Зов вильны макет

ЗОВ ВИЛЬНЫ


Поэтический и художественно - изобразительный облик Вильнюса

Автор проекта, составитель иллюстраций и биографий:
Владимир Кольцов-Навроцкий

Составители поэзии:
Владимир Кольцов-Навроцкий
Ева Ахтаева


Литературные консультанты :
Доктор гуманитарных наук Валентина Брио (Израиль)
Доктор гуманитарных наук Елена Бахметьева
Доктор гуманитарных Павел Лавринец
Консультант по изобразительному искусству :
Маргарита Артамонова

Вступительные статьи:
Доктор гуманитарных Елена Суодене
Искусствовед Маргарита Артамонова
От составителей:
Владимир Кольцов-Нвроцкий

Ответственный редактор Елена Шеремет
Редактор Ева Ахтаева

Макетирование и верстка Елена Шеремет
Компьютерная верстка Владимир Кольцов-Навроцкий

Издатель:
Литературное объединение поэтов и прозаиков
пишущих в Литве на русском языке «ЛОГОС»

Издание осуществлено при финансовой поддержке
Департамента национальных меньшинств правительства Литовской Республики


На обложке использована картина Владимира Пустового
«У костёла монастыря Бернардинов»



Вильнюс
2017

СОДЕРЖАНИЕ

Доктор гуманитарных Елена Суодене
Искусствовед Маргарита Артамонова
Председатель литературного объединения «Логос» Владимир Кольцов-Нвроцкий


Фёдоp Глинка (1786-1880) ПАРТИЗАН СЕСЛАВИН
Павел Кукольник (1795-1884) ЛИПИНСКИЙ В ВИЛЬНЕ. АДЕЛАИДЕ РОМАНОВНЕ ГЕЙНРИХСЕН
Кондратий Рылеев (1795-1826) ДУМЫ
Адам Мицкевич (1798-1855) ГРАЖИНА. 
Симонас Станявичюс (1799-1848) СЛАВА ЖЕМАЙТИСОВ
Александр Пушкин (1799-1837) БУДРЫС И ЕГО СЫНОВЬЯ. ОН МЕЖДУ НАМИ ЖИЛ
Фёдор Тютчев (1803-1883) НАД РУССКОЙ ВИЛЬНОЙ СТАРОДАВНОЙ...
Николай Некрасов (1821-1877) О ПОГОДЕ
Владислав Сырокомля (1823-1862) ОСВОБОЖДЕНИЕ КРЕСТЬЯН
Юргис Зауэрвейнас (1831-1904) МЫ ЛИТВИНАМИ РОЖДЕНЫ
Александр Навроцкий (1839-1914) КРЕЩЕНИЕ ЛИТВЫ
Иван Кондратьев (1849-1904) ПРЕЧИСТЕНСКАЯ ЦЕРКОВЬ
Александр Жиркевич (1857-1927) ВИЛЬНА
Винцас Кудирка (1858–1899) НАЦИОНАЛЬНАЯ ПЕСНЬ
Майронис (1862-1932) ВИЛЬНЮС ДО ВОСХОДА СОЛНЦА. БЕЖИТ ГДЕ ШЕШУПЕ, ГДЕ НЕМАН ТЕЧЕТ
Константин Бальмонт (1867-1942) ЛЕСНОЙ ЦАРЕВНЕ — ЛИТВЕ. ОБРУЧЕНИЕ
Юргис Балтрушайтис (1873-1944) TAEDIUM VITAE.
Валерий Брюсов (1873-1924)В ВИЛЬНО. ВСЕ ЧАЩЕ...
Мстислав Добужинский (1875-1957) A.I.S.M.H .
Евгений Вадимов (1879-1944)  ВИЛЬНО
Саша Черный (1880-1932) ВИЛЕНСКИЙ РЕБУС. НА МИГ ЗАБЫТЬ — И ВНОВЬ ТЫ ДОМА
Константин Оленин (1881-1939) СРЕДИ РАЗВАЛИН. ЛЮДИ КАКИМИ- ТО СТРАННЫМИ СТАЛИ…
Аркадий Бухов (1881-1937) ТОВАРИЩ ОНЕГИН
Людас Гира (1886-1946) ВИЛЬНЮС. ВОЛЬНЫЙ ВИЛЬНЮС
Залман Шнеур (1887-1959) ВИЛЬНА
Марк Шагал (1887-1985) ВИЛЕНСКАЯ СИНАГОГА
Максимилиан Волошин (1877-1932) БАЛТРУШАЙТИСУ
Анна Ахматова (1889-1966)  ВЫСОКИЕ СВОДЫ КОСТЁЛА
Максим Багданович (1891-1917) КОСТЁЛ СВ. АННЫ В ВИЛЬНЕ. ПОГОНЬ
Тамара Соколова (1893-1975) ВЕЛИКИЙ ПОСТ. У МЕЧЕТИ
Евгений Шкляр (1894-1941) ИЛЬЯ, ГАОН ВИЛЕНСКИЙ. УПОРНОЕ, КРЕПКОЕ ПЛЕМЯ
Георгий Иванов (1894-1958) ПОЛЬША. ВЕЧЕРНИЕ СТРОФЫ. РАСТРЕПАННЫЕ ГРОЗАМИ. СВЯТОЧНАЯ ПОЕЗДКА
Моше Кульбак (1896-1937)  ВИЛЬНО
Сергей Нальянч (1898-1979) ВИЛЬНО. ВИЛИЯ
Юстас Палецкис (1899-1980) ВИЛЬНЮС
Александр Прокофьев (1900-1971) НЕ ЛАЗУРНОЮ СИНЬЮ. С ГОРЫ ГЕДИМИНА
Владимир Жылка (1900-1933) СТИХИ О ВИЛЬНЕ
Грайчюнас Йонас (1903-1994) С ГОРЫ ТАУРАС
Теофилис Тильвитис (1904-1969) ВИЛЬНЮС 
Саломея Нерис (1904-1945) СЕСТРА ГОЛУБАЯ- ВИЛИЯ
Константы Галчинский (1905-1953)   СЧАСТЬЕ В ВИЛЬНЕ. ПЕСЕНКА
Казис Борута (1905-1965) ВЕСНА
Антанас Венцлова (1906-1971) ГОРОД ЛЕГЕНД
Бернардас Бразджёнис (1907-2002) ПЕСНЬ ГОРОДУ КНЯЗЕЙ
Дмитрий Кедрин (1907-1945)  ХРУСТАЛЬНЫЙ УЛЕЙ
Шмерке Качергинский (1908-1954) ТИШЕ, ТИШЕ...
Чеслав Милош (1911-2004) ГОРОД БЕЗ ИМЕНИ
Витаутас Сириос-Гира (1911-1997)  НА ПЛОЩАДИ ЧЕРНЯХОВСКОГО
Альбинас Жукаускас (1912-1987) ОНИ ПРЕКРАСНЫ, НО НЕПОСТОЯННЫ
Авром Суцкевер (1913-2010) В КАРЦЕРЕ. ЦВЕТОК
Лев Озеров (1914-1994) ИЗ ЛИТОВСКОЙ ТЕТРАДИ
Евгений Долматовский (1915-1994) ЛИТВА
Казис Брадунас (1917–2009) ВИЛЬНЮССКИЕ КОЛОКОЛА
Альфонсас Ника-Нилюнас (1919–2015) ВИЛЬНЮС 1943
Давид Самойлов (1920-1990)  СТАРАЯ ВИЛЬНА.  ДВОРИК МИЦКЕВИЧА
Владас Мозурюнас (1922-1964) ВИЛЬНЮСУ
Александр Межиров (1923-2009) ВИЛЬНЮС 
Борис Чичибабин (1923-1994) ЦЕРКОВЬ В КОЛОМЕНСКОМ
Антанас Йонинас (1923-1976) БЕЛАЯ НОЧЬ
Алексей Гречук (1926) ЛИТВЕ. КАТОРЖНЫЙ НОМЕР
Юозас Мацявичюс (1928-2011) ШЕСТЬ СОНЕТОВ ВЛАДАСУ МОЗУРЮНАСУ
Витаутас Рудокас (1928-2006) МОНОЛОГ МОСТОВОЙ
Бронюс Мацкявичюс (1929) БАЛЛАДА ОБ АНТАКАЛЬНИССКОМ КЛАДБИЩЕ
Юстинас Марцинкявичюс (1930-2011) НА ШЕЕ У ЛЕТА РЯБИННЫЕ ГРОЗДЬЯ...
Иван Гажимон (1931) ЧАС ЗИМЫ
Елена Бахметьева (1931) ПОСЛЕДНЯЯ ПРОСЬБА.  ВАЛЕРИЮ АГАФОНОВУ. ТОГДА И ТЕПЕРЬ
Леонид Михелёв  (1932) ЮРИЙ СОНИН. НА СКАМЕЙКЕ У ВИЛЕЙКИ
Аль Озёрный (1932-2016) ВИЛЬНЮСУ. НА ВОИНСКОМ КЛАДБИЩЕ
Роберт Рождественский (1932-1994) СТАСИСУ КРАСАУСКАСУ
Александр Городницкий (1933) ВИЛЬНЮССКОЕ ГЕТТО
Николай Морозов (1933) ЗДРАВСТВУЙ, ВИЛЬНО! 
Новелла Матвеева (1934-2016) ПАМЯТИ ЯНИНЫ ДЕГУТИТЕ
Виктор Райчев (1934)  ТРИ КРЕСТА БЕЛЕЛИ В ПОЛУТЬМЕ. ОДА ВИЛЬНЮСУ
Евгений Рейн (1935) ВИЛЬНА. ПРАНАСУ МОРКУСУ
Мария Зинкевич (1935) И СНОВА ДОЖДЬ.  СИРЕНЬ
Виктория Куракевич (1935) ЭХО СТАРИНЫ. ПАМЯТНИКИ ПУШКИНУ В ВИЛЬНЮСЕ
Томас Венцлова (1937)ЗНАЮ: ПРОШЛОГО ТРОГАТЬ НЕ СТАНЕМ. ВИД ИЗ АЛЛЕИ.  ГЕТТО. ЗАРЕЧЬЕ
Юдита Вайчюнайте (1937-2001) БЬЁТ ВОСЕМЬ НА БАШНЕ
Грета Федорченко (1937) ДРЕВНЯЯ СТОЛИЦА
Юрий Григорьев (1937) ПЕСНЯ О ВЕРЕСКОВОМ МЁДЕ. ФОКУСЫ С ГИПНОЗОМ НА СОВЕТСКОМ ТЕЛЕВИДЕНЬЕ
Владимир Высоцкий (1938-1980) ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ ЛЕТ
Владимир Белявский (1939)  МОЙ ГОРОД. В ОСВОБОЖДЕННОМ ВИЛЬНЮСЕ
Эльвира Поздняя (1939) СЕРЫЙ ГОРОД. НОЧЬ НАД ВИЛЬНЮСОМ. ПАРАЛЛЕЛИ 1812-1942-2002 г.г.  ВРЕМЕНА
Сапармурад Овезбердыев (1939–2009) БАШНЯ ГЕДИМИНА
Иосиф Бродский (1940-1996) ЛИТОВСКИЙ ДИВЕРТИСМЕНТ
Войтех Пиотрович (1940) ЗИМНЯЯ ВИЛЬНА
Лешек Длугош (1941) У ГРОБА СЫРОКОМЛИ
Мария Саулайтите (1941) ТРИ ОБРАЗА Я ВИЖУ
Любовь Турбина (1942)  ОСТРОБРАМСКОЕ
Валерий Срибный (1942-2016) МОЙ ГОРОД
Маргарита Савчук (1942-2016) ЛИТВЫ СТОЛИЦА
Виолетта Пальчинскайте (1943) АЛМАЗНЫЙ СВЕТ ЗВЕЗДЫ
Юрий Кобрин (1943) НА СОБСТВЕННОЙ ШКУРЕ
Сигитас Гяда (1943-2008) ИЗ «ВИЛЬНЮССКОЙ БАЛЛАДЫ»
Ольга Деньковская (1944) МОЙ ГОРОД
Ирина Мастерман(1945) ВИД ИЗ ОКНА. ПОРТСИГАР
Алексадр Снежко(1945) СНОВИДЕНИЕ КНЯЗЯ ГЕДИМИНА
Георгий Почуев (1945) НАШ ГОРОД МОЛОЖАВЫЙ
Людмила Суркова (1946)  НАХЛЫНУЛИ ВОСПОМИНАНИЯ. У ФОНТАНА
Сергей Лавров (1946) В СТАРОМ ВИЛЬНЮСЕ. У ПАМЯТНИКА М.-К. ЧЮРЛЁНИСУ
Геннадий Литвинцев (1946) ИЗГНАННИК
Юрий Тоскалёв (1946) О, ЭТО КРАСНОЕ ВИНО!
Валентина Шереметьева (1946) У ПАМЯТНИКА А. МИЦКЕВИЧУ. ПРИХОДИ ПОМОЛЧАТЬ И С СОСНОЙ ПООБЩАТЬСЯ. ПАРК ВИНГИС. УЛИЦА МОНЮШКИ
Юрий Щуцкий (1946) ЗРИТЕЛЬНЫЙ ЗАЛ. КОСТЕЛУ СВ. АННЫ. ВАЛЕРИЮ АГАФОНОВУ
Тамара Яблонская (1947) ВИЛЬНЮССКИЙ АКЦЕНТ.  ВИЛЬНЮССКАЯ ИСТОРИЯ
Зус Вайман (1947) АХ,  ВИЛЬНА С ТРАВОЙ МОЛОДОЙ
Александр Деркач (1947) ВИЛЬНЮС
Юргис Кучинас (1947 - 2002)  В ЗАВЕТНОМ КВАРТАЛЕ
Альмис Грибаускас (1947) Й. БОШ НА ВИЛЬНЮССКОЙ БАРАХОЛКЕ
Татьяна Казюнене (Харина) (1948) ГОРОД. СТАРЫЙ ГОРОД
Евгений Хаванский (1948)  ВИЛЬНЮС
Римантас Шална (1948) В ДВОРИКЕ У АДАМА
Валентина Екатериничева - Фатеева (1949) ПРОГУЛКА. ОСЕННИЙ ВИЛЬНЮС. СЕСТРА
Наталия Русских - Аболина (1950) ПАМЯТЬ. МОЙ ГОРОД, ТЫ СУРОВ СЕГОДНЯ…
Любовь Антонова (1950) МОЕМУ ГОРОДУ
Ромуальд Мечковски (1950) В ОСТРОЙ БРАМЕ. НА ЛИПОВКЕ ТОПОЛЯ И ТУЧИ
Михаил Дидусенко (1951-2003)  ОСЕНЬ В САДИКЕ МОНЮШКО
Игорь Жук (1951) ПОСВЯЩЕНИЕ ГОРОДУ
Регина Канаева (1952) В ВИЛЬНЮСЕ ЗИМА! ВИЛЬНЮСУ О ВИЛЬНЮСЕ
Виталий Асовский (1952) ПОДЗЕМЕЛЬЕ ДОМИНИКАНСКОГО МОНАСТЫРЯ. ГОЛОСА 1989 ГОДА. НА СТАРОМ ПУСТЫРЕ. СЕРДЦЕ МАРШАЛА
Владимир Кольцов-Навроцкий (1952)  СТАРОДАВНЕЙ ВИЛЬНЕ. МЯГКО ПО БУЛЫЖНИКАМ. ЮСТИНАСУ МАРЦИНКЯВИЧУСУ
Георгий Ефремов (1952) ЗАРЕЧЬЕ. ЧУДОТВОРНАЯ. ЗЕМНЫЕ ГАСТРОЛИ.
Арон Гаал (1952) НАД УЗКИМИ ВОРОТАМИ ДРЕВНЕГО ГОРОДА
Валентина Егорова (1952) ОСЕННИЙ ВИЛЬНЮС
Владас Бразюнас (1952) ПЕРЕД ВОЙНОЙ
Антанас А. Йонинас (1953) БИБЛИОТЕКА. КОМНАТА
Сергей Смирнов (1954) АНТОКОЛЬ. ЗАКРЕТ. ЗАРЕЧЬЕ. ПУШКИНОВКА . СТАРАЯ ОТКРЫТКА
Наталия Зубарева (1954)НИКОЛЬСКАЯ ЦЕРКОВЬ
Эдмондас Кяльмицкас (1954) ЖИРМУНСКИЙ МОСТ
Яков Мериин (1955) ЗИМА...
Борис Бартфельд (1956) РЕСПУБЛИКА УЖУПИС
Елена Шеремет (1956) ЛЕГЕНДА, ГОРОД МОЙ. МОЙ ГОРОД. ПРОГУЛКА. ЛТ. ПОСЛЕВКУСИЕ
Леонид Мурзинцев (1956) К ЮБИЛЕЮ ВРТУ (ВВКУРЭ)
Игорь Коломиец (1956) ВИЛЬНЮС. БЫЛ ТУМАН… НОЧНОЙ ВИЛЬНЮС
Наталия Рубцова (1956) МОЙ ВИЛЬНЮС
Александр Долгушин (1957) ПИСЬМО В МИЛАН
Ольга Слободкина (1958) ЛИТОВСКИЙ ДИВЕРТИСМЕНТ
Эляна Суодене (1958) В МУЗЕЕ АДАМА МИЦКЕВИЧА
Надежда Кябликене (1958) МОЙ ВИЛЬНЮС. МНЕ БЕЗ ТЕБЯ НЕ ЖИТЬ …
Людмила Гирдаускене (1959) НЕ СПИТ МОЙ ГОРОД ВИЛЬНЮС. ВИЛЬНЮС ПО ДОРОГЕ НА КЛАДБИЩЕ     
Ревекка Левитант (1959) РОДОСЛОВНАЯ. ПОЕЗДКА ДОМОЙ. ГОРОДУ. РАЗГОВОР С РАВВИНОМ
Галина Карлквист (1959) ЗИМНИЙ ВЕЧЕР. МОЙ ВИЛЬНЮС
Айдас Марченас (1960) АНГЕЛ В ЗАБЕГАЛОВКЕ ПАМЯТИ
Ева Ахтаева (1960) ВИЛЬНЮС, ВИЛЬНО, ВИЛЬНА… НЕ ТЕРЯЙ СВОЁ ЛИЦО, ВИЛЬНЮС !
Надежда Буранова (1960) УЛОЧКАМ СТАРОГО ВИЛЬНЮСА
Юлюс Келерас (1961) ЯН БУЛГАК. ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ
Татьяна Сапач (1962-2010) ВИЛЬНЕ
Анна Файн (1963) ПРОЩАНИЕ С ВИЛЬНОЙ
Адас Якубаускас (1964) СТИХОТВОРЕНИЕ, НАПИСАННОЕ В ПОЕЗДЕ
ПО ПУТИ ИЗ ПСКОВА В ВИЛЬНЮС. СЕЛИМУ ХАЗБИЕВУВУЧУ
Лена Элтанг (1964) ...НЕЛЕГКО.  CAVAMADAME. FOR JONAS
Руслан Соколов (1965 ) БЕЛЫЙ ГОРОД
Нателла Болтянская (1965)  ВИЛЬНЮС-91
Нина Гейдэ (1966) ЧУДО ВИЛЬНЮСА
Илана Эссе (1966-2015) ПОСВЯЩЕНИЕ. ИЮЛЬ. ЗАПЕЛЕНАЛА НОЧЬ…
Вит Балашов (1966) ДОРОГИ ДВЕНАДЦАТОГО ГОДА
Ханна Винокур (1968) СНЕЖНАЯ РУМБА ГОРОДА. ГОРОД МОЙ НА УТРЕННЕЙ ЗАРЕ. ГОРОДСКИЕ СЛУШАЯ СОНАТЫ…   
Бируте Марцинкявичюте (1969) ВИЛЬНЮССКИЙ НОКТЮРН
Наталия Бабельчюс (1969) ВИЛЬНЮСУ
Илья Кукулин (1969) ВИЛЬНО Ж ТЕБЕ ГОВОРИТЬ ПРО ВИЛЬНО
Протоиерей Олег Штельман (1970) БАЛЛАДА О ВИЛЕНСКИХ МУЧЕНИКАХ
Арнас Алишаускас (1970) ОТКРЫТИЕ  ГОРОДА
Нелли Алифанова (1972) СПАСЕНИЕ
Элен Кофман (1973) ВИЛЬНЮС
Анатолий Боднич (1974) ЭЛЕГИЯ – ВИЛЬНЮС
Анна Тураносова-Абрас (1976) ПАМЯТИ АКТЁРА РДТЛ ЭДУАРДА МУРАШОВА. ОСЕНЬ В ВИЛЬНЮСЕ. ПРОГУЛКА
Тата Тарасова (1978) НАШ МАЛЕНЬКИЙ ПАРИЖ. ВИЛНЭ.
Таисия Ковригина (Таисия Орал)(1984) ВИЛЬНЮС
Виктория Песня (1986) МОЯ ЛИТВА
Виталь Рыжков (1986) ВИЛЬНЯ
Алина Борзенкайте (1996) В ЛАБИРИНТЫ СТАРИННЫХ УЛИЦ. ЗАКАТ НА КАФЕДРАЛЬНОЙ ПЛОЩАДИ. ПОВЕДАЙ МНЕ, СТАРЫЙ ФОНАРЩИК










ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ







Федоp Глинка (1786-1880) - русский поэт, публицист, прозаик; офицер, участвовавший в боевых действиях войны 1812 года и в декабрьском восстании 1825 г. в С-Петербурге. Побывал в Вильне во время изгнания армии Наполеона из пределов России, а также в 1815 г. Эпизоды   пребывания зафиксированы в «Письмах русского офицера о Польше, Австрийских владениях, Пруссии и Франции, с подробным описанием Отечественной и Заграничной войны с 1812 по 1815 год».

