Мы в комнате с тобой
Вдвоём лишь танцевали
И ничего кругом не замечали.
Луна с улыбкою смотрела к нам в окно.
А на кровати закипает уж чаёк
И на столе стоит армянский коньячок,
Звучит музыка, поют там про любовь
И пошёл у нас чаёк под коньячок.
Глазки карие светилися зарёй,
Глазки будто два колодца под луной,
Так глубоки и искрилися мечтой,
Необъятной ласкою светясь.
На ресничке там слезы капелька,
Отразилась там твоя жизнь.
Улыбнись, не плачь моя ласточка,
Мы от жизни той улетим.
Улыбнись ты мне моё солнышко
И прижмись губами к груди,
Слышишь, как стучит моё серденько,
То стучит оно о тебе.
Губки алые, зубки жемчугом,
Губки – ласточки я нежно целовал,
Целовал я их и ласкал я их,
Я любил, я всё б за них отдал!
Свою звёздочку к себе я привлекал,
Грудь любимой с упоением ласкал.
И сердечко трепетало в той груди,
Будто в роще заливались соловьи.
Чорный волос там, на плечи мне спадал,
Чорный волос мои плечи обнимал,
Волос волнами бушующих морей,
Мою грудь как будто пламя обжигал.
Сердце бешеным огнём он разжигал,
Он с ума сводил!
Лицо моё ласкал!
И тогда нам вечер тот о многом рассказал.
Рассказал о неоконченной судьбе
И о новой, вновь родившейся мечте,
Говорил он о несбывшейся любви,
И о жизни в одиночестве, в ночи.
Ах, как ночь была та холодна,
А постель была чужая и пуста,
Да, там не было любимая тебя,
Да, там не было твоих красивых глаз.
Там не видел нежности твоей,
И той ласки, что была в душе, ждала,
Вырвавшись на волю, как огнём,
Моё сердце обогрела, обожгла.
А потом сожгла мою печаль
И сожгла старинные мосты,
До той старой,
И не сбывшейся мечты.
Я пожалел бы только об одном,
Что раньше мы,
Не встретились с тобой
И не жалел бы больше ни о чём.
Я был тогда готов,
Отдать всю жизнь,
За ночь с тобой!
Ты ангел мой!