Глава 3. Ассистент
Думал ли я, вчерашний филолог-германист, сдававший немецкую философию на языке оригинала, преподаватель вуза, закончивший школу марксизма-ленинизма, аспирантуру, недавний кандидат в члены Коммунистической партии Советского Союза и лейтенант запаса Вооруженных Сил СССР, что буду сидеть на турецком складе и искать дыры в третьесортном трикотаже?!
Думал. Не скрою. Все достижения советского периода не впечатляли. Денег не было. А ребёнок уже был. Писать кандидатскую диссертацию по проблемам языка нашего старого врага? .. Неинтересно. Кому это нужно? Делать карьеру в университете среди вечно полуголодных коллег? Скучно и нерентабельно. Да, меня любили студентки. И мне они нравились. За год, что проводишь вместе - по две три пары в день - так привыкаешь к девчонкам, что все кажутся по своему красивыми и умными. Одни уроки фонетики чего стоили, когда десять студенток по команде берут в рот карандаш, и вытягивают губы как при поцелуе, создавая предзубный резонатор. Разница в возрасте между нами – пять шесть лет. Все строят глазки молодому преподавателю. Ну и я на них смотрю многообещающе. Улыбаюсь нежно. Заставляю издавать звуки чужого языка, заглядываю во рты, чуть ли не вручную прижимаю переднюю спинку языка к небу… Бывало и слезки покапают. Да, меня критиковали наши старые кадры за то, что не заставляю зубрить, "кормлю манной кашей", распеваю песни на уроках, пытаюсь больше будить интерес, чем заставляю грызть гранит науки. Но я, в общем то, на всех плевал. Мои вчерашние учителя и нынешнее руководство пока видели во мне образцовый вариант: лучший студент, преподаватель на своём же факультете, завтра кандидат наук и замдекана.. я прервал их честолюбивые замыслы. Несложно быть первым парнем на деревне при почти полном их отсутствии. Факультет женский. Хотелось реального дела. Риска. Игры. Находил. Играл.
В самом начале девяностых меня с группой студенток отправили в город - побратим Оснабрюк на двухнедельную стажировку. Почти для всех это была первая поездка в страну развитого капитализма. Две недели группа изучала и шлифовала язык. Мы с моим товарищем, профессором Оснабрюкского универа Тильманом Вестфалленом, вечерами пили пиво и приятно общались на интеллектуальные темы. Именно от него я узнал, что даже в благополучной Германии преподавательский состав вузов недоволен зарплатами - в среднем 3-4 тыс марок в месяц и считает, что их труд оплачивается бюджетом по остаточному принципу. Сравнив эти цифры со своим окладом ассистента в 120 руб я погрузился в тяжёлые размышления касательно перспектив российского образовательного процесса. И своих собственных - как его неотъемлемой части. Но удача любит смелых. Или дураков. В те времена все выезжавшие за рубеж привозили с собой магнитофоны, фотоаппараты и прочий дефицит. Помимо сэкономленных суточных мне удалось подзаработать: Тильман подогнал какую то сумасшедшую поэтессу, вознамерившуюся перевести свои вирши на русский язык. Ну я и перевёл. Как мог.
Сердца зеленый лист
Излучает свой стук в наши уши.
Стоит на петушиной ноге,
Гордый тем, что он – само довольствие
В этом листосердечном зеленом пространстве
Где красное на наших губах само сжигает себя.
Сейчас читаю – блять, оторопь берет. Ну и все в этом роде. Заработал 100 марок. Купил за 250 марок магнитофон. Володя, мой сосед по комнате в общаге, студент из Белоруссии, подыскивал себе бюджетный автомобиль, хотел уехать на нем домой. У него были права, у меня - ни прав, ни машины. Ходил с ним за компанию по стоянкам, где заправляли те же турки. Ничего внушающего доверия в рамках его бюджета не попадалось.
На одной из автозаправок взгляд мой упал на «Жука», скромно притулившегося среди своих более современных собратьев. Знаменитое творение Фердинанда Порше, созданное им в качестве народного авто – Фольксваген - во времена Третьего рейха и лично одобренное фюрером. Красавец ярко салатового цвета с забавным лягушонком на задней крышке двигателя был неотразим. Хозяин заправки, заметив мой взгляд сделал предложение, отказаться от которого не смог бы никто.
«Аппарат моего дедушки. Двести пятьдесят марок, сынки. Хватайте и бегите, пока не передумал. Рву сердце, но уступаю неизбежности» И… Мое сердце остановилось, мое сердце замерло..
Kaefer *, Beetle. Я на своих собственных глазах превратился в битломана. Разве любовь нельзя купить? “Can't Buy Me Love?» Конечно, можно! Двести пятьдесят немецких марок - это была ровно та сумма, которую я потратил на сразу ставший ненужным дурацкий "Панасоник". На другой день «Beetle» уже стоял в секретном месте в ста метрах от общаги, где мы располагались. А еще через пару дней мы с Володей уже катили на нашем трофее по Германии. На Родину. В сумке у Володи лежал мой магнитофон.