ПАРТИЗАН СЕСЛАВИН
Отрывок

Он в юности своей весь отдался наукам,
Дышал мечтой о жизни боевой;
И чтением он ум обогащая свой,
И душу приучал к волшебным славы звукам...
Но вдруг... Двенадцатый, с его войною, год!
Пожар! Отечество горит - и весь народ
К оружью от сохи... И косы на защиту...

Кто там на дереве сидит
И, пепельной золой покрыту,
Москву святую сторожит?
Кто так искусно нам дает правдивы вести?
Он храбр и прям, как меч! Ни трусости, ни лести!..

Вот Вильна, польский град, французами кипит!
Двадцатиградусный мороз трещит!
И русские сердца трещат от правой мести!
Кто ж воин сей с отвагою такой,
В крови, с подвязанной рукой,
С дружиной ломится в вороты?
Вот груды золота в разбитых сундуках:
Пусть гинет золото в снегах,
Ему важнее есть заботы,
Чтоб славу скользкую держать в своих руках...
Героям древности он благородством равен,
Душой прямой россиянин,
О нем вещал бы нам и предок-славянин:
- Се - славен! -

1812-1825 г.г.

Павел Кукольник (1795-1884) – историк, поэт-любитель, цензор; действительный статский советник. В 1824 г.  назначен профессором всеобщей истории и статистики Виленского университета. После закрытия университета (1832) преподавал историю в духовных учебных заведениях Вильны. Поэтический дебют – роман в стихах «Три года жизни» (1834) . С 1829 был цензором и именно П. Кукольником был разрешен к публикации в 1829 г. польский перевод «Дум» Рылеева с указанием запретного имени автора. Как историк и литератор, обращался к прошлому Вильны и Литвы, среди его сочинений: «Исторические заметки о Литве», «Исторические воспоминания о р. Неман», «Путешествие по Замковой улице в Вильне», «Анти-Ципринус» (воспоминания о Виленском университете).

ЛИПИНСКИЙ В ВИЛЬНЕ
Отрывок

Какой предмет столь сильно занимает
На стогнах Виленских толпящийся народ?
С каким событием друг друга поздравляет?
Какая весть душам восторг передает?
Какая общего волнения причина?
Кто новой радостью сердца одушевил?
Славянский Орион град древний Гедимина
Своим прибытием оживил,
Как новое на небесах явление
Обычный дел мирских остановляет ход,
И общее к себе внимание влечет;
Так вожделенный гость, всех помыслов стремление,
Едва наш город посетил,
К себе лишь одному мгновенно обратил.

 1838 г.

Карол Липинский (Karol J;zef Lipi;ski, 1790-1861) – польский скрипач и композитор, в 1819-1824 гг. много и с успехом концертировал во всей Европе, в том числе приезжал и в Вильну.

АДЕЛАИДЕ РОМАНОВНЕ ГЕЙНРИХСЕН
(Воспоминания о Вильне)
Отрывок

Где ты столица Гедимина?
Где замки грозные твои?
Где та священная долина,
Где крови пролиты струи
В честь бессловесных истуканов?
Где огонь останки пожирал
Князей – героев, великанов,
Тогдашней черни идеал;
Откуда бор непроходимый,
Шумя, тянулся без конца;
Где Зничъ горел неугасимый
Под стражей сонного жреца. -
Где мрачные вельмож палаты,
Громадой славные одной?
Их шлемы, их кольчуги, латы,
В которых на смертельный бой
Текли с священным ополчением,
Знаменовавшим за Христа
Кровавый путь опустошением,
Под знаменем любви-креста?
Где Сигеноты, Туллисоны,
И Кревов бесконечный строй?
Где Вайделоты и Свальгоны,
И тьма прислуги храмовой?
Века промчались над тобою,
Твою одежду стерли в прах,
И новой облекли красою
На живописных берегах.
Светла долина Свенторога,
Ее шум бора не глушит;
Там храм невидимого Бога
В изящной красоте блестит.
Символ любви, обновления,
Соблазн тому, кто духом мал,
А всем избранным знак спасенья,
Его вершину увенчал.
Там кровь от рук жреца не льется,
Но в неприступный горний храм,
На крыльях ангельских, несется
Бескровной жертвы фимиан.
Нечислим ли разнообразных
Красот художества собор?
Там вместо капищ безобразных,
Прохожего пленяют взоры
Церквей прекрасные строения.
Летят их башни к небесам,
Как христианских душ моления,
Угодный небу фимиам.
Изобразить ли нам все здания
Палаты, домики, сады,
Искусства, вкуса и познания
Местных художников плоды?
О нет! Туда где дух питает
Воспоминание старины,
И ум пытливый просвещает,
Туда мы поспешить должны.
Смотрите! Вот над воротами,
Над алтарем, как бы живой,
Как бы нетронутый веками,
Лик чудный Девы Пресвятой!
А между тем с того мгновенья
Промчались многие века,
Когда к доске, в час вдохновения
Коснулась мастера рука.
Лик благодатью святою,
Как силой неба, оживлен,
Красой сияет неземною.
Взор кроткий долу преклонен
На тех, что в час благоговенья,
Толпой повергнувшись пред Ней
От искренних сердец моления
Возносят к матери своей.
Сложа крестообразно руки,
Как бы указывает путь,
Где духа укрощают муки,
Где сердце может отдохнуть.
«Сюда! Ко мне!» как бы вещает,
«Здесь только радость и покой.»
Но люд плотской не понимает
Призыва правды Пресвятой.
К земле, к которой головами
Приникли с грешною мольбой,
Приникли так же и сердцами,
И с плотью сросшийся душой.

1861 г.


Кондратий Рылеев (1795-1826) – русский поэт и общественный деятель, один из руководителей движения и восстания декабристов в 1825 г. (казнен вместе с четырьмя соратниками). Будучи офицером, в 1814-1815 гг. участвовал в заграничном походе русской армии, а также служил в Виленской губернии (в м. Ретово Россиенского уезда – сейчас Ретава Рассейнского р-на). Его стихотворение 1816 г. «Друзьям (в Ротово)» посвящено сослуживцам в Литве. В 1829 г. в Вильне вышли «Думы» Рылеева в переводе на польский язык (переводчик И.Богдащевский) и с указанием имени автора, несмотря на запрет его упоминания.

ДУМЫ
Курбский

На камне мшистом в час ночной,
Из милой родины изгнанник,
Сидел князь Курбский, вождь младой,
В Литве враждебной грустный странник,
Позор и слава русских стран,
В совете мудрый, страшный в брани,
Надежда скорбных россиян,
Гроза ливонцев, бич Казани...

Сидел - и в перекатах гром
На небе мрачном раздавался,
И темный лес, шумя кругом,
От блеска молний освещался.
«Далёко от страны родной,
Далеко от подруги милой, -
Сказал он, покачав главой, -
Я должен век вести унылой.

Уж боле пылких я дружин
Не поведу к кровавой брани,
И враг не побежит с равнин
От покорителя Казани.
До дряхлой старости влача
Унылу жизнь в тиши бесславной,
Не обнажу за Русь меча,
Гоним судьбою своенравной.

За то, что изнемог от ран,
Что и битвах край родной прославил,
Меня неистовый тиран
Бежать отечества заставил:
Покинуть сына и жену,
Покинуть все, что мне священно,
И в чуждую уйти страну
С душою, грустью отягченной.

В Литве я ныне стал вождем;
Но, ах! ни почести велики
Не веселят в краю чужом,
Ни ласки чуждого владыки.
Я всё стенаю, и грущу,
И на пирах сижу угрюмый,
Чего-то для души ищу,
И часто погружаюсь в думы...

И в хижине и во дворце
Меня глас внутренний тревожит,
И мрачность на моем лице
Веселость шумных пиршеств множит...
Увы! всего меня лишил
Тиран отечества драгова.
Сколь жалок, рок кому судил
Искать в стране чужой покрова».

1821 г.
Андрей Курбский - ярославский князь, один из приближенных русского царя Ивана Грозного. Во время Ливонской войны назначен воеводой в город Дерпт, но опасаясь немилости царя изменил «целованию креста» и бежал в Великое княжество Литовское. Вёл с русским царём переписку.

Адам Мицкевич (польск. Adam Mickiewicz 1798-1855)
Польский поэт. Окончил Виленский университет (годы учебы 1815-1819), участвовал в создании и деятельности патриотических молодежных кружков филоматов и филаретов. С 1820 г. был учителем в Ковно, часто приезжая в Вильно. В 1822 г. в Вильне вышел первый поэтический сборник Мицкевича “Poezje t.1”, включавший «Баллады и романсы», ознаменовавшие начало польского романтизма, написал поэму «Гражина» (опубликована в 1823 г.). Придуманное поэтом имя Гражина стало популярным в Польше и Литве. В 1824 г., после следствия по делу филоматов - филаретов был отправлен в ссылку в Россию и навсегда покинул Литву. Адам Мицкевич увековечил провинциальную Литву польского пограничья (polskich kres;w) в «Пане Тадеуше» и посвятил ей поэтические строки в поэмах «Гражина», «Конрад Валленрод» и «Крымских сонетах». В современном Вильнюсе есть мемориальный музей, установлен памятник поэту (ск. Гедиминас Йокубонис, 1984), его именем названа улица, установлено несколько мемориальные досок где проживал поэт и содержался под следствием.


ГРАЖИНА

Литовская повесть
Отрывок

Похож проклятый Орден на дракона:
С плеч голова – другая отрастет.
Другая с плеч, – а как нам быть с десятой?
Все сразу ссечь! Его мирить с Литвой
Напрасный труд. У нас простой оратай,
Не то что князь, – твой подданный любой
Возненавидел злобный и лукавый
Нрав крестоносца. Крымскую чуму
И ту литвины предпочтут ему;
Им легче лечь костьми в борьбе кровавой,
Чем увидать врага в своем дому,
И лучше руку на огне держать им,
Чем обменяться с ним рукопожатьем.
Грозит нам Витовт?.. Разве до сих пор
Без немцев мы не выходили в поле?
Разросся впрямь раздор, – но до того ли,
Что куколя семейных наших ссор
Не вырвут руки дружеской приязни,
Меч сохранив для справедливой казни?
Откуда, князь, уверенность, что слова
Не сдержит Витовт и откажет снова
И договор нарушит? Почему
Изменит он? Отправь меня к нему,
Возобновим союз…" – "Нет, Рымвид, хватит!
Что Витовту его договора!
Попутный ветер нес его вчера,
Сегодня новый на него накатит.
Вчера еще я верить мог ему,
Что Лиду я в приданое возьму.
Сегодня замышляет он другое,
В удобный час пускаясь на обман:
Мои войска далеко, на покое,
А он под Вильной свой раскинул стан
И заявляет, будто бы лидяне
Мне подчиниться не хотят, и он,
Князь Лиды, в исполненье обещаний
Иной удел мне выдать принужден.
Пустую Русь, варяжские болота!..
Вот где мне быть! Он, верно, оттого-то
Родных и братьев гонит в край чужой,
Что всей намерен завладеть Литвой.
Вон как решил! Хоть разные дороги,
Да цель зато у Витовта одна:
Была бы спесь его вознесена,
А равные – повержены под ноги!
Иль не довольно Витовт на коне
Держал Литву? Навеки ль, в самом деле,
Кольчуги наши приросли к спине.
Ко лбу заклепки шлема прикипели?
Грабеж да битва, битва да грабеж,
Весь мир прошел, а все еще идешь:
То немцев гнать; то через Татры, дале,
На села Польши; то в глухих степях,
За ветром, уплывающим в печали,
Монголов бить, взметая жгучий прах… .
И все, что мы в походах добывали,
Чего живая сабля не ссечет,
Не сгложет голод, пламя не дожжет,
Все Витовту! На этих исполинских
Усильях наших мощь его растет;
Все города он взял себе – от финских
Заливов бурных до хазарских вод.
Ты видел, каковы его чертоги!
Я был в тевтонских крепостях. В тревоге
Глядят на них, бледнея, храбрецы.
Но трокский или вильненский дворцы
Еще величественней их. Под Ковно
Широкий дол открылся предо мной:
На нем русалки раннею весной
Цветы и травы расстелили ровно,
Нет благодатней места под луной!
Но – веришь ли! – у Витовта в палатах
Узорчатые травы и цветы
Куда свежее на коврах богатых,
На тканях несравненной красоты!
То серебро, то золото… Богини
Таких цветов создать бы не могли,
Но выткали их ляшские рабыни.
Стекло для окон замка привезли
Откуда-то из дальних стран земли:
Блестит, как польская броня иль Неман,
Когда еще под ранним солнцем нем он
И с берегов уже снега сошли.

Симонас Станявичюс (лит. Simonas Stanevi;ius 1799-1848)
Литовский поэт, фольклорист, историк. Родился в Канопенай в дворянской семье,  окончил Виленский университет (1826) получив степень кандидата наук. Издал сборники литовских народных песен: «Daynas ;emaycziu» («Жемайтские песни») (1829) и ноты к жемайтским народным песням (1833).

СЛАВА ЖЕМАЙТИСОВ

Ода

О, я видел Вильнюс славный,
Знаний древнюю обитель,
Край жемайтисов здесь давний -
Был тут мирным каждый житель.

Слава предков вечно с нами,
Каждый рад служить отчизне…
Сокрушенное веками
Возвратить должны мы к жизни!

Мир давно уж был уверен:
Наша сломлена держава,
И родной язык потерян,
И мертва былая слава…

Но жемайты оживают:
Честь отцов, их речь и взгляды
Нашу дружбу утверждают, -
И литовцы тоже рады…

Рингаудас, ты с нами вместе,
Миндаугас отважный — тоже,
О бессмертной вашей чести
Возвещает голос божий!

Славься, старый Гедиминас,
Альгирдас — ты победитель!
Ты, Кястутис, вдохнови нас -
Самый доблестный воитель!

Вы в забвенье долго были,
Враг страну терзал кровавый, -
Но жемайты возродили
Вашу попранную славу.

И Литва горда недаром
Сыновьями удалыми:
Рухнул гнет под их ударом,
Спасено отчизны имя!

Над литовскими лесами
Солнце яркое сияет,
И, прикрыв глаза руками,
Злобный недруг убегает.

И молва летит, стогласна,
Машет крыльями большими,
Прославляя край прекрасный,
Мчась над землями чужими:

«Мир! Ты видишь, изумленный,
Что на Севере свершилось?
У Литвы многоплеменной
Снова сила появилась!»

Перевод с литовского С. Ботвинника

Александр Пушкин (1799-1837)
Русский поэт, переводил поэмы А. Мицкевича связанные с Литвой: отрывок из вступления к поэме «Конрад Валленрод» «Сто лет минуло, как тевтон…» (1828), баллады «Будрыс и его сыновья», «Дозор» (1833). Упоминал польского поэта в стихотворениях «Сонет» (1830), назвав «певцом Литвы», «В прохладе сладостной фонтанов…» (1828) и «Отрывках из путешествия Онегина». Поэма «Медный всадник» (1833) явилась ответом на отрывок из «Дзядов» (1832). В пригороде Вильны Маркутье (Маркучай) в усадьбе, последние годы провёл с супругой Варварой младший сын Пушкина Григорий Александрович. В 1900 г. в Вильне в сквере рядом с Кафедральной площадью был установлен бюст Пушкина (ск. Василий Грязнов), который во время Первой мировой войны демонтировали и увезли в Россию. В 1955 г. был установлен новый бюст Пушкина (ск. Бронюс Вишняускас), в настоящий момент перенесен в Маркучай.

БУДРЫС И ЕГО СЫНОВЬЯ

Три у Будрыса сына, как и он, три литвина.
Он пришел толковать с молодцами.
«Дети! седла чините, лошадей проводите,
Да точите мечи с бердышами.
 
Справедлива весть эта: на три стороны света
Три замышлены в Вильне похода.
Паз идет на поляков, а Ольгерд на прусаков,
А на русских Кестут воевода.

Люди вы молодые, силачи удалые
(Да хранят вас литовские боги!),
Нынче сам я не еду, вас я шлю на победу;
Трое вас, вот и три вам дороги.
 
Будет всем по награде: пусть один в Новеграде
Поживится от русских добычей.
Жены их, как в окладах, в драгоценных нарядах;
Домы полны; богат их обычай.
 
А другой от прусаков, от проклятых крыжаков,
Может много достать дорогого,
Денег с целого света, сукон яркого цвета;
Янтаря - что песку там морского.
 
Третий с Пазом на ляха пусть ударит без страха:
В Польше мало богатства и блеску,
Сабель взять там не худо; но уж верно оттуда
Привезет он мне на дом невестку.

Нет на свете царицы краше польской девицы.
Весела - что котенок у печки -
И как роза румяна, а бела, что сметана;
Очи светятся будто две свечки!
 
Был я, дети, моложе, в Польшу съездил я тоже
И оттуда привез себе женку;
Вот и век доживаю, а всегда вспоминаю
Про нее, как гляжу в ту сторонку».
 
Сыновья с ним простились и в дорогу пустились.
Ждет, пождет их старик домовитый,
Дни за днями проводит, ни один не приходит.
Будрыс думал: уж видно убиты!
 
Снег на землю валится, сын дорогою мчится,
И под буркою ноша большая.
«Чем тебя наделили? что там? Ге! не рубли ли?»
«Нет, отец мой; полячка младая».

Снег пушистый валится; всадник с ношею мчится,
Черной буркой ее покрывая.
«Что под буркой такое? Не сукно ли цветное?»
«Нет, отец мой; полячка младая.»

Снег на землю валится, третий с ношею мчится,
Черной буркой ее прикрывает.
Старый Будрыс хлопочет и спросить уж
не хочет,
А гостей на три свадьбы сзывает.

1833


ОН МЕЖДУ НАМИ ЖИЛ

Он между нами жил
Средь племени ему чужого, злобы
В душе своей к нам не питал, и мы
Его любили. Мирный, благосклонный,
Он посещал беседы наши. С ним
Делились мы и чистыми мечтами
И песнями (он вдохновен был свыше
И свысока взирал на жизнь). Нередко
Он говорил о временах грядущих,
Когда народы, распри позабыв,
В великую семью соединятся.
Мы жадно слушали поэта. Он
Ушел на запад — и благословеньем
Его мы проводили. Но теперь
Наш мирный гость нам стал врагом — и ядом
Стихи свои, в угоду черни буйной,
Он напояет. Издали до нас
Доходит голос злобного поэта,
Знакомый голос!.. боже! освяти
В нем сердце правдою твоей и миром.

