ОН выглядел слегка безумным. Хотя, что значит сейчас быть безумным. Мы уже почти привыкли, что так или иначе термин безумие используется для выражения определенных явлений в восхитительном ключе. Это была сумасшедшая вечеринка, история, музыка или просто день. Да он просто псих! Класс! Не совсем понятно, когда это началось, но безумие стало массово притягательным. Наверное, это всего лишь способ противостояния донельзя упорядоченному, рациональному миру, который постоянно чего-то требует от нас. Безумие же ничего не требует, а просто и ненавязчиво предлагает. Предлагает говорить кому угодно и что угодно. Раздеться и пройтись голым, в прекрасный морозный день. Выбраться в окно и пробраться по карнизам до балкона. Ну, в общем, предложений может быть масса. Но ведь и обычный, рациональный мир, возможно, не всегда был таким требовательным. Должен же был быть момент выбора, который и привел к таким результатам. И только потом этот выбор стал объективно обязательным в силу его положительных результатов. И что тогда? А тогда и безумие может когда-нибудь перестать предлагать и начнет требовать. И его требования будут непредсказуемы, бессмысленны, и откровенно опасны. Хотя, может это уже и случилось?
Так вот, ОН выглядел слегка безумным, но, не больше не меньше, чем того требовали правила хорошего тона в обществе. Легкая хаотичность движений, склонность к экзальтации, амбивалентности, небрежность внешнего вида и широко открытый взгляд, словно смотрящий на что-то в сантиметрах тридцати от себя.
Когда прозвенел будильник Он уже, наверное, час как не спал. Он просто лежал и ждал. Ждал возможности выключить будильник и продолжить лежать дальше. Ведь тогда лежание, из простого лежания, превращалось в некий духовный акт. Акт неповиновения, акт вершения судьбы индивидуума. Требуя осмысления, этот акт наполнял все тело героическим пафосом мифологического сюжета. Прокруст на своем ложе, Прометей, прикованный к скале. Он даже как-то сам по себе становился больше. И вот уже ноги переставали вмещаться в диван, норовя разорвать его хилые бока.
Но, только ощутив возможность, провести так целую вечность, Он вопреки желаниям, и безоговорочной правильности происходящего, поднимался. И это тоже был акт. Акт отречения. Отречения от себя, ради жертвенной пользы всего человечества. Он встал, что бы пойти трудиться, созидать, явиться творящим демиургом в осиротевшем пустом мире.
Он всегда ставил будильник гораздо раньше чем того требовала необходимость, что бы успеть в полной мере насладиться теми восхитительными моментами, которые дарит утро. Или вернее вечер. Потому, что за окном было уже темно.
Да, Он всегда просыпался, когда наступала ночь. Всегда, это значит, сколько себя помнил. Впрочем, как и все остальные кого Он знал, да и не знал тоже. Все человечество вело ночной образ жизни, как и их далекие предки, мелкие грызуны в эру динозавров. У предков была необходимость в таком поведении, опасность в лице огромных ящеров. У современного человечества необходимость выражалась в опасности дневного света. Может быть потому, что в его лучах мир становился слишком предсказуемым, банальным и просто скучным, человечество предпочло спрятаться от него в царстве теней и сумрачных видений. А может солнце просто стало слишком радиоактивным. Как бы там не-было, никто не мог преодолеть, так называемый, световой барьер. При первых признаках рассвета человек выключался, вырубался проще говоря, засыпал, и просыпался, когда снова было темно. Это происходило на каком-то физиологическом уровне, неподконтрольном чувствам и эмоциям. Надо сказать, что все, уже давно воспринимали это как должное, не пытаясь, что-либо объяснить, или изменить. Тем более ночь давала прекрасные возможности для самовыражения и радостного времяпрепровождения. Что вполне устраивало человечество. Но, только не нашего героя. Да, Он был из тех, кто сидит хмурым на веселом празднике, отказывается идти запускать китайские фонарики, а если и идет, то стоит в дверях, опершись плечом о косяк, из-под лобья наблюдая общую возню в глубине сада.
Вот так и теперь, с видом суровой необходимости, Он собирался на дело. Умывшись и выпив чашку горячего кофе, Он открыл гардеробный шкаф.
Проблем с выбором одежды не возникло. В гардеробном шкафу было только два комплекта одежды. Коричневый костюм тройка, и серый рабочий комбинезон. Комбинезон Он ни когда не носил. Он даже не смог бы объяснить, как он здесь появился. Поэтому руки привычно взяли с вешалки костюм. Одевшись, Он повязал на шею атласный бордовый галстук, и натянул на брови шляпу, с узкими полями. Потом, из шуфлядки трюмо, Он извлек большой металлический шприц, сантиметров тридцать в длину. На шприце были кожаные застежки, благодаря которым он удобно располагался на ремне слева на боку. Шприц являлся важным аксессуаром современного человека. Они были абсолютно у всех. Конечно, каждый пытался придать своему шприцу индивидуальности. Шприцы украшались. Кто мог себе это позволить использовал драгоценные металлы, инкрустации и гравировки. Особенно изящно выглядели женские шприцы. Но нашему герою нравился его простой, грубый, металлический, кое-где уже покрывшийся ржавчиной.
Ну вот, теперь он готов идти на дело. Дверь маленькой однокомнатной квартиры хлопнула, и наш герой оказался на улице.
Но перед тем как выйти из подъезда Он остановился у почтовых ящиков. Он стоял в нерешительности, словно боясь, что кто-нибудь из соседей выйдет сейчас и заметит его. Но соседи не шли. И тогда Он резко открыл почтовый ящик с номером своей квартиры. В темном жестяном разломе ящика белел конверт. Он смотрел на этот белый прямоугольник, открыв рот и затаив дыхание, как будто следующий ход был за конвертом. Но конверт просто белел в темноте. Где-то сверху хлопнула дверь, послышались шаги по лестнице. Он быстро достал конверт, и, спрятав его во внутреннем кармане пиджака, выскочил из подъезда.