Да. Да. И ещё раз да. Я совершил преступление, за которое три года назад, на заре перестройки, мог бы закончить карьеру, а в эпоху застоя – и сесть.
За день до отлёта я собрал всю группу студентов, человек двадцать. Подвёл итоги учебы, поблагодарил всех. И сказал, что назад они полетят одни. Шок. Пауза. Широко открытые глаза. Страна жила историями о сбежавших за рубеж офицерах КГБ, артистах, оставшихся после гастролей, писателях и прочих талантах, сделавших свой нелёгкий выбор.
- И финальная часть. Мы с Володей добираемся на колёсах, своим ходом. - Вздох облегчения.
- Надеюсь вы, девчата, будете умничками и все улетят на Родину? Не подведёте?
Никто не подвёл. Даже не написал куда следует. Все дружно улетели домой. Не подвел и «Жук». Краткая биография.
Истинный ариец. 1972 года рождения. Характер нордический. Стойкий.
До сих пор производится в столь любимой Трампом Мексике. Самый выпускаемый авто в мире. Более двадцати двух миллионов единиц. Двигатель воздушного охлаждения как и у культовой украинской машины. Расположен сзади. Непередаваемый шарм салона и приборной ретро панели дополняется когнитивным шоком при открытии переднего капота, где вместо привычного двигателя уютно располагается запасное колесо, которое – нет, Вы представьте – через трубочку от ниппеля создает давление воздуха в бачке с омывающей жидкостью для лобового стекла! Решение в духе первой половины двадцатого века. Гениальное и простое.
Мы летели на нем по автобанам, движок в 65 лошадок неслышно тарахтел где-то позади, денег было ровно на бензин и поесть, а радость распирала грудь и вырастали крылья. У меня своя машина!
Я всегда считал, что любовь к своему коню - когда-то живому, верному другу, делившему с тобой все тяготы походной жизни, уносившему тебя от погони – а теперь железному, навсегда покрытому броней – удел исключительно мужчин. Женщинам недоступный. Сейчас я поменял свое мнение. Женщина тоже может любить его. Испытывать радость и восторг от скорости и комфорта, ощущать его частичкой дома. Считать его своей дамской сумочкой, в конце концов. Но именно мужчине он дает то непередаваемое чувство свободы, поиска и отрыва от дома, насиженного места, которое так необходимо каждой особи мужского пола. Ведь смысл жизни мужчины – открывать новые горизонты. Конь, ружье и вольный ветер.
• * Жук- (немецк.)
Проехали Германию, Польшу. Пересекли без проблем границу. Уже на нашей территории на скорости 120 км птицей улетела крышка люка, который мы решили открыть. По ней тут же проехала пара других авто, превратив в блин. Кое-как приспособили расплющенный кусок железа назад и молясь, чтобы не было дождя, продолжали путь. Да. Небо всегда своевременно одергивало меня, напоминая о суетности жизни и спасая от зазнайства.
Конечно информация о моем немецком насекомом быстро просочилась на факультет. Чтобы вы понимали ситуацию: иномарок на тот момент в нашем городе было всего пять-шесть, отечественных автомобилей – один на десять семей. Открыто меня никто не осудил, своевременную правильную оценку глубине моего нравственного падения не дал. Для преподавательских кадров помоложе я стал образцом деловитости и успеха, способным принимать рискованные решения и выигрывать. Старший состав был хорошо воспитан и независтлив. Я был харизматичен и неукротим.
Социализм рушился.
У меня сложились хорошие отношения с нашим деканом. Не только потому, что я случайно помог его племянникам, братьям-близнецам. Просто те несколько парней, что учились на женском факультете, всегда были на виду и руководство нас хорошо знало и в каких-то вопросах полагалось на нас: то парты потаскать, то знамена и транспаранты после демонстрации принести… Опять же студвесны и капустники. Парни всегда при деле.
С братьями вышла такая история. Три года назад, после окончания универа я служил с ними в одной части, в учебке танковой дивизии в Коврове. Ребята на тот момент уже отдали Родине год, были «черпаками» . Я отслужил полгода. И тут сообщение: На Украине авария в каком-то Чернобыле, срочно формируется подразделение для отправки. Хватали всех, кто попадался на глаза. Один из братьев уже сидел с полной выкладкой в отдельном помещении, отправка с часа на час. Другой близнец узнал об этом и прибежал ко мне. Я служил при штабе дивизии. Стучал пальцем по клавиатуре пишущей машинки. Я сразу к шефу, подполковнику, начальнику учебной части. Так мол и так, помогите. Тот выслушал, и как человек принципиальный ничего обещать не стал. Сказал лишь, что разлучать близнецов не имеют права. Или обоих на фронт или остаются здесь. К концу дня я узнал, что оба остались в части. Поклон Вам, товарищ подполковник. От чего ты спас ребят поняли мы лишь годы спустя.