1834

Фёдор Тютчев (1803-1883)
Русский поэт, публицист, член-корреспондент Петербургской академии наук; дипломат; тайный советник. По делам службы неоднократно проезжал через Литву по дороге за границу и возвращаясь. Известно о его короткой остановке в Ковно, с которой связано его стихотворение «Неман» (1853) и в Вильне, результатом ее стало стихотворение «Над русской Вильной стародавной…» (1870).

НАД РУССКОЙ ВИЛЬНОЙ СТАРОДАВНОЙ...

Над русской Вильной стародавной
Родные теплятся кресты -
И звоном меди православной
Все огласились высоты.

Минули веки искушенья,
Забыты страшные дела-
И даже мерзость запустенья
Здесь райским крином расцвела.

Преданье ожило святое
Первоначальных лучших дней,
И только позднее былое
Здесь в царство отошло теней.

Оттуда смутным сновиденьем
Еще дано ему порой
Перед всеобщим пробужденьем
Живых тревожить здесь покой.

В тот час, как с неба месяц сходит,
В холодной, ранней полумгле,
Еще какой-то призрак бродит
По оживающей земле.

Начало июля 1870

Николай Некрасов (1821-1877)
Русский поэт, писатель и публицист. Руководитель литературного, общественно - политического журнала «Современник», редактор журнала «Отечественные записки».

О ПОГОДЕ
Уличные впечатления

КРЕЩЕНСКИЕ МОРОЗЫ

Мучим голодом, страхом томимый,
Сановит и солиден на вид,
В сильный ветер, в мороз нестерпимый,
Кто по Невскому быстро бежит?
И кого он на Невском встречает?
И о чем начался разговор?
В эту пору никто не гуляет,
Кроме мнительных, тучных обжор.
Говоря меж собой про удары,
Повторяя обеты не есть,
Ходят эти угрюмые пары,
До обеда не смея присесть,
А потом наедаются вдвое,
И на утро разносится слух,
Слух ужасный — о новом герое,
Испустившем нечаянно дух!

Никакие известья из Вильно,
Никакие статьи из Москвы*
Нас теперь не волнуют так сильно,
Как подобные слухи...Увы!
Неприятно с местечек солидных,
Из хороших казенных квартир
Вдруг, без всяких причин благовидных,
Удаляться в неведомый мир!
Впрочем, если уж смерть неизбежна,
Так зимой умирать хорошо:
Для супруги, нас любящей нежно,
Сохранимся мы чисто, свежо
До последней минуты лобзанья
И друзьям нашим будет легко
Подходить к нам в минуту прощанья;
Понесут они гроб далеко.

…

Умирай же, богач, в стужу сильную!
Бедняки пускай осенью мрут,
Потому что за яму могильную
Вдвое больше в морозы берут.

Между 1863 и 1865

* Писано в разгар деятельности М. Н. Муравьева и М. Н. Каткова


Владислав Сырокомля (польс.W;adys;aw Syrokomla 1823-1862)
Литературный псевдоним Лю;двика Влади;слава Франти;шка Кондрато;вича (Ludwik W;adys;aw Franciszek Kondratowicz)  - польского поэта, переводчика, краеведа и историка литературы  жившего в Вильне с 1852 года. Был сотрудником газеты «Виленский вестник», принимал участие в городских национально - патриотических манифестациях. Перевод  Л. Н. Трефолевым стихотворения «Почтальон», сделанный в 1868 году стал русской народной песней «Когда я на почте служил ямщиком», исполняемой и по ныне. Похоронен на кладбище Расу.

 ОСВОБОЖДЕНИЕ КРЕСТЬЯН

Читал я, что люди права получают
По воле священной Царя-исполина,
И был я уверен, что жертв не считают
Тяжелыми в доброй отчизне литвина.
В тот год я пророчил при новом порядке
Обильную жатву общественной нивы;
Смотреть ежедневно ходилъ я в рогатке,
Как шляхта отвсюду спешитъ на призывы.
Когда меня пыль от колес осыпала
И лица знакомыя часто мелькали,
Я плакал... Ужели же пыль вызывала
Град слез, иль из сердца оне выступали?
Не знаю... Но волю слезам давши чистым,
Я знаю, что крепко люблю свою братью,
Что прадед мой старый литвином былъ истым,
Что шляхтичъ я родом с гербовой печатью.

Я думал: "Напрасно враги так шумели,
Шляхетское имя порочили с жаром:
Не нынче, так завтра увижу на деле,
Что шляхтой до ныне зовут нас не даром;
Не нынче, так завтра узнает Европа,
Россия и Польша узнают с восторгом,
Что мы, добровольно снявъ цепи с холопа,
Преступным себя не позорили торгом;
А те, что примеромъ для родины были,
Являлись главою и сердцемъ собраний,-
Те люди, что маршальский жезл заслужили,-
Они отрекутся по собственной воле
От рабства, бичи предавая проклятью..."
Гордиться мне было в то время грешно ли,
Что шляхтич я родом с гербовой печатью?

Со шляхтою месяц назад тому ровно
Я въ Гродне пил тост за великое дело,
Читал я горячее слово из Ковно,
Как брат писал к брату: "Работа приспела!
Хоть грунт наш безплоден и деньги мне, право,
Теперь очень нужны, но, Бог хочетъ видно,-
Отрекся я, братец, от панскаго права:
Мне рабовладельцем грешно быть и стыдно".
И думалъ я: "Спесь-то в васъ, братцы, какая!
Какое мне дело, до Ковно, до Гродно!...
И Вильна, в великое дело вникая,
Наверно, окончитъ его благородно.
Тамъ к общему благу пылаютъ любовью...
Я знаю литовскую добрую братью
И въ праве гордиться литовскою кровью,
Какъ шляхтич природный с гербовой печатью.

Из старых Ошмян, и из Трок, и из Лиды,
С Дисны и съ Вилейки вся шляхта родная
Вопросъ о народе решит безъ обиды,
Все нужды, невзгоды крестьянские зная
Цвет власти губернской, еще так недавно
Встречаемый с шумным восторгом, всеобщим,
Ужели отстаивать будет безславно
Ужасное рабство и все мы возропщем?..."
Однако, свершилось... О, край мой, измяли
Венецъ твой, запачкав его преступленьем!...
Отцы твои цепи народа спаяли,
Свои имена подписав под решением
О панской опек над бдным народом...
Историк за это предаст их проклятью...
Мне стыдно за Вильно... Не шляхтич я родом...
Позоръ мне с моею шляхетской печатью!...
 
Перевод с польского Д. Минаев.

 Юргис Зауэрвейнас (1831-1904)
Литовский поэт. Печатался под псевдонимами Силватикус, Гиренас. Знал более десятка языков, на многих писал стихи.

МЫ ЛИТВИНАМИ РОЖДЕНЫ

Мы литвинами рождены,
Мы литвинами быть должны.
Делу славному с колыбели
До могилы будем верны!
От вод балтийских до башен Вильно
Земля врагами осквернена,
Но храбрецами Литва обильна –
Литвинов гордых родит она.
Идут невзгоды – туча за тучей,
Гроза – громогласнее всех музык;
Пигмеи силятся в злобе жгучей
Искоренить наш древний язык.
Но жив литовец – не будет нем он
И в час урочный сбросит ярём,
Так величавый, могучий Неман
Не умолкает и подо льдом.
Благословенна Литва литвинов!
Родина, не предавайся тоске!
Стой, не колеблясь и страх отринув,
И говори на родном языке!
Пусть недруг ярится, не сознавая,
Что ропот наш – не простая блажь,
Мы клич надежды «Литва родная!»
Помним с рожденья, как «Отче наш».
Тот, кто литовец сердцем и родом,
Не осквернит любимую речь.
Лишь тот спасётся, кто и под гнётом,
Слово живое сумел сберечь.
Мы литвинами рождены,
Мы литвинами быть должны.
Делу славному с колыбели
До могилы будем верны!
Перевод с литовского Георгия Ефремова

Александр Навроцкий (1839-1914)
Военный прокурор, председатель военно - окружного суда в Вильно. Участвовал в подавлении народно освободительного восстания 1863 года, был ранен.  В период службы проявлял интерес к истории Литвы и выйдя в отставку в звании генерал - лейтенанта написал под псевдонимом Н. А. Вроцкий исторические драмы «Крещение Литвы» (1879), переведена на литовский язык католическим священником Мотеюсом Густайтисом (1927) и «Иезуиты в Литве» (1900). Является автором слов русской народной песни «Есть на Волге утёс». 

КРЕЩЕНИЕ ЛИТВЫ
Историческая драма в пяти действиях
Отрывок

Действие III.

Лесная поляна в Закрете, с правой стороны — развалины башни, обнесенныя оградой, в глубине — просека.

Ротенштейн (ходит нетерпеливо по поляне).

Как долго не идут они!
Придут-ли? Ну, а если Явнут
Вдруг выдал нас? Не может быть!
Ведь он не силой, добровольно
Стал христианином. А впрочем,
Честолюбивыя желанья,
Корысти жажда, или страх
Всегда легко овладевают
Людьми такими. Боже, если
Узнал старик о нашем бегстве
И принял меры! Ведь тогда —
Погибло все! Запрут голубку,
Замучают, и нет ни средств,
Ни сил, чтоб вырвать дорогую
Из злобных старческих когтей.

Корейво (за оградой).

Вельможный князь, сдержать не в силах
Я ваших бешеных коней.

Ротенштейн.

Оставь! Не дергай их! Я сам
Их успокою. (уходит. Входят: Поята и Явнут, вслед за ними Тиргайто).

Поята (оглядываясь кругом).

Никого
Не вижу я! Ты не ошибся?

Явнут.

Я слышу ржание коней.
Он здесь! Сейчас его отыщем! (уходит в ограду).

Поята.

Отец, мой дорогой отец!
Что ныне станется с тобой
Когда ты, наконец, узнаешь,
На что решилась я? (прислушивается) Идет!
О милый, милый, разве в силах
Я отказать тебе теперь
Когда к тому же и мое
Она желанье разделяет. (Входит Ротенштейн).
Ты ждал меня? (обнимаются).

Ротенштейн.

Давно, голубка!
И думал уж, что, может быть,
Нас выдал Явнут, и погибло
Все наше счастье.

Поята.

Не могла
Придти я раньше; знаешь, милый,
Что я могла уйти из дома,
Лишь под предлогом совершить
Молитву в храме Перунаса;
А ведь подобныя молитвы
Нельзя иначе совершать,
Как только на закате солнца.

Ротенштейн.

Пора в дорогу! Все готово!
Я лучших отобрал коней!
Пойдем, голубка! Нам теперь
Необходимо удалиться
Скорей от Вильны. Наступает
Сырая ночь, встает туман,
Дороги здесь мне незнакомы,
Мы можем сбиться...

Иван Кондратьев (1849-1904)
Историк, поэт, песенник, писатель и переводчик. Начал свою  литературная деятельность в Вильне посвятив городу несколько стихотворений. Автор исторического романа «Гунны: эпоха великого переселения народов». Написанная им песня «Очаровательные глазки» была одной из популярнейших песен на протяжении всего ХХ века.

ПРЕЧИСТЕНСКАЯ ЦЕРКОВЬ

Кого из русских не пленяет
Великолепный этот храм?
Кому он дум не навевает,
Отрадой сердце не ласкает,
И не уносит к временам
Отживших братий христианства,
Которых добрыя дела
Латинопольского тиранства
Рука разрушить не смогла?
А был, ведь, вид такой печальный!
Где нынче ряд святых дверей,
Недавно бил на наковальне
Железо пасмурный еврей, –
И там, где требы совершались,
И хор святую песню пел –
Железа звуки раздавались,
И мех усиленно шумел.
Теперь опять гудит, несется
Призывный звон колоколов,
Святая песня раздается
Давно не слышанных в нем слов,
И снова там, где многи лета
Любил лишь ветер песню выть –
Святою верою согретый
Молитву русский там творит.
И как молитва там отрадна!
И ей предела в сердце нет!
И так внимает ухо жадно,
Что не внимало столько лет!..
Но сердце наше не забудет
И тех, кто всем руководил:
Их каждый долго помнить будет,
Их имя каждый затвердил!..

1868

Александр Жиркевич (1857-1927)
Поэт, прозаик, публицист, военный юрист. Выпускник Виленского пехотного юнкерского училища, служил военным защитником, помощником прокурора, следователем, судьей. Виленская публичная библиотека получила от него в дар ценные документы и рукописи с автографами королей, известных писателей, художников, композиторов, ученых и церковных деятелей.  Вышел в отставку в звании генерал — майора. Похоронен на Евфросиниевском кладбище.

ВИЛЬНА

Отрывки из поэмы «Картинки детства»

Ах, Вильна, Вильна, город чудный,
В венце крутом песчаных гор,
В садов оправе изумрудной,
Ты предо мною до сих пор
Стоишь как друг поры далекой!..

На берегах реки широкой,
Что лентой синей улеглась,
Как обновленная гробница,
Лежит литовская столица…

Здесь ночевал литовский князь
И видел сон; и город древний,
Сначала жалкою деревней
Вокруг твердынь и грозных рвов
Поднялся в местности дремучей,
Над Вилии песчаной кручей…
И до сих пор с горы Замковой
Сбегает стен булыжных ряд,
И башни мшистыя стоят
У струй Вилейки, что подковой,
Омыв подножия холмов,
Несется быстро меж садов,
Чтоб с древней Вилии волною
Обняться светлою струею…
Здесь было капище, и в нем
Перед литовскими богами
Творились жертвы в мрачном храме;
Горел мигающим огнем
На камне Знич неугасимы…
Нередко здесь неумолимый,
Как зверь безжалостен, суров,
Просил литвин своих богов
Помочь в набегах за пределы
Соседних стран, и звук цепей
Летел до грубых алтарей,
Когда толпою оробелой
Рабы велись в позорный плен
За камни неприступных стен…
Пришли века - и звуком новым
Был поражен немой кумир:
Неся любовь, прощенье, мир,
Сюда, с учением Христовым,
Пришел монах, и - кроткий крест
Взошел над зверством этих мест…
Растут смиренныя святыни,
Звучит любви живая речь,
Ржавеет силы грубой меч,
И распадаются твердыни;
Лопух и травы здесь и там
Уж разрослися по плитам;
Рыдает ветер в день ненастный
Над прахом старины ужасной,
Сметая с башен древних прах,
И в быстрых Вилии волнах
Уж опрокинулись руины…
Давно минувшия картины!..
А все же в детстве я любил
Ваш образ строгий и кровавый:
С какою удалью и славой
Из мрака лет он выходил
В моих мечтах, рождая речь думы! -
Мне мил был сумрак ваш угрюмый,
Звук богатырский древних сеч,
Свободы радостная речь!..
…

Но дальше, дальше! Вот костела
Звучит торжественно орган;
Плывет туда усатый пан;
Склонившись робко, полуголый,
Поднялся нищий перед ним,
В очках, без шапки; недвижим
Старушек-нищих с образками
Ряд под костельными дверями;
Прошла паненка, омочив
В святой воде свой пальчик нежный,
А ксендз в одежде белоснежной
Стоит, и важен, и красив…

Но дальше, дальше, мимо, мимо
Костельных звуков, сцен и слов,
С кадил струящегося дыма,
Старух, девоток и ксендзов,
Гигантских статуй в театральных,
Жеманных позах в мгле каплиц,
Напевов грустно-погребальных,
Лампад, икон суровых лиц -
На свет, на воздух поскорее!..
Вот чахлых тополей аллея
Бежит к горам: старинный сад
Лежит по речке серебристой.
Покой и сумрак в мгле душистой…
Взошли на мостик - и стоят
Песчаных гор немыя кручи,
Одеты купами дерев…
Вверху - ползут седыя тучи,
Внизу - реки немолчный рев,
Катящей воды в мгле обрыва!..
С тех гор роскошна и красива
Картина сбившихся домов,
Церквей, костелов и садов,
А за песков поляной знойной
Лесов синеет замок стройный…

Винцас Кудирка (1858–1899)
Литовский поэт, прозаик, переводчик. Учился в духовной семинарии в Сейнах, затем  Варшавском университете на историко-филологическом факультете, впоследствии перевелся на медицински факультет. Дебютировал в литературе басней «Почему евреи не едят свинины» газета «Аушра»(«Заря»)(1885). Писал сатиры, публицистические статьи. Издал два сборника литовских народных песен. Автор слов и мелодии литовского гимна «Tauti;ka giesm;» («Национальная песнь»), опубликована в журнале «Varpas» («Колокол»)(1898). Впервые эта песня публично исполнена в С.-Петербурге 13 ноября 1899 года хором под управлением Чесловаса Саснаускаса. В Вильне исполнена 3 декабря 1905 года. Официально утверждёна в качестве государственного гимна декларацией Сейма в 1919 году. Имя Кудирки носит город Кудиркос - Науместис, одна из улиц Вильнюса и площадь где установлен памятник поэту (ск. Арунас Сакалаускас) (2009).


НАЦИОНАЛЬНАЯ ПЕСНЬ
Литва, отчизна наша,
Ты — земля героев,
И сыны Твои на прошлом
Все величье строят.
Пусть шагают Твои дети
К правде, шаг за шагом.
Пусть творят Тебе на пользу
И людям на благо.
И пусть солнце Литвы
Мрак ночной развеет,
И слава, и право
Путь наш озаряют.
Пусть горит любовь Литвы
В сердцах яркой чашей.
В честь судьбы той Литвы —
Единенье наше!

1898

Перевод с литовского Евгения Шкляра 

Майронис (лит. Maironis 1862-1932)
Настоящее имя Йонас Мачюлис. Представитель литовского романтизма - поэт, переводчик и литературный критик. Доктор богословия, окончил Каунасскую духовную семинарию и С-Петербургскую духовную академию. некоторый период был заведующим кафедрой моральной теологии Литовского университета в Каунасе, преподавал литовскую литературу.  Первая книга «История Литвы, или рассказы о литовском прошлом» издана в 1891 г. Первый сборник поэзии  «Pavasario balsai» (Весенние голоса) вышел в 1895 г.

ВИЛЬНЮС ДО ВОСХОДА СОЛНЦА
О взгляни! Это вильнюсские дворцы
Маячат, широко раскинувшись между горами!
Ночь покрывает их одеянием, тёмным,  как дым!
Он глубоко спит и где слава, которая здесь звучала?
Где мощь твоя и величие?
Где лучи твои , Вильнюс,
Что светили
Литве, нашей отчизне?

Не скоро с солнцем наступит утро!
Спит кругом ночь.
Только иногда пугливо засияет месяц,
Изгнанный из-за облаков…
Хотел бы узреть драгоценный замок,
Где славные века, заснув, молчат,
Когда Вильнюс для нас был оком,
Которое светило Литве, нашей отчизне.

Отчего так опечалился? Почему на грудь
Падает горькая слеза?
Сожалеешь, вспомнив славные века?
Грустишь о дорогом прошлом?
Взгляни, на востоке заря уже восходит;
Проснувшись, птицы на опушке леса разговаривают;
Времена меняются: злостные угнетали, -
Засияют другие
Литве, нашей отчизне.
1892
Перевод Альгимантаса Бикульчуса

БЕЖИТ ГДЕ ШЕШУПЕ, ГДЕ НЕМАН ТЕЧЕТ

Бежит где Шешупе, где Неман течёт,
Там родина наша, родная Литва;
И здесь по-литовски вещает народ,
Здесь песня Бируты повсюду слышна.
Мчитесь, мчитесь, наши реки, да в глубины моря!
И звучите, наши песни, в мировом просторе!

Где жемчуг алеет, где руты тоскуют,
Что наша сестрица в причёску вплетёт,
В саду где рябая кукушка кукует,
Там наши усадьбы скиталец найдёт.
Там, где жемчуг; там, где руты; где звучит кукушка,
Там отчизна, там усадьбы, добрая старушка.

