Аннотация
Все в нашем мире имеет связи и нити, соединяющие все сферы жизни, людей, события, пре-вращая все в большую и единую цепь, именуемую жизнью…
Судьба. Нужно сломить свое сознание, изменить собственную душу и переоценить все ценности — это лишь крупица в горе перемен, которые произошли в первой половине XVIII века. Прежние устои и тот уклад жизни — устарели, а новые — еще не построены. Как жить дальше, как думать? Как сложна жизнь русских аристократов в XVIII веке? Внешний образ этой новой жизни столь ненатурален, театрален… но неужели вся эта внешняя пустота вскоре покрое и душу?..
СУДЬБА
События совершаются людьми. А люди действуют по мотивам, побуждениям своей эпохи. Если не знать этих мотивов, то действия людей часто будут казаться не-объяснимыми или бессмысленными.
Ю. М. Лотман «Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворян-ства (VIII — начало XIX века)»
-Не уделите ли мне, Паулина Дмитриевна, несколько минут? — раздался звонкий женский голос.
В мае 1723-го года, доме московских аристократов Савельевых проходила одна из ассамблей.
Паулина Дмитриевна Савельева повернулась. За ней стояла гостья в зеленом бархатном платье со светлыми волосами, которую хозяйка сегодняшнего вечера решительно не могла вспомнить.
Воздух был наполнен запахом дорогого французского парфюма, а мелодии, что играли музыканты на виолончели и на скрипках, заставляли сердце биться чаще. Каждый из гостей, способных по праву оценить эту музыку, слушали ее, практически не двигаясь, смакуя каждую ноту. Круглая бальная зала была напол-нена гостями. Одни слушали превосходную игру музыкантов, а другие оживленно обсуждали перспективу жить в новой столице — Санкт-Петербурге.
Одни охотно уверяли, что вскоре приобретут жилье в столице, а другие ярост-но пытались опровергнуть все плюсы жизни в городе, построенном на воде.
Паулина Дмитриевна, не подавая виду, что не признала гостью. Она холодно улыбнулась и прищурила глаза, решительно не вспоминая, кто же перед ней сто-ит.
— Не сочтите за дерзость, но я не могу вспомнить, как Вас пригласила, — осто-рожно произнесла княгиня Паулина.
— А Вы, Паулина Дмитриевна, меня и не приглашали, — ответила гостья. — Я могу просить Вас на несколько минут поговорить?
— Конечно, мы можем пройти в кабинет…
— Если позволите, то я бы желала поговорить в саду, здесь как-то уж слишком душно.
— Как скажете, — произнесла княгиня Савельева и повела неизвестную гостью в сад, где в воздухе витал легкий аромат вечерницы.
Они прошли к деревянной скамейке, на которой мирно лежало несколько свежих майских деревьев с какого-то дерева и, смахнув листья, сели на нее.
— Не могли бы вы, для начала, представиться, — неловко попросила Паулина Дмитриевна, — хоть и зазорно мне признаться, а не помню вашего имени. Да, признаться, и лицо ваше мне не знакомо. Наверное, виной всему года. Ведь не млада я девица.
Княгиня Савельева загадочно улыбнулась. А на лице незнакомки читалось лишь легкое презрение. Она глубоко вздохнула, после чего начала говорить гром-ким голосом, который разлетался по саду подобно голосу оперной певицы:
— А не видели вы меня, Паулина Дмитриевна, потому как мы с вами не виде-лись еще ни разу. Я — княгиня Гертруда Таркович. Живет моя семья в Польском королевстве и, признаться, приехать сюда меня вынудило крайне важное дело.
— И какое же? — поинтересовалась княгиня Савельева.
Гертруда каким-то безумным взглядом посмотрела на Паулину Дмитриевну и, вздохнув теплого майского воздуха, немного успокоилась.
— Видите ли, один из ваших сыновей обесчестил мой род!
Паулина Дмитриевна тут же потеряла дар речи. Воздуха моментально стало не хватать.
— Здесь, наверняка, какая-то ошибка, — с трудом выговорила княгиня.
— Нет никакой ошибки, Паулина Дмитриевна, — сухо выговорила Гертруда Таркович. — Ваш сын обесчестил мой род. Моя дочь, княжна Аниела Таркович, была помолвлена с очень богатым английским аристократом. Но, узнав, что она беременна, он бросил ее. Помолвка была тот час же расторгнута.
