Япона мать!

               

   В конце восьмидесятых, перестройка приближалась к пику маразма, мода на кооперативы сменялась модой на СП, более эффективные в деле освоения государственных ресурсов. На советские предприятия,вышестоящие руководители зачастили с представителями солидных зарубежных фирм, принявших за чистую монету авантюры старой коммунистической и молодой комсомольской номенклатуры.

   В одном из приморских городков хирея загибался, несмотря на столетнюю историю, машиностроительный завод. Директор, производственник до мозга костей, ночей не спал в раздумьях о том, как его вытащить из долговой ямы. Тяжелые автокраны в условиях свободной конкуренции, оказались никому не нужны. И бренд продукции померк и забывался при засилье различных «Камацу», «Либхерры» и прочих труднопроизносимых и нецензурных изделий ненашего производства. Все его потуги, следуя призывам партии, расширить ассортимент товарами ширпотреба, только усугубляли положение. Помпы для «Жигулей», лебедки и безмены, стремянки и кувалды, помимо тошноты в результате приносили убытки.

   Спасение забрезжило со стороны родного Министерства тяжелого машиностроения. Начальник управления по внешним связям позвонил и сказал, что они давно прорабатывают возможности вдохнуть новую жизнь в предприятие, выбор стоял между ФРГ, Швецией и Японией. Остановились на Японии, поэтому включают директора в состав делегации для поездки на завод по производству всемирно известного оборудования «Като».
   Вне себя от счастья и вспыхнувших надежд, директор посадил семью на домашние пирожки с луком, забрал всю наличность из дома и вылетел в Москву, а затем в страну цветущей сакуры.

   То, что он увидел на заводах Японии, повергло его в шок. Самый краткий вывод состоял в том, что его ничему не учили, и он ничего не умеет.
  По приезде домой, обмениваясь впечатлениями с главным инженером, он долго объяснялся междометиями с помощью матов. Потом, когда в голове все это мало-мальски сложилось в какие-то связные формы, пошел на планерку, чтобы донести до подчиненных результаты поездки. Все равно те поняли главное: все это словами не передашь, надо видеть. Утешало то, что японцы заинтересовались и обещали нагрянуть с ответным визитом чтобы, посмотрев базу, разработать программу сотрудничества.

   Первое, что необходимо сделать, это навести элементарный порядок на территории и в корпусах. Остановили все, что еще шевелилось и объявили аврал, который затянулся на добрый месяц. Вторчермет, перегруженный сверх всех мер, отказывался принимать металлолом, свалившийся с завода и превысивший годовую потребность предприятия. Пришлось отгородить глухим забором кусок территории, свезти туда все, что портило вид и наглухо закрыть.
   Потом начались организационные утряски. Японцы, как известно, капиталистические мироеды, находящиеся с нами в состоянии войны. А город на море. Море, транспортные возможности которого и привлекали японцев, это внешняя граница. Если на заводе министерство могло распоряжаться, то на границе, извините. Пришлось кланяться и давать подписки в местном управлении КГБ. Кроме того, все мероприятия требовалось согласовывать с горкомом КПСС. Партия, хоть и поощряла, в свете новой политики, такие инициативы, но контроль над нравственностью не ослабляла. Если основные средства принадлежали хозяйствующим субъектам, то людские души из ведения идеологического гегемона никто не выводил. А тут, враг в самом сердце Родины. То, что это враг сомнению не подлежало. Мирный договор между СССР и Японией так и не подписан по вине Японии.
   Поэтому на совещании с участием начальника управления КГБ директору сказали, что он все делает правильно, но обезопасить страну их совместная святая обязанность.
   Было решено глаз с супостатов не спускать, прикрепить к заводу надежных и опытных работников горкома под видом специалистов для неусыпного контроля.
   Понятно, что по идеологической части в группу включили заведующего отделом идеологии и пропаганды. Ему было поручено подобрать себе напарника из числа идеологически выдержанных технарей района.
   Выбор пал на директора автотранспортного предприятия, ранее работавшего инструктором в горкоме. Чего еще надо, готовый и благонадежный эксперт.
   Выработали план работы до мелочей. Даже регламентировалось передвижение японцев по городу. Секретов в городе было полно, одна зенитная пушка времен последней войны на мемориале чего стоила! Посему надлежало перевозить их, соблюдая все меры предосторожности. Маршрут: завод – гостиница.