Весны удалые ли дни расцветают,
Сбивает коса ли цветы без следа,
От холода ль сжатые нивы страдают, -
Нам наша отчизна прекрасна всегда!
И весной, и в август знойный мы горды тобою,
Самой лучшей, дорогой матушкой – Литвою!

И светит ли Солнце, иль тучи подкрались,
Ты нами любима, о предков страна!
Ведь нашим здесь потом поля пропитались,
Ведь здесь вспоминанья звенят, как струна!
Или в горе, или в счастье – нам всегда мила ты,
Дорога воспоминаньем и для сердца злата!

Ведь Витовт великий на славу здесь правил,
Грюнвальдских врагов всё ж сумев победить;
Свободу веками наш предок здесь славил
И Родине нашей вовеки здесь быть.
Где когда-то правил Витовт, нас хранил и Вильнюс,
Здесь всегда была и будет лишь Литва-отчизна!

Храни же, Всевышний, ты милую землю,
Где наши усадьбы, где предки легли!
Твоя благодать, всем известно, безбрежна!
В веках мы уставшие дети твои.
Не оставь же землю нашу, нас не брось, Всевышний!
Благосклонный и могучий, счастье век даривший!

Перевод Алины Борзенкайте


Константин Бальмонт (1867-1942)
Один из основоположников русского символизма. Генеалогия происходит от древнего литовского дворянского рода Бальмонт, неоднократно посещал родину предков и не раз выступал на поэтических вечерах. Один из сборников  назвал «Северное сияние. Стихи о Литве и Руси» (1931). В 20-е годы поэт начал изучать литовский язык, историю Литвы, переводил на русский язык литовские песни, стихи литовских поэтов, делая их творчество достоянием европейского литературного контекста. Выступил в 1928 году с открытым письмом к руководству Польши призывая передать Вильнюс Литве. В 2011 году Вильнюсе уставлен памятник поэту с надписью на литовском «Poetui Konstantinui Balmontui atminti».

ЛЕСНОЙ ЦАРЕВНЕ — ЛИТВЕ

1

В зачарованном сне ты, Лесная Царевна,
Ты пред вещею прялкой сидела века,
И пчелою жужжала та прялка напевно, -
Оттого твоя песня, как ночь, глубока.
Перебрызнуты в песню твою вечерница,
И денница, и месяц, и солнце, и гром,
Над тобой от младенчества ткала зарница, -
Оттого так лучисто в мечтаньи твоем.
Ты на мощной основе тяжелого сруба,
Как дитя, на высокую башню взошла,
Пели пращуры, слушая шелесты дуба, -
Не от них ли в душе твоей мудрая мгла.
Из густой, из запутанной, мглистой кудели
Ты огнистые выткала ткани векам,
И шумели, колдуя, столетние ели,
Всю зеленую тайну свевая к зрачкам.
О, зеницы, где дремлет священная тайна,
Негасимый огонь через тысячи лет.
Я, Царевна, тебя полюбил не случайно,
Ты поешь - через лес, глубже голоса - нет.
Что нежнее лесной первомайской опушки?
Что сильней, чем огонь, что колдует, горя?
Что вещательней долгого клича кукушки?
Слез Морского Царя - златослез янтаря?
Голос древней Литвы, струнно-звонкая дайна,
Ты - густой, и тягучий, и сладостный мед,
Многоптичий напев здесь провеял бескрайно,
И вошел в этот звук соколиный полет.
Через тысячи лет - созиданье святыни,
И не рушится мощь плотно сложенных плит.
О Лесная Царевна, ты в верной твердыне.
Все, что хочешь ты, будет. Так солнце велит.

2

За то, что я в христовой вере
Свое язычество храню,
За то, что мы чрез те же двери
Ходили к вещему огню,
За то, что мы к одной стихии
С тобой привержены - к лесной, -
Тебя поет певец России:
Ты не во мне, но ты со мной.
За то, что ты пропела юно
Под звонкий, гулкий голос струн
Все то, в чем власть была Перкуна,
Что для меня пропел Перун,
За то, что дух твой тверд, как камень,
Знакомый с искрой голубой, -
Тебе, Литва, мой вспевный пламень:
И розны мы, но я с тобой.
За то, что, дав скрепиться Югу,
Татар отбросил прочь литвин,
За то, что русскую супругу
Любил и холил Гедимин,
За то, что мощь свою и слово
Он в ту же сторону стремил,
Где путь Димитрия Донского, -
Да вспрянешь в новом цвете сил.
За то, что там, где ты - исканье,
Бродили пращуры мои,
Как возвестили мне преданья
Моих отцов, моей семьи,
За то, что ты гнездо, как ворон,
Вила среди лесных пустынь, -
Мой дух с тобой: от давних пор он
До грани дней с тобой! Аминь!


ОБРУЧЕНИЕ

Посвящается Людасу Гире и всем, братски меня встретившим в Кибартах, на Литовской земле.

Среди других певцов отмеченный
Литвой - и ею дорожа, -
Военной музыкою встреченный,
Ее достигши рубежа, -
Я горд, что там я с побратимами
Неломкий заключил союз
И не моими, но родимыми,
Ее просторами клянусь, -
Что обручению свидания,
Словам, сверкнувшим, как весна,
Любви, все ведавшей заранее,
Душа останется верна.
Литовской речью, столь ветвистою,
Что новь цветет, как рдела встарь,
Тысячелетья золотистою,
Как морем вымытый янтарь, -
Хранимыми заветно тайнами,
В которых бьет хрустальный ключ,
Неумолкающими дайнами,
Твой дух, Литва, всегда могуч.
Нет, не случайною минутою
Решен крылатой птицы взлет,
И вечно-девственною рутою
Душа литовская цветет.
Своими чистыми озерами,
Своею пашней трудовой,
Прикованными к цели взорами -
Литва останется Литвой.
Судьба роняет искушения
И в тесный замыкает крут,
Но, кто кует свои решения,
Тот цепи размыкает вдруг.
Упрямый дух! Сестра любимая!
Он знает путь, твой белый конь.
В прорывах дали вижу дымы я,
Но в дымах - творческий огонь.
Да будешь сильной и обильною,
В себе скрепленная страна, -
И Гедиминовою Вильною
Ты быть увенчана – должна!


Юргис Балтрушайтис (1873-1944)
Литовский поэт - символист, переводчик, дипломат. Окончил Московский университет. Вместе с В. Брюсовым и К. Бальмонтом участвовал в организации литературных объединений и печатных изданий символистов. Первые стихотворения писал на русском языке издав книгу «Земные ступени» (1911). С середины 1920-х гг. писал стихи в основном на литовском языке, издал два сборника: «A;ar; vainikas», «Aukuro d;mai». Был председателем Московского Союза писателей (1919), участвовал в работе издательства «Всемирная литература». С 1920 г. возглавлял специальную миссию, а с 1921 г. был чрезвычайным и полномочным представителем Литвы в РСФСР (затем в СССР).

TAEDIUM VITAE.

Все тот же холм... Все тот же замок с башней.
Кругом все тот же узкий кругозор...
Изгиб тропы мучительно - всегдашней...
Пустынный сон бестрепетных озер...

И свет, и тень, без смены и движенья,
В час утра - здесь, в истомный полдень - там,
Все сковано в томительные звенья,
С тупой зевотой дремлет по местам...

Лесной ручей, скользя, дробясь о скалы,
Журчит докучно целый божий день...
Изведан в часе каждый вздох усталый,
Знакома в жизни каждая ступень!

И каждый день, свершив свой круг урочный,
Вверяет сердце долгой тишине,
Где только дрогнет колокол полночный,
Да прокричит сова наедине...

И что ни ночь, в тоске однообразной -
Все та же боль медлительных часов,
Где только шорох, смутный и бессвязный,
Меняет глубь одних и тех же снов...

И скорбно каждый в сердце маловерном,
Следя за часом, жаждет, перемен,
Но льется день в своем движеньи мерном,
Чтоб обнажить зубцы все тех же стен...

И вновь, тоскливо, с четкостью вчерашней,
Невдалеке, пустынный видит взор
Все тот же холм, все тот же замок с башней,
Один и тот же узкий кругозор...
TAEDIUM VITAE – отвращение к (повседневной) жизни (лат.)

Валерий Брюсов (1873-1924)
Один из основоположников русского символизма, прозаик, переводчик, литературный критик, историк. Добровольцем участвовал в первой мировой войне в качестве корреспонденте газеты «Русские ведомости». 9 месяцев Брюсов провел в Вильне и Варшаве. Писал военные очерки, а также стихи о войне, которые составили отдельную главу («Желтый») в книге стихов «Семь цветов радуги» (1916). Стихотворения о Вильне вошли в цикл «Высоких зрелищ зритель».

В ВИЛЬНО

Опять я - бродяга бездомный,
И груди так вольно дышать.
Куда ты, мой дух неуемный,
К каким изумленьям опять?

Но он,- он лишь хочет стремиться
Вперед, до последней поры;
И сердцу так сладостно биться
При виде с Замковой Горы.

У ног «стародавняя Вильна»,-
Сеть улиц, строений и крыш,
И Вилия ропщет бессильно,
Смущая спокойную тишь.

Но дальше, за кругом холмистым,-
Там буйствует шумно война,
И, кажется, в воздухе чистом
Победная песня слышна.

Внизу же, где липки так зыбко
Дрожат под наитием дня,
Лик Пушкина, с мудрой улыбкой,
Опять поглядит на меня.

1914 г. Вильно

ВСЕ ЧАЩЕ...

Все чаще по улицам Вильно
Мелькает траурный креп.
Жатва войны обильна,
Широк разверзнутый склеп.
Все чаще в темных костелах,
В углу, без сил склонена,
Сидит, в мечтах невеселых
Мать, сестра иль жена.
Война, словно гром небесный,
Потрясает испуганный мир...
Но все дремлет ребенок чудесный,
Вильно патрон - Казимир.
Все тот же, как сон несказанный,
Как сон далеких веков,
Подымет собор святой Анны
Красоту точеных венцов.
И море все той же печали,
Все тех же маленьких бед,
Шумит в еврейском квартале
Под гулы русских побед.


1914 г. Вильно

Мстислав Добужинский (1875-1957)
Русский живописец, график, театральный художник, участник творческого объединения «Мир искусства». Происходил из старинного рода литовских дворян с XVI в. владевших имением Добужи, но впоследствии его утративших. Жил в Вильно окончил вторую виленскую гимназию эти годы он начал рисовать. Большое число работ Добужинского разных лет посвящены Вильно. Одним из первых оценил талант М. К. Чюрлениса. После революции принял литовское гражданство (в 1924 г.; при содействии Ю.Балтрущайтиса) и уехал из России. С 1929 по 1939 гг. жил в Каунасе. был ведущим художником Государственного театра, много рисовал, создал большие циклы работ, посвящённых Каунасу и Литве. В 1939 г. поехал в Лондон для организации своей выставки, после начала Второй мировой войны не смог вернуться в Литву. Последние годы жизни жил и работал в США. В его «Воспоминаниях» рассказывается и о годах, прожитых в Литве и Вильне.


A.I.S.M.H .
Liskeva*

Я стоял на горе высокой,
Где твердыня Литвы была,
Подо мной лесной полуостров
Огибала Неман-река

Я глядел на лесные дали,
На зубцы прибрежных холмов
И развалин холодные камни
Рассказали мне старый сон.

Ветер дул и ко мне доносился
Смольный запах заречной сосны
Тех лесов заповедных, что в Ковне -
За пределом моей страны.

Древний камень руин крошится
И обломки башни - в реке,
Точно Хронос стереть стремится
Величавую память лет.
Я унес, с холма спускаясь,
Острый камень ржаво-седой,
Чтобы стал талисманом тайным
Мне в далеких странствиях он.

И пришлось пилигримом скоро
После трудных и странных дорог
Принести на иную гору
Заповедный осколок тот.

И во имя чего - не знаю,
Но был тайный голос мне:
Тот осколок острый и ржавый
Закопать в Гедимина горе.

И никто никогда не узнает,
Где лежит тот братский привет,
Где зарыт таинственный камень,
Величавых свидетель лет.
14. VII 1930
* Лишкява - старинный городок на берегу Немана недалеко от Друскининкай, по которому проходила в межвоенные годы демаркационная линия, отделявшая Литовскую Республику и присоединенный к Польше Вильнюсский край.
Евгений Вадимов (1879-1944)
Литературный псевдоним Юрия Ипполитовича Лисовского - поэта, прозаика, критика, первые публикации  которого относятся к 1910 году. Первые книги - мемуарных очерков «Корнеты и звери» 1929 г., сборник стихов «К Единому» в 1930 г., изданы в Сербии. Стихи печатал в различных довоенных эмигрантских газетах Парижа, Белграда, Варшавы, Вильно.

ВИЛЬНО
(Аккорды)
О.И.М

Я вновь в зелёных снах, украсивших обильно
Неудержимое
Стремленье Вилии —
И как в былые дни — я вновь иду дорогой
Средь лип Антоколя
Спокойных, как и встарь —
И сосны тихия хранят всё также строго
В Закретских зарослях
Засыпанный янтарь...
И — воздыбив коня — Георгий тот же самый
Над серой улицей
Годами мчится в даль —
И слепо тянутся к подножью Острой Брамы
Надежды женския
И женская печаль...
А в брызгах солнечных — весёлый пир свободы
И смех, и взмахи рук
Над быстрой Вилиёй —
И дальше к Неману ея стремятся воды,
И где-то встретятся
С Балтийскою струёй...
И чуется — что год опять пройдёт за годом,
А за годами — век —
И дальше — вновь века —
Но будет течь слеза под Остробрамским сводом —
И жить стремлением
Весёлая река…
И также три креста своей семьёю строгой
Останутся стоять
У виленской черты —
А я, в ничтожестве — уйду своей дорогой
За грань забвения
Куда уйдёшь и ты...

Вильно-Тускуляны
30 июля 1933 г.


Саша Черный (1880-1932)
Русский поэт Серебряного века, переводчик, прозаик, журналист, получил широкую известность как автор популярных лирико - сатирических стихотворных фельетонов. После 1920 года несколько лет жил в Литве.

ВИЛЕНСКИЙ РЕБУС

О, Рахиль, твоя походка
Отдается в сердце четко...
Голос твой — как голубь кроткий,
Стан твой — тополь на горе,
И глаза твои — маслины,
Так глубоки, так невинны,
Как... (нажал на все пружины —
Нет сравненья в словаре!)

Но жених твой... Гром и пушка!
Ты и он — подумай, душка:
Одуванчик и лягушка,
Мотылек и вурдалак.
Эти жесты и улыбки,
Эти брючки, эти штрипки...
Весь до дна, как клейстер, липкий —
Мелкий маклер и пошляк.

Но, дитя, всего смешнее,
Что в придачу к Гименею
Ты такому дуралею
Триста тысяч хочешь дать...
О, Рахиль, царица Вильны!
Мысль и логика бессильны,—
Этот дикий ребус стильный
И Спинозе не понять.
1910

НА МИГ ЗАБЫТЬ — И ВНОВЬ ТЫ ДОМА

На миг забыть – и вновь ты дома:
До неба – тучные скирды,
У риги – пыльная солома,
Дымятся дальние пруды,
Снижаясь, аист тянет к лугу,
Мужик коленом вздел подпругу, –
Все до пастушьей бороды,
Увы, так горестно знакомо!
И бор, замкнувший круг небес,
И за болотцем плеск речонки,
И голосистые девчонки,
С лукошком мчащиеся в лес...
Строй новых изб вдаль вывел срубы.
Сады пестреют в тишине.
Печеным хлебом дышат трубы,
И Жучка дремлет на бревне.
А там под сливой, где белеют
Рубахи вздернутой бока, –
Смотри, под мышками алеют
Два кумачовых лоскутка!
Но как забыть? На облучке
Трясется ксендз с бадьей в охапке,
Перед крыльцом, склонясь к луке,
Гарцует стражник в желтой шапке.
Литовской речи плавный строй
Звенит забытою латынью...
На перекрестке за горой
Христос, распластанный над синью.
А там, у дремлющей опушки
Крестов немецких белый ряд:
Здесь бой кипел, ревели пушки...
Одни живут – другие спят.

Очнись. Нет дома – ты один:
Чужая девочка сквозь тын
Смеется, хлопая в ладони.
В возах – раскормленные кони,
Пылят коровы, мчатся овцы,
Проходят с песнями литовцы –
И месяц, строгий и чужой,
Встает над дальнею межой...

1922 г.

Константин Оленин (1881-1941)
Русский поэт, публицист и переводчик. Участвовал в деятельности  виленской поэтической группы «Барка поэтов». В Вильно опубликовал поэтические сборники «Несколько слов» и «Стихотворения».

СРЕДИ РАЗВАЛИН

Среди развалин я и Ты,
Мы бродим бледные, как тени,
И, упадая на колени,
Целуем страшные кресты.

У входа нас никто не встретит…
Разрушен дом, ушла вода,
Никто сиротам не ответит
Из раззореннаго гнезда…

Страдальцам не было пощады,
И человеком казнены
Все человеческие взгляды
И все заветы старины…
ЛЮДИ КАКИМИ- ТО СТРАННЫМИ СТАЛИ…
Люди какими-то странными стали…
Люди помяли сады,
Домик разрушили, крестик сломали,
Ходят, сомкнувши ряды…

Где это слыхано?.. Холодно стало,
Холодно стало везде…
Хочется кушать, мы кушаем мало,
Кушаний нету нигде…

Папа скрывается, мамочка плачет,
Слушает чьи-то шаги…
Все перепуганы… что это значит,
Разве повсюду враги?..

Люди какими-то странными стали,
Я не могу их понять…
Разве так весело видеть печали,
Пушки возить и пугать?..

1921 г.

Аркадий Бухов (1881-1937)
Русский советский писатель, сатирик, фельетонист. После Октябрьской революции жил в Литве, был издателем и редактором русской газеты «Эхо» г. Каунас. В 1927 возвращается в СССР и сотрудничает с сатирическими изданиями.

ТОВАРИЩ ОНЕГИН

Памяти А. С. Пушкина, сочинения которого у меня отняли комиссары. Автор.
Отрывки

Забыл сказать я, что Евгений,
Хоть был и жителем Москвы,
Но был наследником имений
Покойной тетки из Литвы.

Чего же думать, если можно
Покинуть нам советский ад?
И вот Онегин осторожно
Шлет Балтрушайтису доклад:

"Я вам пишу - чего же боле?
Что я могу еще сказать -
Теперь я знаю в вашей воле
Меня из этих стен убрать…

Прошу вас - запросите Ковно,
Там вся родня еще жива
И восстановит безусловно
Мои литовские права.

О тамста, тамста! Я сгораю,
Как бедный жмогус без ума…
На вас надежды возлагаю…
Ваш Е. Онегинас. Тюрьма".

Прошло три дня. Тюремщик строгий
Пришел - и чудо - гонит вон:
"Товарищ… Будь готов к дороге,
Идет литовский эшелон…"

Скорей в Литву! Ведь сборов мало -
Убог Онегина багаж:
Штаны, две свечки, одеяло,
Будильник, трость и саквояж.

Онегин в Ковно. Верный клятве
Уйти от жизненных тревог,
На самой отдаленной "гатве"
Он снял спокойный уголок.

Там правда не было уютно:
Постель на крышке сундука,
Бродили крысы поминутно
И капал дождик с потолка…

Но все же с завистью смотрели
Все на него: "Вот хитрый черт,
Искал не более недели
И вдруг нашел такой комфорт"
…
Литва, Литва! На всем просторе,
Где раньше был российский трон,
Лишь ты одна даешь обжоре
Припомнить рай былых времен…

Лишь на тебя глядят умильно
Соседей зоркие глаза
Из-за еды твоей - и в Вильно
Ежеминутная гроза.

Но мой Онегин не политик -
Он просто беженец простой.
И потому без всяких критик
Увлекся радостной мечтой

Наесться вдосталь… "Ест мой парус
Простор речной", - сказал поэт.
А разве алчный Вольдемарас
Не ест министров как обед?

