Из книги "Михаил Кручинин - человек-легенда"
Оглавление
Предисловие
Часть 1. Юнга Балтийского флота
Часть 2. Ссылка
Часть 3. Война
Часть 4. В вихре революции
Часть 5. От Нарвы до Владивостока
Часть 6. Похититель танков.
Часть 7. И снова особое задание
Часть 8. Комиссар бронепоезда
Часть 9. Миссия в Свободном
Часть 10. Против каппелевцев
Часть 11. Волочаевские дни
Часть 12. В наступлении на белое Приморье
Часть 13. Гроза хунхузов
Часть 14. От мельницы до райисполкома
Часть 15. Вне «обоймы»
Предисловие
50 лет назад (в 1967 году) именем Михаила Дмитриевича Кручинина, по решению городских властей была названа одна из улиц г. Свободного. Несколькими годами позже сессия городского Совета внесла его имя в «Книгу вечной славы города». Однако не только г. Свободный, но и ещё более двух десятков больших и малых городов и посёлков страны имеют все основания хранить память о нём. Это: Петербург, Нарва, Кронштадт, Благовещенск, Чита, Уссурийск, Владивосток, Спасск, Хабаровск, Зея, Анадырь, Белогорск, посёлки Ин, Смидович, Волочаевка, Овсянка, Будюмкан и ряд других. В истории каждого из них М.Д.Кручинин сыграл свою, пусть и не всегда главную, но достаточно важную роль, оставив им частицу своей энергии и души.
О нём, как легендарном комиссаре бронепоезда № 8 и участнике Волочаевских боёв, в советские времена немало писала свободненская, областная амурская и даже краевая пресса. Тем не менее, биография этого человека до сегодняшнего дня остаётся почти такой же загадкой, как и полвека назад. Виной тому –лакуны и искажения, допущенные в его жизнеописаниях местными авторами то ли от неумения работать с историческими документами, то ли, что более вероятно, по идеологическим соображениям. В своём очерке, опираясь на рукописи личных воспоминаний самого Михаила Кручинина и другие подлинные документы того времени, я попытался по возможности исправить эти застарелые и, к сожалению, давно уже ставшие нам привычными ошибки и недомолвки.
Правда, воспоминания М.Д.Кручинина, как и вообще всех участников событий того времени, тоже нельзя считать бесспорными историческими свидетельствами. Они писались по памяти, спустя много лет, без серьёзной опоры на документальные источники. Память же человеческая не настолько надёжный инструмент, чтобы доверять ему безоглядно. Влияли на объективность авторов и уже установившиеся к тому времени идеологические штампы по наиболее важным, с точки зрения пропаганды «социалистических ценностей», событиям советской истории. Да и не всегда правильное мнение своих бывших соратников (особенно начальников), выраженное в их уже опубликованных воспоминаниях, они вынуждены были тоже учитывать.
Совершенно естественно, что и свидетельства М.Д.Кручинина содержат немало ошибок, а местами даже противоречат друг другу. При работе с ними приходилось постоянно сравнивать их с работами историков на эту тему (тоже часто далеко не безгрешных), другими воспоминаниями очевидцев, а также с редкими сохранившимися официальными документами того времени. Такой «перекрёстный» метод проверки, в сочетании с логическим анализом, позволил существенно уточнить ряд описываемых Кручининым событий и фактов, внося исправления в случайно (или намеренно) искажённую им информацию.
...
Часть 6. Похититель танков
Во владивостокской тюрьме братья Кручинины просидели весь первый период белогвардейского правления в Приморье. Вошедшие в город 31 января партизаны и вставшие на их сторону солдаты бывших колчаковских частей освободили всех политических заключённых, водворив на их место не успевших бежать представителей белых властей.
Практически сразу после занятия Владивостока, организовавший переворот Ревштаб (Объединённый оперативный штаб военно-революционных организаций Владивостока) приступил к «чистке» доставшихся ему в наследство от белого режима армии и флота. Уже фактически с 1 февраля был создан институт так называемых «политических уполномоченных» - аналог комиссаров в Советской России, хотя и с несколько меньшими полномочиями. Эти должностные лица подчинялись только Военному совету – новому высшему органу управления вооружёнными силами при возрождённом Временном правительстве Приморской областной земской управы.
Кручининых первоначально направили для выявления враждебных новой власти элементов на стоявшие во Владивостоке бронепоезда. После завершения данной миссии, Михаил был оставлен политуполномоченным на бронепоезде № 2 (старое название - «Единение России»), а Александр – на бронепоезд № 1 («Уссуриец») [4. С. 30].