На улице было тепло и сыро. Янтарные отблески фонарей колебались в тяжёлом влажном воздухе. Но наш герой не колебаясь шел широко и уверенно. Перейдя гулким подземным переходом, Он оказался на остановке общественного транспорта. Черные трамваи, похожие на огромных блестящих, светящихся сверчков, периодически пробегали в разные стороны. Он дождался своего и запрыгнул в его копошащееся брюхо. Трамвай был полон. Пиджаки и шляпы широко и бравурно улыбались, женщины с завитыми лакированными волосами испускали из глаз лучи обжигающего свойства. Он старался смотреть на свои туфли, что бы иметь возможность сосредоточенно подумать. Подумать о письме, которое лежало у него во внутреннем кармане пиджака. Но думать о нем, не зная, что там написано, не представлялось возможным. Поэтому единственное о чем Он подумал это то, что из всех пассажиров трамвая у него одного в кармане лежит письмо. Эта мысль, немного порадовав, быстро улетучилась, когда трамвай хорошенечко встряхнуло на очередном перекрестке. А между тем двери трамвая открылись на его остановке. Он поспешно вышел и ускоренным шагом пошел по булыжной мостовой. Он как всегда опаздывал.
Здание конторы встречало толстой колоннадой из белого известняка. Хотя в ночном освещении оно выглядело отнюдь не белым, а грязно желтоватым как пыльный потрескавшийся хрусталь на книжной полке. Открыв массивную деревянную дверь, Он уже почти бегом поднялся по витой мраморной лестнице.
В зале все уже собрались, и громко гудели как школьники на перемене. Да и зал походил на класс, или скорее на аудиторию с партами и кафедрой.
Он остановился в дверях, напряженно вытянув шею и осматриваясь. Потом Он заметил ее. Ингрид махала рукой, чуть ли не подпрыгивая, из дальнего угла зала. Он почти незаметно улыбнулся, левым краем губ, и начал пробираться в ее сторону.
Ингрид была свежа и весела. Но весела не простой, бессмысленной радостью, а невротичным налетом взбалмошной иронии. Словно через силу, через себя, вопреки чему-то. Он видел в этом особый акт с ее стороны. Видимо поэтому она ему и нравилась. На ее черном простом платье, опоясанном ниже талии широким ремнем, поблескивающим, словно змеиная кожа, красовался шприц, ближе к внутренней стороне бедра. Шприц выглядел настоящим произведением искусства. Витиеватый растительный узор переходил в такие же изящные ручки, чернеющие серебром, а верхняя часть шомпола была сделана в виде распустившегося цветка с оторванным лепестком. Сквозь стекло, которое слегка проступало сквозь это великолепие, пузырилась фиолетовая жидкость.
Ингрид смотрела на него как всегда слегка небрежно. Ее взгляд то и дело скользил по сторонам, но белое, почти бледное лицо, с четко очерченными линиями губ и больших темных глаз, все же выражало что-то теплое и приятное. Она встряхнула копной длинных каштановых волос, и, схватив его за рукав пиджака, подтянула ближе, через толпу.
-- Давай скорее. Уже раздают задания. – Строго прошипела она.
Он, не сопротивляясь, сделал несколько шагов, и пожал руку улыбающемуся Инэю. Инэй буквально вынырнул из-за спины Ингрид.
Инэй улыбался почти всегда, и как-то особенно лучезарно. Его правильное, словно вырубленное из мрамора лицо, казалось, излучало особые микроволны. Долго смотреть на него было не возможно, без опасения повредить роговицу глаза. Поэтому улыбнувшись в ответ, наш герой повернулся в сторону кафедры.
А там уже инструкторы вовсю крутили лотерейный барабан. Барабан издавал свистящий звук, инструктор в белой рубашке с черной бабочкой хлопал в ладоши и выкрикивал в зал.
-- Крути, крути, крути!
-- Крути, крути, крути! – Кое-где вторила ему аудитория.
И вот, под общие овации, барабан начал останавливаться. Инструктор помог ему обеими руками, и открыв небольшую дверцу, запустил в барабан руку по самое плечо.
-- Итак, команда А, твое задание это…! – Инструктор затряс бумажкой у себя перед носом. – Устроить погром в гипермаркете!
В зале раздалось радостное улюлюканье, и на возвышенность кафедры ловко взобрался представитель команды А, что бы получить официальный бланк задания.
Потом пошло по порядку. Команда Б, В, Г… Устроить взрыв на водонапорной станции, поджечь административное здание, нанести ущерб заводу по производству игристых вин.
И наконец команда Ж – разбить окна в доме по такому-то адресу.
-- Да ну! – От досады руки Ингрид опустились. А Инэй заметив ее реакцию стал улыбаться, как-то немного грустно.
-- Это уже третий раз на этой неделе! – Бессмысленно выкрикнула Ингрид в сторону кафедры. – Опять бить окна! Это уже становиться скучно!
Наш герой в ответ только пожал плечами, ведь на самом деле сегодня ему было абсолютно без разницы, чем заниматься.
Между тем команды, толпясь и галдя, начали расходиться из зала. На заднем дворе их уже поджидали грузовики с включенными двигателями. Похожие на армейские, с открытыми кузовами. Они испускали клубы выхлопных газов, медленно расползающихся в трещинах черного асфальта.
Началась торопливая погрузка, что-то вроде переклички, и суматохи. Словно воинская часть отправлялась на ночные учения. Только воины были разодеты в вечерние наряды, слышался женский смех, а вооружены они были разнообразными шприцами, висящими у каждого на боку. И вот уже первый грузовик взревев, и выплюнув облако сизого газа, покачивая боками, исчез в ночной темноте.
Инэй помог Ингрид взобраться в кузов. Потом помог еще кому-то и еще. Наш герой стоял немного в стороне. Он обычно садился самым последним. В команде Ж, было от десяти до пятнадцати человек, в зависимости от посещения, кто-то мог и не прийти. Но Он общался в основном только с Ингрид и Инэем. Имена других Он с трудом смог бы даже вспомнить. Ну, вот когда все, наконец, разместились в кузове, Он тоже залез и присел с краю. Ингрид и Инэй сидели спереди ближе к кабине. Там же находился и командир команды, в синем, щегольском френче и шляпе котелком. Командир встал, обвел взглядом свою разодетую, готовую к делу команду, и, убедившись, что все на месте, три раза ударил по кабине грузовика. Грузовик дернулся, и медленно выплыл на ночную улицу, наполненную электрическим напряжением фонарей.