Когда ж отъелся мой Евгений
На старом жизненном пути:
Он полон нежных побуждений
Татьяну новую найти.

Когда вы не в костюме франта,
То дева юная - мертва
И вам ответит "Ни супранту"
На ваши нежныя слова.

"Костюм и деньги" - в этой фразе
Весь смысл понятен, не тяжел.
Онегин к девам шел в экстазе,
Но без экстаза отошел…

К другим, скорей к другим… Ужели
На свете старых нет Татьян,
И так девицы охамели,
Что смотрят только на карман?

Нет, средь полночнаго тумана
Всегда блестит одна звезда:
Нашлась Онегину Татьяна
И без особаго труда.


Людас Гира (лит. Liudas Gira 1886 -1946)
Литовский советский поэт, литературный критик, драматург, публицист, переводчик, действительный член АН Литовской ССР. Родился в Вильнюсе. Стихотворения писал на литовском, польском, белорусском, русском языках. Похоронен на кладбище Росса.

ВИЛЬНЮС

Вильнюс , всегда я любуюсь тобою, -
Час ли зари, иль закатное пламя.
Я восхищаюсь твоей красотою,
Блещущей перед моими глазами.

Вижу холмы я с горы Гедимина -
Город, зеленной грядой окруженный.
Черточки здесь не найти ни единой,
Чтоб не манила мой взор умиленный.

Там под горою Нерис голубая,
Словно любовь, вся в лучах пламенеет.
Будто кого-то она утешает,
Будто кого-то любовно жалеет.

И заглянуть в её глубь так приятно;
Кажется, будто к любимой вернулся, -
Будто, потерянное невозвратно
Счастье найдя, человек улыбнулся

Башенки, ввысь уходящие круто!
Весь ты, мой город, в садовом кипенье
И очарованному в это утро
Сердцу приносишь ты успокоенье!

Вильнюс, всегда я любуюсь тобою, -
Час ли зари, иль закатное пламя,
Жадными все я вбираю глазами.
Вильнюс, пленён я твоей красотою!
1916

Перевод с литовского А. Гатов

ВИЛЬНЮС

В московском небе я видал и твой салют
Родимый Вильнюс наш, моей земли святыня.
Во славу Родины востаржествует труд,
Прекрасней будешь ты, чем был в веках доныне

Ты много претерпел, фашисты были здесь.
Утробу всю твою они разворотили.
Руками грязными ты изувечен весь,
Но даже палачи твой дух убить не в силе.

Два раза город наш врагами был пленен,
Но только временно в сетях томился он,-
Пришел к нему с Востока свет свободы

Литовцы не простят убийц и палачей!
И мы клянемся свято верностью своей
Тебе, столица вольного народа!
1944

Перевод с литовского А. Гатов

ВОЛЬНЫЙ ВИЛЬНЮС

Древний Вильнюс, город величавый,
Над тобою брезжит новый свет.
И стоишь ты в ореоле славы
На пороге плодотворных лет!

Сталин обещал Литве свободу,
Значит — будет освобождена
Вольного, счастливого народа
Вольная, счастливая страна.
1944

Перевод с литовского С. Мар

Залман Шнеур (1887-1959)
Еврейский поэт и прозаик, писал на иврите и идиш. В 1904–1906 гг. работал в редакции еженедельника «ha-Zman» («Время») в Вильне. Первые произведения  на идиш печатались в газетах «Дер найер вег» и «Дос идише фолк»  издававшихся в Вильне в 1906–1907 г.г. Тему осмысления национальной истории автор отобразил в поэме «Вильна» (1917), делясь своими впечатлениями и ассоциациями  прогуливающегося по «Литовскому Иерусалиму». В США вышло 15-томное собрание сочинений автора. В 1951 г. Шнеур с семьей переехали в Израиль. Лауреат литературных премий (номинирован также на Нобелевскую премию).
 
«ВИЛЬНА»
Поэма 
Отрывки
1
Вильна, великая мать городов народа Израиля,
Иерушалаим галута, утешенье наше на севере!1
Заплатанный твой чепец словно крыша древней синагоги,
И в глазах твоих внуков он превыше сверкающих башен;
Своим фартуком ветхим, но расшитым коронами, львами,
Как завеса священная Храма,
Утирала не раз ты их слезы,
И лакомствами в Пурим и кошерным вином в Песах2
Подслащала их горести и печали,
Утешала возвышенным словом твоих поэтов.
Даже водоносы твои черпали из источников мудрости.
Каждая стена впитала традиции как и запах субботних яств.
Субботние напевы «маленького хазана»3 лелеет Вилия на своем берегу,
Строфы поэта Михаля4 слышатся в шелесте лип.
2
С Замковой горы любил я глядеть на город:
Башни и улицы в витающей золотистой пыли,
Не пыль ли легенд в твоем воздухе не опадает,
Не дым ли костра мученья графа Потоцкого?5
Иль казаки Хмельницкого мчатся громить тебя?..
А может, Наполеона мчат кони морозным утром?..
У подножья горы Гедимина развалины древних замков
Ушедших эпох. Князей костров погребальных
И сна Гедимина память хранится.
Слой на слой – наложились эпохи,
И на верхнем слое, у древних руин,
Дети играют в крокет.
3
В свете раннего утра,
В серо-зеленом свете Литвы
Заблудиться в крутых переулках
И встретить еврейских детей,
Грустноглазых и нежнолицых,
В хедер6 спешащих, учиться.
Галилеи7 им солнце сияет,
Затаившись меж черных букв;
И с книжных страниц запах моря и гор овевает.
Старцев жалел я, которых встречал у ворот Острой Брамы:
Они обнажали седые жалкие головы,
Проходя это место для иноверцев святое.
И проходили, как меж позорных столбов, ежедневно8,
И взглядами их провожали позлащенные статуи сверху.
Но за этими воротами гремит типография Роммов9,
Ни днем, ни ночью не зная отдыха,
Словно сердце кипит и гнев изливает на эти врата, -
Память нашей Святыни напротив их Святыни,
Наше право и их право.
День и ночь этот Дом набирает, печатает и рассылает
Все еврейские книги, что скитались порою
В котомках изгнанников, их создававших.
Словно ручьи, квадратные буквы, близкие, милые сердцу,
Льются, поят, питают рассеянных в мире евреев,
С волнами Немана и Днепра сливаясь, до Черного моря,
Достигают Сибири, во льдах согревая еврейскую душу,
Соединяя всех братьев далеких –
От сердца к сердцу – в одну общину.
4
В летний вечер, когда небеса сияньем зари окутали город,
Словно талитом10, украшенным звездами,
В тишине наступающей ночи
Глубже тени и блики во мгле серебристой.
Моисей Микеланджело11 в нише Собора в тяжелой своей красоте,
Мудрость Законодателя в лице его и мужество воина в мышцах.
Обращаю к нему я слова, что на сердце легли тяжело:
…Восстань в полный рост, святой человек, и иди на еврейские улицы!
И всяк на пути твоем пусть устремится за мощным шагом,
И ночной туман, словно огненный столп пред тобою.
И воссядь во дворе синагоги перед старым колодцем,
И десницу твою воздень, десницу Законодателя,
И возвысь глас могучий, рык льва, что гремел
Во дворце фараона, средь сфинксов,
Скалы рассекал и Чермное море12,
Пусть все встрепенутся, к тебе поспешат
Из всех закоулков, подвалов, –
Каждый дом еврейский, от старца и до младенца.
Надели их своей чистотой и свободой Небес,
О которой они забыли!..
… Тяжело мне каменное молчанье статуи –
Моисей во вратах чужих.
5
Иерушалаим галута! Уйти от тебя, убежать, уехать!
Поезда мчат по рельсам
В мир прекрасных больших городов.
Только словно бы голос мне в сердце твердит:
Не ищи понапрасну. А лучше ли в дальних краях?
Не беги, оставайся. Ты на звезды глядишь в вышине,
А счастье, быть может, у ног твоих, здесь, на земле.
        6
И опять я брожу. И что-то меня останавливает:
Запах рыбы субботней из окон раскрытых
Иль в окне синагоги талит и молитвы напев ранним утром,
Иль еврейский портной над работой склонился
И мелодии Судного дня у него на устах,
А машинка стучит в такт напеву.
Не найдешь никогда ты того, что здесь оставляешь…
Да, хотел я уйти и забыть, забыть о тебе…
Но теперь –
В эту бедствия, боли и страха годину, -
Чем утешить тебя, мать-старушка, скорбящая, бедная?13
Кто разорвал скромный фартук, кто растрепал твои волосы,
Что седым облачком выбились из-под чепца?
Разделила ты славу Иерушалаима, разделила его судьбу.
Не утешитель, не плакальщик я, не люблю утешений,
Но теперь –
Боль твоя в сердце моем стучит,
И на вздох твой глубокий в ответ шепчу молитву:
Кто пошлет тебе утешителя,
Что на Замковой горе возвестит громким гласом пророка:
«Утешайте, утешайте, народ мой, и ты, мать городов, утешься!14
Надень новый чепец, накрахмаленный фартук –
Одежды добродетельной жены.
Испеки твои лакомства праздничные, прославленные в Литве,
Чтобы силы изгнанников твоих подкрепить:
Издалека ведь они возвращаются.
Смотри, сыновья и внуки вернулись,
Соберутся в Большой синагоге старинной
И вознесут все вместе молитву,
И в ней зазвучат для тебя новые надежды».

1917 г., Берлин.

Сокращенный перевод с иврита  специально для сборника «Зов Вильны» и комментарии Валентины Брио (Израиль).

1 В оригинале дословно: «Вильна, великая наша бабушка, город и мать во Израиле». Автор употребляет языковое клише «ir ve-em be-Israel» - город и мать (т.е. город-центр). В иврите слово «город» и его имя Иерушалаим, как и его синонимы: Сион (Цион), дочь Сиона, а также Иудея, Исраэль - женского рода. Галут – изгнание, рассеяние (в т.ч. и как пространство).
2 Пурим – праздник в память чудесного избавления евреев Персии от гибели (о событиях рассказано в библейской книге «Эсфирь»). Песах – праздник в память исхода евреев из Египта.
3 Имеется в виду легендарный хазан Йоэль-Давид Лёвенштейн (1817-1850), одаренный уникальным голосом и редкими музыкальными способностями.
4 Известный поэт Миха Йосеф Лебенсон (1828-1852).
5 Граф Валентин Потоцкий – Гер-цедек (праведный прозелит). Согласно еврейской традиции, польский граф, перешедший в иудаизм и принявший за это мученическую смерть (в 1749 г.?).
6 Хедер – традиционная еврейская начальная школа.
7 Географическая и историческая область в Эрец Исраэль (и в современном Израиле).
8 Шнеур касается сложной проблемы. Евреям не полагается снимать головной убор нигде и ни при каких обстоятельствах, поскольку он символизирует признание над собой власти Всевышнего. Под Острой Брамой не разрешалось проходить в головном уборе, и виленские евреи чаще обходили это место.
9 В оригинале «типография «Вдовы»; официальное название типографии, известной далеко за пределами Вильны, «Вдова и братья Ромм» (основана в 1799 г.).
10 Талит (или на идише: талес) – четырехугольное белое покрывало с черными или синими полосами по узким краям и кистями на концах, накидывается мужчинами во время молитв.
11 Поэтическая вольность автора. Статуя Моисея в нише портика виленской Кафедры создана итальянским скульптором Tommaso Righi в 1785-1791 гг.
12 В русской традиции название Красного моря (в библейском оригинале – yam Suf, Тростниковое море).
13 Речь идет о бедствиях первой мировой войны.
14 Цитата из: Ис. 40:1. Заключительная часть поэмы Шнеура спроецирована на библейские книги Пророков: Исайи, Иеремии. Ср. также: «Как утешает человека мать его, так Я утешу вас, и в Иерушалаиме утешены будете» (Ис. 66:13). Образ Вильны соотносится здесь со всегда живым перед духовным взором еврейского поэта Иерусалимом – разрушенным, но осененным пророчеством о восстановлении былого могущества.

Марк Шагал (1887-1985)
Еврейский художник, живописец и иллюстратор книг. Писал стихи на идише. Вильну посетил в августе 1935 годах в связи с открытием нового Еврейского художественного музея где выставил 116 графических работ. Принимал участие в росписи интерьера одной из синагог города.
ВИЛЕНСКАЯ СИНАГОГА
Строенье старое и старенький
                                         квартал...
Лишь год назад я расписал там стены.
Теперь святейший занавес пропал,
Дым и зола летят, сгущая тени.
Где свитки древние, прозревшие судьбу?
Где семисвечья? Воздух песнопений,
Надышанный десятком поколений?
Он в небеса уходит, как в трубу.
 
С какою дрожью клал я краски эти,
Зелёную – на орн-койдеш... Ах,
Как трепетал, в восторге и слезах,
Один... Последний в тех стенах свидетель...

Перевод с идиша Льва Беринского

Максимилиан Волошин (1877-1932)
Русский поэт, переводчик, литературный критик, художник — пейзажист.  Первый сборник «Стихотворения. 1900—1910» вышел в 1910 году. Издано 14 книг воспоминаний, избранных стихотворений, сборников материалов по живописи. В 1924 превращает свой дом в Коктебеле в бесплатный дом творчества, который  впоследствии завещает Союзу писателей СССР.

БАЛТРУШАЙТИСУ

К твоим стихам меня влечет не новость,
Не яркий блеск огней:
В них чудится унылая суровость
Нахмуренных бровей.

В них чудится седое безразличье,
Стальная дрема вод,
Сырой земли угрюмое величье
И горько сжатый рот.

1903 г.
 

Анна Ахматова (1889-1966)
Русская поэтесса, переводчик и литературовед, одна из наиболее значимых фигур в русской  поэзии XX века. Первые стихотворения  опубликованы в 1911 году, издано тринадцать прижизненных книг поэзии. С Вильной связан её приезд во время путешествия по городам Европы по случаю венчания с Николаем Гумилевым в 1910 году и  проводы мужа на передовую фронта Первой мировой войны в 1914. В первый костёл ( а это польское название церкви) поэтесса могла  войти только в Вильне.

ВЫСОКИЕ СВОДЫ КОСТЁЛА

Высокие своды костёла
Синей, чем небесная твердь...
Прости меня, мальчик весёлый,
Что я принесла тебе смерть.-

За розы с площадки круглой,
За глупые письма твои,
За то, что, дерзкий и смуглый,
Мутно бледнел от любви.

Я думала: ты нарочно -
Как взрослые хочешь быть.
Я думала: томно-порочных
Нельзя, как невест, любить.

Но всё оказалось напрасно.
Когда пришли холода,
Следил ты уже бесстрастно
За мной везде и всегда,

Как будто копил приметы
Моей нелюбви. Прости!
Зачем ты принял обеты
Страдальческого пути?

И смерть к тебе руки простерла...
Скажи, что было потом?
Я не знала, как хрупко горло
Под синим воротником.

Прости меня, мальчик весёлый,
Совёнок замученный мой!
Сегодня мне из костёла
Так трудно уйти домой.

1913

Максим Богданович (белор.Максім Багдановіч 1891-1917)
Белорусский поэт, публицист, литературовед, переводчик. Один из создателей белорусской литературы и современного литературного белорусского языка. Неоднократно жил в Вильне, здесь издан единственный прижизненный сборник произведений Максима Богдановича «Венок».

КОСТЁЛ СВ. АННЫ В ВИЛЬНЕ

Чтоб заживить на сердце раны,
Чтоб освежить усталый ум,
Придите в Вильну к храму Анны,
Там исчезает горечь дум.
Изломом строгим в небе ясном
Встает, как вырезной, колосс.
О, как легко в порыве страстном
Он башенки свои вознес.
А острия их так высоко,
Так тонко в глубь небес идут,
Что миг один, и — видит око –
Они средь сини ввысь плывут.
Как будто с грубою землею
Простясь, чтоб в небе потонуть,
Храм стройный легкою стопою
В лазури пролагает путь.
Глядишь — и тихнут сердца раны,
Нисходит мир в усталый ум.
Придите в Вильну к храму Анны!
Там исчезает горечь дум.

1911-1912

ПОГОНЬ

Только в сердце тревожном почую
За отчизну любимую страх —
Вспомню Острую Браму святую,
Грозных всадников на скакунах.

В белой пене проносятся кони,
Мчатся, тяжко храпя, во всю прыть.
Стародавней Литовской Погони
Никому не сдержать, не разбить.

В неоглядную даль вы летите,
А за вами, пред вами — года.
И за кем вы в погоню спешите?
Где ваш путь, и ведет он куда?

Иль они, Беларусь, понеслися
За сынами родимой земли,
Что отвергли тебя, отреклнся,
И предали, и в плен увели?

Бейте в сердце их, бейте мечами,
Чтоб вовек им чужими не стать!
Пусть узнают, как сердце ночами
Изнывает за родину-мать...

Мать-отчизна! В лихую годину
Не уймется щемящая боль...
Ты прости, ты прими к себе сына!
За тебя умереть мне позволь!..

В даль летят и летят эти кони,
Звонкой сбруей гремя, во всю прыть...
Стародавней Литовской Погони
Никому не сдержать, не разбить…

1916

Тамара Соколова (1893-1975)
Русская поэтесса.  Училась в виленском музыкальном училище у композитора Галковского.   С 1922 года заведовала библиотекой при Виленском русском обществе. Стихи публиковались в эмигрантских газетах и сборниках. После присоединения Литвы к Советскому Союзу военный трибунал приговорил её в марте 1941 года к смертной казни, но расстрел 48-летней поэтессе заменяют 10 годами лагерей. Последние годы жила в доме  престарелых в Белоруссии.

ВЕЛИКИЙ ПОСТ

Великий пост напоминает детство,
Когда не знали мы великих бурь и гроз.
Как против них найти надежное нам средство?
Как избежать теперь нам жизненных угроз?
Великий пост… как веет чем-то милым,
Простым, безхитростным от этих старых слов!
Знакомым пением, непраздничным, унылым,
Приют всех страждущих - наш храм наполнен вновь,
Почти у всех теперь гнетущая забота,
Одна и та-же мысль: как этот день прожить?
Как близким весть подать, и где найти работу?
Как встретить праздники и бодрость сохранить?
Жизнь не легка… Великия преграды
Поставила судьба на жизненном пути.
Как нужен отдых нам! Как все мы были-б рады
Успокоению… Но где его найти?
Звенят тоской знакомые напевы,
И лики скорбные на нас глядят с холста.
Невольно рвется вздох: "Покой и счастье, где вы?
Или не место вам в дни строгаго поста?"
1922
У МЕЧЕТИ

Тёмный вечер. Тяжелые тучи нависли…
Далеко друг от друга стоят фонари.
И неверен их свет… и неверны все мысли…
И лишь верно одно: не уснуть до зари.
Мы идём вдоль заборов, как в узко ловушке…
Ни души. Ты снимаешь перчатку… вот так…
И не видно луны, этой ветхой старушки,
И не слышно нигде даже лая собак.
Все темней и темней… но не ведаешь страха.
Притаились у кладбища… глушь… тишина.
Здесь мечеть мусульман прославляет Аллаха,
И арабские видны чуть чуть письмена.
Я забыла, что ты европеец. Сумей-ка
Хоть на миг позабыть скучный города вид?
Вижу вижу мечтой - на тебе тюбетейка,
Вся расшитая золотом, солнцем горит.
И татарские девушки смотрят смущенно
На тебя… чью из них ты изменишь судьбу?
Кто шептать будет имя твое исступленно,
Имя - лучше всех сказок арабских: "Абу"?
* * *
Но лукавой мечты разрываются сети
Где-ж твоя тюбетейка? Как все мы - одет…
Но забыть мы не можем старинной мечети…
Страж минувшего - вспомнит о нас минарет.

1936

Евгений Шкляр (1894-1941)
Русский поэт, переводчик, журналист, критик. Родился еврейской семье.   С ноября 1921 г. сотрудник каунасской газеты «Эхо». В разный период издатель и редактор литовских газет на русском языке «Наше эхо», «Литовский курьер»,  «Литовский вестник», «Восточная Европа» и др. пропагандируя культурный взаимообмен государств балтийского региона. Автор  сборника «Летува золотое имя» - первой поэтической книги в русской поэзии посвященной Литве. 

