увести от столкновения с кроссовером... Там... по следам всё поймёте... Это покушение... Вам передадут запрос от Отдела, все результаты мне... безотлагательно...
— Это дело полиции.
— Молчать. Все результаты мне, иначе до конца своих дней будешь патрулировать южный сателлит. — Дир дождался слегка удивлённого кивка и закрыл глаза.
* * *
Фил смотрел на носилки с бесчувственным телом Саи и впервые в жизни по-настоящему плакал. Он не мог поверить, что ещё сегодня утром он выписал её после терапии, и девушка весело говорила, что теперь они долго не увидятся. Фил шмыгал носом, не обращая внимания на снующих врачей, готовящихся к операции, не слышал разъярённого ора Эдвина Вирса, матерящего санитара на чём свет стоит за его медлительность, он не видел и не слышал ничего, кроме барабанного боя в висках. Сая... как же так... что случилось... Фил работал достаточно давно, чтобы насмотреться на жертв автокатастроф, и он понимал, что жизнь Саи висит на волоске. Наконец Вирс наотмашь хлестнул его по лицу, приводя в чувство.
— В операционную и быстро! Тьфу! Никуда ты не пойдёшь, у тебя руки дрожат. Займись господином Диром и его ожогами, уж на это тебя хватит. Пошёл отсюда! — И Вирс захлопнул дверь операционной перед носом несчастного медбрата.
Дир сидел на койке, морщась от отвращения, пока Фил осторожно разматывал присохшие бинты "неотложки" и обрабатывал поражённые участки специальными средствами. Дир почему-то ощущал сильную тошноту, к горлу подкатывала едкая желчь, кружилась голова, но сознания он всё равно не терял, хотя перед глазами постоянно то темнело, то вспыхивали ослепительные пятна, от которых тошнило ещё сильнее. Фил накладывал новые регенерирующие повязки, глотая слёзы, но спрашивать заместителя командира об аварии боялся. Дир и так наорал на него, категорически заявив, что в стационаре, так и быть, станет ночевать, но днём обязан продержаться на повязках и анальгетиках. У бедняги медбрата глаза на лоб полезли.
— Но, господин лейтенант, вы не можете... вам нужен стационар... постоянное наблюдение... ожоги очень серьёзные... у вас ткань вплавилась в кожу...
— Какой ты наблюдательный. — От огромного количества обезболивающих Дир слышал свой голос как из бочки. — Намотаешь эти повязки заживляющие, и хорош, ночью меня утюжить будете, в палате. Мне надо к командиру, так что шевелись.
— Это невозможно... ваш организм не перенесёт, если вы не останетесь в палате... у вас сейчас шок, поэтому вам не больно... у вас очень серьёзная нагрузка на сердце... и нужна трансплантация...
— Фил, ... твою мать, — тихо сказал Дир, косясь на почерневшую кожу, скипевшуюся с синтетической тканью рубашки, — ты дебил? Мне нужно доложить командованию. Давай, вкати мне заморозки, чтобы до вечера продержаться, и бинты. И не сметь спорить со страшим по званию. Я, в конце концов, жену капитана из горящей машины вытаскивал.
— Что с ней? — Фил уже плакал, не стесняясь присутствия заместителя командира. — Почему... как это произошло?.. Я её только сегодня выписал...
— Лобовое произошло. — Дир зашипел, когда скальпель осторожно срезал очередной присохший кусок оплавившейся ткани. — Остальное тебе знать необязательно. Да штопай ты быстрее, гусеница. И хорош реветь, что ты как баба.
— Как же так, — Фил пинцетом снимал отслоившиеся обугленные клочки, — я же её только-только выписал... За что ей это, господин лейтенант...
"Ещё один воздыхатель? Да что они все в ней находят, что капитан, что Кайт, что этот блаженный? Воистину, мир сошёл с ума..."
— Вот. — Фил обрезал последний бинт, пропитанный регенерирующим составом. — Всё готово. Но это только на три часа, потом вам необходимо вернуться в стационар. Вы можете потерять сознание... Пусть капитан навестит вас лучше в палате...
— Доложусь и вернусь, хватит причитать. Найди мне нормальный пиджак и накинь на плечи, я не собираюсь ходить как мумия. Да шевелись ты, повелитель капельниц.