Город был наполнен движением. Трамваи, люди, автомобили, все куда-то спешили. Группы людей оживленно суетились возле сверкающих неоном вывесок. Со всех сторон доносилась музыка, зазывные выкрики и ничем не сдерживаемый истерический смех. Это был просто массовый праздник. День независимости, новый год, день независимости нового года или новый год независимости. Но наш герой, сидя в кузове грузовика и придерживая рукой шляпу, чтобы ее не сорвало порывом ветра, достаточно хмуро наблюдал за этим весельем. Потому, что ничего необычного в этом не было. Он видел такое каждый день, вернее каждую ночь.
Грузовик, с веселой бандой на борту, свернул с центральных улиц и внедрился в темные закоулки. Вскоре он остановился возле длинного, трех этажного здания, находившегося в окружении темного парка.
-- Ну и дыра. – Прокомментировала Ингрид увиденное, спрыгнув с грузовика. Ей это довольно ловко удалось, несмотря на вечерние туфли с небольшим каблуком.
Тут вспыхнули прожекторы, на уже ожидавшей их машине обеспечения. Небольшой квадратный автобус, с маленькими овальными окнами на боках, имел на крыше целый пучок прожекторов и громкоговорителей. Лучи белесого света вырвали из темноты куски непрезентабельного здания. Похоже, что это была старая школа.
-- Эй! Не расходитесь! – Прокричал командир, размахивая шляпой, чтобы привлечь к себе внимание своей праздно и лениво озирающейся вокруг команды. Он достал и кармана френча бланк задания и, повернувшись к лучам прожекторов громко зачитал.
-- Разбить окна в здании школы. Использовать в качестве орудий тротуарную плитку. – Перевернув бланк, он со смехом пожал плечами. – Ну, вот и все, давайте начинать.
Из машины обеспечения джентльмены во фраках уже несли ломы, для того чтобы ковырять тротуарную плитку.
-- Все разрушим, все сожжем, ночью весело живем! – Прокричал командир, первым схватившись за лом.
Из громкоговорителей ударила бравурная музыка, какой-то твист с истеричными гитарами и бескомпромиссными барабанами.
Все сразу оживились и начали залихвацки долбить плитку. Плитка на удивление оказалась свеже вымощенной, поэтому без труда поддавалась.
И вот уже под одобрительный дамский визг, со звоном посыпалось первое окно.
Инэй усердно выковыривал плитку и подавал ее Ингрид. Одну из плиток она передала нашему герою, но тот бессмысленно держал ее в руках.
-- Я снова получил письмо. – Наконец сказал Он Ингрид.
-- Да? – Запыхавшись, ответила ему Ингрид. Она метнула сразу две плитки подряд, и волосы, растрепавшись, наполовину закрыли ее лицо.
-- И что там? – Спросила она, повернувшись к нему, и, тяжело дыша, убрала с глаз челку.
-- Я еще не читал. – Серьезно глядя себе под ноги ответил Он.
-- Так давай читай. – Почти потребовала Ингрид.
Инэй протянул ей очередную извлеченную из тротуара плитку.
-- Подожди. – Ингрид отвела его руку.
Инэй пожал плечами и швырнул плитку сам. Окно брызнуло осколками и серебристым дождем осыпалось под светом прожекторов.
Письмо. Почему оно так заинтересовало Ингрид. Дело в том, что буквально несколько ночей назад, наш герой, совершенно случайно, и даже весьма неожиданно получил первое, сколько себя помнил письмо. Но это было не самое удивительное. Ведь рано или поздно все могут получить письмо. Удивительно оказалось то, от кого было это письмо. А письмо было от того кто находился по ту сторону светового барьера. Да, отправитель так прямо и указывал, что он живет днем, абсолютно ничего не зная о ночи. Он отправил его наугад, чтобы связаться с кем-нибудь, из неизвестного для него мира темноты. Так случилось, что письмо попало к нашему герою.
Что еще было странно, так это-то, что как всем было известно, днем обитали только биороботы. Которые в условия агрессивной среды поддерживали порядок и жизнедеятельность города. И вот получается, что биоробот, проявил, можно сказать, человеческое стремление к общению и любопытство. А это уже совсем не вязалось с тем, что можно было себе представить о биороботах.
Наш герой, конечно же, показал то письмо своим ближайшим товарищам, Ингрид и Инэю. Они само собой были тоже крайне удивлены. Инэй сразу же предположил, что это какая-то провокация, ведь биороботы не могут писать письма. Он даже советовал его сжечь и сделать вид, что ничего не было. А Ингрид, напротив долго не думая, предложила написать ответ.
И вот в конце очередной разухабистой ночи, (они тогда уничтожили целую бензонасосную станцию), совместными усилиями был написан ответ.
Ингрид поинтересовалась, правда ли, что от безжалостного солнца появляются рыжие пятна лице, Инею, почему-то захотелось узнать, можно ли видеть днем звезды, таким нехитрым образом он собирался проверить загадочного отправителя письма. А вот наш герой, долго не думая, спросил, известен ли какой-нибудь способ, пробиться через световой барьер и самому попасть в день. Да, на самом деле Он уже давно хотел вырваться, хотя бы ненадолго, из этой бесконечной ночи и увидеть мир совершенно другим. Поэтому это случайное письмо его очень взволновало. Воистину случайности не случайны.
Инею показалось слишком рискованным задавать такие вопросы неизвестно кому, он настойчиво рекомендовал спросить о чем-нибудь таком простом и незначительном. Но наш герой просто не мог упустить такую возможность, да и Ингрид согласилась, что, по крайней мере, это будет интересно узнать. Вот так написав, они решили все же никому не рассказывать о случившемся, а просто посмотреть, что будет дальше. Откликнется ли их таинственный незнакомец по переписке, а если и откликнется, то как.
Потом наш герой вложил их послание в тот же конверт, и опустил в свой же почтовый ящик, как и было указанно в письме. На следующий вечер письмо исчезло.
И вот теперь ответ лежал во внутреннем кармане пиджака.
-- Что, прямо сейчас его открыть? – Спросил наш герой.
-- Да, Регул, (а именно так зовут нашего героя) прямо сейчас. – Ингрид даже дернула его за рукав пиджака. – Всем на нас сейчас абсолютно насрать.
