Глава четвертая
Глава, в которой Волохов переживает потерю своих друзей
Прошло четыре месяца. Случай с Инструментом и Музыкой научил Волохова смотреть на мир другими глазами. Он наладил отношения с женой, и она обещала забрать его из психиатрической больницы. Но даже это не мешало Волохову поступать подло: он больше не играл на Инструменте, несмотря на его бессвязные просьбы.
- Ну, пожалуйста, сыграй, - умолял Инструмент, - я так хочу, чтобы ты дал мне шанс пообщаться с Симфонией. Я давно с ней не разговаривал.
Но Сергей Митрофанович лишь отмахивался:
- Нет, это не нужно.
Просьбы не выполнялись. Волохов откладывал обещание, подобно тому, как прячут вещи в ящике. Он сам не знал, как помочь бедному другу, страдая от пребывания в больнице.
- А может, в другой раз я сыграю? На следующей неделе? – предложил он Инструменту, но при этом чувствуя, что тот догадывается о смерти Музыки.
Палата Волохова находилась дальше всего от выхода, тут были зарешеченные окна и на выходе - санитарский пост. Тут не оказалось тумбочек - только койки. Койки железные, панцирные, на них матрасы, обклеенные клеенкой.
Однажды, Сергея Митрофановича выписывали из больницы. Он вернулся из столовой в свою палату, чтобы сложить чемодан, и заметил, что вещи были разбросаны на постели. А Музыкальный Инструмент? Волохов не поверил своим глазам. Музыкальный Инструмент лежал на пыльном полу, его нежные струны были разорваны и разлетелись по всей комнате. От скрипки ничего не осталось, кроме корпуса, грифа и обечаек. Наверное, кто-то сломал ее?
«Никто из них не может жить, когда умер другой», - вспомнил Волохов и взглянул в зеркало, висевшее на шифоньере.
***
Когда Волохов взглянул на свое отражение, он не поверил своим глазам.
- Наверное, я сошел с ума, - сказал он.
Лучи солнечного света освещали зеркало. В нем он увидел частицы своей души: рядом с ним стояли мужчина и женщина, разговаривавшие друг с другом на своем "музыкальном языке".
Девушка была одета в красное платье, ее русые волосы доставали до пояса. И... не может быть, она махала Волохову рукой. Стоявший рядом с ней молодой человек поправлял пиджак и галстук, его рыжая шевелюра совсем разлохматилась.
Вдвоем они придавали гармонию друг другу, были в пальто и замшевых сапогах.
- Музыка? – удивленно произнес Сергей Митрофанович, обратившись к женщине и дотронувшись пальцем до зеркала.
Девушка улыбнулась и начала поддакивать. Синие глаза Музыки были схожи с глазами мужчины. Девушка словно заигрывала с виртуозом.
- Инструмент? – произнес Волохов недоуменно, глядя на молодого человека, на что тот кивнул.
- Нравимся ли мы тебе? – спросили оба хором.
В комнате царила тишина. Волохов уже перестал печалиться, он был искренне рад видеть своих друзей.
- Симфония, скажи, почему ты отдала свою жизнь ради Инструмента?
Девушка прослезилась и попыталась улыбнуться. Платье Симфонии теперь казалось длиннее, чем раньше.
- Потому что я его люблю, - ответила девушка голосом меццо-сопрано, - Мы единое целое.
Сергей Митрофанович обратился к мужчине:
- Почему после смерти Музыки твои струны разорвались, как рвется человеческое сердце?
Инструмент помолчал, а потом ответил. Он по-прежнему поправлял пиджак. Его голос прозвучал, как контратенор:
- Потому что я люблю Симфонию. Мы единое целое.