Двадцать второй листок
Закончив статую Либеллы, Артур не только приобрел известность на острове, но и поправил свое материальное положение, так что смог начать жизнь легкую и беззаботную, как он всегда и делал, предоставляя будущему позаботиться о себе самом. Он переехал в отдельную маленькую хижину, прилепившуюся, словно гнездо ласточки, над обрывом, на самом краю скалы. Прекрасный вид на открытое море вдохновлял, и вскоре в довольно уютной комнате, переоборудованной под почти современную студию, появилось несколько холстов на мольбертах, предназначенных запечатлеть море в разные мгновения его жизни.
Впрочем, работа продвигалась туго. Быстро восстанавливающий здоровье молодой человек начал задумываться о плотских удовольствиях, и его мысль упорно останавливалась на Либелле — его спасительнице, которая по-прежнему оставалась для него не более чем прекрасной незнакомкой.
Понимая, что не имеет на это никакого права, он все же начал искать с ней встреч, по целым дням выслеживая ничего не подозревающую девушку и поджидая ее в самых неожиданных местах то с букетом незабудок, то с лукошком земляники, то с коробкой пирожных...
Поначалу Либелла сторонилась его, но Артур был терпелив и настойчив, ему некуда было торопиться, и постепенно девушка начала к нему привыкать, и, наконец, наступил день, когда она согласилась побывать у Артура дома. Он красиво сервировал стол и показывал ей выписанные специально для этого случая альбомы с репродукциями шедевров мирового искусства.
Усыпив бдительность ничего не подозревающей девушки, он начал атаку с другой стороны: на все лады воспевал ее красоту, уговаривая попозировать для новой картины. Главным его резоном было то, что она не позировала ему для скульптуры, которую он сделал почти всецело по памяти и случайным наброскам. Немного посопротивлявшись, Либелла согласилась. На одиннадцатом сеансе они стали любовниками.
Двадцать третий листок
- Доминик, прошу тебя, останься, - уговаривала брата Танита. - Море штормит, приближается буря. Мы не бедствуем, чтобы рисковать жизнью из-за пары мешков рыбы...
- Успокойся, Танита, - в четвертый раз повторял Доминик, аккуратно укладывая сети на дно небольшого суденышка, единственного наследства, доставшегося им от покойных родителей. - Все будет хорошо. Я же с трех лет в море, ничего со мной не случится...
Понимая, что не сможет повлиять на решение брата, терзаемая мрачными предчувствиями, она быстро побежала к дому. Через пару минут вернулась, неся в руке небольшой предмет.
- Ладно, если не хочешь меня слушать, то хотя бы возьми вот это, - протянула ему маленький полотняный мешочек.
- Что это? - удивленно взвел брови Доминик.
- Амулет на удачу. Сделала специально для тебя, - и, увидев промелькнувшее сомнение в черных глазах брата, поспешно добавила. - Даже если ты не веришь, все равно возьми, прошу тебя! Мне так будет спокойнее...
- Хорошо, - лицо Доминика смягчилось. - Вот, смотри!
С этими словами он взял мешочек и повесил на шею.
- Надеюсь, теперь ты довольна? - широко улыбнулся он и оттолкнул лодку от берега.
Танита лишь молча помахала ему на прощание рукой и, украдкой вытирая слезы, не оборачиваясь, почти побежала домой.
Доминик пожал плечами и взялся за весла, потому что поднимать паруса было опасно.
Через полчаса он понял, что Танита была права, и ему не стоило сегодня выходить в море, но из чистого упрямства решил не возвращаться, а продолжить задуманное.
Двадцать четвертый листок
Это были сиамские близнецы, два маленьких человечка, сросшиеся друг с другом, вынужденные навечно быть неделимым, единым целым. Скорее всего, они не любили друг друга и были бы не прочь отделаться от соперника, но, к сожалению, это было невозможно. Поэтому они часто разговаривали на повышенных тонах, ссорились и даже дрались, но это не меняло того факта, что они по-прежнему всегда были один подле другого и являлись свидетелями самых потаенных, самых сокровенных действий и поступков своего вынужденного партнера.
