Новорусская купель

Протоиерей Анатолий Симора
Единственный уцелевший небольшой храм поселка располагался на кладбище. Возможно, безбожная власть посчитала, что он тоже отправится вместе с усопшими в мир иной… Но он выжил и уже больше десяти лет существовал при новом строе – демократическом. Правда, зияли красноватыми пятнами от отвалившейся штукатурки колокольня, стены церкви, да и внутри ее многие фрески осыпались и потускнели... Требуемые восстановительные работы были приходу не по силам. А государство если и выделяло деньги, то они отправлялись на возрождение центральных святынь. Поэтому настоятелю храма, престарелому священнику Филиппу, не стоило рассчитывать на такую помощь.
Он пробовал обращаться к так называемым новым русским. Их дачи, похожие больше на виллы, возвышались среди зеленой летней природы вдоль синего озера. Но эти хождения к баринам начала двадцать первого века ничего не дали, кроме тяжелых разочарований. Один сказал, что в Бога не верит. Другой, наоборот, объяснил, что он уже построил одну великолепную церковь, а теперь собирается возрождать во всем величии храм у деревни Ивановка.
– Как? – высказал тогда недоумение священник. – Ведь эта деревня «мертвая», там ни одного жителя нет. Лучше нашей церкви помогите…
– Мне виднее, что лучше, – возмутился мужчина лет пятидесяти. – Там я был с… Ну, в общем с одной женщиной. Ей там ландшафт понравился, храм приглянулся – издалека. А когда увидела его ближе, огорчилась. И вот я решил сделать сюрприз подруге «дней моих суровых»… Ты ведь, батюшка, знаешь, что такое любовь? Или уже забыл… Ха-ха-ха…
– Да, да, понимаю, – со вздохом сказал тогда отец Филипп, желая уже не денег, а лишь быстрее удалиться.
Третий богач оказался «связанным по рукам и ногам финансовыми проблемами». Он душевно объяснил, что покупает самолет и не может сейчас «позволить себе такое подаяние». Четвертый долго чесал затылок и, наконец, искренне молвил:
– Если бы пришлось выделить средства, то, по крайней мере, я их пожертвовал бы на многоглавый собор, что, например, возвышается возле деревни Пустынки. А вкладывать деньги в вашу, невзрачную, церквушку – только деньги на ветер…
– Но ведь в нашем поселке три  тысячи жителей, а там – три дома жилых.
– А мне какая разница. Пусть хоть ни одного не будет. Главное-то ведь – храм…
К другим насельникам особняков идти у священника охота иссякла. Он понял, что надеяться можно только на себя, на свои руки. Настоятель попробовал сам штукатурить храм. Однако освоение незнакомого ремесла и предстоящая работа требовали времени намного больше, чем он мог себе позволить. Ведь  на первом плане все же была его пастырская деятельность. Отцу Филиппу оставалось только молиться и верить, что Господь направит к нему хотя бы одного верующего благодетеля.
И вот зимой, когда отец Филипп совершил богослужение в крещенский сочельник и уже собирался оставить храм, произошло неожиданное. Впервые за много лет к кладбищенской церкви подъехали представительские джипы. Из них высадились в роскошных одеждах пожилые мужчины с молодыми женщинами, наряженными по последней моде. Священник определил сразу: они из озерных дач. «Неужели одумались, неужели приехали, чтобы помочь…» – с упованием на это встречал необычных прихожан отец Филипп.
– Здравствуй, батюшка, – поздоровался строитель «великолепных церквей».
– Здравствуйте, рад вас видеть в нашем Иоанно-Предтеченском храме, – тепло встречал священник гостей.
Те, скорее для приличия, чем для утоления интереса, осмотрели святыни церкви и приблизились к настоятелю.
– Мы тут ехали, – молвил меценат храмов, – и решили обратиться к тебе, отче, с просьбой. – Мы собираемся в двенадцать часов ночи… Ну в общем по православному обычаю хотим поправить здоровье, освятиться в проруби. Просим тебя нам ее освятить.
Отец Филипп был наслышан о купаниях «новых русских» в отдаленных от храмов прорубях. Такие ныряльщики глумились над православной традицией. Они распивали у проруби спиртное, нередко с девицами сомнительного поведения, и затем «освящались» в прорубях.
