Сумерки медленно спустились на землю, и снежные вершины кавказских гор исчезли в ночной мгле. В воздухе пахло духотой прошедшего дня и расплавившимся от жары асфальтом. В такие дни жаждешь дождя, чтобы вдохнуть полной грудью свежего воздуха. Однако ночное небо было осыпано бесчисленным количеством звезд, и не было нигде ни одного облачка, чтобы надеяться на долгожданный летний ливень.
Я сидел в кабинете, когда в дверь кто-то тихонько постучался. Саид, мальчишка лет 12, осторожно вошел и встал возле двери. На мою просьбу сесть, Саид робко присел на краешек стула и уставился на пол. Мальчишка молчал, и в комнате установилась гнетущая тишина.
Сегодня был последний день детского военно-спортивного лагеря, насыщенного различными мероприятиями, в которых Саид никак себя не проявил. Если бы не этот его поздний визит, наверное, он никак и не запомнился бы мне. Мальчишка был застенчив, молчалив, так как сильно заикался, и взгляд у него иногда бывал похожим на взгляд затравленного котенка. Было заметно, что лагерь ему в тягость и единственным его желанием было поскорее покинуть это многолюдное и шумное место. Причиной его пребывания здесь был профилактический учет, на который его поставили за систематические пропуски школьных занятий.
Из-за долгого молчания мальчишки, беседу пришлось начать мне. Зная, что он сильно заикается, я предположил для себя, что причиной его пропусков может служить этот недуг. С детьми в лагере у нас установились самые дружеские взаимоотношения, и предстоящая беседа не представлялась мне трудной. Нужно было убедить мальчика учиться и учиться хорошо. Несмотря на свой юный возраст, он не по годам был серьезен и молчалив, и при желании мог нагнать своих сверстников в учебе.
Саид внимательно слушал меня, в его глазах был заметен интерес, и оттого говорилось легко и непринужденно. Когда я закончил, мальчишка начал свою речь, которая повергла меня в шок. Говорить ему было тяжело, иногда его лицо краснело от натуги, но Саид не обращал на это внимания. Несмотря на все усилия, мои глаза предательски наливались соленой влагой. Если бы кто-нибудь зашел в комнату, то увидел бы обросшего бородой майора в камуфляжной форме, с влажными от слез глазами. Передо мной ясно вставали картины огромных потрясений маленького человека…
Когда-то Саид жил в нормальной семье, вместе с родителями. Они любили его, и он любил их. А потом началась война. Однажды глубокой ночью в их дом вошли люди в камуфляжной форме, в черных масках. Матери не было дома, Саид лежал на большой кровати рядом с отцом и все видел. Отец спал и не заметил приход незваных пришельцев. Те навели на него автоматы, и в комнате разразились огненный смерч и шквал. Тело отца билось в конвульсиях, по простыне растекалась кровь, десятки пуль впивались в него. Убийцы ушли также тихо, как и появились. Мальчик лежал в луже крови, боясь шевельнутся. Страх и ужас парализовали его, а рядом лежало разорванное в клочья бездыханное тело отца.
С этой ночи Саид стал сильно заикаться, и этот кошмар вновь и вновь тревожил мальчика, возвращаясь в его снах. Мать не вынесла такого удара судьбы и скончалась через несколько месяцев, Саида забрала к себе бабушка, единственный оставшийся на свете близкий человек.
Когда мальчишка говорил, как на исповеди, мне было очень стыдно за себя, стыдно за всех взрослых. Как же мы могли проглядеть все это. Если бы Саид не пришел на эту беседу, мы бы ничего не узнали. Мне хотелось обнять его, и плакать вместе с ним, не стесняясь своих слез, хотелось крепко прижать его к себе, чтобы вобрать часть боли в себя, освободить его маленькое детское сердце от непосильного груза тяжести. За своими планами, экскурсиями, семинарами мы не сумели разглядеть беды и несчастья этого ребенка.
Оставшись сиротой, Саид в полной мере ощутил, что это значит, остаться на свете без родителей и без средств к существованию. Мальчик рассказывал, как в сердцах бросил школьную сумку на пол, ничком упал на деревянную кровать, уткнулся лицом в подушку и плакал. Услышав странные звуки, бабушка зашла в дом и застыла, бессильно опустив руки. Прямо на полу лежала школьная сумка, которую она сшила для внука из мешковины. Хрупкие плечи внука содрогались от плача, который прерывался всхлипываниями. Все родители готовили детей в школу, а ее мизерной пенсии им и на еду то едва хватало. Саиду нужно было учиться, но у него не было ни нормальной одежды, ни школьного ранца. Бабушка уговорила его пойти первого сентября в школу с сумкой, сшитой ею из мешковины, но сумка стала предметом насмешек сверстников, и мальчишка не выдержал такого «позора».
Бабушка тогда тихо опустилась на колени, слезы потекли из ее глаз, и старческое лицо свело гримасой – жизнь научила ее плакать беззвучно. Слишком много в этой жизни у людей было боли и страданий, чтобы громко голосить о своих бедах.
В белом глинобитном домике плакали два человека, плакали от безысходности и бессилия, и не было в этом мире никого, кому было бы дело до их страданий. Бабушка в этот миг была готова отдать свою жизнь за школьный ранец, но кому была нужна ее жизнь?
Причиной пропуска занятий было не заикание, причиной была школьная сумка. У Саида была чужая обувь на ногах, стоптанная и на два размера больше, такая же одежда, подаренная сердобольными людьми, но причиной его страданий стала школьная сумка из обычной мешковины – объект внимания и издевательств сверстников. Когда мальчик рассказывал о сумке, его речь становилась плавной, и ему удавалось ясно выражать свои мысли, но когда речь заходила о трагедии, лицо Саида сильно краснело, глаза становились затравленными, и возникало ощущение, что он заново переживает все ужасы той ночи.
Мы с Саидом проговорили до глубокой ночи. Это был очень смышлёный мальчик, мы договорились, что он будет учиться, и учиться лучше всех. Бедность – не порок, и не нужно стыдиться ее, стыдно быть невежественным и лживым, стыдно воровать и присваивать чужое имущество, и не стыдно зарабатывать свой хлеб честным трудом. Всевышний испытывает его, потому что любит больше других. Почти не заикаясь, мальчик обещал, что достойно перенесет испытание бедностью, и не будет больше стесняться того, что не является пороком.
Утром во время торжественного построения мы награждали лучших курсантов лагеря. Услышав свою фамилию, Саид вздрогнул, но четко выговорил «Я».
Как один из достойно проявивших себя курсантов, он был вызван для получения награды. Саиду вручили школьный ранец, красивый и добротный. Впервые за все время глаза мальчика заблестели. Получив подарок, он двумя руками прижал ранец к груди, и оставался стоять на месте, не веря своему детскому счастью.