Однажды они, как всегда, поссорились из-за какого-то пустяка, и, раздраженные сверх меры, начали драться. Каждый удар, каждый тумак, нанесенный одному, отдавался острой болью в другом, но это их не останавливало. Они продолжали осыпать один другого все более сильными и болезненными ударами, временами они начинали бороться, пытаясь разорвать связующую их плоть и получить долгожданную свободу.
Они словно забыли, что являются единым организмом, несмотря ни на что, и разрыв их связи, сколь бы вожделенным он ни был, принесет им гибель. Их мышцы напряглись до предела, вены на лбу вздулись, глаза налились кровью. Казалось, что еще одно небольшое усилие, и они отлетят друг от друга, как два мячика...
Либелла открыла глаза и вздохнула с облегчением. Этот сон измотал ее. После пробуждения она чувствовала себя не отдохнувшей, а еще более усталой и измученной, чем до сна. Еще раз вспомнив мрачную картину, она поморщилась. Села на кровати, и вспомнив два предыдущих сна, которые считала звеньями одной цепи, твердо решила, что не успокоится до тех пор, пока не разгадает смысл этих посланий самой себе. Поэтому умывшись и наскоро позавтракав, она направилась к Радужному гроту.
Двадцать пятый листок
Марсель тяжело ступал по дорожке, усыпанной прошлогодней хвоей, на лице играли желваки, когда он вспоминал разговор с Линком.
- Миранда была у меня в последний раз неделю назад, - спокойно ответил Линк. - И если не ошибаюсь, то ее муж — ты, и взяв ее в жены, ты возложил на себя ответственность за ее жизнь. Теперь ты отвечаешь за нее перед богом и людьми...
Марсель сердился все сильнее, тем более что ему предстояла еще одна встреча — с человеком, который слыл любовником его жены. Конечно, у него не было никаких доказательств, но он часто замечал едва уловимое чувство неловкости, которое возникало у его собеседников, когда речь заходила об Артуре. К тому же Марсель ловил себя на том, что ненавидит этого человека, и чувствовал унижение оттого, что вынужден идти к нему с таким деликатным вопросом. После неудачного разговора с Линком он чувствовал, что на грани, и что любая мелочь способна вывести его из себя.
Артур сидел в шезлонге в тени раскидистого платана, и, очевидно, разомлев от послеобеденного зноя, задремал, поскольку его голова была склонена набок, рука безвольно обвисла, уронив на песок тяжелый альбом с репродукциями.
Марсель постоял пару минут, затем два раза кашлянул в кулак, и Артур отрыл глаза. Увидев перед собой капитана, Артур растерялся. Под ложечкой неприятно засосало. Он выжидательно смотрел на коренастую фигуру моряка, не решаясь заговорить первым.
Немного помолчав, неожиданный гость вымученно улыбнулся и как можно дружелюбнее поздоровался, непринужденно посетовал на жару. Артур стал понемногу успокаиваться.
- Кстати, ты не видел сегодня Миранду? - Артур уже почти расслабился, и коварный вопрос застал его врасплох.
- Да я сегодня не выходил из дому, нездоровится что-то, - скороговоркой проговорил Артур, чувствуя, что помимо воли краснеет. Хотя это было у них с Мирандой всего один раз, ему все же было неловко под требовательным взглядом Марселя.
Но когда смущенный Марсель ушел, Артур внезапно неожиданно для себя громко и безудержно рассмеялся.
Двадцать шестой листок
Сегодня Миранда решила изменить своей привычке и вместо Радужного грота пошла к развалинам старинного монастыря. Зашла в полуобвалившуюся келью и словно погрузилась в другой мир. Она почувствовала рядом чье-то незримое присутствие. Ей было так легко и спокойно! Она пошла в угол и села на каменный выступ, где, очевидно, спал обитатель этой кельи. Закрыла глаза и мысленно задала ему вопрос о смысле тревожных снов, приходящих из глубин подсознания.
Вероятно, она задремала, потому что вскоре у нее в голове зазвучал тихий, добрый голос и возникло ощущение, будто чья-то ласковая рука нежно гладит ее по голове. Слова ложились на душу, словно целительный бальзам.
