Девяностые

Валерий Пронкин
         Не умела читать моя бабушка, но разве образование  заменит народную мудрость?  «Никогда не бери чужого», - учила она, и я не брал, а  у меня отбирали и не раз.
          Были времена, когда в долг давали без процентов, но только в валюте. Взял я десять тысяч долларов, которые стоили 60 тысяч рублей, через год  покупал их за 200 тысяч! По закону сохранения материи получается, что если у  меня  деньги пропали, значит,  у кого – то они появились.  До сих пор не пойму у кого появились те лишние 140 тысяч, которые я переплатил за долг, неужели в Америке осели?
           Прилетел с деньгами в столицу. Звоню благодетелю:
   - Рублями возьмешь? 
   - Баксы брал, баксы и отдавай, - был логичный и справедливый ответ друга – москвича.
          Прошу отца – пенсионера сходить со мной в «обменник», потому что деньги  мелкие,  и их у меня  полный целлофановый пакет. А он смеется: «Для  Москвы  десять тонн баксов – это мелочь, кому ты здесь нужен?!» Поверил отцу и пошел один по улице. Зашел в сбербанк, там очередь от дверей. Чуть дальше убогий обменный пункт с маленьким тамбуром  и стеклянной амбразурой для денег. Кассир - женщина, не спеша, нудно проверяла и пересчитывала. В середине процедуры извинилась и исчезла ненадолго, наверно в туалет приспичило. Получаю пачку долларов, озираюсь, хвоста нет,  спокойно иду по малолюдной улице. Навстречу -  мужик важный, чихает все время и, поравнявшись со мной, вынимает из ближайшего ко мне кармана большой носовой платок, при этом у него попутно  что – то падает. Идущий следом за ним молодой парень поднимает это « что-то» и показывает мне туго скрученную трубочкой и закрепленную резиночкой увесистую пачку долларов.
   - Брат, ты тоже заметил, а я поднял. Я столько денег никогда не видел, пойдём,  поделим, - предложил незнакомец, обезумев от радости.
        А чего ж не взять, когда дают?! Забыл я бабушкину науку, позарился на чужое, тем более что богатого растеряши и след простыл. В ближайшем дворе под детской горкой делили мы со щедрым парнем находку, как вдруг появился хозяин той валютной трубочки, и они вдвоём, угрожая ножичком, забрали уже мои кровные доллары.  Отец и тут выкрутился: «Главное, что живой остался, а деньги еще заработаешь». И я зарабатывал и зарабатывал, а доллар рос и рос…
        В девяностых всё быстро изменялось: собственность, деньги, люди. Приехал в столицу опять с водителем  на  новеньком  грузовике ГАЗ  забрать  холодильную камеру для магазина и прикупить товара московского для торговли. Остановились у моих родителей, машину поставили на улице под окнами. Утром нас разбудил  характерный звук запуска дизельного двигателя нашего грузовика. Мы – к окну! Автомобиль стремительно покинул место стоянки на наших глазах. Я сразу сообщил об угоне по телефону, а потом написал заявление в ближайшем отделении милиции, где мне посоветовали не нервничать и забыть про машину. Спустя месяц я вновь по делам посетил Москву. Еду на автобусе и вдруг вижу за  окном свой грузовик возле того самого отделения милиции. Дежурный сказал, что машину уже давно пригнали с другого конца столицы. Кто-то покатался и бросил, теперь хозяина ищут. Я - к следователю: «Чего молчите?», - а он: «Некогда было». Я понял, что если бы я случайно не увидел свою машину, то они  её  загнали бы на тихаря. Мне просто  повезло, что, живя постоянно на Кубани, я случайно проезжал по Москве именно в этом месте. Следователь  напечатал акт, о передаче мне угнанной машины, и  стал намекать на вознаграждение за проделанную работу. Мы не сошлись в оценке его труда, о чем я потом много раз пожалел.
            Водитель прилетел на самолете. Мы погрузили «лёжа»  старенький двухдверный холодильный шкаф, забили его доверху московскими конфетами, шоколадом и захлопнули дверцы.  Отъехав прилично  от  Москвы, остановились, чтобы перекусить. Дорога была широкая, обочина  просторная. Кругом лес.  Движению не мешаем. Обедаем прямо в кабине. Настроение было отличное, потому что вернуть угнанную в чужом огромном городе машину – это просто фантастика! Я на радостях принял грамм двести водки. Перед нами остановилась  солидная, полностью тонированная праворукая «япошка», с передних дверей выскочили два паренька и бегом  к нам. Задних номеров не было.  Судя по осадке машины, в ней еще находилось несколько крупных «бугаёв». Один  запрыгнул на подножку  водителя, другой – на мою.