И на самом деле Ингрид была права. Окна бились, музыка играла, все веселились. Джентльмены во фраках, из машины обеспечения, разносили на подносах бокалы с зеленым алкогольным пуншем. Регул мельком взглянул на все это, и достал письмо. Инэй бросил лом и подошел ближе, зачем-то положив руки на плечи Ингрид. Он все делал как-то так по особенному естественно, что никто не обратил на это внимания.
Разорвав конверт, Регул бегло просмотрел письмо. Хоть подчерк был далеко не из лучших, он, на удивление хорошо его разбирал.
-- Здравствуйте друзья. – Начал он.
-- Второе письмо и уже друзья. – Ухмыльнулась Ингрид.
Регул откашлялся и продолжил.
-- Я рад, что вы откликнулись на мое послание и с удовольствием отвечаю на ваши вопросы. Да, действительно от солнца на лице могут появиться рыжие точки…
Ингрид ехидно закивала головой.
– Понятно, значит, ничего хорошего там нет.
-- Но это бывает редко и не у всех. – Поскорей продолжил Регул.
Ингрид хмыкнула.
-- Редко и не у всех. – Повторил Регул и, кашлянув, продолжил. – Звезд я никогда не видел.
-- Это еще ни о чем не говорит. – Прокомментировал Инэй. Утверждение было бесспорным, и Регул просто пожал плечами.
-- Что касается вопроса о возможности преодолеть световой барьер, то тут мне пришлось подумать. Но потом я узнал, что согласно законам физики во вселенной есть одна вещь способная двигаться быстрее скорости света. И это солнечный зайчик. Да, я сам был удивлен. (Если захотите, можете сами проверить). Поэтому, я постараюсь найти способ как переправить солнечного зайца на вашу сторону. Но если получиться, то, как вернуться с ним обратно вы, наверное, должны будите понять сами. Пока все. Надеюсь вас увидеть.
-- Еще чего, чтоб покрыться рыжими пятнами. – Ответила Ингрид.
Регул сложил письмо, и засунул его в карман.
-- Да брось ты Ингрид, с этими пятнами. Он же пишет, что редко и не у всех, да и вообще там не пятна, а точки.
-- Отличное утешение! Конечно же, точки гораздо лучше, чем пятна. Скажут, что это у тебя за пятна, а я отвечу, что вы это не пятна, это точки, просто их очень много, и поэтому вам кажется, что это пятна.
-- Но согласись, если у него получиться переправить солнечного зайца через барьер, это будет гораздо интересней, чем бить стекла в пустых зданиях.
Этот довод был серьезен. Регул слегка улыбаясь, развел руки, как бы спрашивая «Ну, что неужели я не прав». Ингрид вздохнула и, закатив глаза, ответила, уставши раздраженно.
-- Бить окна, бить окна.
-- А вообще давайте танцевать! – Неожиданно вскрикнула она, и буквально извиваясь, бросилась к освещенной прожекторами площадке, на ходу выбросив и разбив стакан из-под пунша. Инэй, улыбаясь, пожал плечами и поспешил за ней. На площадке уже вертелись и выкидывали ногами несколько пар.
Регул остался стоять. Где-то недалеко раздалась серия взрывов, и ночное небо озарилось вспышками разноцветных искр. Наверное, это взорвали водонапорную станцию, или завод игристых вин. Послышались крики радости и хлопанье в ладоши, словно стая птиц, сорвалась и взлетела вслед за этими искрами.
Регул взял бокал с пуншем у проходившего мимо обеспеченца, и сделал три больших глотка. Танцевать ему вовсе не хотелось, и бить окна ему тоже не хотелось, да ему вообще ничего не хотелось. Эта суматоха, громы, бахи, было так не нужно. Хотя нет, это все было так обязательно, так поощрительно правильно, как будто часть контракта, или гражданского долга. Нет, Регул стоял вытянувшись, не позволяя дрогнуть ни одному суставу, совершая очередной акт. Акт стояния. Выстаивания. Чтобы весь осадок отстоялся и лег на дно, освободив чистую прозрачную жидкость. Правда, что с ней делать было не совсем ясно, может пить?
Регул выпил еще пунша.
Но все же было что-то, чего Регул хотел. Ведь тогда он не смотрел бы на танцующих, с таким бессмысленным сожалением, граничащим с осмысленным наслаждением своей стойкостью. Правда, о том чего он хотел, он старался не признаваться даже себе.
Между тем окна в школе были уже почти полностью разбиты, пунш разлит, и даже музыка, казалось, стала греметь не так громко. Взъерошенный и взбалмошный народ разбрелся вокруг. Некоторые отстегнули с поясов шприцы и увлеченно поливали ими стены разноцветной краской. Это походило на такое, ни к чему не обязывающее соревнование. Кто-то писал забавные фразы, кто-то другой пытался перещеголять его забавностью.
«Кремация – сильное расслабляющее средство».
«Отдохни – кремируй свои моззги».
Или просто
«Таня дура всем ****ец».
Рядом рисовались рисунки, иногда пошлого содержания. Эта веселая творческая деятельность увлекала окружающих в красочный водоворот увлекательного общения. Обеспеченцы еле успевали подносить разноцветные баллоны с краской. Послышался визг, это видимо, устав соревноваться в рисовальном остроумении, начали обливать из шприцов друг друга. Послышался смех, это командир команды выпустил жирную струю черной краски прямо в лицо обеспеченцу. Обеспеченец словно негр заулыбался белыми зубами.
Ингрид на кирпичной стене, чуть в стороне ото всех, нарисовала фиолетового кота. Она отошла на три шага, и, положив одну руку на бедро, второй высоко держала шприц, словно дымящийся пистолет. Ее голова склонилась набок, она думала, с какой стороны лучше пририсовать хвост. Кот, широко открыв глаза, напряженно ждал своей участи.
А Инэй любил писать четверостишья. У него был большой современный шприц, с мигающими кнопками переключения красок.
«Мостовые из зефира
Плыли в сторону Берлина
Прилетела из Заира
Мина
Прилетела разлеглась
Вот бы завтра взорвалась».
Инэй, улыбаясь, оглядывался по сторонам. Рядом кто-то засмеялся. Инэй взвел шприц и принялся писать еще что-то.