* * *
Дор задумчиво смотрел на древовидную структуру кабмина на настенной панели и пересчитывал заместителей министров. Кто-то из них, как предполагал Гельт Орс, и был тем самым загадочным кукловодом, манипулирующим Артуром Пейнзом, Стейном Амбисом и прочими, преследуя свою непонятную и преступную цель. Беседа с Роем Мидасом показала, что злоумышленник вплетает в свои сети всё новых и новых людей, дискредитируя не только Отдел и модификантов, но и целые политические движения. Дор вглядывался в череду удивительно похожих лиц на панели, все как на подбор гладко выбритые, в одинаковых серых костюмах и с совершенно непримечательной внешностью. "Кто из вас?" У Дора аж скулы сводило. "Кто? Кому из вас захотелось сыграть в господа бога? У кого из вас достанет сил организовать столь масштабную операцию по свержению строя? И кто же ваша настоящая цель?"
Дор так задумался, что не заметил, как замигал монитор видеонаблюдения. Когда он поднял глаза, то чуть было не потерял дар речи. Таким Альда Дира капитан не видел никогда.
— Господи, что с вами? — Дор аж сделал шаг назад. На Альде болталась чья-то рубашка не по размеру, из-под манжет виднелись белые рубчатые повязки, доходившие почти до пальцев, на лбу был внушительных размеров шов, волосы на затылке и висках обгорели, а глаза напоминали остановившиеся буркалы наркоманов. Фил вколол заместителю капитана лошадиную дозу обезболивающих.
— В аварию попал. — Дир осторожно прислонился к стене, тяжело дыша. Сутулый медбрат был прав: нагрузка на сердце запредельная. Всё-таки сорок шесть плюс все известные человечеству пороки. Даже нескольких шагов Альду хватило, чтобы после медленно и прерывисто восстанавливать дыхание. Дор смотрел на него во все глаза, не найдя, что и спросить. Дир выглядел настоящим привидением.
— У меня для вас плохие новости, господин капитан. Уж простите. — Капитан перед глазами Дира то раздваивался, то снова соединялся из двух полупрозрачных половинок в одного человека. — Ваша жена попала в ДТП. Она сейчас в операционной, там Вирс. Это... было покушение. На её автомобиль совершил преднамеренный наезд внедорожник без номеров. Он ехал по встречке... Я... случайно оказался рядом. И вытащил Саю из машины... оба водителя погибли на месте. Загорелось топливо... — Тут Дир внезапно замолчал и медленно сполз по стенке, уронив голову на грудь.
* * *
Он очнулся в палате, обвешанный капельницами для инфузионной терапии, в окружении попискивающих мониторов и датчиков. Боли уже не было, но Альд чувствовал безмерную слабость. Он вспомнил, что потерял сознание в кабинете капитана и чуть заметно скривился. Сильнее потерять лицо было попросту невозможно. Альд постарался пошевелиться, и тут же в палату вбежал дежурный врач.
— Слава богу, вы очнулись. Ну что ж вы так, господин лейтенант, почему вы не остались в палате...
— Мне тут... долго ещё...
— Минимум три дня. — Лицо врача приобрело жёсткое выражение. — Я разговаривал с Филом, он сказал, вы не желаете оставаться в стационаре, но три дня вы пробудете здесь под неусыпным контролем, пока не пройдёте весь цикл инфузионной терапии. Ожоги это не только обугленная кожа, это сильнейший стресс для организма, а вы уже не мальчик. Вам сейчас переливается целый комплекс жидкостей для регидратации. Три дня, господин лейтенант, а потом ограниченная дееспособность.
— Чёрт с вами... что с Саей?..
— Её оперируют. Сломанные рёбра повредили внутренние органы плюс серьёзная кровопотеря. Но она выживет, это несомненно. Так что не переживайте. Я должен доложить капитану, что вы пришли в себя, он потребовал оповестить немедленно.
— Да-да... — Дир так и не закончил свой доклад. — Вот капитана бы мне... сюда... м-да... — Он перевёл дыхание и уставился на усыпанный светодиодами потолок.
Дор буквально влетел в палату, не дослушав врача. При виде Альда, замотанного в бинты и увешанного трубками капельниц, у капитана невольно вырвался потрясённый вздох. Сам-то он, конечно, в своё время и в коме полежал, вот только со стороны себя не видел. Дор осторожно присел на краешек койки. Альд слабо кивнул, перед глазами всё плыло, и вербовщик никак не мог сфокусироваться на собеседнике.
