В который раз Басову снилась та гадкая, долбящая по ушам пентхаусная вечеринка: всюду тлеет неон, пахнет водкой, и снуют, разгоняя искусственный дым, взъерошенные потные студенты. Его дочь Диана все еще жива, танцует в лимонном коктейльном платье, сияет улыбкой. Басов может притронуться к ней, если только захочет. Может обнять, поцеловать, назвать “Зайкой”, чтобы она смутилась и надулась, как в далеком детстве. Он может сказать, что любит ее, что верит в ее выбор, а еще – что он все-таки рад этой ее внезапной помолвке. Но не скажет.
Тем вечером он был в погонах, криминальные байки сыпались из него градом, а матери с отцами, внимая каждому его слову, гоготали и бесконечно пили. Дети – эти счастливые и, как выразился бы сам Басов, безголовые двадцатилетние придурки – праздновали на крыше, стоило лишь подняться по винтовой лестнице. Вечеринку устроил одноклассник Басова – ныне видный бизнесмен, главный продажный чиновник района и отец избранника Дианы Тоша Кожемякин.
«Хуже и быть не может», – думал Басов, когда дочь в запале рассказывала ему, какой Илья на самом деле замечательный, умный и готовый возить её по всему свету. Но попробуй объясни ребенку, как устроена жизнь. Он и не смог. Травил анекдоты и мечтал лишь о том, чтобы все это показушное веселье наконец кончилось.
И оно кончилось. Резко, больно и навсегда. С крыши донеслись девчачьи вопли, по лестнице тут же сбежал лощеный Илья и, гаркнув с полоумными от ужаса глазами «Диана!», умчался к лифту. Следом спустились несколько человек и медленно пошли прочь. Вечеринка утратила очарование.
Басов, разумеется, спьяну ничего не понял, поднялся наверх, растолкал молодежь, сгрудившуюся возле стеклянных перил, и лишь тогда в его голове зашевелилась самая страшная мысль. Когда он отважился посмотреть вниз, мысль обрела краски. Она отпечаталась в подсознании до того четко, что вот уже пять лет будит его по ночам и заставляет несколько светлых минут отчаянно верить, что все это был лишь кошмар.
***
Басов лежал на взмокшей скомканной простыне и в тысячный раз прожевывал правду. Ох, как мечтал он продлить этот глупый переходный мираж. Как мучительно пытался удержать мимолетное слезливое облегчение. Ему часто казалось, что живет он только ради этих минут. Но реальность, как бы он ни молил ее, была непреклонна.
С трудом придя в себя, он закурил и открыл окно: ночь сыпала снегом, гремела где-то далеко трамвайными путями, светилась полной луной. Басов выбросил окурок в форточку и уселся на кровать, обхватил лысую голову руками. Заметил, что на тумбочке моргнул телефон.
«Здравствуйте. Насколько я понимаю, вы отец Дианы. Я нашел ваш мейл в сети. Я не стал бы вас тревожить, если бы не нашел её дневник и некоторые личные вещи. Видите ли, я сдаю складское помещение на окраине. На днях его освободили, и я, убираясь, обнаружил коробку. Ничего удивительного, что съемщики её не заметили, коробка была в маленькой кладовой и все это время стояла под шкафчиком в самом углу. Думаю, вы должны её забрать. С уважением, Валентин»
Сердце разогналось так быстро, что Басов чуть не потерял сознание. Он вскочил и стал носиться по комнате, лихорадочно выдумывая ответ. В конце концов, решил обойтись без сложностей и прикинулся печальным отцом, давно смирившегося с потерей. Попросил встретиться поскорее.
Он никогда не считал, что дочь упала по чистой случайности. Все эти годы перед ним стояла картинка версии, которую он так и не разобрал по полочкам. За пару недель до несчастья он заканчивал сложное кокаиновое расследование, и в какой-то момент ему пригрозили, что если он не отступится, пусть ждет беды. Конечно, он не отступился и закрыл подонков, но одновременно с этим узнал, что Диана водится с какими-то странными ребятами. Вид у них был, как у настоящих обколотых отморозков – с той лишь разницей, что они никогда в жизни не принимали и все как один учились на историческом МГУ.
– Не сходи с ума, – отмахивалась Диана. – Они друзья Ильи. Он нас всех познакомил.
Илья, в свою очередь, клялся, что им можно доверять – дескать, в университете их все знают, и дурной славы за ними нет. И хотя Басов Илью не переваривал и считал зажравшимся сынком, он все же верил ему. Словом, все говорило о том, что версия бесперспективна и стоит ее бросить, но сделать это Басову не давала одна странность.
Незадолго до того как Диану, сидящую на плечах заводилы этих псевдонаркоманов Артура, вдруг якобы начало тошнить через перила в пропасть, Илья звонил Басову и просил его поговорить с дочерью – узнать, что за тайную жизнь она ведет с этими ребятами уже который месяц.