Это продолжалось какое-то время, но в определенный момент все, уже немного устав, начали собираться возле заляпанной краской машины. Пора было уезжать.
Регул так и не воспользовался своим шприцом. Он им уже давно не пользовался. В какой-то момент он перестал понимать, кому и зачем пишутся эти послания. Хотя, может это был просто его вздорный характер, ведь на самом деле рисовать и писать на стенах, было весело и интересно.
А потом грузовик повез их обратно, по растерзанному весельем городу. Вокруг что-то горело, блестело разбитым стеклом, и вздувалось разломанной мебелью. Разрисованные и расписанные стены пугали таинственными знаками. Вдалеке изредка раздавались взрывы. Группы людей бродили посреди всего этого словно в поисках уцелевших остатков ночи.
Регул находился в задумчивом состоянии. В этом же состоянии он и добрался домой на трамвае с выломанными дверями. Без дверей было даже лучше, свежее. Как он уснул, конечно же, он не помнил.
Да, момент засыпания сложно точно установить, в отличие от момента просыпания. Но с другой стороны, так ли это на самом деле? Когда приходит понимание что ты проснулся? Когда открываешь глаза, или может, когда начинаешь, слышать звуки. Как ни крути, грань настолько размыта, что нельзя точно определить момент перехода. Наверно перехода и нет. Это скорее переплыв. С одного берега реки на другой. Вот ты вступил в воду, плывешь, плывешь. Наконец понимаешь, что осталось еще пару метров, течение немного сносит, потом ноги погружаются в илистое дно, еще секунды, и ты уже поеживаешься на берегу, от сырости и прохладного ветра. Смотришь назад и думаешь, как же мне это удалось.
Вот так и Регул слегка поеживаясь, выключил будильник, протирая заплывшие глаза.
Этот вечер как всегда был наполнен набором необходимых процедур, и ритуалов. Незаметно для себя он оказался возле почтового ящика. Письмо уже ждало его. Но он ждал его больше. Регул разорвал конверт, и от нетерпения начал читать прямо в подъезде.
«Доброй вам ночи друзья. Я понял, как переправить солнечного зайца на вашу сторону. Взяв посеребренные зеркала, драгоценного типа, я разделил их на прямоугольники и скрепил между собой клейкой лентой в форме креста с двумя вертикальными направляющими. Солнечный луч, поочередно отражается в зеркальных прямоугольниках, и, благодаря эффекту солнечного зайчика, возникает дополнительное движение выше скорости света. Эта энергия аккумулируется и позволяет преодолеть световой барьер. Я назвал это устройство Анизатропный Драготип Дополнительного Движения. Если сокращенно АнДраДоД.
НО, что бы андрадод смог вернуться обратно он должен столкнуться со своей же тенью. Только оттолкнувшись от неё, его потенциальная энергия получит выход. Однако это лишь теория. Каким образом андрадод может отбросить тень, я не представляю, потому что, он весь светиться.
Кстати, если все получилось он у тебя на балконе…»
Последнее предложение Регул перечитал еще раз, сглотнул ком в горле и побежал в квартиру. Резко, чуть ли не сорвав, он раздвинул шторы на балкон. В глаза ударил свет, как от прожектора. Регул медленно отошел на несколько шагов назад. Свет горел тепло и ровно. Неужели это был настоящий солнечный свет? Регул подошел и открыл балкон.
Близко стоящие деревья шелестели в порывах ночного, нахального ветра. Андрадод неестественно светился посреди бесконечного, и такого привычного сумрака. Он действительно оказался собран из кусочков зеркала. Только кусочки эти были далеко не правильными прямоугольниками, а скорее походили на разновеликие осколки с острыми углами и рваными гранями. Форма же креста, с двумя вертикальными направляющими, оказалась подобием зайца, с четырьмя лапами и длинными ушами, на большой квадратной голове. Хотя голова была, тоже не квадратной, это больше походило на сильно усеченный конус, перевернутый на бок. Видимо он создавался в спешке, или его создатель был не тем, кто стремится к совершенству. Такое, разбитое, метровое зеркало, склеенное впопыхах, причем склеенное неправильно.
Регул стоял, смотрел на него, и почему-то боялся дышать, может, чтобы не спугнуть это необычное явление. Тени от листвы деревьев то набегали, то резко разбегались в стороны, как маленькие хищные зверьки, незнающие как подступиться к такой не привычной для них жертве.
Наконец, Регул растерянно попятился с балкона назад в комнату. Раздалось стеклянное позвякивание, андрадод шевельнулся, и неловко перебирая своими нижними лапами, пошел за ним. В какой-то момент они оказались друг напротив друга. Свет ослеплял Регула. Пятясь, он уперся спиной в стену. Андрадод, шурша и качаясь, медленно шел к нему. Регул испытал страх и беспомощность. Потом, резко вздернувшись, он выскочил из комнаты, закрыл плотно дверь и побежал на кухню.
О чем можно было думать в этот момент непонятно. Регул хаотично передвигался по пространству кухни, то и дело, выглядывая, чтобы посмотреть на дверь комнаты. Из-под двери пробивалась полоска света. Андрадод стоял за дверью.
Ах вот, о чем думал Регул. «Как»? Нет, вернее он думал. «Что»? Хотя скорее. «Как и что»? Да. Как и что делать сейчас, думал Регул. Причем именно в такой последовательности и раз сто, наверное.
Потом, устав от повторения этой скороговорки, он остановился перед дверью, из-под которой пробивался свет, и решил. Решил каким-нибудь образом взять андрадода и поехать к Ингрид и Инэю. И возможно вместе они найдут ответы на как, и на что. Регул открыл дверь. Андрадод помахал ему левым ухом.
Но Регул не сможет так просто передвигаться по городу с этим светящимся прожектором. Покрывало! Он завернет его в покрывало.
Регул, жмурясь, наклонился чтобы взять андрадода. Андрадод помахал обоими ушами. Это опасно, можно порезаться, вдруг подумалось Регулу, и бросился искать перчатки. Андрадод поплелся за ним.
И вот уже одев перчатки, Регул аккуратно поднял андрадода, стараясь смотреть себе под ноги, чтобы не ослепиться, и положил его на зеленое покрывало. Андрадод не сопротивлялся, только помахивал и позвякивал ушами и лапами. Регул бережно завернул его.