— Дир, ну зачем вы геройствовали, почему не остались в палате. Мне бы всё равно доложили...
— Я хотел сам, господин капитан. Хотя... вижу, что годы не щадят даже меня.
— Вы можете говорить? Сможете рассказать, что произошло? — К Сае Дора не пустили, Вирс ещё не закончил оперировать. В коридоре командир столкнулся с заплаканным Филом, но прошёл мимо, лишь сухо кивнув. Сегодня у каждого были свои страдания.
— В машину вашей жены врезался неопознанный автомобиль. Внедорожник, полный привод. Без номеров. Ехал с большой скоростью по встречке, это был целенаправленный наезд. Милн не успел бы вывернуться, этот "Супердрайв" слишком медлителен. И я... принял единственно возможное в тех обстоятельствах решение... ш-ш-ш... подставить свой автомобиль под внедорожник и увести за собой в кювет... но тот водила не чета Милну... меня он сбил, но как-то выкрутился... инерция... я видел следы... протекторов... он на дрифте влетел в кроссовер Саи... оба погибли, оба водителя... а я успел вытащить Саю, пока машина не загорелась полностью... полиция... — Альд замолчал, набираясь сил. Дор слушал и не верил ушам. Покушение? Целенаправленный наезд? На встречной полосе, без номеров... чем больше Дор думал, тем отчётливее понимал, что это был не лихач-стритрейсер, любитель острых ощущений. Саю Стайн хотели убить. И почти убили.
— Сами-то вы как там оказались? — Дор знал, что Альд Дир живёт в Центре, не так уж и далеко от места службы.
— Вы... сами распорядились... что я могу до вечера располагать собой... я решил поехать в "Дуэль на саксофонах", послушать музыку и выпить чего-нибудь поприличнее. "Дуэль" находится в "Каньоне", вы там, наверно, тоже были...
Дор вспомнил, что да, где-то рядом с их домом находился какой-то джазовый клуб, Сая всё время порывалась туда зайти, но всё как-то времени недоставало.
— Я решил поехать туда... На шоссе в "Каньон" я увидел машину Саи, а потом... навстречу вылетел этот... я сказал полиции...
— Я связался с департаментом дорожно-транспортных происшествий, — перебил Дор, — и подтвердил официально ваш приказ. Все материалы по ДТП и результаты экспертиз будут перенаправлены нам. Альд... — Дор впервые назвал заместителя по имени, и Дир это отметил. — Вы точно уверены, что это покушение?
— Могу поклясться на Конституции. Внедорожник хотел сбить именно машину Саи. Когда я выскочил перед ним, у него глаза на лоб полезли, он не собирался таранить меня, хотел уйти от столкновения... и ушёл... почти... моему купе много не надо... а ведь я так и не погиб, господин капитан. Я надеялся, что теперь я расплачусь по всем счетам... не вышло...
Дор слушал и покрывался гусиной кожей. Он вспоминал исповедь заместителя в клубах дыма, вспоминал всю их бесконечную затаённую вражду, прикрытую ледяной коркой безупречной вежливости, вспоминал всё, что знал об Альде Дире и понимал, что тот всё-таки нашёл выход из бесконечного тёмного лабиринта, в котором блуждал все эти годы, нашёл выход, устроивший всех и в первую очередь самого Дира. Дор осторожно прикоснулся к холодным пальцам, безвольно лежащим на простыне.
— Вы спасли ей жизнь. Вы спасли жизнь моей жене. Если бы вы погибли, Сая тоже умерла бы в горящем автомобиле. Вы расплатились, Дир, что бы вы не вкладывали в это слово. Расплатились. Вы всё смыли кровью. Я... Мне нечего вам предъявить.
— Я рад... — прошептал Дир, чувствуя очередной приступ головокружения. — Боюсь, мадам Стайн не будет столь же великодушна...
— Я уверен, она... постарается пересмотреть свою позицию...
— Господин капитан, я... Пока ещё не вырубился... Мне тут три дня пластом лежать...
— Я сегодня же запрошу аудиенции у канцлера...