   - По нашей дороге катаетесь, платить надо! Что  везёте? Документы на товар.
   - Машину везем, у  нас её угнали, а теперь нашли, - сказал я, показывая  акт с милицейской печатью, -  еще холодильник бэушный везём.
   - Посмотри чего у них там.
         Паренёк запрыгнул в кузов и попробовал открыть дверцы холодильника, но от тряски их заклинило.
   - Деньги есть? Не юли, а то машину заберём, а вас в лесу  к дереву привяжем, будете комаров кормить, пока ваши кости грибники не найдут.
         Только после этих слов я понял, насколько серьёзно мы влипли. Сразу  вспомнил мудрые слова отца: «Главное, что живой…» и решил «не юлить»,  достал из всех карманов все деньги, что были при мне: личные и из магазина и, глядя прямо в глаза бандитам, сказал:
   - Вот все, что есть! Беру на солярку 500 рублей, чтоб  доехать,- сказал я и положил  купюру обратно в карман.
          Тут из их иномарки стали сигналить. Парень схватил деньги, и они побежали к машине.  Грабёж продолжался полминуты, но водитель еще долго не мог тронуться – руки тряслись. Я тоже так перенервничал, что вместо пятисотрублевой купюры забрал из их добычи самую крупную -  тысячную. Водила, наконец-то собрал нервы в кулак, сказал, что до дома больше останавливаться нигде не будем, и мы поехали быстрее, чем обычно. Но ехали недолго, на первом же посту  ГАИ нас выволокли из кабины и под дулом автомата привели в помещение. Наша машина числилась в угоне, это была месть следователя, снять с угона мог только он, а я зажал «магарыч». Спасали только акт о возврате машины и деньги, что я в запарке заныкал у грабителей. В общем,  что бандиты не забрали, то гаишники  вытянули.
         Уже на Кубани, когда последняя сотня ушла на решение формальностей, связанных с угоном,   мы свернули с автомагистрали «Дон» и поехали второстепенными дорогами, где не было постов. До дома уже рукой подать, ночь глухая, и вдруг во тьме нарисовались ночные охотники в милицейской форме на частных «Жигулях».
   - Кто такие? Куда едите? Чего везёте? Почему ночью?
   - Местные. Домой. Пустые.
         Милиционеров  было двое, мы, наверное, были их единственной добычей за эту ночь, поэтому  они никуда не спешили. Один забрал документы, другой полез в кузов. Он долго дергал ручки и  всё же открыл холодильник. Его голос  праздновал победу:
   - Мать честная, да у них тут целый кондитерский магазин!
   - А говорите пустые. Документы на товар есть?
   - Всё есть! Накладные, сертификаты…
   - А почему ночью едите и проселками?
   - Потому что по дороге нас ограбили, солярка кончается, а по проселкам ближе.
   - Подозрительные вы какие – то, сказки рассказываете, прячетесь по кустам, надо бы задержать вас и проверить утром  у нас в отделе.
   - Денег, правда, нет! Давайте мы вас конфетами угостим. 
       Дали им по пятикилограммовой коробке московских дорогих шоколадных конфет и растворились они в ночи на своих «Жигулях», как и те бандиты на «Тойоте». Машины разные, а суть одна: «Белые придут  -  грабят! Красные придут – грабят!» В общем, в девяностых я работал на  ментов и бандитов.
        Когда я рассказывал про это моей еще живой тогда бабушке, она  вдруг провела историческую параллель: «Нас, внучок, в тридцатом году  тоже большевики раскулачивали».
Я согласен с наказом бабушки, что нельзя брать чужое, но всё-таки, так хочется, чтобы сегодня раскулачили всех, кто нахапал народного добра, только ментам они не по зубам,  большевики все вывелись, а " с верху" их как бы не видят. Зато принято много новых законов по сбору денег с населения, хорошо, что бабушка не дожила до этих дней, а то бы я не смог ей объяснить кто сейчас раскулачивает народ.