Работала я как-то с лошадьми в конном театре, помогала тренерам и хозяевам тренировать их лошадей, а заодно совершенствовала свои навыки верховой езды. Прихожу однажды на тренировку, и тут забегает в раздевалку девчонка (у неё на попечении была одна из частных лошадок) и говорит:
- К нам привезли новых лошадей из Одессы. Иди скорей посмотри!
Новички оказались молодыми жеребцами орловской рысистой породы. Светло-серый красавец Приказ, пятилетка, и пара вороных трёхлетних жеребчиков.
Моё внимание привлёк малыш тёмной масти в крайнем деннике конюшни. Не сказала бы, что он мне понравился, скорее – его внешность и какая-то отрешенность от происходящего вокруг выделяли его среди остальных гривастых обитателей конюшни. Это был вороной, без единого светлого волоска жеребец, с буйной, откинутой на одну сторону гривой. Его густая чёлка спадала на лоб и глаза, придавая им диковатое выражение. Невысокий, с причудливым и как мне тогда казалось – совершенно неподходящим именем – Мэтр. Этот невзрачный конёк больше напоминал чертёнка, и никак не производил впечатления статного, подвижного рысака. Казалось, он совсем не замечал находившихся рядом людей. А люди теперь всё время суетились вокруг него. Поначалу хозяин Мэтра поручил коня своему сыну для выступлений в джигитовке – выполнения трюков на скачущей лошади. Однако вскоре ему пришлось отказаться от этой затеи, поскольку конь был неспособен идти спокойным ровным галопом по заданному кругу. Тогда было принято решение – быть мальчику семейной лошадью, развлечением для детей. И передали его на «успокоение-перевоспитание» нам, девчонкам – мне и Машке – десятилетней дочери владельца Мэтра.
Свою дружбу с вороным я начала с прогулок. Выводила его на траву рядом с конюшней ненадолго. А ему было всё равно, что с ним делают и куда ведут. Только когда мимо проводили лошадей, он вскидывал голову и изящно выгибал шею. Он не рвался из рук, не начинал неистово ржать, а лишь натягивал корду и делал несколько шагов широкой рысью, высоко поднимая передние ноги. В эти минуты он казался особенно красивым.
Лошадь хобби-класса должна быть спокойной, уравновешенной и ни на что не реагировать. Жеребцы здесь не подойдут. И по убеждению многих конников и горе-владельцев, которые к ним прислушиваются, мерин - именно то, что надо. А значит, малыша надо было обрезать.
Через какое-то время после операции пришло время работать под седлом. Задача была – добиться расслабленных манежных аллюров. Чтоб не «шугался» ни от чего. Малыш был невероятно чувствителен. Стоило прикоснуться пятками к бокам – он вздрагивал и пытался рвануть с места. Мэтр приехал с ипподрома, участвовал в рысачьих бегах, поэтому он знал только то, что раз впрягли – значит надо мчать рысью. Скорость бешеная, длинная грива развивалась перед глазами… а коня не остановить. И так каждый вечер повторялись наши «полёты». Обидно было и досадно, как я не пыталась его осадить, выполнять разные упражнения, заставляющие сбавить скорость, но стоило выехать на прямую – он тут же рвался вперёд. Однажды я вспылила и жёстко одёрнула повод. Нежнейший ротик… Мэтрик резко запрокинул голову и своим затылком попал мне в бровь. На этом занятие мы закончили.
Я читала литературу, пробовала разные методы, работала с ним «в руках». Всё было бесполезно. Конь оставался напряжённым, не шёл на контакт. Пока однажды…
Как-то вечером Мэтр гулял в леваде, а я провожала его владельцев. Когда машина отъехала, я перевела взгляд на коня… а он стоял в противоположном углу левады и СМОТРЕЛ НА МЕНЯ. Конь не просто повернул свой нос в мою сторону, а именно смотрел. Я это чувствовала, знала. Я неосознанно сделала несколько шагов к леваде. И тут Мэтрик побежал… прям с места, сначала своей размашистой рысью, а потом перешёл в галоп… Остановился напротив меня и смотрит. Подошёл. Ко мне… а у меня руки дрожат, даже погладить его толком не получается от волнения. Ага, значит, наконец оценил мои старания. Заметил. Обратил внимание. И заинтересовался.
А потом наше бурное приветствие повторилось. Я проходила мимо левадки, где гулял Мэтруша, когда он с каким-то невероятным шумом бросился ко мне со всех ног, да так разогнался, что пришлось ему тормозить, чуть ли не присев на задние ноги, перед ограждением. Наши необычные отношения были замечены. Даже приятно было видеть изумлённые взгляды свидетелей.
Постепенно мы с ним добились спокойных, управляемых галопа и рыси, но зажатость и недоверие ещё остались. Ну и ничего, можно одолеть и эти трудности.
Мои подсказки о проблемах коня и возможных вариантах их решения не были услышаны хозяевами. Однажды в моё отсутствие им захотелось посадить на коня другую девочку, ещё и тренера пригласили – решили, что можно попробовать задействовать мальчика в спорте. Так получилось, что мне надо было уходить в декрет, да и не хотелось расстраиваться, глядя, как экспериментируют над любимым чёрным бриллиантом. Позже я узнала, что Мэтти снова «носит», летает безобразно под любым всадником.
Спустя полгода Мэтра перевезли в другую конюшню, за город. Я решила, что больше его не увижу. Но не могу я без лошадей. Несколько раз пыталась уйти из конного мира, верилось, что переболею. Не получалось. Какая-то странная потребность видеть, слышать, касаться мягкого бархатного носа. И я не выдержала. Попасть на новую конюшню без некоторых сложностей не удалось, да и не хотелось жутко туда, по личным обстоятельствам. Но что-то изнутри толкало, подсказывало, что попробовать всё же стоит. А Мэтти… он исключительный.
- Как ты, Мэтти? Изменился, мой чёрный красавчик. Немного похудел, в длинной зимней «шубе», к которой налипли грязь с навозом, высохли и впились так основательно, что никакой щёткой не отодрать эти комья. Значит, не чистят. А самое печальное – разбитая спина… Седловка неподходящими сёдлами и безграмотная езда принесли свои результаты.
Задействовать Мэтти как остальных лошадей, по стандартной методике обучения мне не хотелось. И я пыталась делать с ним упражнения для восстановления атрофированных мышц и работать «на доверие». К этому времени я поняла все свои ошибки, научилась чувствовать лошадей лучше. Поэтому сразу была понятой. И добилась главного – расслабленности Мэтра в присутствии человека. Наши занятия, хоть и нечастые, превратились в настоящие гармоничные диалоги, где каждый из собеседников был услышан и понят. Мэтти подсказал мне свои проблемные участки спины. И «напросился» на сеансы массажа))
Трудно описать чувства, которые переполняли меня при общении с ним. Это были безудержная радость, восторг. Но была и невыносимая боль. Ведь коня «надо было седлать». Не седлала я – это делали другие. По сути, мои попытки реабилитации были абсолютно напрасными.
Вскоре нам снова пришлось расстаться. Я погрузилась в работу, а Мэтти…
Как ты сейчас, Мэтти? Будешь ли ты услышан и понят когда-нибудь? Вспоминаешь ли наши диалоги?.. Бессловесные диалоги движений и взглядов говорящих на разных, по своей природе, языках существ.