Моему сыну почти четыре года. Мы счастливые родители. Ведем дневник. Записываем туда все, что происходит с нашим ребенком. Живем в квартире без удобств. Носим воду с уличной колонки, топим печку.
Сыну не откажешь в остроумии.
- Папа, это ты машинку сломал?
- Нет, не я.
- Может, черт с рогами? – Полноценный сарказм, что-то рановато, малыш.
Заработки у преподавателей вуза аховые. Ищем варианты подработки. Переводим. Опять повезло. Пригласили поехать переводчиком с делегацией в Бельгию. Закупать станки для местной мануфактуры. Бюджет – два миллиона инвалютных рублей. Один доллар равен шестидесяти инвалютным копейкам. Можете посчитать. Где теперь эти станки? На месте мануфактуры теперь торговый центр. Только старые морозовские казармы стоят рядом как свидетели когда-то славного промышленного прошлого.
Веселая поездка. Состав делегации – тетенька - главный инженер, дяденька – главный бухгалтер.. Ну бывает же так все наоборот! И я, переводчик – оптимист, вечно улыбающийся и с виду всем довольный. Все мы впервые за пределами стран социалистического лагеря. Варшавского Договора. Стран СЭВ - Совета Экономической взаимопомощи. Была такая благотворительная организация.
Посетили фабрику, посмотрели оборудование. Автоматизированные скоростные станки. Западные технологии. В терминах я практически не шарю, но воду лью через край. Хорошо, что с нами представитель советского торгпредства с техническим уклоном. Подсказывает. Ну и присматривает за нами, ясное дело. У него как раз прекрасное знание процессов и ни бум-бум в бытовом лексиконе. А может, прикидывается. В целом прекрасно дополняем друг друга. Намечается крупный заказ. На восемь станков.
Побывали в замке владельца фабрики. В честь крупного заказчика иностранный капитал дал торжественный обед. Стол сервирован старинными фарфоровыми приборами. Но закусок не подают и даже не наливают. Через пару минут дворецкий персонально собрал приборы и унес. Мы опешили. Вот он, звериный оскал… Переглядываемся. Может быть пора, прием окончен? Уже почти встали и двинулись к выходу, но тут владелец замка, увидев наши лица, поспешно начал толкать речь. Перевожу синхронно. Специально в нашу честь он выставил на стол приборы, которые его «прабабушшка прифезла из Россия» еще в Петровскую эпоху. Смотри как старается, мне работу облегчает.
- На них не едят, милостивые господа, ибо это музейные экспонаты.
Потом были и закуски и горячее, но впечатления как-то не произвела фламандская кухня.. А может настроение подпортили своей чопорной дурью? Не разбили бы мы его тарелки. Мы, люди русские, все лучшее завсегда на стол.
Синхронный перевод – редкая фишка. Что могу, то могу. Прелесть в том, что говорящему не нужно останавливаться и делать паузы. Большинство пытается остановиться, когда я начинаю как эхо говорить параллельно с тостующим. Пардон, оратором. Жестами показываю – шпрехен зи дальше.
Контракт заключили. Деньги перевести обещали. В гостинице выгребли с главбухом из холодильников все бутылочки с Мартини, Grand Marnier и Amaretto, заботливо расставленном для богатых дураков-туристов. Причем делали это в течение всех трех дней. Наш менеджер от фабрики пришел оплачивать номера, его чуть удар не хватил, когда ему показали счет. Поскрипел зубами, но проглотил ядовитые слова, оплатил все, хотя на меня поглядывал особенно злобно. А я чего? Я как все. Кстати инженерша тоже глазки отводит… Мы за железным занавесом в первых рядах оказались. Надо и нам сувениров набрать. Все уже в сумках бережно упаковано и полотенцами из отеля проложено. Вкупе с парой рулонов туалетной бумаги с пакетиками одноразового шампуня. Осуждаете? Кто ни разу не брал ничего из гостиниц, пусть первым бросит в меня одноразовым тапком.
На возврате заехали в Амстердам. Купили на суточные**по видеомагнитофону. Потом главбух его у меня и выкупил. Получил в руки пятилетний доход вузовского работника. Красными советскими десятками с Лениным. Положили с женой в коробку из под овсяных хлопьев «Геркулес». И когда надо было – просто запускали руку в бумажный сейф и тратили на что хотели. Легкие деньги. Легко пришли. Легко и ушли.
** В советские времена всем выезжающим за рубеж полагались суточные, чтобы советский человек и за границей мог и выглядеть и вести себя достойно.