«Большой»: осовременивание балета
размышления о фильме «Большой»
Я не знаю, ставили ли создатели фильма «Большой» задачу освежить идею классического балета энергетически, показать героиню наших дней, которая вдыхает новую жизнь в так знакомую всем эстетику. Но у них это получилось. На мой взгляд, не из-за сюжетных перипетий. А благодаря невероятно удачному выбору актрис, одна из которых играла роль Юлии Ольшанской в детстве, другая – во взрослом возрасте. Попадание настолько точное, что это я назвала бы главным прорывом фильма.
Публика по-разному относится к балету – есть те, кто очарованы им, те, кто к нему равнодушны, те, кто всегда откровенно скучали, если и попадали в «Большой театр». И предпочитают современный – акробатический балет наподобие американского. А классическая пластика и образная система для них – нафталин, дыхание давно ушедших эпох. У меня самой в разные периоды жизни было по-разному. Не случайно ведь один из танцоров в фильме признается, что балет он терпеть не может, не ощущает это занятие как «мужественное». И хочет свою профессию бросить.
Почему это происходит? Откуда неприязнь к этому виду искусства? Мне приходилось читать книги, где авторы недоумевают: неужели ради всего этого жеманства, давно вышедшего из моды, стоит так напрягать свой организм, идти на такие жертвы? Традиционный балет многие не любят, хотя не все признаются в этом открыто.
Мне кажется, дело в том, что налет некой слащавости, приторности, кукольности лишают происходящее на сцене подлинной энергетики, лишают жизненных сил, настоящего полета. Нам кажется, будто мы видим миленьких хорошеньких заводных куколок. Но мы не сопереживаем им, а воспринимаем эти па и живые картины как некое развлечение. Однако быстро начинаем скучать, и нам хочется чего-то, в большей мере созвучного нашей эпохе, чтобы мы действительно всем этим прониклись.
В этом фильме мы становимся свидетелями чуда – резкий порыв свежего, ураганного ветра врывается во всю эту привычную, многим приевшуюся «кукольность». И меняет картину. Девочка, в которой нет ни капли слащавости, жеманности, танцует так, что дух захватывает. Она не научена приличным манерам, не умеет говорить красиво, но именно она, а не все эти послушные, рафинированные и банальные по своей сути артисточки – гений балета. Угловатая, хмурая, грубая, с натурой бунтарки, она завораживает на сцене и за кулисами. И все эти смазливые лица рядом с ней представляются масками, а ее лицо, притягательное не классическими пропорциями, а подлинной оригинальностью, выделяется. Кажется единственным живым элементом картины, в которой все остальное искусственно.
И мы совершенно иначе воспринимаем все эти движения, музыкальные фразы, повороты сюжетов либретто. Когда танцует ОНА, остальные как будто бы исчезают или превращаются в тени. Это чувствуют даже те, кого она раздражает, бесит своей непохожестью, неповторимостью, дерзостью.
То, что для других кажется непосильным трудом, невероятными перегрузками, истощением организма, для нее – абсолютная органика. Как будто она родилась для тренировок, репетиций, премьер. Оттачивания всех движений. Жизни на сцене и в репетиционном зале. И понимаешь: балет – для таких, в них – огонь гениальности. И вспыхивает он иной раз вне «подходящей среды» - приличных обеспеченных образованных родителей, больших городов, именитых педагогов. Как произошло в этом случае. Вопреки всем и всему. Это не «наученность», «натасканность», как у остальных (девочек из «хороших семей»), а настоящая искра.
Жизнь, лишенная сантиментов. Пьяный отец, замученная на работе мать, чуть ли не голодающие заброшенные братья, захолустье, в котором нет никаких перспектив, кроме как спиться. Случилось то, что редко бывает: этот природный алмаз вовремя разглядел опустившийся артист балета, занялся его огранкой и направил энергию девочки в нужное русло. Но дальше ей предстоит конкуренция с теми, кому повезло куда больше.
Наблюдая за поведением героини, можно почувствовать, что ее романтизм – не наигранный, это не поза, а то настоящее, что скрывается за неприветливой оболочкой ощетинившегося на весь мир подростка. И эта внутренняя сокровищница раскрывается, когда она выступает. Перед приемной комиссией, перед сокурсниками, перед зрителями.
На мой взгляд, это то самое энергетическое обновление, в котором нуждается классическое искусство, благодаря таким артистам, оно не застывает в музейных позах, а развивается, поворачивается лицом к современникам. Омолаживает, осовременивает то, к чему мы настолько привыкли, что перестали чувствовать суть.
Такого эффекта хотели создатели фильма? Другого? Любят ли они сами балет? Считают ли, что он стоит всех этих усилий и жертв? Не знаю. Но получилось у них именно это. Привлечь внимание тех, кто прежде был равнодушен. Встряхнуть. Заставить задуматься. И в итоге – заворожить.