Покрывало стало тускло светиться, как старая аптечная вывеска. Регул взял, и прижал его к себе. Ощущая приятное тепло, он выбежал на улицу.
Город мерцал в ночных фонарях чистотой и опрятностью. Окна были вставлены, стены вымыты, даже двери в трамвае работали как новые. Биороботы как всегда, незаметно привели все в порядок. Регул вскочил в трамвай, и, стараясь не привлекать внимание, уставился в окно. Андрадод еле заметно шевелился под покрывалом. Ехать было невыносимо. Это было похоже на легкий приступ социопатии. Регулу казалось, что он сам сделан из осколков зеркал, и одно неосторожное прикосновение заставит их рассыпаться как порванное ожерелье в разные стороны. Благо ехать было недолго.
Сегодня, они с командой, шли в концертный зал филармонии слушать органную музыку. Да, порой в их задания входили и такие моменты. Но как показать андрадода Ингрид и Инэю, чтобы его не заметили остальные. И кстати, если они его заметят, то, что будет. И вообще, насколько это законно. Может это запрещено. Регул был растерян, ведь он не помнил, что бы сталкивался с какими-нибудь запретами. Может потому, что всегда делал только то, что от него требовали. Даже не требовали, а все было как-то, само собой разумеется. И вот теперь, грань дозволенного размылась настолько, что стала походить на рисовое поле залитое водой. Непонятно ты топчешься уже по всходам, или еще идешь вдоль канавы.
Трамвай остановился возле здания филармонии. Регул вышел, аккуратно глядя себе под ноги, чтоб не споткнуться. Он как всегда опаздывал. Правда, сейчас он совсем не бежал, а наоборот даже очень медленно шел. Поднимаясь по мраморным ступенькам, к округлой колоннаде, Регул походил на служителя культа, несущего в храм свое подношение. Подношение светилось и царапалось, под покрывалом.
Скучающая кассирша не обратила на него никакого внимания. Она была слишком занята маникюром. Да и зачем обращать на кого-то внимание, билеты она все равно никогда не продавала.
Регул открыл дверь в зал. Да, он опоздал. Музыка уже играла. Посреди сцены, освещенный прожекторами в обрамлении пурпурных гардин стоял орган. Большой, как рояль, только еще больше, отливал янтарным блеском своих изогнутых боков. И в том месте, где у рояля находятся струны, в органе располагался осьминог. Его надутое, грушевидное тело светилось фиолетовыми и красными квадратами, они мигали, соотносясь с силой звука. А звук издавал сам осьминог. Широко открыв большой черный клюв, он наполнял зал воющим, трубным звуком. Звук был настолько сильным, что можно было видеть, как в клюве напряженно вибрирует розовый язык. Глаза осьминога, похожие на грибы на длинных ножках смотрели вверх и не мигали. Исполнитель, женщина похожая своим нарядом на снежную королеву, поочередно хваталась за щупальца осьминога, которые высовывались из полукруглой клавиатуры. Снежная королева, сжимая щупальцу, силой сжатия регулировала силу звука. Она виртуозно перебирала черно белые щупальца, как очень придирчивый покупатель перебирал бы товар на рыбном рынке.
Вот она с особенной силой схватила сразу два щупальца, и, подавшись назад, даже потянула их на себя. Осьминог, замигав особенно ярко, издал сразу целую гармоническую палитру, зал наполнился мощным, пронизывающим до глубины, красивым звуком. Зал загудел и зааплодировал. Кое-кто, даже встал со своих мест. Снежная королева в знак благодарности сделала еле заметный поклон головой, и продолжила, слегка пощипывая щупальца, нежной тихой мелодией. Осьминог весь сжался, словно от удовольствия, и, покачивая глазами что-то тихонько из себя высвистывал.
Регул даже замер в дверях. Надо чаще ходить на концерты, подумал он. Может он постоял бы так еще, но тут его позвал голос, стараясь не кричать, но все же громко. Регул мотнул головой, и постарался заметить, откуда его звали. Это была, конечно, Ингрид она махала ему с задних рядов. Регул, подняв немного над собой андрадода, пошел через заполненные ряды к ней.
Ингрид была в темно синем вечернем платье, а ее шею украшали темно вишневые, почти черные, коралловые бусы. Она дернула Регула за подол пиджака, заставив резко плюхнуться в кресло рядом.
-- Опять ты пропустил самое начало. – Строго отчитала его Ингрид.
-- Мы должны будем оставить после себя этот зал, как после безумного панк концерта. Договорились начать перед третьим актом. – Шептала она ему на ухо. Улыбающийся Инэй, тянул руку для рукопожатия из-за спины Ингрид. Регул поспешно пожал его руку, и на секунду осмотрелся.
Вальяжные зрители что-то ели и пили, зачастую закинув ноги на соседние кресла, порой громко комментируя происходящее на сцене.
-- Что это у тебя? – Наконец спросила Ингрид, осторожно прикоснувшись к светящемуся покрывалу.
Регул облизал пересохшие губы, как бы собираясь с мыслями.
-- Это андрадод. – Медленно, почти по слогам сказал он.
-- Что? – Ингрид пристально посмотрела прямо в глаза Регулу.
-- Анизотропный драготип дополнительного движения. Андрадод. Представляешь, он прислал его с той стороны. У него получилось. Андрадод преодолел световой барьер и оказался у меня на балконе.
Ингрид хитро заулыбалась, ее глаза заблестели как у ребенка, она обеими руками схватилась за покрывало.
-- Покажи. – Не предполагая отрицательного ответа, сказала она.
-- Но не здесь же. – Ответил Регул.
-- Ладно, пошли выйдем. – Ингрид уже стояла и нетерпеливо дергала Регула за плечо.
Регул аккуратно встал, и они начали пробираться через ряды к выходу. Немного растерянный Инэй пошел за ними.
Осьминог, пощелкивая клювом, выдавал ритмичные триоли. Снежная королева, слегка извиваясь всем телом, пританцовывала рядом с ним.
Покинув зал, наши герои оказались посреди колоннад с лепниной, в широких коридорах филармонии. Здесь никого не было, и эту массивную пустоту нарушали только еле слышные звуки из зрительного зала.
