Я сидел тихо, мирно.
Потом проголодался.
Дальше - как в тумане.
Альф :-)
22.
Обед состоялся почти сразу же, после того, как кухарка Глафира, по звонку, предстала пред ясны очи госпожи американки - для этого миссис Фэйрфакс, крайне озабоченная состоянием своей юной компаньонки, три раза подряд нервно нажала кнопку звонка, располагавшуюся на стене, по левую сторону от дивана. Явившаяся на вызов мастерица местной кухни получила от своей хозяйки срочное задание, требующее незамедлительного исполнения. Требование хозяйки прозвучало совершенно категорически: «Подать в столовую обед, что там на кухне готово, чем можно перекусить. Накормить нас обеих, быстро, вкусно и безо всяких церемоний, можно по-простонародному, но с сервировкой! Очень быстро!» На что Глафира ответила восторженным заявлением, в духе: «А я ведь, как знала, матушка-барыня! Вот ведь, еще когда Вы с Полинушкой-то без завтрака в город укатили, знала, что там Вам поесть-то не дадут! Уж я и приготовила сразу, чтобы и шти, и пироги, с пылу - с жару, да пятачок за пару, как говорится! По-нашему, по-русски, но вкусно, чтобы, и полезно!»
Высказав эту молниеносную тираду, кухарка, радостная своей находчивостью и предусмотрительностью, тут же метнулась за дверь. Миссис Фэйрфакс картинно-молитвенно воздела руки к Небу.
- О, Господи! – произнесла она тоном, полным патетической иронии. То ли над самой собою, допустившей такую ошибку и не заказавшей умелой кухарке «европейского» обеда, то ли над инициативной исполнительницей кухОнных дел. – Ведь наверняка, опять будут шти с пирогами, да каша, да иван-чай с душистыми травами, собранными ее, Глафиры, собственными руками, о чем она, конечно же, не преминет нам сообщить, подавая на стол! Представляешь, она всячески воюет супротив бергамота!
Госпожа американка вопросительно посмотрела на свою визави, дескать, как ты, сможешь ли принять как должное, эдакое питание в простонародном стиле?
- Я не привереда, - ответила ей Полина вполне себе искренне, - я сейчас просто очень голодна.
И это было правдой. Впрочем, на стол им собрали очень быстро. Причем, Полине в этот раз даже не пришлось никому помогать, Дуняша и Варвара Петровна сами управились с ограниченным набором блюд скромной, но изящной сервировки.
Капустные щи с телятиной на первое, вкусные, наваристые. К ним полагались еще и пироги, с мясом и с грибами. Все вкусное, – действительно, с пылу - с жару, грех не похвалить! На второе была гречневая каша, и тоже с грибами, а к ней еще и ломтики балыка в добавок. Из запивок кислые щи, особого, терпко-сладкого вкуса, с вишенкою, какие только здесь и умеют готовить. На сладкое кисель и миндальное печенье. И чай. Тот самый, «свойский», иван-чай с брусничным листом и прочими местными пряностями. К этому напитку, судя по всему, Глафира всю дорогу пыталась приохотить свою матушку-барыню, заместо чая с бергамотом, который кухарка, действительно, отчего-то невзлюбила.
Впрочем, Полина была настолько голодна, что оттенки вкусов блюд даже не запомнила. Ела, уплетая за обе щеки, даже не слишком-то следя за требуемыми от нее дворянскими манерами. Все было вкусно, сытно, сил от такой «простонародной» пищи явно прибавилось. А что еще надобно от дневной трапезы?
Наконец, когда все блюда «русского» обеда были распробованы и оценены по достоинству, с сугубой изысканно-ироничной похвалой от хозяйки в адрес приготовившей все это Глафиры, госпожа американка предложила девушке сменить диспозицию. А когда они снова переместились обратно в ее кабинет-спальню, миссис Фэйрфакс жестом приказала своей помощнице устраиваться за столом. Когда Полина исполнила это ее молчаливое повеление, молодая женщина подошла к секретеру, достала оттуда небольшой графин богемского стекла, рубинового цвета с узорами, и две цветные рюмки той же работы. Она присела рядом со своей компаньонкой, пододвинув стул так, что их колени соприкоснулись, и налила и ей, и себе некой темной жидкости. Полине на секунду показалось, что в рубиновой оправе оказался жидкий, светящийся изнутри янтарь.
Девушка смутилась. Да, она пробовала спиртное не впервые. Не далее как вчера вечером, госпожа наливала ей в бокал рейнское вино. И вкус его был много лучше той кислятины, что она когда-то пригубила меньше чем «на глоток» в девичьей. Тогда ее угощали горничные, отмечавшие именины одной из товарок, и та дешевка, принесенная буквально под полою из ближайшего кабака, ей совершенно не понравилась. У нее в голове даже зародилось справедливое удивление и некоторое сомнение в здравом уме тех, кто имеет глупость предаваться этому постыдному греху пианства. Ведь право же, от столь неприятного напитка совершенно нет никакого удовольствия!
