Наталья Сафронова
Призраки
Зачем берешь в руки карандаш и бумагу? Чтобы выковырять из себя пустоту. Буквально - спуститься в душевные пустоты и глубже... Должно же быть что-то глубже пустоты. Это что-то, безусловно, есть, оно только прикрывается пустотой, прячется под ней. Почему прячется? Такое неприглядное, стыдное, что приходится скрываться от посторонних глаз. На стыдном ничего достойного вырасти не может, только пустота. Но и она в конце концов начинает саднить, болеть.
Спускаться в пустоту страшно. И как будто никто не заставляет. И болит не так уж сильно - привычно. Все так живут. Никто не счастлив. Может, и не обязательно искать этого червячка, пусть прячется?
Марина закрыла альбом и подошла к окну. Однако простор улицы не помогал отвлечься или, наоборот, сосредоточиться на рисунке. Если бы только пустота, можно было бы ее нарисовать. Но она закидана впопыхах, чем попало, чтобы не гудела, не отдавала эхом, не выпячивалась напоказ.
Марина согрела чайник, пила горячий чай мелкими глотками, грела руки о чашку. За окном ночь. Хорошо, что ночь. И хорошо, что весна затяжная, холодная, яркая и теплая была бы хуже. Не отогрела бы, только подчеркнула смутное недовольство собой. Улица, освещенная фонарями, была безлюдной. Изредка проезжающие пустые автобусы казались призрачными.
Марина поставила на стол пустую чашку и снова открыла альбом. Нащупала, вот оно. Призрачность. Пустота реальная, а то, чем она забросала ее - призрачное. Девочка едет в ночи в пустом автобусе и не сразу замечает, что и водителя в нем тоже нет. В окнах море огней, но улицы все незнакомые. Мама дома ждет, волнуется.
Марина не заметила, что автобус свернул к пляжу. Оказывается, она села не на свой маршрут. Дождь пошел сильнее, теперь ей придется возвращаться с тяжелой сумкой и под дождем. И хорошо, что никто не обратит на нее внимания, не увидит, как она несет сумку с дефицитными продуктами. Мать выдавала продукты в столе заказов в стройуправлении. Марина всегда испытывала чувство неловкости, когда мама приносила домой кофе, сгущенку, конфеты "Каракум". Ни у кого нет, а у них есть. Учителя в школе говорили, что Маринина мама "сидит на дефиците" и тоже просили ее достать банку зеленого горошка или майонеза. Еще она могла договориться с мастером, чтобы рабочие сделали ремонт в квартире химички. Поэтому Марина прогуливала уроки химии безнаказанно, регулярно проверяя степень дозволенного. Прогуливала уроки она все на той же набережной, может, и сейчас туда попала не случайно. Девочка присела на скамью. Хорошо под дождем без зонта, кажется, холодные струйки воды затекают не только под куртку, но вымывают что-то внутри, душа светлеет, дыхание становится ровным. Дождь постепенно прекратился, стало тихо.
К Марине подошла большая собака, умильно тычется мокрой мордой в сумку. Девочка достала кусок буженины, развернула и положила на землю. Собака наестся и согреется, хорошо.
Вечером мама проверила содержимое продуктового набора и ахнула, не обнаружив буженины:
- Папа завтра ложится в больницу, как я врачу в глаза посмотрю?
Марина вспомнила, как собака проводила ее до дома из благодарности, а может, в надежде снова угоститься вкусненьким. Взгляд у матери был усталый:
- Ну, в кого ты такая идиотка? Хотя понятно, в кого.
- В отца, - согласилась с ней дочь.
Марина навещала папу, приносила из дома протертые супы, тот удивлялся:
- В больнице все то же самое, зачем мама старается?
- Мама считает, что домашнее лучше. А может, вину заглаживает.
- Какую вину? - пугался отец.
- Какую-нибудь, - дочь пожимала плечами. - Все перед всеми в чем-нибудь виноваты.
В это время сосед по палате рассказывал жене:
- И когда я услышал, как медсестра по телефону сказала кому-то, что у нее есть один пузырек облепихового масла, испугался. Все, думаю, уплыло мое масло. И точно, у меня вычеркнули его из назначений.
- А тебе дают облепиховое масло? - спросила Марина отца.
- Дают, перед едой, - кивнул тот. - Как твоя химия?
- Нормально, - неопределенно ответила дочь.
- Ты учи, мама считает, что за химией будущее, - сказал отец.
- Наверное, только не мое, - усмехнулась Марина.
- Ты почему на венчание не пришла? - мать на дочь не смотрела, отвернулась обиженно.
Помолчали, потом мама сказала:
- После венчания как-то легче стало, ушло что-то тяжелое.
- А отец не сопротивлялся? - поинтересовалась Марина.
- Чего ему сопротивляться? - усмехнулась мама. - Живет, как у Христа за пазухой, на всем готовеньком. Раньше убить хотелось за то, что ему ничего не надо. А теперь ничего, терплю.
Мама собирала дочери в сумку дачные овощи.
- Зачем столько? - возражала Марина. - Не донесу, и не съедим.
- Легкожопые, - бурчала мать. - Хотите и с горки скатиться, и жопу не ободрать.
Марина ехала с дачи, думала, почему все получается по-маминому? И в мелочах, и в большом. Нехотя, но подчиняются и она, и отец. Химиком она так и не стала, просто преподает в школе нелюбимый предмет.
На остановке Марину встречал муж, взял сумки.
- Консервировать будем?
Марина пожала плечами, она не любила маринованные помидоры. Однако дома надела фартук и начала мыть банки. Вспомнился почему-то дядя Коля, мамин брат. После того, как похоронил жену, он снова женился.
- Никогда не пел, а тут на тебе! - удивлялась родня. - И вроде жили с Галей неплохо, однако не пел раньше.
Дядя Коля и вправду словно помолодел и повеселел. Новая жена была тихая и незаметная, однако рядом они смотрелись хорошо, улыбчиво.
- А хозяйка Галка была хорошая, у нее в руках все кипело, - вставляла мама. - И Коля у нее по струночке ходил.
А теперь дядя Коля по струночке не ходит, садится со своей Клавдией за стол, выпивает рюмочку, обнимает жену за плечи и заводит песню:
- Ой, при лужке, при лужке,
при широком поле,
при знакомом табуне
конь гулял на воле.
Марина слушает его, и ей кажется, что это дядя Коля вырвался на волю и дышит полной грудью.
За окном светает. Марина перелистывает альбом, рисует рассвет над водой. Девочка на берегу бросает в воду камешки. Все у нее будет хорошо.
Марина заварила свежий чай. В кладовке отодвинула банки с помидорами и достала яблочное повидло. Поставила тесто на пирожки. Услышала, как муж включил воду в ванной комнате, умывается. Марина заглянула к нему, взяла полотенце, промокнула мужу лицо.
- Ты чего такая? - спросил он жену.
- Какая?
- Не спала всю ночь, и вообще, - объяснил муж.
Марина помолчала, потом неожиданно для себя сказала:
- Давай обвенчаемся.