ИЛЬЯ, ГАОН ВИЛЕНСКИЙ
Отрывок

Поэма о прославленном Илье-Гаоне Виленском
Памяти незабвенной матери,
Любовь-Рашели Шкляр-Вильняской

Апостол в лохмотьях

Бог да оделит вас блаженством будущей жизни.
(Шерира)

1.
Есть на Снипишках старая могила,
И в ней Гаон смиренно почиет, -
Но память верных свято сохранила
Его дела и солнечный завет.
Да сохранит его потомок дальний
Седую быль, как некогда он жил,
Как за народ радетель и печальник,
Нетленное он имя заслужил.
И вспоминаются слова Шериры*, -
Раввина сурскаго святой наказ:
 - Господь блаженства благовонным миром
В грядущей жизни да оделит вас.
И виден за небесными вратами,
Хвалу Творцу всем сердцем возлия,
В лазурном и благочестивом храме
Над книгами склонившийся Илья.
Он видит издали в горах Скаплерны,
Сползающих за Вильной в пустыри,
Самоубийц могилы и холерных,
И темные, без газа, фонари…
А дальше город, виленские стены,
И старый замок жмудских королей,
Пустой и выцветший, но неизменный,
И сердцу правнука еще милей.
И домик на одной из улиц Вильны,
Где некогда жила его семья,
Где сам он, - ласковый, любвеобильный,
Исследовал основы бытия.
Его дела… Их не окинуть оком,
Его твореньям имя - легион,
И во Израиле есть за Ильей-пророком
Второй Илья - апостол и Гаон.

*Шерира - один из величайших ученых, раввин Сурской академии

Ковно, 1927-1929 г
УПОРНОЕ, КРЕПКОЕ ПЛЕМЯ

Упорное, крепкое племя.
Расколотый, древний Иран,
Вкрапленный в лесистое темя
Безжизненных северных стран,
Где зыблются тихие зимы
Под шалями облачной мглы, 
А летом едва обозримы
Лугов золотые столы.
Где норы в лесах белостволых
Не раз укрывали норманн,
И бронзово-желтых монголов,
И ляхов, и русых славян.
А позже, обиды изведав
В лукавой московской земле,
Династия царственных дедов
Пеклась о своем короле,
И крепла на жмудской равнине,
В триумфе успешной войны,
При Витовте и Гедимине
Железная сила страны.
Литва! По дорогам обманным
Идешь и печалишься ты,
Но тихим теплом осияны
Твои заревые черты!

1922

Георгий Иванов (1894-1958)
Русский поэт, прозаик, публицист, переводчик; один из крупнейших поэтов послереволюционной русской эмиграции. Родился в Литве, здесь в имении родителей прошли его детские и юношеские годы куда он приезжал на каникулы из С-Петербурга. Некоторый период он жил в имении под Вильной и в его поэзии «малая родина» узнаваема  деталями «родные дальние края», «белый костел» и «Остробрама защитит».

ПОЛЬША
Отрывок

О, Польша, сколько испытаний
Судьбой назначено тебе!
Расцветов сколько, отцветаний
В твоей изменчивой судьбе!
О, сколько раз заря блистала,
И снова делалось темно,
Ты в небо высоко взлетала,
Срывалась, падала на дно!..
Но времени поток холодный
Отваги пламенной не смыл...
Свободы облик благородный,
Как прежде, цел, как прежде, мил.
Не высохла живая лава,
И не развеялась тоска.
Все та же честь и та же слава
Пылают в сердце поляка!
Но вот свершилось! Вызов брошен.
Постыдную играя роль,
В Варшаву, не зван и не прошен,
Вступить сбирается король!
И на твоем старинном троне,
Поправ славянства светлый стяг,
В своей порфире и короне
Надменно встанет гордый враг...
Нет! Я не верю! Быть не может!
Бог святотатцу отомстит,
Вам Ченстоховская поможет
И Остробрама защитит.

1917

ВЕЧЕРНИЕ СТРОФЫ

Месяц стал над белым костелом,
Старый сад шепнул мне: "Усни"…
Звезды вечера перед Божьим престолом
Засветили тихие огни.

И плывут кружевные туманы,
Белым флером все заволокли.
Я иду сквозь нежный сумрак, пьяный
Тонким дыханием земли.

Мной владеет странная истома,
Жаля душу, как прожитые дни.
Шелест сада грустно-знакомый
Неотступно шепчет: "Усни"...

РАСТРЕПАННЫЕ ГРОЗАМИ

Растрепанные грозами - тяжелые дубы,
И ветра беспокойного - осенние мольбы,
Над Неманом клокочущим - обрыва желтизна
И дымная и плоская - октябрьская луна.

Природа обветшалая пустынна и мертва...
Ступаю неуверенно, кружится голова...
Деревья распростертые и тучи при луне -
Лишь тени, отраженные на дряхлом полотне.

Пред тусклою, огромною картиною стою
И мастера старинного как будто узнаю, -
Но властно прорывается в видения и сны
Глухое клокотание разгневанной волны!


СВЯТОЧНАЯ ПОЕЗДКА

Настали солнечные святки,
И, снег полозьями деля,
Опять несут меня лошадки
В родные дальние края.

Мороз и снег. Простор и воля.
Дорога ровная долга.
Задорный ветер веет волей,
Блестит зеленая дуга.

И колокольчик подпевает
Веселым звоном ямщику.
И сладко сердце забывает
Свою тревогу и тоску.

Мы все томимся и скучаем
И долю грустную клянем,
Мы ночью звезд не замечаем
И солнца мы не видим днем.

Но стоит только город бросить -
И снова оживаешь ты,
Вновь сердце бьется, сердце просит
Простой и ясной красоты.

Душой овладевает нега
Пустых таинственных полей.
И что тогда милее снега
И ветра вольного милей?

...Плетень разломанный и шаткий
Отбросил голубую тень.
Но резвые - летят лошадки,
И вот - уж далеко плетень.

Леса на горизонте, иней,
Темнеет издали река,
А в небе -- золотой пустыни
Плывут, слетая, облака.

Скрипят полозья, точно лыжи,
И напевает бубенец,
Что с каждым шагом ближе, ближе
Дороги сладостной конец.

Как хорошо проснуться дома
(Еще милей, чем дома лечь!)
Все там любимо и знакомо;
Трещит натопленная печь.

Как хорошо напиться чаю
В столовой низкой, в два окна,
Где, верно сердцу отвечая,
Покоем веет старина.

И сладко знать, что в самом деле
Прийдут волхвы, зажгут звезду,
Что две счастливые недели
Я в этом доме проведу.

1916 г.


Моше Кульбак (1896-1937)
Еврейский поэт, прозаик, драматург, философ. Родился в Белоруссии. В юности жил в Минске, Ковно, Вильно, Берлине. Жил и работал в Вильно в 1919-20, и затем после выезда на некоторое время в Европу, вернулся в 1923-28 гг. преподавал в учительской семинарии и в Еврейской гимназии. В Вильно вышла его первая книга стихов “Shirim”(1920; «Стихи») и значительная часть произведений (первое стихотворение «Звездочка» (“Shterndl”, 1916), ставшее народной песней, появилось в Каунасе). В 1928 вернулся на родину в Советскую Беларусь признанным классиком: «Вильна теряет поэта... пусто станет в Вильне. Как мы восполним этот пробел?» - писала газета «Вильнер тог». В 1930-е гг. вышло еще два сборника его стихов, книга прозы, публиковались отдельные произведения. В 1937 был арестован как «член контрреволюционной троцкистско - террористической организации»  обвинен в шпионаже и расстрелян. Этот факт и дата гибели долго скрывались властями (даже после реабилитации поэта в 1956 г.). До 1989 г. у семьи не было документального свидетельства. В 2004 году в Вильнюсе (ул.Кармелиту 5) на доме где жил поэт установлена памятная мемориальная доска.


ВИЛЬНО

1
Кто-то в талесе бродит среди твоих стен.
Грустя в одиночестве, бодрствует в городе ночью.
Вот он вслушался: храмы и проходные дворы
Отзываются эхом, как сердца, заметенные пылью.
Ты – псалтырь из железа и глины,
Каждая стена – мелодия, каждый камень – молитва.
Когда заливает луна каббалические перулки,
Обнажается твоя таинственная красота.
Грусть – твоя радость, торжество глубокого баса
В промозглой часовне, твои праздники – бдения,
И твое утешение – сиятельная нищета,
Словно летний туман тихих предместий.
Ты – темный талисман, вправленный в Литву,
Поросший лишайниками и серыми мхами.
Все твои стены – пергаменты,
каждый камень – Писание,
Разложенные и раскрытые по ночам,
Когда на старой синагоге оцепеневший водонос
Стоит и, задрав бороду, считает звезды.

2
Грустя в одиночестве, бодрствую в городе ночью:
Ни звука вокруг; громоздятся дома –
груды лохмотьев,
Только где-то вверху свеча оплывает и меркнет –
Каббалист-полуночник, пристроившись на чердаке,
Прядет, как паук, тусклую нить бытия:
– Есть ли кто-нибудь там, в пустоте леденящей,
Из которой, оглохшие, мы услышим
блуждающий голос?
И стоит перед ним во мраке свинцовый Разиэль.
Пергаментные крылья его обветшали и истрепались,
Глазницы полны до краев песка и паутины:
– Нет! Только грусть, больше нет никого!..
Догорает свеча. Зеленый еврей слушает, окаменев,
И пьет темноту из ангельских глазниц.
Кровля над кровлей – легкие горбатой твари,
Которыми дышит она, задремав между холмов.
А, может, город, ты – сон каббалиста,
Летящий во тьме, как паутина летит в бабье лето?

3
Ты – псалтырь из железа и глины,
Разбрелись и скитаются твои полинявшие буквы:
Женщины – сдоба, мужчины – тверды,
как деревья,
Непроглядные бороды, плечи, будто из камня,
И живые глаза, удлиненные,
точно речные челны –
Твои евреи по вечерам над серебряной сельдью
Бьют себя в грудь: О Боже, грешны мы, грешны...
Таращится месяц сквозь окна. Словно бельмо, -
Там, развешены на веревках, белеют лохмотья,
И девок, уже полуголых, тела, словно доски - - -
Суровы твои евреи среди узких суровых улиц:
Как стены синагог, коченеют немые их лбы,.
И брови покрываются мхом – словно крыши
над твоими руинами.
И я точно ворон. Пою тебя в лунном свете.
Ибо солнце в Литве никогда не всходило.

4
Грусть – твоя радость, торжество глубокого баса
В промозглой часовне, мрачна твоя спокойная весна.
Из кладки выбивается деревце, из стен – травинки,
Ветхие стволы увиты пепельными цветами,
И медленно всходит грязная крапива.
Только холод стен омертвевших и нечистоты.
Но, случается, ночью, когда ветер высушит камни,
Серебря улицу, приближается мечтательное
созданье,
Родившееся от прозрачной волны и лунных лучей –
Это Вилия просыпается, прохладная и туманная,
Нагая. Изящна, простирая пенные руки,
Вступает в город. Скособочившись, взирают
слепые окна
И мостики, перекинутые между безмолвными стенами.
О, никто не откроет дверь, не высунет голову.
Чтобы спросить, что было нужно
прозрачному грациозному существу.
Дивятся вокруг холмы и бородатые башни,
И тихо, и тихо - - -

5
Ты – темный талисман, вправленный в Литву,
И жизнь едва теплится на зыбком фундаменте:
В далеком просвете – белые лучащиеся гаоны,
Усердием отшлифованные кости – острые, твердые;
Красная жаркая рубаха стального бундиста,
Синий ученик, торопящийся к седому Бергельсону,
И идиш – венок из дубовых листьев
Над празднично повседневными воротами в город.
Сероватый идиш – сияние в зажмурившихся окнах, –
Это я, словно путник в дороге возле колодца,
Присел и вслушиваюсь в грубые голоса.
А может, это кровь так громко клокочет во мне?
Я – город! Тысячи дверей в мир,
В холодную измаранную синеву – кровли
над кровлями.
Я – почерневший огонь, жадно лижущий стены
И на чужбине сверкающий в остром зрачке литвака.
Я – серость! Я – почерневший огонь! Я – город!

6
И на старой синагоге оцепеневший водонос
Стоит и, задрав бороду, считает звезды.

Перевод Виталия Асовского


Сергей Нальянч (1898-1979)
Русский эмигрантский поэт и публицист. С 1934 года жил в Вильно,  участвовать в литературной группе «Виленское содружество поэтов» которую возглавил в 1936 году. Его сочинения были опубликованы в  варшавском поэтическом сборнике «Антология русской поэзии в Польше» (1937 г.) и виленском поэтическом «Сборнике Виленского сообщества поэтов» (1930 г.)  и «Сборнике Виленского содружества поэтов» (1937 г.).

ВИЛЬНО
Ты - в венке тенистых темно-синих гор,
В голубых монистах сказочных озер
И в запястьях хвойных, где бегут ручьи
В лоно вод спокойных плавной Вилии.
На проспектах гулких, средь людской волны,
В тихих переулках славной старины -
Всюду так обильно расточаешь ты,
Вильно, Вильно, Вильно, чары красоты.
У тебя в апреле нежен небосвод,
Ярче акварелей блеск озерных вод.
Где прозрачней вёсны, краше листопад,
Где стройнее сосны и пышней закат?
Ты глядишь далеко в облачную синь
Вековым барокко башен и святынь
И с дороги пыльной наших бурных лет,
Вильно, Вильно, Вильно, шлешь векам привет
Если же чужбина вдруг в недобрый час
Город Гедимина отдалит от нас,
Мы с тоской всегдашней будем вспоминать
Замковую башню и речную гладь.
Звонче с каждым годом о тебе поют.
Ты пяти народам свой даешь приют,
И с тобой так сильно всюду, без конца,
Вильно, Вильно, Вильно, бьются их сердца.
ВИЛИЯ
На свет появившись в глуши белорусской,
В тиши белорусской,
То змейкой ты вьешься блестящей и узкой,
Журчащей и узкой,
То стройной стрелой, что простилась с колчаном,
Сосновым колчаном,
Стремишься на запад по взгорьям песчаным,
По склонам песчаным.
Подножья целуя смолистой опушки,
Иглистой опушки,
Лаская сады и луга деревушки,
Глухой деревушки,
Туман и росу раздавая обильно,
Спешишь ты увидеть родимое Вильно,
Любимое Вильно.
Широким потоком, мечтательно-синим,
Задумчиво-синим,
Склонившись в Кальварии к светлым святыням,
Нагорным святыням,
Ты бьешься о золото пляжей,
Смеющихся пляжей,
Где берег желтеет блестящею пряжей,
Хрустящею пряжей.
И Вильно к ликующей встрече готово,
К объятьям готово.
На Верки глядит с высоты Трехкрестовой,
С горы Трехкрестовой
Тот город, чью прелесть так хочется славить,
Без устали славить,
Где сердце не жалко, не жалко оставить,
Навеки оставить.
Вот здесь бы тебе навсегда задержаться,
Навек задержаться!
Ведь трепетно рады в тебе отражаться,
В воде отражаться
И гор кольцевая волнистая рамка,
Тенистая рамка,
И хмурый багрянец высокого замка,
Старинного замка,
И башни, и храмы, и твой собеседник,
Твой друг-собеседник,
Закретский нетронутый лес-заповедник,
Старик-заповедник.
Река, оставайся ж восторженно славить,
Без устали славить
Тот город, где сердце так сладко оставить,
Навеки оставить!
Но дальше и дальше в литовские пущи,
  В озерные пущи,
Бежишь ты, на голос любовно зовущий,
  Из Ковно зовущий.
Покорная власти знакомого зова,
  Отцовского зова,
Влекущего к далям раздолья морского,
  Приволья морского,
Покинув лесов вековых захолустье,
  Литвы захолустье,
Ты входишь торжественно в тихое устье,
  В просторное устье,
Где Неман-отец у нарядного Ковно,
  У людного Ковно,
В объятия дочь заключая любовно,
  Рокочет любовно.
Вильно, октябрь 1945 г.
Юстас Палецкис (лит. Justas Paleckis 1899-1980)
Литовский журналист, поэт, писатель; советский государственный и общественный деятель. Автор многих сборников стихов, очерков, рассказов, воспоминаний, документального романа «Последний царь» 

ВИЛЬНЮС
1
О, сколько знамен на горе Гедимина сменилось!
Сколько корон и крестов с этих башен свалилось!
У жертвенных капищ наш прадед молился когда -то,
Здесь в плиты могильные врезались давние даты.

Гудели органы под стрельчатой аркой костела,
Сверкали чертоги, хирели холопские села.
От крови народной Нерис разливалась потопом,
Рубились князья и магнаты — на горе холопы.

Здесь русский солдат корсиканца погнал восвояси,
Здесь шел Калиновский на казнь, ничего не боясь,
Здесь в бой за свободу и хлеб выходили впервые
На улицы эти отцы наши, мастеровые.

2
Литва задыхалась без Вильнюса в муке вчерашней,
Сегодня на «ты» говорит с Гедиминовой башней,
Вчера наша песня едва до неё долетала,
Сегодня мы тут! Наша песня прочнее металла.

Но наше наследье-не мощи святые , не кости,
Не к старым костелам пришли помолится мы в гости.
Не скинем мы шапок, склонясь у врат Остробрамы.
Другое, другое нашли в нашем доме вчера мы!

Сказала Литва, что без Вильнюса нет ей простора.
Здесь наша земля и столицу украсим мы скоро.
Мы с именем родины в город вернулись любымий.
И то, что добыто,- останется неколебимо!

Недавно богач обнадеживал виленских нищих:
-Для вас мостовая.Не смейте мечтать о жилищах!-

Но, гневом исполнясь, бастуя и восставая,
Рабочий увидел, что отнята и мостовая,

Хозяин всему, что сработал своими руками,
Он только дрожал и тощал с голодухи веками.
Шли десятилетья. Другая пора наступила.
Хозяин возьмется за молот, взойдет на стропила.

Чьи это дворцы, эти площади в солнце рассветном?
И гул голосов раскатился тотчасже в ответ нам:
-Все наше отныне. Всего мы пришли домогаться.
Все сделаем сами, бесчисленны наши богатства!

1950 г.
Перевод П. Антокольского

Александр Прокофьев (1900-1971)
Русский поэт и переводчик, Герой социалистического труда. Печататься начал с 1927. В 1931 выпустил первую книгу стихов «Полдень», поэма   «Россия» (1944) отмечена Государственной премией СССР, за сборник «Приглашение к путешествию» (1960) удостоен  Ленинской премии.

НЕ ЛАЗУРНОЮ СИНЬЮ

Не лазурною синью
Мне понравился Вильнюс,
Ведь по правде – так ныне
Сини нет и в помине

…Он какой-то домашний,
Но во власти времён,
Не седой, не вчерашний,
А сегодняшний он!

Сказка связана с былью,
Дальше новый простор –
Лебединые крылья
Лебединых озёр!

Дальше к морю – долины.
Шапку сбив набекрень,
Над горой Гедимина
Занимается день.

1962

С ГОРЫ ГЕДИМИНА

Возмужалым и сильным —
Плечи шире долины —
Я таким вижу Вильнюс
С горы Гедимина.
Вижу, как, беспокоясь,
Как его, украшая,
Где по грудь, где по пояс
Вилия; отражает.
А потом, весь в зеленом,
Он идет к перекрестку,
Где высокие клены
Поправляют прическу.
Веет древнею былью,
Веет часом прощальным,
И поет старый Вильнюс
Вечно новую дайну.
1963

Владимир Жылка (бел. Уладзімір Жылка 1900-1933)
Белорусский поэт, литературовед. Первые публикации с 1920 года в западно белорусских газетах и журналах «Беларускія ведамасці», «Наша думка», «Наша будучыня», «Новае жыццё». В 1923 году в Вильно вышла отдельным изданием поэма «Воображение», через год книга стихов «На раздорожье».