Ее госпожа, как обычно, то ли прочла мысли своей визави, то ли опять как-то иначе прочувствовала их, точно, почти что до буквы и толики смысла. И покачав головой, мягко усмехнулась.
- Это не водка и не вино, - сообщила она сей занятный факт крайне смущенной юной трезвеннице. – Куда слаще обычного вина и куда как крепче той сивушной гадости, что разливают здесь у вас по кабакам, под названием «водка»!* Это ликер «Бенедиктин», по-латыни значит, «благословенный». Веселящий душу, врачующий тело и успокаивающий нервы. Лучшее, что только можно придумать для нас, когда нужно привести себя в порядок после изрядной ментальной встряски. Не забывай, то, что мы с тобою пережили, сеанс транслейтинга, это серьезное нервное потрясение. Такие вещи отнимают много сил и требуют особого восстановления.
- Но... – Полина слабо попыталась протестовать, но ее госпожа сызнова покачала головою, в этот раз вовсе не с каким-то сомнением, а совершенно отрицая всяческие ее попытки к сопротивлению.
- Не спорь, - сказала ее Старшая, - считай, что я, своею властью душевладелицы, повелеваю тебе испить чашу сию!
Сказанное ею можно было бы счесть очередной порцией изысканной иронии, если бы только это приказание не было высказано столь грустным тоном. И снова эта боль, там, где-то на дне зеленых глаз. Та боль, которую ее хозяйка – не дай-то Бог! – собирается залить зельем, согласно легендам, происходящим непосредственно от пресловутого «зеленого змия». Ну, ежели этим самым легендам верить...
- Нет-нет! – чуть наигранно рассмеялась миссис Фэйрфакс, от которой снова не укрылись суетные мысли ее визави. – Страхи о сущностях низшего плана оставь в стороне! Святые отцы-бенедиктинцы столетиями улучшали рецепт этого ликера, доводя его до совершенства. Ты вполне можешь довериться результатам их трудов.
Следуя наглядному примеру своей хозяйки, Полина взяла в руку небольшую рюмку и оценила ее содержимое на запах.
Неописуемо. Странный букет из ароматов французских специй сложно было обозначить словами из ее довольно скудного гастрономического лексикона. Занятно, что ноток спирта там вовсе не чувствовалось. А что там было... Странная смесь ароматов корицы, мяты и чего-то особого, неуловимого, недоступного объяснению.
- Поверь, вреда от этого тебе не будет никакого! – заверила ее госпожа и уточнила:
- Сейчас этот напиток большая редкость. Между прочим, с тех пор, как во времена Революции французы разгромили их монастырь, бенедиктинцы так и не смогли возродить рецепт его приготовления. Это, пожалуй, лучшее угощение, которое я могу тебе предложить. Пей без опаски.
- Как будет угодно Вашей милости! – смущенно-сокрушенным голосом откликнулась ее крепостная компаньонка, всем своим видом обозначив полную покорность воле своей госпожи.
Чем, откровенно говоря, эту самую госпожу весьма повеселила. Во всяком случае, все выглядело именно так, будто миссис Фэйрфакс искренне рада такой ее реакции. Ну, конечно же, ведь госпожа американка никогда не упускала случая насладиться своей ролью учительницы в тех ситуациях, когда ее подопечной-ученице-воспитаннице предстоял какой-то новый и весьма необычный «акт познания»!
Ей отчего-то нравится чувствовать себя своеобразной наставницей юной девушки. В том числе и в делах... весьма неодобряемых общественным мнением, а кое-где, наверняка, и вовсе даже не вполне законных.
- Я научу тебя пить ликер! – ее Старшая произнесла эти слова почти что серьезным тоном. – Запомни, это не водка, которую пьют залпом, резко опрокидывая и вливая в себя небольшую порцию - иначе ее, откровенно говоря, и пить-то невозможно! Вообще, ваша русская водка это такой, особый напиток, который стоит употреблять только в крайних случаях, например, для того, чтобы согреться с мороза или же для спасения человека от нервного потрясения. Ну, или для аппетита, перед обедом, немного, как это принято в некоторых домах здесь, в России. Ликер это не вино, которым запивают пищу во время трапезы. Хороший ликер, также как коньяк, это питие, скорее, не для тела, а для души. Им наслаждаются не спеша. Тебе стоит пить его совсем маленькими глоточками, медленно прокатывая крохотную толику этого чуда по своему чувствительному язычку – Да-да! До самых корней языка! – и проглатывать спустя несколько мгновений после того, как сей божественный эликсир коснется твоих губ. Понятно?
- Да, матушка-барыня, - ответствовала ее юная раба.
- Тогда давай, поднимем наши чаши! – к госпоже американке на мгновение вернулась ее прежняя насмешливость. Но только на мгновение, всего один миг линейного времени, поскольку уже следующая фраза была произнесена ею то ли с горечью, то ли с печалью в голосе:
- Твое здоровье, душа моя!