– Она часто исчезает после учебы и возвращается затемно, – жаловался в трубку Илья. – Иногда ее подвозит Артур. Потом она ходит таинственная и иногда даже хмурая. На вопросы не отвечает, юлит, но и ссоры как-то так мастерски избегает. Видно, что не во мне дело. Не знаю, что и думать...
Вот и Басов не знал. С дочерью он поговорить так и не успел, жила она с матерью, к тому же на фоне ее помолвки между ними образовался неприятный холодок. К расследованию его не допустили, всех этих скользких ребят проработали и из списка подозреваемых быстро исключили. «Несчастный случай», гласила официальная версия. И Басов свыкся бы, что никогда не узнает истины, если бы той ночью ему не пришло это письмо.
Договорились на полдень. Валентин оказался пожилым седым дядькой, ничего толком не знавшим о своих съемщиках и привыкшим лишних вопросов не задавать. Помещение, которое он пять лет назад сдавал, как оказалось, Артуру, располагалось в старом промышленном здании и было огромным – метров пятьсот. В коробке лежали две тетради с конспектами по философии и литературе, несколько исписанных трудночитаемыми стихами листков, тапочки и дневник. Все, что Диана успела в нем написать – свое имя, дату рождения и обещание: «Теперь здесь будет вся моя жизнь».
– Почему она ничего о себе не рассказывала? – сокрушался Басов, выискивая в дневнике и тетрадках хоть какую-то подсказку. – Ну что там могла быть за тайна, что никак нельзя было поделиться ею? И почему этих дерганых пижонов так легко оправдали?
Басов помнил заводилу Артура. Помнил, как его узкое с жидкой бородкой лицо съежилось – там, на крыше, – когда Басов повалил его и чуть не избил. Артур был тощий, вялый и жеманный, точно голубь, и Басов наотрез отказывался верить, что он рассчитывал удержать Диану на руках. Но все почему-то верили. Вот так, проще не придумаешь. Решил потаскать и не справился. Доказать обратное Басов так и не сумел.
Его трясло. Он понимал, что цепляется за соломинку, и что связь книжных червей с мафией высосана из пальца. Он прошел курс психотерапии, где ему без конца твердили, что таким образом он ищет способ отомстить судьбе. В этом действительно была доля правды – Басов видел целую уйму одержимых родителей, пытавшихся доказать всему миру, что их дитя всего-навсего жертва, и отвергавших железные факты. Но все же в глубине души он не мог отделаться от идеи, что смерть Дианы не случайна.
Он собрал вещи в пакет и поехал к Артуру, в элитный новый район. По домофону ответили женским голосом, что никакого Артура не знают, и на просьбу поговорить отказали.
– Вы к кому? – осведомилась консьержка, когда Басов проник в парадную, воспользовавшись комплектом универсальных магнитных ключей.
– Я в сорок шестую, – буркнул он и ткнул кнопку вызова лифта.
– Так к кому? – допытывалась женщина.
Басов молчал и старался на неё не смотреть. Краем глаза он заметил, что консьержка потянулась к телефону.
– В сорок шестую, да... – услышал он перед тем, как лифт увез его на пятый этаж.
Глазок на двери Артура беспокойно моргал: по ту сторону что-то происходило, люди сменяли друг друга, чтобы каждый мог рассмотреть незнакомца.
– Мне нужно поговорить с Артуром, – сказал Басов и нажал на звонок. Заиграла веселенькая рождественская мелодия.
– Здесь таких нет, – ровно ответил мужской голос. – Должно быть, он жил здесь до нас. Мы снимаем тут всего год.
– А кто вам сдает?
– Вам какое дело? Вам нужен Артур? Его нет. Ни я, ни мой арендодатель за него ответственности не несем.
Воцарилось молчание. Басов прислонился к стене и достал дневник. Полистал. Из-за двери донеслись обрывки громкого шепота, кто-то ушел и вернулся.
– Ну давайте мы вам номер дадим, – предложила женщина.
– Кого? – тупо спросил Басов.
– Арендодателя, кого, – вставил мужчина. – Записывайте.
Басов забил в телефон номер.
– Зовут-то как?
– Илья, – сказала женщина.
Басов на мгновение замер, поискал у себя контакт Ильи и... нашел. Уставился на него, сверил... Все так. Тот самый лощеный Илья.
«И на похороны не пришел, – тут же прилетела мысль. – Неужто он? Но как? Почему? Выходит, Тоша... Неужели Тоша... Неужели он один – за всем? Почему?..»
– Я бы посоветовал вам убраться, – мягко проговорил мужчина, выцепив Басова из болота параноидальных размышлений. – Консьержка там охрану вызвала. Вам же не нужны проблемы...