-- Он вот так, просто, оказался у тебя на балконе? – С азартом в голосе спросила Ингрид.
-- Ну, сначала я письмо нашел. Да, и там он написал, андрадод у тебя на балконе. – Ответил Регул, и, оглядевшись по сторонам, бережно развернул покрывало.
Андрадод стоял на мраморном полу и светился, всеми своими кусочками зеркал.
Ингрид, приложив руки к груди, издала вздох похожий на восхищение.
-- Какой он яркий. – И посмотрев на Инэя и Регула добавила.
-- Это же солнечный заяц, настоящий солнечный заяц, я никогда не думала его увидеть.
Регул, продолжал стаять с покрывалом в руках, он сам был впечатлен.
Инэй же стал выглядеть еще более растерянным.
Андрадод пошевелил ухом и сделал маленький шаг к ним. От движения, зеркала, звякнув, перенаправили свет в разные стороны, забросав светлыми пятнами все вокруг.
Ингрид вскрикнула и отступила.
-- Он ходит. – Почему-то шепотом сказала она.
-- Да. – Так же шепотом ответил Регул.
Андрадод тихо стоял и светился.
Ингрид слегка наклонившись, протянула к нему руку. Андрадод звякнул всеми своими зеркалами и сделал шаг назад.
-- Он меня боится. – Сказала Ингрид, умиленно вздернув плечи, как будто ей подарили щенка на десятый день рождения.
-- Я не знаю. – Регул развел руками.
Инэй, все это время, то и дело посматривал по сторонам.
-- И что мы будем с этим делать? – Наконец спросил он.
Регул глубоко выдохнул.
-- Ну, в письме было написано, что андрадод должен встретить свою тень, и как-то оттолкнувшись от нее, ему хватит какой-то энергии, чтобы вернуться обратно. Я так понимаю, что вернуться можно будет вместе с ним. Осталось только понять каким образом у него может появиться тень, если он весь светится.
-- И ты действительно хочешь пересечь световой барьер. – С недоверием спросил Инэй.
-- Да. – Регул был удивлен такому вопросу. – А почему нет, это же так захватывающе. Такого приключения, такого «задания» у нас еще никогда не было и вряд ли будет. Я не просто хочу пересечь световой барьер, я предлагаю вам сделать это вместе. Ну что вы? Это же круто.
Инэй медленно замотал головой. Наконец, он не улыбался, а был серьезен.
-- Я не понимаю тебя. Я думал это так, шутка. А в чем прикол отправиться в опасный, радиоактивный солнечный мир, где одни только биороботы. Что там делать вообще? По-моему, это бессмысленно и не интересно.
-- Почему не интересно?! Ну да, я не знаю, что там делать и зачем это вообще, но мне казалось, что именно в этом и есть интерес. Да и к тому же, я не думаю, что эти письма писал биоробот, а значит там не опасней чем здесь. Да, черт побери, пока мы туда не попадем, мы никогда толком ничего не узнаем! – Регул начал говорить громко и с волнением.
-- Ведь так же Ингрид? – Регул горящими глазами посмотрел на Ингрид.
Ингрид задумчиво перебирала кораллы на своем ожерелье.
-- Я не знаю, так или не так. – Как-то совсем без эмоций ответила она.
-- Это, конечно, интересно. Письма, солнечный заяц, но… -- Она усмехнулась уголком рта, и посмотрела на Регула.
-- А знаешь, что? Давай ты отправишься туда, а потом вернешься и нам расскажешь.
У Регула что-то оборвалось внутри. Где-то между горлом и солнечным сплетением. Там было что-то натянуто, может струны, а может ремень газораспределительного механизма, и вот враз, все это оборвалось. И теперь он чувствовал центробежную силу разболтанного механизма у себя в голове.
-- И кстати, почему ты думаешь, что оттуда можно будет вернуться? – Добавил Инэй.
Регул попробовал сглотнуть слюну в пересохшем горле. Но у него не получилось, и появилась легкая тошнота и удушье.
-- Я не думал. – Прохрипел он. – Мне просто все надоело. Надоело, понимаете. И вдруг это. Мне кажется это единственный способ вернуть себе хоть какой-нибудь интерес. Так значит, вы мне не поможете?
-- Нет Регул, мы конечно тебе поможем. – Ингрид ободряюще взяла его за локоть.
-- Это же так интересно. – Она взглянула на Инэя. В ответ Инэй снова заулыбался своей обычной улыбкой.
-- Только скажи как. – Слова Ингрид звенели в ушах у Регула.
Как, как. Откуда он мог знать как. А сейчас он уже и не мог об этом думать. Ведь он же на самом деле хотел, чтобы она… И, ему казалось что, только так он сможет… Но а сейчас…
Регул посмотрел на андрадода. Тот, как ни в чем не бывало, светился, заставляя их троих отбрасывать длинные тонкие тени. Андрадод шевельнулся, и его зеркальные лапы издали по мрамору резкий неприятный звук. Всех троих передернуло.
За углом коридора послышались быстрые шаги. Они все трое переглянулись, Регул долго не думая набросил покрывало на андрадода.
Из-за угла показался их командир. Он был в темно малиновом костюме и светло синей шелковой рубашке с оборками.
-- Скоро уже третий акт, ребята. – Просто сказал он, и, развернувшись, пошел обратно.
Ингрид поспешила за ним. Инэй пожал плечами, улыбнулся Регулу и пошел за ней. Регул, чувствуя вместо головы жестяное ведро, пошатываясь, отправился за ними.
Третий акт начался как раз тогда, когда они вошли в зал. Занавес распахнулся, и осьминог затрубил гулким басом. Казалось даже пол начал вибрировать, вторя его ритмам. Снежная королева буквально вонзалась в его щупальца, как хищная морская чайка. Глаза осьминога напряженно вытянулись вверх, будто две желто зеленые трубы. Цветовые волны пробегали по его телу, и, взрываясь яркой фиолетовой вспышкой, откатывались назад. Музыка была на удивление ритмичной. Снежная королева отбивала такт левым каблуком. Кто-то вскочил на бархатное кресло, и широко раскидывая руки, и высоко поднимая колени, начал танцевать. Послышался одобрительный гул. И вот уже не он один отплясывал на кресле. Зал начал входить в раж. Неожиданно в стены полетели бутылки, разлетаясь гулкими вспышками. Перед сценой образовалась толпа из хаотично танцующих пар.