   Наконец, из Москвы прибыли долгожданные гости во главе с заместителем министра. Сразу включились в работу. Японцам все было интересно. Особенно их поражало оборудование и размеры цехов. Выражались они осторожно, в оценках не спешили. Заметно было, что с ними поработали их спецслужбы. Переводчик, несмотря на то, что у него половину согласных заменяла буква «р», русский знал превосходно. Но при переводах и общении долго обдумывал каждое слово, видимо, вспоминая инструкции. Хотя и улыбался при этом. Вообще, все они улыбались к месту и не к месту, что лишний раз подтверждало их принадлежность больше к разведке, чем к фирме. Тем более что конкретных заверений и каких-то реальных действий в виде долларовых авансов и поставок оборудования без предоплаты, они не обещали. Наоборот, готовы были купить у нас даже тот хлам, который не успели спрятать за забором. Например, тележку для перевозки деталей внутри цеха. Всерьез интересовались ее ценой. Директор подозревал, что техническое решение производства этих тележек было на втором плане. На первом была масса металла, из которого можно сделать пару автомобилей. Нищета.
   Через два дня оказалось, что программа ознакомления с производством японцами выполнена. Освоившиеся коллеги обсуждали перспективы, рассказывали анекдоты. Это было непросто, до абсурда конкретное мышление японцев мешало их восприятию русского юмора. «Эксперт» замучался расшифровывать простенький анекдот из своей практики на автозаводе в молодости. Встречаются представители заводов «ВАЗ» и «Тойота»:

- Вы как салоны на герметичность проверяете, на кошку?
- Да на кошку.
- И мы тоже.
Расходятся. Присутствующий при разговоре сопровождающий от спецслужб спрашивает нашего:
- А как это, на «кошку»?
- Да очень просто. На ночь запирают в салоне кошку. У них, если к утру задохнулась, значит герметично.
- А у нас?
- А у нас, если не выскочила.


   Отъезд, после вечернего банкета намечен на завтра, а впереди полдня свободного времени. До этого японцы весь день, бегая по цехам и отделам, уставали, и вечером оставалось их доставить ко сну. Сейчас же директор не мог приложить ума, что с ними делать. Дальнейшее только подтвердило истинные нечистые помыслы визитеров.
   Заместитель министра сказал, что они просят показать город, народ они любознательный и упустить возможность расширить свой кругозор никак не могут. Тем более, это станет их гордостью навеки, ибо мало кто посещал такую закрытую страну как СССР.
   Зав идеологическим отделом задохнулся от такой наглости и неприкрытых намерений. У директора сложности не столь масштабные. На предприятии была одна легковая машина, его персональная, пятнадцатилетняя «Волга». Отвезти в гостиницу четверых японцев ее вместимость позволяла. А как их сопровождать самому хозяину, да еще разместить горкомовских соглядатаев, он придумать не мог. Но нет преград, которые бы большевики не создали, чтобы преодолеть. И не преодолели, чтобы не создать новые.
   Согласование от горкома было получено. Строго-настрого было наказано выбрать дорогу в объезд зенитки и якоря с крейсера, установленного на площади Революции. Директор соседнего предприятия получил указание от первого секретаря направить микроавтобус в распоряжение директора машзавода.  Тот уже целую неделю изнемогавший от зависти к соседу и подчиняясь собственным инстинктам, прислал автобус, который и стал для японских машиностроителей главной технической тайной Советского Союза.
   Когда давали указание на выделение микроавтобуса, то имелся в виду РАФ, производства Рижского завода, вполне приличный по меркам того времени микроавтобус на базе «Волги». Машина для представительских целей, на ней ездили только начальники вышестоящего управления, пробег фиксировался. И свойственная директору бережливость тоже стояла на страже заведенного порядка. Поэтому он выделил автобус «Кубань».


   Небольшой экскурс в историю нашего славного автомобилестроения.
   Народному хозяйству остро не хватало пассажирского транспорта малой и средней вместимости. Министерство автомобильного транспорта для нужд междугородних и внутригородских перевозок худо-бедно парой заводов обеспечивалось. А вот ведомственные потребности централизованно - никак. Исходили из того, что было. А было немного.
   Для производства автобусов в условиях регионов отсутствовали шасси. Местная промышленность изощрялась в силу возможностей. С середины шестидесятых годов на Кубани приспособили для этих целей ГАЗ-51. Что это такое пояснять не надо, он выпускался с 1947 года до развала Союза. С грузовика снимался кузов и кабина, нахлобучивался вначале деревянный короб, потом в 70е годы цельнометаллический. Все изготовлено кустарным способом. А чего ожидать от завода, предназначенного для производства уникальных изделий без конвейера и утвержденных технологий? Краснодарский "Завод нестандартного оборудования" буквально совершал героизм. Все делалось вручную плотниками и сварщиками. Само изделие настолько соответствовало профилю завода, что японцы при виде этого чудовища надолго потеряли дар речи, осматривая его снаружи и почти потеряли рассудок, когда попали внутрь. Выглядело оно, именно, нестандартно.
  Японцы озирались, ошарашенные, не понимая, что с ними происходит. Почему русские, до этой поездки такие простые и дружелюбные вдруг посерьезнели, войдя в нескладно скроенную коробку, назначение которой технически грамотным людям пока оставалось загадкой. Они лихорадочно вспоминали все прочитанное  о России перед поездкой. Объяснение не приходило. Переводчик попытался задать наводящий вопрос директору завода. Тот, обычно внимательный и непосредственный, буркнул что-то, будучи явно не в настроении. Коллеги вопросительно смотрели на переводчика, который недоуменно пожал плечами едва приметно, только для них. Тревога гостей нарастала. О Советском Союзе они знали немного, в основном негатив. Что эти русские придумали?