«Сон — это обращение мудрой, глубинной твоей части, к твоему дневному сознанию. Он подсказывает тебе, что ты запуталась в сетях человеческих отношений, основанных на хитрости и лжи.
Два мужчины — это Разум и Сердце, которые борются друг с другом, но никто из них не может одолеть противника. Две девушки — это вечные противницы - Любовь и Привычка. Каждая из них норовит победить другую и занять главенствующее место в твоем сердце. Сиамские близнецы — это две половинки твоей души... Вместо того, чтобы жить в гармонии и радости, они стремятся к полному уничтожению друг друга... Тебя разрывают противоречия. Не мучай себя, просто отпусти ситуацию, и решение придет само собой...»
Когда Миранда открыла глаза, ощущение присутствия исчезло, она чувствовала себя одинокой и беспомощной перед миром людей с его непонятными законами.
Двадцать седьмой листок
Уже несколько часов его лодку носило, словно легкую ореховую скорлупку, по бескрайним морским просторам, и Доминик начал терять надежду выйти из этой переделки живым. Затянутое свинцовыми тучами небо лишило его возможности определить местоположение, под тяжелыми ударами волн старые доски стонали и плакали. Днище дало течь, и он не успевал вычерпывать воду, которая постоянно прибывала.
Наконец лодка жалобно заскрипела, по ее телу прошла дрожь, и Доминик понял, что сел на мель. Измученный неравной борьбой с разбушевавшейся стихией, мужчина решил воспользоваться случаем. В кромешной темноте, напрягая последние силы, он вытащил лодку как можно дальше на берег, чтобы ее не смыло волной, улегся рядом на песок и тут же уснул тяжелым сном без сновидений.
Повинуясь привычке вставать с первыми лучами солнца, когда бы перед этим ни лег, Доминик, едва на лицо вспрыгнул солнечный зайчик, открыл глаза и сел. В первое мгновение он не понял, где находится. Но ощупав не успевшую высохнуть одежду и увидев перевернутую вверх дном лодку, вспомнил о вчерашней буре и воздал благодарность Всевышнему за чудесное спасение.
Потом встал и осмотрелся вокруг. От вчерашней непогоды не осталось и следа. На море стоял полный штиль. Умытое ночным дождем небо приветливо голубело, махая земле белыми ладошками облаков. Он стоял на узкой песчаной полосе, за которой возвышались нагромождения разноцветных скал. Он закрыл глаза, стараясь припомнить карту, чтобы определить возможное местоположение острова, а когда открыл их снова, невольно вздрогнул.
По самой кромке моря шла высокая стройная девушка в легком белом платье. Она появилась словно из ниоткуда, будто соткавшись из прозрачного утреннего воздуха и золотистых нитей солнечных лучей. Ее густые каштановые волосы ниспадали тяжелой волной, губы приветливо улыбались, а огромные голубые глаза смотрели серьезно и печально.
- Увези меня отсюда, - вместо приветствия попросила таинственная незнакомка, и он понял, что не сможет отказать девушке в столь необычной просьбе.
Двадцать восьмой листок
Она стояла на вершине утеса, хрупкая и беззащитная. Ее взор ласкал раскинувшиеся во все стороны бескрайние морские просторы и родной остров, напоминающий малахитовую брошь на изумрудном бархате платья судьбы, от которой ей, казалось, не уйти!
Ветер бросал щедрыми горстями легкую рябь на гладкую, словно атлас, водную поверхность, так что с высоты утеса она напоминала рыбью чешую. Но ее мысли были далеко от чарующего зрелища. Они бродили вокруг Марселя, мужа и спутника жизни перед богом и людьми, и Артура, друга и возлюбленного, запечатленного в сердце.
Она чувствовала себя беспомощной перед таинством выбора, ее душа по-прежнему разрывалась на части, не в силах решить загадку судьбы. Поэтому, сделав глубокий вдох, чтобы унести с собой частичку этого мира, она подошла к самому краю утеса и взмахнула руками, готовая броситься вниз со скалы. В ее сердце не было страха. Она знала, что идет туда, где две половинки ее души соединятся и сольются воедино. Навсегда.