— Да-да... я как раз об этом... — Дир говорил шёпотом, и каждое слово давалось с трудом. Мониторы тихо пищали, выдавая причудливые графики. — Это покушение... Поймите, господин капитан, вы подошли слишком близко... Стейн Амбис... это последняя ниточка между заказчиком и "Истоками", я уверен... Вы вышли на Амбиса, ездили к Рою Мидасу... кукловод это видел... и решил вас... окоротить... чтобы вы не лезли в это дело... потому что развязка близко...
— Ну уж нет, — с нарастающей яростью прошептал Дор, — вот теперь я не отступлюсь, хоть всё здание Отдела разберите по кирпичику. Я найду, Дир, найду эту сволочь и заставлю заплатить за всё. За "Истоки". За пять смертей, пятерых граждан Ойкумены. За Саю. За вас.
— Я прошу вас сейчас... выслушать меня непредвзято... никто не сомневается, что вы не бросите это дело... то-то и оно... все, кто вас знает, знает так же, что вас очень трудно запугать... но они играют на самом дорогом для вас... на вашей жене... они рассчитывают, что вы начнёте принимать поспешные и необдуманные решения, повинуясь импульсу... вы ещё так молоды... и можете совершить ошибку...
— Может, я и молод, но я не мажорчик из Центра. Я командир. В том числе и ваш.
— Да-да... и я о том же... вам необходимо сделать нечто, что собьёт их с толку... думаю, Гарт меня поддержит, когда вы к нему придёте... вам надо обмануть их...
— Как? — Дор и сам понимал, что может наломать дров просто потому, что какая-то мразь осмелилась покуситься на жизнь Саи. От этого перед глазами Дора плавали цветные круги. Он с большим трудом удерживал себя от того, чтобы вскочить и грохнуть кулаком по стене, разбивая костяшки в кровь. Дир следил за капитаном из-под полуприкрытых глаз.
— Вы возьмёте самоотвод по делу "Истоков". Полный официальный самоотвод, отключаетесь от этой разработки, переходите на стандартную текучку. Это должно выбить наших неведомых друзей из колеи. Никто в здравом рассудке не поймёт этой выходки...
— Вы соображаете, что говорите?! — Дор аж привстал от неожиданности. — Какой, к чёрту, самоотвод? Вы мне ещё предложите подписать полную и безоговорочную капитуляцию. Нет, Дир, это бред и я слушать ничего не желаю!
— Возьмите самоотвод, — прошептал с нажимом Альд, — дистанцируйтесь от "Истоков". Навещайте жену, ловите сталкеров, занимайтесь тем, чем и всегда. Пусть эта сука думает, что достигла цели, пусть... Пусть поднимет голову, считая, что ей удалось вас остановить. Торчащую башку легче снять... А в это время... передайте мне "Истоки". Меня нельзя шантажировать смертью близких, у меня только психически больная мать, если она и умрёт, это будет избавлением для нас обоих... Отдайте мне "Истоки". Неофициально. Гарт поймёт. Отдайте их мне... Я же лежу пластом с ожогами, кто подумает, что я в деле... а я в деле.
Дор слушал и неосознанно хрустел пальцами. Альд Дир был записным интриганом, меняющим личины как запонки, он собаку съел на всевозможных многоходовках, в отличие от решительного и прямолинейного командира... но Альд предлагал нечто совершенно выходящее за рамки. Самоотвод? Прилюдное признание поражения, в то время, как Дир, прикованный к капельницам, разовьёт свою подпольную деятельность в обход всего и вся?.. И он всерьёз думает, что канцлер согласится на этот фарс, дискредитирующий Отдел лучше всяких Артуров Пейнзов?
— И ещё, господин капитан... Алби...
— Что "Алби"? — встрепенулся Дор.
— Прикажите ей на время переехать в Отдел, в "гостевую". Пусть напишет список вещей, Кайт или Реус доставят. Я опасаюсь, что покушение может повториться... всё-таки "Гипнос"... мало ли... а Гарт тогда вас попросту убьёт и не поморщится... я действительно опасаюсь за жизнь Алби Мирр-Гарт... потому что пошла игра на выбывание... канцлер поймёт... сам прикажет, если что... что-то голова совсем кружится...
Дор понял, что пора заканчивать. Дир побледнел, на лбу выступили бисеринки пота. Шов вспух и побагровел, а дыхание заместителя по оперативно-агентурной работе стало более прерывистым. Дор встал.