– Не нужны, – бросил Басов и направился к лифту. Впрочем, лифт тоже направлялся к нему, и как только двери раскрылись, его принял наряд вневедомственной охраны. Басов не сопротивлялся. Он догадывался, куда его повезут. За годы безрезультатных поисков, лишивших его работы и близких друзей, в полиции установили негласное правило – Басова доставлять в семьдесят пятое, не бить, звонить Кожемякину.
***
Кожемякин явился в отделение уже через час. Толстый и задыхающийся, он пожал руку следователю, расписался, взглянул на Басова печальными заплывшими глазами и отвел его в свой монструозный «Хаммер».
– Ну че тебе неймется, – выдохнул он и влажно откашлялся. – Через весь город за тобой, дурнем... – его снова скрутило, он расстегнул пуговицу на горле и утерся платком. – Посмотри на меня. Мне вообще ходить нельзя, два раза в день капельница.
– Ну прости, – съязвил Басов и рассказал Кожемякину все. Тот помрачнел, насупился и бросил водителю:
– К Илье едь.
– Чего сразу к Илье? – осклабился Басов. – А сам-то!
– Дебил ты, – просто сказал Кожемякин и отвернулся в окно. – Уймись наконец.
Ехали в тишине. Басов думал о том, что все это время был прав: ему отомстили за кокаиновое расследование. Тоша отомстил. Нашел дешевых клоунов, устроил в университет для прикрытия, снял жилье, даже придумал эту историю со складом. Чем бы Диана там ни занималась, очевидно было, что надоумил её именно он – в лице слащавого убийцы-Артура, чтобы тот втерся в доверие, очаровал и позволил носить на ручках. Стоило Басову дернуться, как Тоша потянул за ниточку и все рухнуло. Вот так запросто, по щелчку.
***
Жил Илья, как и его папочка, за городом, в дорогом коттеджном поселке. Машина остановилась у роскошного кирпичного дома: три этажа, колонны, обледеневшая дорожка посыпана песком, участок обнесен глухим каменным забором с калеными решетками поверху.
– Вываливайся, – прохрипел Кожемякин. – Я отправил ему сообщение. Он ждет.
– А ты?
– Вываливайся, говорю, – рявкнул Кожемякин, заходясь в кашле, и Басов напрягся. – Дим, – обратился он к водителю, – вытащи его, а?
Дима высунулся с переднего сиденья, поднял рассеченную бровь...
Басов усмехнулся и вылез на улицу, зашагал по дорожке. Под черепом копошились поганые мысли. Дверь распахнулась раньше, чем он успел позвонить. На пороге стоял Илья – крепкий, по-деловому одетый, коротко стриженый и, в целом, простой. Совсем не лощеный. Прежнего блеска в глазах как не бывало.
– Заходите, – пригласил он и потупился.
Басов уселся на диван в гостиной и вывалил на кофейный столик вещи Дианы. Вопросительно уставился на Илью.
– Вы где это нашли? – искренне удивился тот.
– Да хорош гнать, – чуть не сплюнул Басов.
– Нет, правда! – Илья присел на корточки, полистал конспект по философии. – Где?
– На складе.
– А... – рассеянно бросил Илья и опустился в кресло. – Давно стоило вам об этом рассказать.
– В самом деле! – нервно прыснул Басов. – Чего скрывать-то!
– Вы ненавидели меня.
Басов прожег его взглядом.
– Но хватит, – продолжал Илья. – Слушайте внимательно. Все, что вы себе напридумывали, – полная ерунда. Диана готовила мне сюрприз на помолвку. Они репетировали спектакль. Она нашла Артура, и он подключил свою труппу. Никакого заговора нет, понимаете? Она просто упала с крыши. По пьяни. Сидела на шее, и её начало тошнить. Он тоже был пьян и не удержал её, она слишком сильно перегнулась. Это все, понимаете?
Басов с минуту молчал.
– Вы слышите, что я говорю?
Басов потер глаза:
– А квартира?
– Что квартира? – не понял Илья.
– В которой Артур жил.
– Ну и жил, чего такого-то? Квартира моя. Я её сдавал Артуру. А потом еще много кому. У нас много квартир, если что.
– А на похороны почему не пришел?
Илья сглотнул и отвел взгляд.
– Не смог.
Басова прошиб пот. Он поднялся и, не говоря ни слова, поплелся в прихожую.
– Я вызову вам машину! – бросил вслед Илья, но Басов уже хлопнул дверью.
Он выдержал еще пять приступов. Он точно так же находил очередной след дочери, выстраивал теорию и обвинял во всем Кожемякина. А Кожемякин, медленно умирая от рака, раз за разом вызволял друга из участка, обзывал дебилом и вез к Илье, ибо тот знал Диану куда лучше ее собственных родителей.
Когда Басова наконец хватил удар, он забыл все подчистую. И Илью, и Диану, и Артура с его странными друзьями, и всю свою службу в полиции. Он помнил лишь крепыша Тошу, который заступался за него в школе и подкидывал денег на обед. Но Тоша уже не пришел.