Вдруг ее внимание привлекло легкое стрекотание крылышек. Огромная, отливающая на солнце металлом, стрекоза, описав круг, легко опустилась ей на руку. Опустилась и застыла, словно прибыла именно туда, куда ей нужно. И вдруг со всех сторон начали слетаться десятки, сотни, тысячи разноцветных стрекоз. Они заполнили собой все пространство, трепетание множества крылышек наполнило воздух красивой музыкой.
Миранда почувствовала, как напряжение спало. Мгновение было упущено. С души словно упал камень, и ей стало легко и спокойно. Она почувствовала, что жизнь прекрасна. И поняла, что на самом деле никаких проблем не существует. Все они — не более, чем плод ее воображения. Достаточно просто посмотреть в глаза, соприкоснуться душами — и решение придет само собой, просто и естественно.
От охватившего ее счастья он звонко рассмеялась и закружилась в веселом танце. Потом бросила шаль на ближайший куст и легкой поступью направилась вниз, по одной ей ведомым тропам, домой, чтобы приготовить сюрприз мужу.
Двадцать девятый листок
Она спешила изо всех сил и даже не догадывалась о том, что ее саму ждал сюрприз, и даже не один.
Пробравшись в дом через наружную террасу незамеченной (старый Флинн в отсутствие хозяина предавался недозволенному занятию — послеобеденному сну), она зашла в кабинет мужа и остановилась в удивлении. Очевидно, в спешке Марсель забыл отключить ноутбук, и он продолжал приветливо мигать зеленым глазком. Миранда застыла посреди комнаты, не в силах совладать с охватившим ее любопытством.
Наконец, решившись, осторожно прикоснулась к крайней левой клавише, и на вспыхнувшем экране увидела переписку. И в первое мгновение не поняла, почему какой-то Джон клялся в вечной любви Клементине. Миранда недоуменно перечитывала последние строки переписки.
«Я так соскучился по твоим объятиям. Не могу дождаться момента, когда смогу прижать тебя к своему любящему сердцу...» - повторяла раз за разом ошеломленная девушка, вынужденная присесть в ближайшее кресло от неожиданности.
«Милый, я жду тебя в любое время. Приезжай скорее. Нежно целую. Твоя Клементина», - вспоминала Миранда, и ощущала, как в ее душе рождаются противоречивые чувства.
Она в волнении зашагала по комнате. Потом подошла к окну. Окутанный туманом, словно призрачным покрывалом, сад, убаюкивал несущиеся в бешеной скачке мысли. Нескольких минут хватило, чтобы она вернулась к прежнему отрешенному состоянию. И с удивлением почувствовала, что никогда не испытывала к Марселю ничего, кроме привязанности. И хотя ее и кольнула ревность, но она быстро уступила место радости: значит, он тоже ее не любит, а следовательно, не будет препятствовать ее намерению уйти к Артуру и начать новую жизнь с любимым человеком. А Марсель, в свою очередь, сможет соединиться с Клементиной, и все будут счастливы!
Тридцатый листок
Немного оправившись от испытанного потрясения, Миранда так же незаметно, под покровом непривычного для этого времени суток тумана, выбралась из дома и направилась к Артуру по одной ей ведомым тропам.
Путь на другой конец острова, как ни спешила Миранда, отнял много времени, и к его хижине она подошла ближе к полуночи. Пробравшись через колючие заросли к высоким окнам студии, где он обычно проводил все свои вечера, Миранда уже занесла руку, чтобы постучать, но невольно остановилась, пораженная неожиданной картиной. На высокой софе, предназначенной для натурщиц, в живописной позе лежала обнаженная молодая девушка, почти девочка, с пышными формами.
Артур стоял за мольбертом, и, закусив нижнюю губу, как он это делал всякий раз, когда что-то не получалось, покрывал полотно размашистыми мазками. Наконец, тряхнул головой и с ужимками, напоминающими пантеру на охоте, двинулся в сторону софы. В следующее мгновение он уже стоял перед натурщицей и в спешке стягивал с себя перепачканную красками одежду. Наконец, сбросив белую рубаху и легкие полотняные штаны, обнаженный художник заключил в объятия молодую красавицу.