Был ли у них тогда другой путь? Вряд ли. В условиях экономической разрухи, ставшей следствием двухлетней гражданской войны, найти более-менее оплачиваемую работу по специальности им было бы очень трудно. В то же время, длительное общение с преимущественно большевистски настроенными товарищами по тюремной камере не могло не повлиять на политические взгляды братьев. Да и позорный Брестский мир был давно аннулирован, что возбуждало в них надежду на скорое воссоединение родной им Нарвы (вместе со всей Прибалтикой) с Советской Россией.
Сам факт назначения «политическими уполномоченными» в бывшие белые части говорит о большом доверии к обоим со стороны реально контролировавшего процесс создания новой революционной армии в Приморье обкома компартии. С начала марта коммунисты уже открыто стали диктовать свои условия меньшевистско-эсеровскому правительству, проводя на ключевые посты своих людей (особенно в Военном Совете, который взяли под свой полный контроль).
Тогда же, 3 марта 1920 года, вступил наконец в РКП(б) и Михаил Кручинин. Со своими убеждениями он, видимо, окончательно определился ещё в тюрьме, поскольку в партию его рекомендовал сидевший вместе с ним один из лидеров приморских большевиков П.М.Никифоров [5. Л. 12]. В областном правительстве Никифоров теперь занял пост товарища (то есть заместителя) председателя и отвечал за экономику.
Имея столь высокого покровителя, Михаил пользовался особым доверием своего партийного начальства. Не удивительно, поэтому, что именно ему была поручено проведение сверхсекретной операции по похищению и отправке в Амурскую область находящегося под японской охраной железнодорожного состава с доставленными во Владивосток из Франции ещё при колчаковском режиме12 танками «Рено» [3. С. 15].
Впрочем, кто именно стоял за организацией этого похищения, пока является загадкой. Кручинин утверждает, что дело это было поручено ему ревштабом, причём начальником его, с которым он обговаривал детали операции, называет «товарища Абрамова» [3. С. 17]. Между тем, современная историография Гражданской войны на Дальнем востоке не упоминает о существовании во Владивостоке ревштаба в тот период, тем более о руководстве им Абрамова, ведь А.И.Абрамов являлся лидером немногочисленных тогда в Приморье левых эсеров.
Можно только предполагать, что после передачи власти в начале февраля Временному правительству Приморской областной земской управы Ревштаб не был распущен, а стал играть роль «теневого правительства», контролирующего действия официальных властей. Поскольку все входившие в него лидеры коммунистов и правых эсеров перешли на высокие должности в официальных органах власти, ревштаб мог формально возглавить не получивший место в правительстве руководитель левых эсеров.
Однако реальный контроль над ревштабом скорее всего сохраняли коммунисты. Без участия руководимых ими транспортных служб области (министром транспорта был коммунист Кушнарёв) удачно проворачивать такого рода аферы с поездами было бы практически невозможно.
Тогда существовала целая система по перехвату идущих в Забайкалье для атамана Семёнова железнодорожных составов и направлении их по Уссурийской ветке в советскую Амурскую область. Отвечал за эти перехваты сам руководитель железнодорожного транспорта Никольск-Уссурийского района И.М.Бочек. Помогал ему помощник начальника станции Угольная (под Владивостоком) Порфирий Шкота. Помимо танков, Бочеку, согласно его воспоминаниям, удалось перенаправить за Амур в те дни боле 40 вагонов с военным снаряжением, вагон со слитками золота и 10 вагонов серебра [1].
Операция, в которой принял участие Михаил Кручинин, потребовала от её участников немалой выдумки и изобретательности. В итоге она прошла так, что её описание вполне может соответствовать всем канонам авантюрно-приключенческого жанра.
Пока один из бойцов команды бронепоезда бывший студент Восточного института Максимов, хорошо владевший японским языком, развлекал в вагоне-караулке, находившемся в середине состава, охранников-японцев, М.Кручинин незаметно от часовых залез под него и, когда бесшумно подкатившийся паровоз легонько нажал на буферы крайнего вагона, ловко отцепил последние шесть полувагонов с танками и запрыгнул туда.