– Дадим тебе на новую рясу, – сказал другой, знакомый пастырю, высокопоставленный муж – «почитатель» соборов, раздраженный задумчивостью священника в стареньком, но опрятном одеянии.
Он эти слова произнес так, будто обещал целое состояние.
– Извините, но одежда у меня и новая имеется, – ответил  священник. – А что касается вашей просьбы, то я могу сказать одно. Чтобы была польза душе и телу, следует помолиться на богослужении, в конце которого будет совершено великое освящение воды. Желательно исповедаться, причаститься… А там и прорубь вам освящу. Купание в ней также должно происходить по-церковному – с молитвой и верой. У вас же, я слышал, погружение в воду предваряется питьем водки…
– А как иначе, – улыбнулся, смотря на друзей, еще один мужчина из компании, – попробуй без согревающего и без согревающих, – он посмотрел на женщин, которые легкомысленно улыбались и вряд ли осознавали, где находятся.
– Здесь храм Божий, – напомнил священник посетителям. – И если то, что я услышал, мнение всех вас, то нам больше не о чем толковать.
– Отец, отец, – вмешался в разговор «храмостроитель». – Нам каяться не в чем. На богослужении в такой церкви мы не будем... Посмотри сам… Она не подходящая для нас… Тут солидные люди собрались… Мы тебя сейчас отвезем. Ты по-быстрому там исполнишь это свое окропление или как там еще… и мы тебя доставим обратно. Давай не будем ссориться. А то я с патриархом за одним столом сидел и вашего архиерея знаю. Сам понимаешь…
– Да, да, батюшка, – добавил другой горе-прихожанин. – Мы захотим и окажешься в какой-нибудь деревне. Зачем тебе это…
– Вот что, «друзья» патриарха и епископа, – твердо произнес священник. – Я вам лишь одно в назидание хочу сказать: кто высоко летает, очень низко падает. Побойтесь Бога. Ведь Господь гордым противится, а смиренным дает благодать… Простите, у меня дела… До свидания!
С разъедающей душу горечью отец Филипп, опустив голову, зашагал на улицу. Хотя успел услышать за спиной:
– Он не знает, с кем имеет дело…
– Завтра будет на коленях прощения просить…
– Ничего, ничего…

***
Ночью в присутствии множества истинных чад Церкви настоятель совершил богослужение, а затем – великое освящение воды. Особую святыню – Агиасму – прихожане унесли домой, освящаясь ею и окропляя свои жилища.
Всего какой-то час после Крещенского служения поспал священник, как в дом позвонили. С трудом поднявшись с кровати, отец Филипп увидел за окном старенькую «Ниву». «Видимо, приехали, чтобы причастить умирающего», – предположил настоятель. Он поспешно оделся и вышел на улицу. Каким же было удивление отца Филиппа, когда перед собой он увидел своих вчерашних неприятных собеседников.
– Батюшка, здравствуйте, – к удивлению, уважительно и смиренно произнес меценат «великолепных храмов».
– А что это вы меня на «вы» называете, да и такие люди на какой-то «Ниве» приехали? – с иронией молвил священник.
– А, а, – запнулся тот, – больше не на чем. Тут такое дело…
И он рассказал, что еще с вечера его компания праздновала на берегу Крещение и «пошел почти ящик коньяку». Затем мужчины и женщины поехали к проруби купаться, хотя до нее было шагов сто. Только они успели выбраться из джипов и отойти в сторону, как лед затрещал и проломился. Машины ушли под воду. А пьяная компания еле спаслась… Сам Господь не допустил бесчинства… Воистину все они высоко летали и низко упали.
– Батюшка, хочу исповедаться и поставить свечи, – смотря напуганными глазами, добавил он. – Да и друзья желают…
– Как?.. В такой невзрачной церкви?.. А может вам к патриарху или к епископу?.. – спросил отец Филипп.
– Нет, нет… Это от гордости я сказал... Я хочу, очень хочу, пожертвовать на вашу церковь... Все мы скинулись…
– На рясу?
– Нет. На колокольню… – стыдливо опустив глаза, тихо молвил один из неожиданных благодетелей кладбищенского, невзрачного, храма.
2010 г.