СТИХИ О ВИЛЬНЕ
Отрывок

1
Когда нас друг страшит могилою
И ворог гибелью грозит,
тогда лишь ты,о Вильна милая,
моей надежды верный щит.

В моем сознанье, ненаглядная,
Всегда царишь, красы полна:
Проулков сон и тишь прохладная,
Прозрачной Вилии волна;

На улице Большой экзотика
К лицу театрам и дворцам;
Молитвенно возносит готика
До неба шпили тут и там;

Храм Анны нежной ненапевностью
Затрагивает душ лады,
А церковь византийской древности
Присела рядом, у воды;

Закатным пламенем палимая,
Гора трехкрестная видна
Как знак, что в дар величью мнимому
Не вынуждает жертв она;

Под плеск Вилейки и журчание
Чуть дремет Бернардинский сад;
В ночи светильников мерцание
Виднеется сквозь шалый чад;

1925 г.
перевод с белорусского Михаила Двинского

 Грайчюнас Йонас (лит. Jonas Grai;i;nas 1903-1994)
Литовский поэт и переводчик. Дебютировал стихотворениями в литовской печати США в 1923 году. Окончил филологическое отделение гуманитарного факультета  университета Витаутаса Великого в Каунасе. Был редактором в телеграфном агентстве Эльта, заместителем председателя Общества литовских писателей (Lietuvi; ra;ytoj; s;jungos draugija).  Издал 8 книг поэзии.

С ГОРЫ ТАУРАС

В тебя. Гора Таурас,
Этой ночью я заземлил сердце!
Под ногами у тебя грохочет
История древних веков:
И тевтоны, уже прахом полегшие,
И захватчики, нас заставлявшие плакать…
А годовыми кольцами растекается Вильнюс
По твоим величественным корням и пням!

У меня работящей земли пульс
Начинает биться в груди,
И хочется с надеждой, по новому,
Полным счастья голосом
Петь вместе с Мицкевечем
«О, Литва, отчизна моя»,
С Симонасом Даукантасом трудиться
Для пробуждения всех!

Хочется славить кирпич
И цемент творящего духа,
Ржаной священный хлеб
Нашей земли глиноземов живительных,
И серый валун,
Вмощенный руками в шоссе,
И матерей полотна, вытканные
Надеждой свободных мечтаний!

Кто во взрыхленную горем почву
С надеждой сеет зерно нынешнее,
Тот, в землю заземлив сердце,
Не боится опасностей никаких,
Потому что человечества
В высоком познании дереве
Порадоваться имеет право
Как добычей своей деятельности!

Не смотри подозрительно, Гора Таурас, -
На меня, сюда взбежавшего,-
Потому что Вильнюса пульс
Я жажду услыышать,
А не тишину могил!
После строек, трудов насущных
Ему спокойно, я вижу, спится!
Помечтаем здесь этой ночью вместо него
Под Млечным Путем мы оба.

(Подстрочник)

Теофилис Тильвитис (лит. Teofilis Tilvytis 1904-1969)
Литовский советский поэт, прозаик и переводчик. Лауреат Сталинской премии третьей степени.(1951) Народный поэт Литовской ССР. (1954) Издано 10 сборников стихов поэм, пародий и роман «Путешествие вокруг стола».  Первая книга «Три гренадера» (1926). Был редактором еженедельной сатирической газеты «Кунтаплис» («Kuntaplis»),  заместителем редактора журнала «Пяргале». 

ВИЛЬНЮС

 Cухой мох, искрошившаяся черепица, -
Это ты, мой Вильнюс - вечная столица!

Осыпается гипса накладка с телом бароко -
В кусочке гипса таятся пять веков .

Столетия отпечатали следы на тропе -
Кусочек камня сказки мне сказывает.

Много Вильнюс видел, многое он слышал, -
Все в бездну веков укатилось.

Пепел, руины, изрытые горки
Жутко отражаются в хрустальной Вильняле.

Встанут новые стены на месте пожарищ -
Вильнюс, - в новой раме еще ярче засверкаешь!

1945
Подсточник

Саломея Нерис (лит. Salom;ja N;ris 1904-1945)
Литовская поэтесса, дебютировала сборником лирики «Ранним утром» (1927), который в течение одного года вышел двумя изданиямии. Лауреат Сталинской премии первой степени (1947). Народная поэтесса Литовской ССР (1954). В Вильнюсе установлен памятник поэтессе, в Москве названа улица Саломеи Нерис.

СЕСТРА ГОЛУБАЯ — ВИЛИЯ

Течет Вильняле в Вилию,
От Вилии до Немана,
Отчизну любим милую
Мы больше жизни, верно.

Борьба идет кровавая.
Вернемся, мы уверены.
Водой омоем раны мы,
Повяжем шелком зелени.

Любой тут камень скажет:
Мужское время было:
Шлем разрубали вражий-
Им смерть глаза закрыла.

Сестрица речка Вилия,
Спеши, спеши до Немана.
Скажи свободу милую
Дороже жизни ценим мы.

Москва 1944 г.

Пер. Сергея Левичева

ПУТЬ БОЛЬШЕВИКА
Поэма
Отрывок

Янтарек с лучами золотыми,
Балтики прозрачную красу, —
О Литва, твое родное имя
Солнцем крошечным в руках несу.
Влившись в СССР — народов море,
Зазвени, как новая струна,
В их могучем и согласном хоре,
Светлая Литва, моя страна!

Перевод с литовского М. Зенкевича.

Константы Ильдефонс Галчи;ньский (польск. Konstanty Ildefons Galczynski, 1905-1953)  Польский поэт, переводчик и драматург. Один из крупнейших национальных лириков XX века. В 1934-1936 гг. жил в Вильно. Вместе с поэтом Теодором Буйницким вёл на радио юмористическую программу «Виленская кукушка» («Kukulka Wilenska»). В Варшаве печатался в популярных журналах « Przekroi», «Tygodnik Powszechny». Писал  сатирические миниатюры для варшавского театра «Зелёный гусь» и краковского кабаре «Семь котов».

 СЧАСТЬЕ В ВИЛЬНЕ

На улице в Вильне - вот так-то, Гервазий...
Скажи, что же с нами случилось, родная?
По улице в Вильне - вот так-то, Протазий, -
с утра на санях надо мчаться, я знаю.

И мало того, что всю вечность, всю вечность
сиять и сиять на руках будут кольца, -
за ставнями - тишь, и покой, и сердечность,
"Дзинь-дзинь, мой Гервазий", - звонят колокольцы.

Там, в Вильне, - как роза, ты, юная мама...
Приехали, кучер! Вот старый забор,
вот домик знакомый: дверь с улицы прямо,
две яблони, окна выходят во двор...

Перевод с польского А. Гелескула

ПЕСЕНКА

Моя маленькая чтит рассольник,
до чего он мил ей, гибкой, смуглой.
Ест рассольник — и с меня довольно,
это счастье — есть рассольник с булкой.
Для интеллигенции, для нищей,
есть корчма с афишею роскошной —
свод морских прогулок... Под афишей
и сидит моя малышка с ложкой.

Рядом ходят шахматные кони.
А над Вильно снег, и снега много...
И на гибкой маленькой ладони
я Трем Королям черчу дорогу.

1934
перевод с польского В. Корнилова

Казис Борута (лит. Kazys Boruta 1905-1965)
Литовский поэт, писатель, переводчик, журналист, общественный деятель. Первый сборник стихов «А-lo» выпустил 1925 г. В 1970-1976 годах вышло собрание сочинений  «Ra;tai» в 10 томах. По мотивам повести «Мельница Балтарагиса» в 1974 снят кинофильм-мюзикл «Чёртова невеста» («Velnio nuotakа»). Заслуженный деятель культуры Литовской ССР (1965). Похоронен на кладбище Расу в Вильнюсе.

ВЕСНА

По Вильнюсу плывёт весна.
Вильняле быстрая волна
перебирает камешки, звеня,
и этим звоном
по Гедеминаса зелёным склонам
наполнен воздух.
Так как же не заговорить
простыми, звонкими словами
о Вильнюсе, что с каждою весной
всё краше,
всё моложе.
И даже камни (камни даже!),
как все мы, оживают тоже,
сумей заставить их заговорить, -
в них цементируется прошлый день
с грядущим днём.
 
Глядит окраинный сосняк
сквозь темень удивлённо:
а почему так рано
в предутреннем тумане сонном
на берега Нерис
явилась стая цапель?
То краны новых строек поднялись.
Им башня Гедеминаса
желает счастья...
И сосны вторят ей: удачи!..
Седая крепость хочет зеленеть
и парками украситься
и арками.
 
Тихонько камешек летит с горы
и в сердце отзывается бураном.
Весна... кладём в фундамент кирпичи,
чтоб с каждым годом Вильнюс вырастал,
стобашенный, старинный, молодой,
чтоб вечной юности начало
во всех концах его звучало.
 
Вильняле встретила Нерис
и - рада,
как своей сестре.
Обняв её, бежит она, -
так к неманским краям плывёт весна,
а Неман там, у Каунасской ГЭС,
разлился морем в вешней синеве
и светит, светит, светит всей Литве.
 
Ну как не радоваться мне,
весны дождавшись, по весне,
когда весь край меня зовёт
размахом начатых работ.
Ну как не встать и не пойти
навстречу людям
так, словно бы к любимой на свиданье,
чтобы отдать ей всё,
чем гордая душа полна.
По Вильнюсу плывёт весна.

Перевод Л. Озерова

Антанас Венцлова (лит. Antanas Venclova 1906-1971)
Литовский советский поэт, прозаик, критик, переводчик, государственный деятель. Лауреат Сталинской премии второй степени, народный писатель Литовской ССР. Литературной деятельностью начал занимался с 1926 года, издав первый сборник стихов «В сумеречных переулках».  Редактировал журнал «Трячас фронтас»  («Третий фронт») и альманах «Прошвайсте» («Проблеск»).  В 1954-1959 годах был председателем Союза писателей Литвы , членом секретариата СП СССР.  Автор слов гимна Литовской ССР.

ГОРОД ЛЕГЕНД

Над берегом Нерис всегдашней - 
Сквозь некий дым, сквозь некий грим - 
Однажды ты увидишь башни 
Воспрянувшие из руин. 

Душа ль растравлена недугом, 
Иль в дебрях заблудилась мысль, - 
Но эхо снова стало звуком, 
Легенда воплотилась в жизнь... 

Вон скачут господа и слуги 
И воскресают короли, 
От перлов ломятся шкатулки, 
И объявляются балы... 

Трубит труба в глухом урочье, 
И даже зверем полон лес. 
Над веером мерцают очи - 
Мечта сиятельных повес... 

А в кельях, словно мёду в сотах, 
Полно послушников-ханжей. 
И ладаном пропитан воздух, 
И благостен вид алтарей... 

Толкутся нищие у замка, 
Охотно потакая злу, 
Когда им грош швырнут внезапно 
На хлеб, на Бога, на хвалу... 

Но грезятся уже волненья, 
Уже фигуры смельчаков 
Всё явственнее, всё рельефней, 
Всё уже перед замком ров... 

О героические будни, 
И расцветающая новь, 
И дерзновения, и удаль, 
И щедро пролитая кровь!.. 

И как, увы, сей путь недолог - 
От колыбелей до гробов... 
Но высится на нём мой город, 
Мой юный сон, мой вечный кров…
Перевод с литовского Леонида Миля 
 Берна;рдас Бразджёнис (лит. Bernardas Brazd;ionis 1907-2002)
Литовский поэт, критик.  Первый  сборник поэзии «Вечный Жид» (1931). За сборник «Знамения и чудеса» получил премию издательства «Сакалас» (1937). Книга «Город князей» удостоена Государственной премии (1940).  Входил в редколлегию журнала «Dienovidis» (1938). В эмиграции в США был редактором отдела всемирной литературы «Литовской энциклопедии». Изданный в США сборник «Полнолуние поэзии» переиздан в Литве.

ПЕСНЬ ГОРОДУ КНЯЗЕЙ

О, наш Вильнюс! Легенда живучая,
Словно витязь, столица могучая,
Ты во сне Гедиминаса ожил,
По истории путь твой был сложен.
Покорённым ты был и свободным,
Оставаясь всегда благородным.
Ты, крещённый за честь свою битвами,
Освящённый Вайдилы молитвами
На столетия и, без сомнения,
На грядущие поколения.
Как созвездий волшебная сеть,
Можешь каждому душу согреть
И без тени малейшей сиять,
К новой жизни народ возрождать.
Ты взрастил нас, повёл за собой,
Мы гордимся, наш город, тобой.
Так живи же, расти! Будь спокоен:
Чтит отцов твой народ, их достоин.
И в веках не уронит он чести
Быть свободным на этом месте.
1939
Перевод с литовского Елены Шеремет

Дмитрий Кедрин (1907-1945)
Русский советский поэт, драматург, переводчик. При жизни вышла только одна книга его стихов - "Свидетели" (1940). Во время Великой Отечественной войны ушел добровольцем на фронт, был корреспондентом авиационной газеты "Сокол Родины".

 ХРУСТАЛЬНЫЙ УЛЕЙ
Историческая повесть в стихах
«По приказанию виленского губернатора фон Валя тридцать демонстрантов подверглись
наказанию розгами. В ответ на это рабочий Гирш Леккерт стрелял в фон Валя»
«История ВКП (б)» Е. Ярославского.

УТРО НАД ВИЛЬНОЙ
Отрывок

Точно ломтик лимона, на краешке неба заря,
Закрывают глаза золотые сонливые звезды.
Господин Цукерман просыпается благодаря
Всемогущего бога за то, что он зачат и создан.
Тесен пояс ему и жилетка в подмышках тесна,
Рынок вымели дворники, месяц стоит
на ущербе,
Нищей польскою девочкой бродит по Вильне
весна
В бедном ситцевом платье
в сережках голубенькой вербы.
Брызнул солнечный луч, купол церкви
позолотя,
Водовозы кричат, ветерок занавеску колышет,
Стонут пьяные голуби, всхлипывает как дитя,
Очумев от любви, тонкогорлая кошка на крыше.
Сунув ноги в чувяки и пальцы водой омочив,
Господин Цукерман надевает субботнюю пару,
А по улице ходят обугленные грачи,
Издалека похожие на головешки пожара.
Он изрядно позавтракал и, перед тем,
как идти,
Погляделся в трюмо, одичавшее в сумрачной
зале.
Из стекла с ним раскланялся рыжий
безбровый сатир
С желтой вдавленной плешью и жидкими
злыми глазами.
Что ж! Ему пятьдесят! Пятьдесят —
далеко не пустяк!
И блестящую плешь, не спеша
накрывает ермолка.
Он мужчина в соку! Он здоров!
Он еще холостяк!
Он влюблен как мальчишка!..
На днях состоится помолвка.
Он выходит на улицу. Жирный.
С довольным лицом.
Благодушный до рвоты и праздничный
до безобразия.
Вот стоит на углу, словно вымазанное яйцом,
Золотушное здание провинциальной гимназии.
С каланчи над пожарной —
навстречу идущему дню
Улыбается карлик с топориком в каске
крылатой.
На оконце пивнушки, молитвенно подняв
клешню,
Рак стоит, словно рыцарь закованный
в красные латы.
А на рынке содом!
Это ж прямо не Вильна — Мадрид!

Шмерке Качергинский (1908-1954)
Еврейский поэт, писатель, журналист писавший на идише. Активный участник вильнюсского антифашистского подполья, составитель антологии «Песни гетто и лагерей» (1948). При жизни издано 9 книг, в названии некоторых имя города, в котором родился автор: «Разрушение Вильно» (Нью-Йорк 1947),  «Песнь Виленского гетто» (Париж 1947). Песня  на стихи Качергинского «Тише, тише...» исполнялась в двух кинофильмах «Гетто» (2000) и «Дом радости» (2006).
ТИШЕ, ТИШЕ...
Тише, тише... Давайте мы здесь помолчим,
У могил, что враги посадили.
Они зеленью буйной и ростом своим
Устремились в небесные сини.
Все дороги ведут в Панеряйский капкан,
Ни одной нет дороги обратно...
Тише, детка, не плачь. Папа где-то пропал,
С ним и счастье ушло безвозвратно.
Тише-тише, сокровище, детка, не плачь,
Ни стенанья, ни плач не помогут.
Не поймёт наши беды коварный палач,
Лишь скорей поторопит в дорогу.
Есть на грешной земле у морей берега,
Тюрьмы тоже имеют ограды.
Только мук наших не иссякает река,
Нет просвета...
Нет просвета...
На земле в этот день расцветает весна.
Только нам принесла она осень.
Вместо ярких цветов – тяжесть ночи без сна,
И смертельный поток жизнь уносит.
Будто осень багрянцем окрасила край,
То цветут наши горькие раны,
И ребёнок идёт умирать в Панеряй,
Плачет осиротевшая мама.
Когда Вилии воды застыли во льду,
Она тоже стонала от боли.
Но сейчас вереницею через Литву
Льдины тянутся к самому морю.
Уже тьма расступается где-то вдали,
И всё ярче из тьмы светят солнца –
Во спасение, всадник, скорей приходи –
Тебя зовёт твой ребёнок.
Тебя зовёт твой ребёнок.
Тише, тише, дитя. Родники уже бьют
Вокруг нашего сердца живые.
Но, пока у темницы врата не падут,
Мы должны оставаться немыми.
Осторожно, дитя, веселиться нельзя –
Нас улыбка твоя может выдать.
Знай, что вместо весны должен враг среди дня,
Как опавший лист, осень увидеть.
Пусть вода из источника тихо течёт,
Ты спокойно сиди и не смейся.
Со свободою вместе твой папа придёт...
Спи, дитя моё, спи и надейся.
И как Вилия сбросит оковы весной,
Как деревья, надевшие зелень,
Так, дитя, засияет свободы свет вновь
На твоём лице,
На твоём лице.

1943 год , Вильнюсское гетто
Перевод с идиш Эльвиры Поздней

Чеслав Милош (польск. Czes;aw Mi;osz 1911-2004)
Польский поэт, переводчик, эссеист. Лауреат Нобелевской премии по литературе 1980 года, праведник мира. Родился в Ковенской губернии. Окончил в Вильно гимназию имени Сигизмунда Августа. Учился в Виленском университете. В печати дебютировал стихотворениями в студенческом журнале «Alma Mater Vilnensis». Был награжден Союзом польских писателей в Вильне премией имени филоматов за поэтический дебют.

ГОРОД БЕЗ ИМЕНИ

Поэма
Отрывок
12.
Почему уже только мне доверяется этот город
беззащитный и чистый, как свадебное ожерелье забытого племени.
Как голубые и рыжие зерна, нанизанные в Тузигуте,
на медной пустоши, семь столетий назад.
Где растертая на камне охра до сих пор дожидается
лба и щеки, но там давно уже нет ни души.
Чем заслужил я, каким злом во мне, какой милостью
эту жертву?
Он стоит предо мной, готовый, ни дыма из труб, ни единого эха,
когда я перешагиваю реки, разделившие нас.
Может, Анна и Дора Дружино вызвали меня
с трехсотой мили Аризоны, потому что уже никто,
кроме меня, не знает, что они жили когда-то?
И семенят мимо по Набережной улице два
попугайчика, жмудские шляхтянки, ради меня
расплетая на ночь седые косы старых дев.
И нету здесь ни раньше, ни позже, все времена дня и года
движутся одновременно.
На рассвете длинными вереницами едут золотари,
и служители магистрата сбирают подать в кожаные сумки.
Шлепая колесами, "Курьер" и "Speedy"
поднимаются вверх по течению в Верки, а гребец, сбитый над Англией,
проносится, распластанный на своем «скифе».
Ангелы у Петра и Павла опускают тяжелые веки,
посмеиваясь над монашкой, мысли которой нескромны.
Бородатая, в парике пани Сора Клок восседает у кассы,
поучая двенадцать своих продавщиц.
А вся Немецкая улица подбрасывает над прилавками
груды мануфактуры, готовясь к смерти
и завоеванию Иерусалима.
Черные княжеские источники бьют в подземелье
Кафедрального собора, под гробницей отрока Казимира
и головнями дубовых костровищ.
С молитвенником и корзиной служанка плакальщица Барбора
возвращается в дом Ромеров на Бакште
с молитвы в литовском костеле Святого Николая.
О, как сверкает! Это снег на горе Трехкрестовой
и на Бекешовой горе, который не растопить бренному
человеческому дыханию.
С каким же великим знанием я сворачиваю на Арсенальную
и еще раз открываю глаза на тщету конца света?
Через комнаты с шелковым шорохом, одну, другую, десятую,
я безудержно несся, веря в последнюю дверь.
Но вырез губ, и яблоко, и цветок, пришпиленный к платью,
были всем, что предназначено было познать и отдать.
Не ласковая и не злая, не красивая, не безобразная,
твердая земля, невинная, для вожделенья и боли.
Ни к чему этот дар, если под огнями далеких ночлегов
горечи в этом было не меньше, а больше.
Если мне не по силам так исчерпать мою и их жизни,
чтобы этот давний плач обернулся гармонией.
Как «Урожденный Ян Дуборог»* в букинистической лавке Страшуна,
я положен там навсегда между знакомыми именами.
Удаляющаяся башня замка над лиственным курганом
и еще еле слышная, может, это «Реквием» Моцарта, музыка.
В неподвижном свете шевелю губами, даже радуясь, пожалуй,
что не нахожу подходящего слова.