   Неприветливость хозяев объяснялась своими причинами, но гостям этого не расскажешь. Перед выездом они все изрядно переругались. Замминистра накричал на директора, что он не смог у себя в городе обеспечить элементарных условий для работы. Тот, не искушенный в политесах, послал его по-русски и заодно облаял горкомовцев за «удачную» помощь с автотранспортом. Они, в свою очередь, пообещали ему «объективный» разбор полетов после отъезда делегации. Один «технический эксперт», которого это мало касалось, с интересом наблюдал за реакцией японцев, которая его все больше веселила.

   Осматривая внутренность кузова с неровными сварочными швами, без обшивки, нетрудно было догадаться, что сделано это для разового употребления. Японцы стали переговариваться, им это не нравилось. Духота, жаркий день, все более раскалявшее металлический короб яркое солнце - все походило на какую-то изощренную пытку. Они явно испугались и не удивились бы, выскочи сейчас русские наружу, чтоб запереть их внутри.
   Но русские не выскочили. Наоборот, вошел еще один, сказал всем: «Драсьте, Вася». Японцы догадались, что его так зовут. Он сел за низко расположенный руль, которого они вначале не заметили и, весело осклабясь, стал ногой нажимать какой-то выступ в конструкции. Что-то долго визжало, потом хлопнуло и все сооружение затряслось. Распространился едкий дым. В головах настороженных путешественников опять замелькали подозрения, они вспомнили о душегубках. Но это, кажется, у немцев. И русские не выскакивают. Вася толкнул длинный рычаг перед собой, что-то долго рычало, потом рявкнуло, все дернулось и тронулось. До японцев дошло, что это, все-таки, автомобиль. Искушенные автомобилестроители забыли, зачем они напросились в поездку. Разглядывая конструкцию, стали оживленно переговариваться. Наверное, в этот момент у них созрело решение отказаться от затеи сотрудничества. Примитивные, они не понимали, что такое прогресс. Им казалось немыслимым совместить технологии.
   Жара давала о себе знать, запахло бензином. Автобус , натужно ревя мотором, скребся по гористым улицам, по телу стекал пот, все уже проклинали эту познавательную затею. Завотделом пытался показывать достопримечательности города, но переводчик почти не слушал, он обсуждал с соотечественниками степень загазованности в салоне и вероятность взрыва устройства, в котором их везут.
   Неожиданно двигатель, жалобно всхлипнув, заглох. Рыдван остановился на подъеме и покатился назад. Вася, много говоря и часто повторяя слово «мать», уперся ногой в пол, японцам показалось, что прямо в землю, остановил машину. Не успели они опомниться, как увидели новое чудо. Водитель поднял сбоку от себя крышку, залез под нее и достал оттуда меховую шапку. Ошарашенные, они не могли понять, зачем это ему в такую жару. А он, смеясь при виде их изумления, достал канистру из-под сиденья и стал лить воду на шапку. Когда та промокла, положил ее вновь под капот.
   Это был известный для водителей «ГАЗ» и «ЗИЛ» прием. В жаркую погоду бензонасос перегревается, и его охлаждают таким способом. Когда шапка высыхает, мотор опять глохнет. Доставай канистру.
   Переводчик не утерпел и заглянул под капот. Глаза его расширились, насилуя физиологию. Он, пытаясь поделиться впечатлением от увиденного, молча показывал туда коллегам, позабыв в шоке оба языка. Потом на лице его заблуждала блаженная улыбка. Он понял то, до чего еще не додумались остальные. Другого объяснения такому явлению быть не могло. И задал вопрос, которым хотел разрешить все недоумение и интригу в течение поездки, тревожившие делегацию, обведя рукой пространство кузова и остановив жест на моторе:

- Драсьтевася, ты сама это сдерара?

Удивленно посмотрев на икающего от смеха, сползшего с сиденья в проход «технического эксперта» и выслушав в ответ, что это выпускают на заводе, японец, схватившись за голову, единственный раз за все посещение допустил бестактность, воскликнув:

 - Япона мать!

   Технический эксперт за неподобающее поведение при исполнении особо деликатного поручения получил выговор по партийной линии. Директор завода кроме партийного отхватил еще и приказ по министерству. Завод вскоре развалился. Директор, оставшись без работы, не умея ничего другого делать, пошел в политику