Регул стоял, прислонившись плечом к стене, голова шла кругом, в груди было жарко. Ингрид и Инэй смешались в толпе бесноватых танцоров.
Регул не мог понять, когда это случилось. Когда он перестал быть таким же бессмысленно и беспощадно беззаботным. Он силился вспомнить, но не мог. Он забыл себя в прошлом, Регул сузился до состояния фундаментальной частицы, живущей доли секунды, перед своим неотвратимым распадом. Вот так он стоял и распадался, отброшенный мощным потоком энергии окружающих.
А окружающие проявляли завидную энергию. Кресла вырывались со своих креплений, и подбрасывались вверх. Человек в черном смокинге забрался на занавес, и толпа внизу начала его раскачивать с сумасшедшей амплитудой. С одной стороны занавес, треснул и начал обрываться.
Породив волну восторженных визгов, занавес со второй стороны вспыхнул синим пламенем. Осьминог, казалось, весь сжался, и начал не просто трубить, а скорее выть, куда-то вверх. Снежная королева, уже не просто стучала каблуком, а всем телом тряслась от возбуждения. Она так сильно мотала головой, что ее хрустальная корона сползла на лоб и уже закрывала глаза. Схватившись за щупальцу, обеими руками, он так сильно выкрутила ее, словно выжимая белье после стирки, что щупальца не выдержала и лопнула. От неожиданности Снежная королева плашмя упала на спину, продолжая сжимать трепыхающуюся щупальцу. Ее хрустальная корона слетела с головы и покатилась по сцене. Осьминог весь вспыхнул красным и разразился палитрой душераздирающих звуков. Это была сильная кода. Но еще не конец. Снежную королеву подхватили на руки, и стали подбрасывать вверх. Один занавес, наконец, полностью оборвался. Огонь со второго, уже перекинулся сцену. Какой-то особенный весельчак, размахнувшись огромной дубиной, выбил ножку у органа. Орган, чудовищно треснув, рухнул на бок. Осьминог яростно перебирал щупальцами, и, извиваясь всем телом, пытался выбраться из корпуса органа.
И вдруг в середине зала вспыхнул свет. Яркий и теплый. Регул от неожиданности забыл про свои пустые мысли, и с замершим сердцем повернулся на свет.
Это был андрадод. Он тихонько пришел в зал, накрытый зеленым покрывалом Регула. А потом, кто-то, заметив его, сорвал это покрывало, и так и остался стоять с ним в руках, жмурясь и недоумевая. А андрадод сиял, как недавно вспыхнувшая звезда.
Постепенно все, так или иначе, обратили на него внимание. В зале становилось все тише и тише. Они, застыв на своих местах, молча смотрели на свет, которого до этого никогда не видели. Их лица превратились просто в светлые пятна, словно они сами превратились в подобие зеркал и блестели теперь серебристым лунным цветом. А андрадод стоял и светился, казалось все ярче и ярче. У Регула перехватило дыхание.
Сквозь повисшую тишину, отчетливо слышались жалобные завывания осьминога. Регул повернулся в его сторону. Огромное, беспомощное создание, неловко пыталось выбраться из остатков органа. Наполовину ему это удалось. Щупальца шлепали по сцене, корпус органа стучал и неприятно терся о доски. Огонь потрескивал уже совсем рядом с ним. Осьминог завыл как щенок.
И тут Регула взорвало, он закричал хриплым голосом.
-- Да сделайте что-нибудь! Помогите ему! Вы же видите, это бедное животное страдает!
Регул тяжело и хрипло дышал. Так продолжалось несколько бесконечно долгих секунд.
Командир, в темно малиновом костюме, подошел к осьминогу и молча отстегнул свой шприц с ремня. Он направил его на осьминога, и выпустил струю черной краски. Все кто был на сцене, начали подходить к нему и, отстегивая с ремней свои изящные шприцы, разноцветными струями поливали то, что еще недавно казалось, было просто музыкальным инструментом. Осьминог уже не выл, а чем-то булькал внутри себя, наверно лучше ему не стало, но это все, что они могли сделать для него.
Регул почувствовал тепло у себя на шее. Он повернулся. Андрадод, незаметно, подошел совсем близко. И теперь тянул, свою хрупкую лапу к нему. Регул смотрел прямо на него. Свет был яркий, но Регул не жмурился. Отсутствие причин для жизни, вдруг наполнило неутолимой жаждой другой жизни. Андрадод встретил свою тень.
Когда прозвенел будильник, Регул не спал. Солнце уже светило во всю. Пора было вставать. Регул встал и начал собираться. Умывшись и выпив чашку горячего кофе, он открыл гардеробный шкаф.
Проблем с выбором одежды не возникло. В гардеробном шкафу было только два комплекта одежды. Коричневый костюм тройка, и серый рабочий комбинезон. Костюм Он ни когда не носил. Он даже не смог бы объяснить, как он здесь появился. Поэтому руки привычно взяли с вешалки комбинезон.
А потом Регул неожиданно вспомнил. Вспомнил, зачем ему костюм тройка, зачем ему ржавый металлический шприц на трюмо. Он подошел к окну и как впервые посмотрел на солнце, и город, залитый его светом. Город, правда, находился в удручающем состоянии. Говорят это война, это враги и террористы пытаются его уничтожить, по ночам. Поэтому ночью все расходятся по домам, комендантский час. Незаметно засыпают, и просыпаются только тогда, когда взойдет солнце. А потом идут и самоотверженно восстанавливают разрушенное. И Регул вспомнил. Вспомнил, что он тоже каждый день идет и вставляет окна, или еще что. Инэй чинит дороги. А Ингрид отмывает стены. Она всегда сосредоточенна и трудолюбива. В сером комбинезоне и аккуратном платочке закрывающем волосы. И да, у нее веснушки, и ей даже идет. Но эта не та Ингрид.
И вот, Регул, наконец, вспомнил, зачем он подбрасывал письма в свой же почтовый ящик. Но тогда почему он здесь? Неужели он снова сделал что-то неправильно?