Почти что те же самые слова, вот только в адрес ее визави, девушка хотела произнести сама. И сейчас, этим опережающим заявлением ее госпожи, она была поставлена перед необходимостью остаться в сугубом молчании и просто поднять в ответ рюмку из рубинового узорного стекла. Края чаш, из которых им предстояло испить налитый эликсир, соприкоснувшись, издали легкий-легкий звон.
Миссис Фэйрфакс чуть кивнула своей компаньонке и пригубила питие. Полина тоже поднесла бокал к своим губам и сделала маленький глоток, в точности так, как ей только что посоветовали, так, чтобы выпитое действительно, как бы прокатилось жгучей волной по языку.
Девушку охватило странное ощущение. Горячая, и при этом горьковато-сладкая волна на языке прошла удивительно приятно. И даже когда она сглотнула, то вовсе не закашлялась, как это бывало с девушками, пробовавшими «горькую». Полина видела как-то в девичьей, как это случилось с одной из молоденьких горничных, «хлебнувших запретного». Ох и попало же ей потом от Агафьи-ключницы!
Но здесь все было по-другому, вовсе иначе. Странный, захватывающий букет ощущений. Будто ей на язык странным образом «просыпалась» малая толика содержимого целой корзинки трав и специй, заботливо подобранных изряднейшим кулинаром для приготовления какого-то изысканного фруктового десерта. К стыду своему, Полина сходу смогла распознать только нотки цедры апельсина. Пару раз, еще в том, прежнем, графском доме, ей довелось пробовать «померанцы», и девушка тогда по достоинству оценила и вкус, и аромат этой экзотической фрукты. Еще, в послевкусии явно ощущалась тоже знакомая девушке анисовая нота. Вот и все, остальные вкусовые прелести-изыски этого богатейшего букета она, увы, смогла только почувствовать, но уж никак не описать.
Ее госпожа, тем временем, опустила руку на стол, но держала свою ликерную рюмку за изящную ножку так, чтобы круглая стеклянная подставка не касалась столешницы. Могло показаться, будто молодая женщина раздумывает, не повторить ли ей сызнова столь изысканное удовольствие. Однако нет, глаза госпожи американки смотрели вовсе в другом направлении. Она с живым интересом наблюдала за реакцией своей юной компаньонки.
- Надо же! – с прежними насмешливыми интонациями в голосе заметила хозяйка. – Не часто я вижу на твоем лице столь яркое выражение, обозначающее удовольствие. Скажи-ка мне, милая моя искренняя девочка, ты ведь не часто пробовала спиртное, ведь так?
- Да, - Полина смутилась. – В том доме... ну, где я прежде служила, горничные мне почти что и не предлагали никогда. Говорили, мол, господа вмиг учуют, что пила, и тогда уж точно по головке не погладят. Господин граф был сам достаточно умерен, и считал, что его дочери следует подавать примеры сугубого добронравия. Да мне и не хотелось.
- А теперь хочется, да? – усмехнулась ее госпожа. А после, каким-то загадочным, неуловимо исполненным мимическим движением-жестом, сменила выражение на своем лице образом несколько нравоучительного плана. Тем, который подошел бы учительнице куда как больше, чем той, кто только что своими руками налила юной девушке изряднейшего зелья спиртового вида, пускай и от неких святых отцов, много веков подряд следующих исполнению Правила святого Бенедикта.
- Даже и не знаю, – как-то преувеличенно строго вздохнула она, – хорошо ли это... Некоторые знакомят юных со спиртным, демонстрируя им пьяных, а после поят своих подопечных каким-нибудь дрянным пойлом, заставляя их испытать все сомнительные прелести злоупотребления средствами, содержащими алкоголь. Вот только лично мне такие жестокие экзерсисы всегда претили. И я пошла по иному пути. Дала тебе для знакомства со спиртными зельями нечто такое, после чего почти что любой напиток горячительного рода тебе покажется весьма несовершенным. Думаю, нет лучшего рода гарантий от склонности к «зеленому змию», чем это воистину благословенное питье!
Полина на секунду потупила очи долу, каковой мимический жест ее госпожа сочла за прямой и исчерпывающий ответ на ее нравоучительную тираду. И хитро улыбнувшись, подмигнула девушке. А потом снова сменила тональность улыбки на своем лице. Теперь оно выражало грустную заинтересованность в ее, Полины, сугубом внимании.
- Ты успокоила свои нервы? Готова слушать меня дальше? – вопросы сии были, естественно риторическими, но Полина кивнула головой.
- Конечно, Алена Михайловна! – живо откликнулась она.
*До введения единого стандарта на крепость, процент содержания спирта, в так называемой «русской водке», колебался в зависимости от степени наглости конкретного кабатчика-целовальника, и обычно бывал куда как ниже 38 %.