— Госпожа Таркович, то есть, вы хотите сказать, что один из моих сыновей — отец ребенка, которого носит ваша дочь?! — не видя и не слыша ничего от страха, уточнила Паулина Дмитриевна. — Нет, быть того не может! Мой старший сын беззаветно влюблен в одну очень хорошую дочь наших добрых соседей — княжну Ластову. Дело идет к свадьбе. А мой младший сын уже женат на княжне Софии Дороговой. Вы ошиблись.
Гертруда улыбнулась.
— Как мать, я вас понимаю. — Сказала она. — Вы не можете поверить, что кто-то из ваших любимых детей решился на такое. Это ужасно. Но и вы меня поймите. Разве стала бы я бросаться с необоснованными обвинениями на…
— Когда сие произошло, вам известно? — поинтересовалась Паулина Дмитри-евна Савельева.
— Конечно же, — поспешно ответила Гертруда, — мне Аниела месяц тому назад поведала сию историю. Она очень волновалась и боялась, но бедняжка по-няла, что скрывать уже нет смысла. Даже если бы она не поведала мне правду и умудрилась бы скрыть все до самого рождения ребенка, само наличие ребенка все бы выдало, ведь Аниела еще ни разу не видела свою партию.
— Когда, — раздраженно повторила свой вопрос Паулина Дмитриевна.
Гертруда ошарашенно посмотрела на княгиню Савельеву. Настрой княгини слишком резко изменился.
— Месяц назад, — ответила она, после чего неуверенно добавила: — я же гово-рила.
Еще пару минут они сидели не двигаясь. Ни Гертруда Таркович, ни Паулина Савельева — никто не обронил ни звука. В ушах у них обеих гудело волнение и страх. Есть ли способ все уладить мирно и без шума? Обеим княгиням было даже страшно подумать о том, как могли разворачиваться события далее. Позор накро-ет как семью Таркович, так и род Савельевых.
«А ведь мы мечтали со Степаном о том, как передадим потомкам свое наследие — усадьбу вместе с титулом. Но, думается мне, будущего у нашего рода нет. Он начался на мне и Степане, нами же и кончится!» — обреченно думала Паулина.
— Позвольте спросить, Гертруда… — она прервалась, не зная отчество собесед-ницы.
— Если вам угодно, называйте меня просто «Гертруда», — попросила все тем же звонким, но спокойным, голосом госпожа Таркович.
— Как вам будет удобнее, — картонно улыбнулась Паулина Дмитриевна и про-должила говорить то, что хотела сказать: — княжна не упоминала имя отца ребенка?
— Отчего же, упоминала. Зовут его Глеб. Глеб Савельев. Если я не ошибаюсь, то это ваш младший сын…
— Вы не ошибаетесь, — ошарашенно помотала головой княгиня Савельева.
Княгине Паулине Дмитриевне было трудно поверить в то, что сын, на которого в будущем возлагались самые смелых надежды мог так безнравственно поступить.
Паулина ощутила сильную нехватку воздуха. В глазах потемнело, а ноги мо-ментально будто бы стали ватными.
Гертруда Таркович с нейтральным выражением лица смотрела на собеседницу.
— Так, Паулина Дмитриевна, осмелюсь спросить, когда же будет свадьба?
— Какая свадьба? — опешила княгиня Савельева, округлив глаза.
— Ну, как же, моей дочери с вашим сыном. Или же вы надеетесь на то, что я смирюсь с таким положением дел? Нет, так не случится. У вас есть выбор: либо ваш сын в течении месяца просит руки и сердца моей дочери, или же я поведаю о поступке Глеба в светском обществе. Если уж репутация моего рода будет запят-нанной, то я хочу что б и вас ждала та же учесть. — С презрением и ненавистью сказала княгиня Гертруда Таркович.
— Гертруда, могу вас просить о сроке осмыслить все это? — резко побледнев, попросила тихим голосом Паулина Дмитриевна.
— Конечно же, — поспешно ответила Таркович, — я же понимаю, какое слож-ное решение вам предстоит.
— Благодарю за понимание.
Княгиня Паулина Дмитриевна медленно встала и, ничего более не сказав, направилась в дом. Княгиня Савельева, войдя в холл, пошла в сторону лестницы. Из бальной залы доносился ровный шум и голоса гостей, которые то и дело стара-лись перекрикивать друг друга.
«Но ведь не предстоящий выбор меня пугает, а само понимание и осознание того, что Глеб мне лгал. — Крутилось в голове княгини. — Как он мог?!»