Миранда отвернулась от окна и присела на большой камень, предназначенный для альпийской горки. Мысли разбегались в разные стороны, как облака в ветреную погоду. Наконец она осознала, что отныне свободна. И вдруг с ужасом поняла, что совсем недавно была готова уйти из жизни, чтобы не причинить боли людям, которым, как выяснилось, оказалась абсолютно не нужна.
Она была совершенно раздавлена открывшимися обстоятельствами, чтобы принимать сейчас какие-то решения. Поэтому развернулась и медленно направилась к своему гроту, где ее наверняка никто не потревожит. Придя на место под утро, она с высоты услышала рев разгневанной стихии, словно море сердилось на людей за их неблаговидные поступки. Вскоре она уснула.
Тридцать первый листок
Когда поиски девушки ничего не дали, обеспокоенные жители острова не знали что и думать. И хотя исчезновение Либеллы было фактом, ни у кого не родилось ни одной мало-мальски правдоподобной версии того, что же с ней произошло.
Прибывшая с материка полиция провела собственное расследование, мало что прибавившее к уже известному. Три лучших водолаза обследовали каждый сантиметр морского дна вокруг острова, но тоже не нашли никаких следов девушки.
Жители острова были ни на шутку огорчены. Последние двадцать лет они жили, позабыв о болезнях и несчастьях, и так привыкли к этой помощи, что воспринимали ее как должное. И вот теперь, в одночасье, все закончилось! Они еще не осознали того, что теперь каждый из них предоставлен самому себе. И здоровье, и благополучие и их самих, и их семей отныне будет зависеть только от них.
На общем совете большинством голосов решили устроить прощание с девушкой, одинокие робкие возражения в расчет не принимались. Наконец, наступил день, который был официально провозглашен днем окончания поисков, и Либеллу объявили без вести пропавшей. Никогда еще остров не видел такого скопления народа. На главной площади собралось все население острова. Люди несли огромные букеты цветов, фотографии девушки, воздушные шары, свечи, мягкие игрушки. Речи и славословия, начавшиеся утром, закончились далеко за полночь.
А через неделю площадь очистили. И вернулись в обычной жизни. Жители острова оказались изобретательны. Они нашли способ извлекать выгоду если не из самой девушки, то из памяти о ней. Они наняли знающих людей, которые разработали туристский маршрут, включающий памятник Либелле, места, где она любила гулять в детстве, Радужный грот, руины старого монастыря. И поток туристов, желающих посмотреть и послушать занимательную сказку о необыкновенной девушке и ее таинственном исчезновении, только увеличился, неся жителям острова стабильный материальный доход.
Тридцать второй листок
Старый Линк после исчезновения внучки постарел, ссутулился, словно стал меньше ростом, совсем перестал появляться на людях. Потом вдруг внезапно, в один день, поспешно продал за бесценок домик и пасеку и уехал с острова навсегда. Больше о нем никто ничего не слышал.
Марсель выдержал положенное время траура, но на следующий же день после его окончания объявил о помолвке с восемнадцатилетней дочерью Гвидо, красавицей Норой. Вскоре после свадьбы, которую они не стали откладывать в долгий ящик, у них родился первенец, которого они назвали Адам. Молодожены поселились на материке, бывая в роскошном доме на острове лишь изредка. Лишенный присмотра, красавец-дворец постепенно ветшал и разрушался. А после смерти старого Флинна и вовсе опустел и его былое величие сменилось запустением.
Артур встретил весть о пропаже Либеллы с видимым равнодушием. Очевидно, эта девушка, спасшая ему жизнь и доверившая свое сердце, не оставила сколько-нибудь заметного следа в его душе. Но время шло, и его одинокая жизнь стала приобретать все больше признаков разгульности, но лишь до тех пор, пока позволяли финансы. Когда же деньги подошли к концу, он стал продавать свои услуги художника многочисленным туристам. И постепенно его день разделился на две части: в первую половину он делал копеечные наброски и шаржи, вторую проводил в местном кабачке, за бокалом дешевого вина. Спиртное, плохое питание и ночевки под открытым небом, часто в дождливую и ветреную погоду, когда от избытка выпитого у него не было сил дойти до дому, снова вызвали к жизни его старый недуг. И хотя на этот раз болезнь протекала мягче, все же тот, кого на острове называли Артуром и знали молодым темноволосым красавцем, быстро обрюзг, ссутулился, стал похожим на старика. И часто приезжие, не знавшие его истории, принимали бывшего служителя искусства за местного бродягу и пьянчужку. Его характер все больше портился, и, наконец, наступил момент, когда его стали избегать все, включая уличных псов...