Убедившись, что паровоз с захваченной частью состава набрал ход, Михаил под грохот выстрелов опомнившейся японской охраны двинулся по вагонам к локомотиву. Подойдя, он с ужасом увидел стоявшего спиной к нему японского часового, раз за разом стрелявшего в наполненный водой тендер паровоза, успев уже в нескольких местах пробить его, что угрожало скорым выходом из строя парового котла. Решительно схватив сзади японца, Кручинин выбросил его вместе с винтовкой под колёса вагона, а затем прямо на ходу быстро заделал пулевые отверстия в тендере, прекратив утечку воды.
На всех других станциях японской охраны тогда не было, поэтому похищенному составу удалось на предельной скорости быстро проскочить до Барановского разъезда перед Никольск-Уссурийском. Здесь железнодорожники загнали в тупик преследующий его паровоз с японскими солдатами, пропустив мимо него бронепоезд № 2, надёжно прикрывший беглецов от погони с тыла. Спереди же их защищал теперь находившийся в Никольск-Уссурийске бронепоезд № 3 [3. С. 16-19].
Все эти события происходили в ночь с 4 на 5 апреля. По случайному совпадению, именно этой ночью японцы напали на части революционной армии во Владивостоке с целью их разоружения. Всего через несколько часов после угона состава с танками инженерный батальон интервентов разрушил железнодорожное полотно у станции Вторая Речка, чтобы помешать возможному подходу подкреплений для атакуемого ими русского гарнизона Владивостока.
О выступлении японцев участники операции похищения узнали только в Никольск-Уссурийске, от железнодорожных рабочих. Здесь японские войска полностью занять станцию ещё не успели, и состав с танками, охраняемый двумя бронепоездами, благополучно проскочил до следующего разъезда Дубининского (у села Михайловка). Там похитителями было получена телеграфное сообщение с требованием вернуть танки. В обмен интервенты обещали выпустить захваченных представителей высшего командования революционной армии Андреева и Краковецкого.
В конце-концов Кручинину и его товарищам удалось всё же обменять своих командующих только на два танка, а 10 остальных, под охраной бронепоезда № 3, сразу отправили по железной дороге в Амурскую область. Этот состав успел проскочить Спасск только потому, что японцы решились выступить там с некоторым опозданием, в 7 часов 30 минут утра. Также в самый последний момент удалось перевезти вагоны с танками через Амур в Хабаровске, за несколько часов до полного захвата его японцами.
С момента прибытия на разъезд Дубининский командующего Никольск-Уссурийским военным районом А.Ф.Андреева бронепоезд № 2 перешёл в его непосредственное подчинение. Здесь к ним присоединилась часть отступивших из Никольск-Уссурийска во главе с политуполномоченным при штабе этого района Я.К.Кокушкиным революционных войск. К Спасску собранный таким образом отряд подошёл эшелоном по железной дороге лишь утром 7 апреля, когда станция полностью находилась уже в руках японского гарнизона.
Предпринятые в последующие дни попытки отрядов Андреева и Кокушкина овладеть станцией стоили больших потерь, но не увенчались успехом. Вскоре от командования революционных войск к северу от Спасска пришло распоряжение взорвать бронепоезд и двигаться на соединение с ними в обход города. Как потом оказалось, это была провокация. Командовавший в тот момент Спасским фронтом Румянцев такого приказа не давал. Тем не менее ложный приказ был выполнен, бронепоезд и эшелон уничтожили. После соединения отряда с главными силами нашли виновника. Им оказался, как пишет М.Кручинин в своих воспоминаниях 1956-го года, начальник штаба Румянцева Холодов [2. С. 19-26].
Под Спасском Михаил Кручинин получил свой первый бесценный опыт командования бронепоездом в боевых условиях. И хотя должность командира в нём исполнял другой человек, реально руководили двое, поскольку именно политический уполномоченный (или, позже, комиссар) отвечал перед высшим командованием революционной армии за боеспособность части, а значит, в немалой степени, и за результат её действий на поле боя.
Список источников к этой главе:
1.И.М.Бочек. Таким я его помню. / За Советский Дальний Восток. Вып. 2. Владивосток, 1982. С. 163
2. Кручинин М.Д. Воспоминания о Волочаевском бое. / Историко-краеведческий музей г. Свободный.
3. Кручинин М.Д. Краткая автобиография с подробным описанием боёв во время гражданской войны. Август 1956 г./ Историко-краеведческий музей г. Свободный
4. Кручинин М.Д. Моя автобиография. 1 марта 1938 г.. г. Зея / Историко-краеведческий музей г. Свободный
5. Протоколы собраний коммунистической ячейки бронепоезда № 9. / ГААО Ф. П-43. Оп. 1. Д. 89.