— Я немедленно отправляюсь к канцлеру. Если он одобрит ваш план... я лично против, но на вашей стороне опыт и знание человеческих душ. Я не знаю, как вы хотите ловить кукловода, лёжа в палате, но... Мне пора бы научиться доверять вашим придумкам. Выздоравливайте, Альд. Чтоб за три дня. Вы мне нужны, причём здоровым.
Дир слабо кивнул и закрыл глаза. Мониторы заходились встревоженным писком.
В коридоре капитан снова увидел Фила, везущего тележку с пакетами для переливания. Медбрат неуверенно остановился, увидев командира и прошептал: "Здравия желаю", после чего опустил голову и попытался продвинуться дальше. Дор его остановил и всмотрелся в осунувшееся лицо с покрасневшими от слёз глазами.
— Только ты меня и понимаешь, — тихо сказал Дор санитару, — по-настоящему понимаешь. Иди, я тебя не держу.
Фил засеменил дальше, громыхая тележкой. Он прекрасно понял, что имел в виду Дор Стайн, и от этого Филу захотелось стать невидимкой. Для Саи Стайн он всегда был никем, но теперь знал, что капитан в курсе его безнадёжных страданий. Впервые Фил задумался об увольнении.
* * *
— Алби, если ты забыла, то здесь не обсуждают приказы. Составь список всего необходимого и перебирайся в "гостевую", пока я не распоряжусь об обратном. Тебе участи Саи мало?
Алби только потрясённо ломала тонкие пальцы, не в силах переварить услышанное. На Саю совершили покушение? Чтобы Дор прекратил расследование? А Альд вытаскивал девушку из горящей машины и теперь лежит с ожогами рук и спины? А Саю ещё не закончили оперировать?.. Боже, да что за безумие здесь творится... с каждым днём всё сильнее и сильнее, точно неумолимый маховик, отсчитывающий последние мгновения...
— Алби, не спорь. Может, я и перестраховываюсь, но я должен обеспечить твою безопасность.
— Но с чего ты взял, что на меня будет совершено покушение? — Алби не хотела признаваться себе, но ей было очень страшно. Пять смертей! Это дерзкое покушение на Саю! Но при чём здесь "Гипнос", погружения же отменены вплоть до завершения расследования... да и Мэт свою задачу выполнил.
— Ты жена канцлера. Превосходная мишень для тех, кто не удовлетворился женой капитана. Я не имею права этого допустить, так что ты переезжаешь в "гостевую", в Отделе до тебя ни одна крыса не доберётся.
— Но Риф вполен может обеспечить мою безопасность... я могу, в конце концов, ездить на машине от министерства...
— А внедорожнику без номеров пофиг, министерская машина у тебя или нет. Твоё место жительства не тайна, как и место службы. Ты будешь сидеть в Отделе и точка. И Сая, когда поправится, тоже будет жить в "гостевой". Пока мы с Диром не распутаем этот змеиный клубок, вы будете находиться под неусыпным контролем. Дело зашло слишком далеко. Альд прав: этот ангелочек Амбис последняя ступень перед заказчиком этого переворота. А это переворот, Алби. Я уже понял. И никакие "Неравнодушные граждане" тут рядом не стояли, маячок-то из кабмина.
— Но зачем Диру твой самоотвод? Он-то что сделает, он же прикован к постели.
— Знаешь, Алби, мне тоже не по душе эта капитуляция, и я ещё буду говорить с Гартом. Но Альд Дир слишком хитрая сволочь. И я, как ни странно, верю, что он способен переиграть нашего кукловода, даже лёжа под капельницами. В его подчинении вся агентура и оперативный состав. Наш извращенец вполне достойный конкурент организатору "Истоков".
— Ты его простил. — тихо сказала Алби, отвернувшись. — Простил за то... что сделали мы с Рифом.
— Ни слова больше. — Дор чуть ли не силой развернул молодую женщину к себе. — У всех есть прошлое, полное скелетов в шкафу. Все мы не ангелы. Но если мы будем постоянно ворошить былое, у нас не останется времени на настоящее. А в настоящем Альд Дир расплатился передо мной за всё. Если бы ты знала о нём то, что знаю я, возможно, ты бы поняла. Но я не имею права рассказывать его историю. И ты не вздумай спрашивать. А теперь составь список вещей и отправь Кайту. Чувствую, нам всем тут теперь дневать и ночевать...
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/05/26/1222