Тридцать третий листок
Поселившись в рыбацком поселке, Миранда с удивлением почувствовала, что окружена добрыми, отзывчивыми, открытыми людьми, принявшими ее странное появление как нечто само собой разумеющееся, и с первого дня окруживших ее заботой и вниманием. Поэтому, несмотря на то, что покинула родной остров впервые, она не ощутила ни ностальгии по родине, ни жгучей тоски по всему, что знала и любила с первых дней своей жизни.
Нежная любовь и преданность мужественного Доминика, лучшего рыбака на всем побережье, затронула в ней неведомые ранее струны. Ее душа трепетала от каждого сказанного им с улыбкой скупого слова, от ласкового прикосновения, когда он осторожно поправлял непослушную прядь ее пышных волос или, взяв ее за руку, увлекал на пустынный берег, послушать вечный рокот могущественного моря, ведущего непрекращающийся спор с прибрежными скалами.
Организованный Домиником переезд Линка доставивший Миранде много радости, показался ей настоящим чудом. Увидев до боли родное лицо деда, заменившего ей родителей, она на мгновение почувствовала себя маленькой девочкой, живущей в волшебном мире, где все желания исполняются.
Вскоре у нее родились близнецы - мальчик и девочка. Ни с чем не сравнимое счастье материнства окончательно разбудило ее еще недавно спавшую душу, наполнило ее яркими красками жизни. Будто солнце взошло в сердце этой женщины, осветив теплыми лучами все окружающее ее пространство. Этого душевного тепла было так много, что хватало на всех. Где бы ни появилась Миранда, она всюду приносила с собой красоту и гармонию, и любовь...
Тридцать четвертый листок
Она сидела у полосы прибоя, обхватив руками колени и задумчиво вглядываясь в подернутую дымкой морскую даль, туда, где остался ее родной остров, хранящий в памяти ее первые шаги, первые слова, первые радости и надежды. Место, с которым были связаны долгие годы все ее помыслы.
Она смотрела в свое невидимое прошлое и чувствовала, что в ее сердце нет грусти по былому. Теперь ее манила новая жизнь.
А море, делая вид, что не замечает ее задумчивости, словно могущественный, но прирученный зверь, ласково мурлыкало и терлось о ее ноги. Прозрачная вода лизала сероватый песок и поспешно отступала, оставляя за собой белый пенный след.
От прежней жизни у нее сохранились лишь белое платье и длинные каштановые волосы. Сама же она изменилась до неузнаваемости. Ее лицо светилось счастьем, ее глаза лучились любовью. Теперь она не чувствовала себя ни одинокой, ни потерянной. Вокруг нее кипела жизнь, переливаясь, будто в калейдоскопе, миллионом сказочных проявлений.
Солнце ласково гладило ее по голове, как мама в далеком детстве. Море шептало едва различимые слова поддержки. Ветер приносил пряные ароматы трав, дарящие уверенность в себе. Нежная осина трепетала каждым листочком, передавая ей веру в счастливое будущее.
И внезапно Миранда ощутила себя будто сотканной из солнечного света, словно летящей в прозрачном знойном воздухе. Она почувствовала себя свободной от всех условностей прошлой жизни. Легко, как мотылек, парящий высоко в небе над всеми опасностями.
Это место стало ее вторым домом. Оно помогло ей начать новую жизнь. Наполненную новыми мыслями, новыми поступками, новыми чувствами, новыми ощущениями. Этот песчаный берег, холм, поросший горькими степными травами, помогли ей соединить две половинки души воедино. Навсегда.