* «Урожденный Ян Дуборог» - поэма В. Сырокомли
Перевод с польского Виталия Асовского

Витаутас Сириос - Гира (лит. Vytautas Sirijos Gira 1911-1997)
Литовский поэт, прозаик, переводчик. В 1931 году вышла первая книга стихотворений «Гол в будущее», автор нескольких пьес и соавтор сценария кинофильма «Адам хочет быть человеком» (1959). Издано несколько книг стихотворений, сборников рассказов и повестей. Произведения переводились на немецкий, польский, русский и другие языки.

 НА ПЛОЩАДИ ЧЕРНЯХОВСКОГО

Здесь навек он в граните застыл.
Мы грустим о своем генерале…
Но у цоколя,  возле могил,
Беззаботные дети играли.

Золотистый закат догорал,
Бросил отблеск на камень багряный…
В мире радость цветет, генерал,
Почему вы погибли так рано?

И тогда показалось мне вдруг,
Будто звон мне гранита ответил:
«Для того и погиб я, мой друг,
Что бы дети резвились на свете»

1946 г.

Перевод с литовского И.Сельвинского


Альбинас Жукаускас (лит. Albinas ;ukauskas 1912-1987)
Литовский поэт, прозаик, переводчик. заслуженный работник культуры Беларуси (1973). Жил в Вильнюсе в межвоенный период, учился в литовской гимназии имени Витаутаса Великого. Работал в литовских газетах и сотрудничал с белорусскими изданиями популяризируя в Литве творчество белорусских литераторов.

ОНИ ПРЕКРАСНЫ, НО НЕПОСТОЯННЫ
 
Когда из Каунаса мы вернулись после двух
совместных выступлений
не так уж поздно было: нас пустили в пригородный ресторан.
– Вы только, – говорят, – ребята, себя ведите чинно, не шумите!
«Ну вот, – мы оскорбились, – дядя, разве не заметно,
что мы с рассвета ни в одном глазу!»
– Заметно, – отвечает нам привратник. – Только всё равно
скандалить не годится, нужно отдыхать культурно,
прилично, проще говоря, как подобает...
Приятель спрашивает, сколько у меня в заначке.
– Вообще-то, – отвечаю, – деньги есть. И если не забудемся –
нам хватит.
По кружке тёмной «Балтики» (для старта)
мы стоя выпили. Потом присели
и приняли покрепче. Под конец
крепчайшего отведали. И вышло
не много и не мало – в самый раз.
И мы тогда вполголоса запели
про шуструю Шилувскую шалунью –
про девицу-красавицу...
Нет слов:
домой идти нам было рановато.
– А знаешь что, любезный, – говорю. -
давай мы к суженой моей заглянем,
она тут рядом, прямо за леском...
А эта суженая, говорю, она ни то,
она ни сё – она как все невесты.
А вот её сестрёнка! Это, брат,
такая фифа – ты увидишь
и весь растаешь...
В Лаздинай мы машину не нашли
(водители, понятно, тоже люди).
И порешили мы пешком протопать
те пять (от силы десять) километров.
Подумаешь, беда! Пока мы обсудили
претензии на псевдоклассицизи в литовской лирике,
пока мы горевали
об истощенье нравственности в людях, –
пришли к реке. Паромщика искали.
Нашли его. Насилу добудились.
Он долго одевался. Рассвело. До той поры
всё шло великолепно. А потом
я вдруг припомнил, что моя невеста
и несравненная (без дураков!) её сестра
лет этак пятьдесят тому назад
(когда отца и мать похоронили) –
домишко продали и всё хозяйство
и отбыли (по слухам) в Катовицы.
Такая, извиняюсь, карусель.
Тут мы с приятелем слегка остолбенели,
и, полагаю, нас легко понять.
Так вот, выходит, каковы невесты,
вот каковы их верность и любовь!
И это – чистота и постоянство?!
Сначала глазки прячет, нежно шепчет:
«ни шагу без тебя, с тобой – на край земли!»
А после, Боже правый, с пылу, с лёту
постройки продаёт, и скот, и утварь – всё бросает
и отправляется (по слухам) в Катовицы!
Ну хоть бы позвонила, написала,
предупредила... Что там говорить!
И ты, спустя всего полсотни лет,
идёшь сквозь ночь, и дождь, и ветер! Зябнешь
на берегу реки! Предвидишь встречу!
А ей – ни холодно, ни жарко: упорхнула!
Сбежала! Укатила! Всё забыла!
Ох, женщины! И мы после всего
Должны в любовь и постоянство верить?
Ну нет, теперь понятна ваша суть!
И лучше так – спустя полсотни лет
промокнуть и продрогнуть, среди ночи
стремнину одолеть, – и поразиться:
чего вы ст;ите, красавицы-невесты,
вы, скромницы... И какова цена
всей вашей преданности.
Страшные дела!..

Перевод с литовского Георгия Ефремов

Авром Суцкевер (1913-2010)
Еврейский поэт и прозаик, один из крупнейших поэтов писавший в ХХ веке на идиш. Окончив виленскую гимназию учился в университете Стефана Батория. В 1932 году становится членом писательской группы «Юнг-Вильне» («Молодая Вильна»). C  началом Второй мировой войны стал узником вильнюсского гетто, став одним из организаторов культурной жизни заключенных. В 1942 г. за поэму «Могильное дитя» получил  премию от объединения журналистики и литературы гетто. В 1943 бежал, воевал составе партизанского отряда. С 1947 года жил в Израиле, был главный редактор журнала «Ди голдене кейт» («Золотая цепь»).

В КАРЦЕРЕ

Сжимает в тисках меня темень ночная,
С мышиным коварством глаза выгрызая.
Я в карцере этом бездонном тону:
Найти бы привычную вещь – хоть одну!

Осколок стекла я нащупал, в котором
Луна отражается, глядя с укором:
Луна в заточенье! Рассеялся страх –
Ведь мира частицу держу я в руках!

К луне прикасаюсь у острого края:
«Ты хочешь – отдам тебе жизнь?» – повторяя.
Но жизни кипенье – и холод стекла...
У самого горла рука замерла...

Вильно, конец июня 1941 г

ЦВЕТОК

Сосед мой пронести хотел цветок весенний -
На входе расплатился он сполна:
Весну держал в руках – что может быть бесценней? –
За это семь ударов – не цена.

Не сетует сосед – ни слова сожалений:
В груди его теперь живёт весна...

Виленское гетто, 29 мая 1943

Перевод с идиш Валентины Варнавской

Лев Озеров (1914-1994)
Русский советский поэт, переводчик, военный журналист. Пятьдесят лет преподавал в Литературном институте в Москве, профессор кафедры художественного перевода, доктор филологических наук, заслуженный деятель культуры Литовской ССР (1980).

ИЗ ЛИТОВСКОЙ ТЕТРАДИ

И вот опять на новом месте,
И, слава богу, здесь никто
Не знает о моем приезде,
Вошел в свой номер, снял пальто.

Все больше я ценю с годами
Час, этот самый первый час.
Смотрю в окно. В оконной раме
Такое празднество для глаз.

Холмы, и купола и кроны,
Зеленные до черноты,
И затуманенные склоны,
И неоглядность высоты.

Нет, в Вильнюсе я не впервые,
Но каждый раз мне как впервой:
Вильняле, улочки кривые
И голуби на мостовой.

Дыхание верности и воли,
И за деревьями вдали
Мне эллипс певческого поля
Как бы виток вокруг Земли.

2

Ветра поднялись,
Оседают снега.
Вниз по Нерис
Плывет шуга.
Иссиня-черен,
С хохолком,
Садится ворон
На снежный ком.
Его приветы
Глухо-мертвы.
А в небе просветы
Сырой синевы.
«Завтра теплынь»,-
В «Вечерке» летит.
Снег раскис,
Как облака.
Вниз по Нерис
Плывет шуга.


Евгений Долматовский (1915-1994)
Русский советский поэт и прозаик.  Первая книга лирических стихов опубликована в 1934 году. После окончания Литературного института с 1937 по 1945 год военный корреспондент в действующих частях Красной армии. Автор сценария фильма «Поэма о сталинградцах». Написал стихи для многих известных советских песен, некоторые из которых звучали в популярных кинофильмах. Неоднократно награждался литературными премиями и издавал собрания сочинений.

ЛИТВА
 
В судьбах маленьких стран
Постоянная дрожь и тревога.
Лишь в советской семье
Обретают народы права.
Мы как вестники счастья
Прошли по лесам и дорогам,
По твоим городам
И убогим селеньям, Литва.
Слезы синих озер
Было видеть нам горько и больно.
Янтарем засияла
Советская наша пора.
В славном имени Вильнюс
Я слышу звучание – вольность.
Ты свободна навек,
Прибалтийская наша сестра.
Ты звездой засияла
В созвездье, зажженном Россией,
И в союзе Республик
Повсюду теперь говорят,
Что литовскою Зоей
Была Мельникайте Мария
И что Ленинским звался
 В лесах партизанский отряд.
Поднимайся, цвети,
Озаренная общей победой!
Закаляй и расти
Поколенье своих октябрят.
Из немецкого плена
Недавно вернулась Клайпеда,
И в открытое море
Теперь твои мачты глядят.
В древнем Вильнюсе есть
С исторической башней вершина,
Там осенние клены –
Как тысяча алых знамен.
По тропинке крутой
Мы восходим на холм Гедимина.
Как легко здесь дышать
Чистым воздухом новых времен!

1947г.

Казис Брадунас (лит. Kazys Brad;nas 1917–2009)
Родился в той же деревне Киршяй, как и Саломея Нерис. Изучал литовский язык в Каунасском и в Вильнюсском университетах. В 1944 г. поселился в Германии, в 1949 г. – в США. В годы независимости вернулся в Литву. Жил в Вильнюсе. Работал редактором. Состовитель и редактор антологии «Земля» (;em;). Благодаря ей произошла идейная дифференциация литературы экзода. Стал одним из главных представителей «Землян». Лауреат национальной премии культуры и искусств Литвы, фестиваля поэзии «Poezijos pavasaris», награждён орденом Великого князя Литвы Гедиминаса IV степени.

ВИЛЬНЮССКИЕ КОЛОКОЛА

Наша жизнь и могил тишина –
Верим мы –ты, Господь, нас веди.
И теперь, и всегда мне в груди
Вильнюса гремят колокола.

Из далёких мира уголков
В Нямунасе эхом прозвучит,
Будет провожать меня в пути
Голос Вильнюса колоколов.

Ты послушай!.. для тебя, для всех,
И под вечер, как будет темнеть,
Нежно зазвучат колокола.

И мы верим – Господь нас ведёт,
В миллионах сердец глубоко
Вильнюса гремят колокола.


Альфонсас Ника-Нилюнас (Alfonsas Nyka-Nili;nas 1919–2015)
Поэт модернист, переводчик, литературный критик. Настоящее имя Альфонсас Чипкус (Alfonsas ;ipkus), изучал романистику и философию в Каунассом и Вильнюсском университетах. диплом получил в 1942 г в Вильнюсе. В 1944 г. покинул Литву. Учился в университетах Германии. С 1949 г. жил в США. Участник движения Землян.

ВИЛЬНЮС 1943

На скорби улице железный
Стук шагов. И окровавленные окна,
Двери! Ржавый марш
Убил покрыты снегом
Слова полудня марта.

Окровавленные двери. Окровавлены
Тот полдень, зори; лунное сияние,
Окна и книги;
Пальцы девочки и клавиши
Jurdins sous la pluie,
Тишина.

О непорочная мать! Ржавый
Марш разрывает наши жизни. Осторожно
Крыса улицы Гаона
(Контрабас включается),
Схватив непослушных детей,
С криком бежит: Thalassa!
Море крови!

Перевод с литовского Лайма Дебесюнене

Давид Самойлов (1920-1990)
Русский советский поэт, переводчик, сценарист радиопередач. Публикации его стихов в периодической печати стали появлятся с 1955 года. Лауреат Государственной премии СССР (1988).

СТАРАЯ ВИЛЬНА

Когда еще над старой Вильной
Не слышен гром автомобильный,
Как будто прячась от людей,
Старуха кормит голубей.
Дурак в окне, не слыша фальши,
Чуть свет разыгрывает марши,
Угрюмо выпятив губу,
Играет в медную трубу.
На красной мостовой кирпичной
Сияет отблеск необычный
И, черная от всех скорбей,
Старуха кормит голубей…
Воркует голубь толстый, сытый,
Над мостовой, дождем промытой.
Играет дурень: до-ре-ми.
Дудит над спящими людьми.
Так было и при Гедимине:
Дымился огонек в камине,
И толстый голубь ворковал,
И парень девку целовал.
И дул в трубу дурак упорный,
И та старуха в шали черной
Кормила сытых голубей
Или качала колыбель...
И вправду, много ль мы постигли
С тех пор, когда варился в тигле
Волшебный корень колдуна?
Брела зеленая луна
Над старым университетом,
Брела старуха по двору.
А парень дул: туру-туру!
1963

ДВОРИК МИЦКЕВИЧА

Здесь жил Мицкевич. Как молитва.
Звучит пленительное: Litwo,
Ojczyzno moja. Словно море
Накатывается: О, Litwo,
Ojczyzno moja.
Квадратный дворик. Монолитно,
Как шаг в забое,
Звучит звенящее: О, Litwo,
Ojczyzno moja!
И как любовь, как укоризна,
Как признак боли,
Звучит печальное: Ojczyzno,
Ojczyzno moja.
Мицкевич из того окошка
Глядел на дворик,
Поэт, он выглядел роскошно,
Но взгляд был горек.
Он слышал зарожденье ритма.
Еще глухое,
Еще далекое: О, Litwo,
Ojczyzno moja!

Владас Мозурюнас (лит. Vladas Mozuryunas 1922-1964)
Литовский поэт гражданской и философской лирики. Вышли сборники «Горсть земли» (1947), «Вильнюсские этюды» (кн. 1-2, 1958-63), «Морские строфы» (1965, посмертно).

ВИЛЬНЮСУ

Люблю тебя, когда ещё сквозит
В твоих деревьях летний свет, взлетая,
И облаков золотокудрых стая
Над башнями высокими скользит.
Люблю, когда осенней жаркой кистью
Твоя сирень раскрашивает листья,
И ветер их срывает в октябре
Перед собором или на горе.

Люблю в тебе и зиму - как бела!
Нет, не бела - ей нет определенья,
когда в реке начнётся замедленье
И средь снегов заблещут зеркала!
И можно тихо вспомнить век минувший:
Вон на фронтоне дома лев уснувший -
Он очень стар, он стал совсем седым -
Тебя он, Вильнюс, помнит молодым.

Зато я помню, как ты был суров
В тот самый первый год послевоенный -
Измученный, голодный, вдохновенный -
В развалинах среди немых дворов.
Я помню женщин в чёрном, без улыбки,
Босых детей, худые ноги в цыпках,
И нас - в шинелях, в пыльных сапогах,
От счастья не стоявших на ногах.

Как будто получив удар под дых,
Здесь корчились, согнувшись, переулки,
И отсвет крови, трепетный и гулкий,
В глазницах окон догорал пустых.
И раненая башня замолчала -
Часы остановились; не стучало
Большое сердце города. И я
Считал, что эта рана как моя.

Теперь всё это в прошлом. Не спеша
Иду я мимо университета,
Где часто тень великого поэта
Гуляет в свете Звёздного Ковша.
И плащ поэта, ветерком объятый,
Летит легко, как будто он крылатый,
А выше - шляпа чёрная видна,
Что в давние носили времена.

Крошатся стены. Медленно, тайком
Мелеет русло Нерис год от года.
А ты глядишь на нас, седобородый,
Любуясь тем, как мы в тебе живём.
Я ничего другого не желаю.
Пойду, у белых башен погуляю,
Сложу о них стихи и к январю
Тебе на память, Вильнюс, подарю.

1957 г.
Перевод с литовского Н. Мальцевой

Александр Межиров (1923-2009)
Русский советский поэт и переводчик. Преподавал на кафедре литературного мастерства Литературного института имени А.М.Горького в Москве. Издал 35 книг стихов.
 
ВИЛЬНЮС

Вильнюс, Вильнюс, город мой!
Мокрый воздух так целебен, -
Так целителен молебен,
Приглушённый полутьмой.

Поселюсь в тебе тайком
Под фамилией Межиров.
Мне из местных старожилов
Кое-кто уже знаком.

У меня товарищ есть
Из дзукийского крестьянства:
Мужество и постоянство,
Вера, сдержанность и честь.

В чём-то он, должно быть, слаб.
Но узнать, в чём слабость эта,
У литовского поэта
Только женщина смогла б.

Прародительница, мать,
Ева, Ева, божье чадо,
Ты дерзнула познавать
То, чего и знать не надо...

Сыро в Вильнюсе весной,
Летом, осенью, зимой,
Но целебен воздух твой,
Вильнюс, Вильнюс, город мой!

1997

Борис Чичибабин (1923-1994)
Русский советский поэт, лауреат Государственной премии СССР. В 1963 году выходят  два сборника стихов  поэта - Москве  «Молодость» и Харькове «Мороз и солнце». В 1973  году исключен из  Союза писателей СССР, в 1987 году поэта восстанавливают.

ЦЕРКОВЬ В КОЛОМЕНСКОМ
Отрывок

Божья краса в суете не видна.
С гари да с ветра я
вижу: стоит над Россией одна
самая светлая.

Чашу страданий испивши до дна,
пальцем не двигая,
вижу: стоит над Россией одна
самая тихая.

Кто ее строил? Пора далека,
слава растерзана...
Помнишь, любимая, лес да река -
вот она, здесь она.

В милой пустыне, вдали от людей
нет одиночества.
Светом сочится, зари золотей,
русское зодчество.

Гибли на плахе, катились на дно,
звали в тоске зарю,
но не умели служить заодно
Богу и Кесарю...

Стань над рекою, слова лепечи,
руки распахивай.
Сердцу чуть слышно журчат кирпичи
тихостью Баховой.

Это из злыдни, из смуты седой
прадеды вынесли
диво, созвучное Анне Святой
в любящем Вильнюсе.

Полные света, стройны и тихи,
чуда глашатаи,-
так вот должны воздвигаться стихи,
книги и статуи.

...Грустно, любимая. Скоро конец
мукам и поискам.
Примем с отрадою тихий венец -
церковь в Коломенском.

1973 г.

Антанас Йонинас ( лит. Antanas Jonynas, 1923-1976)
Литовский советский поэт и писатель, печататься начал в 1946 году. Первый сборник стихов «Боевые песни» (1949). Автор нескольких книг поэтической лирики и сборников стихов для детей и сатиры.  В сотрудничестве с поэтом И. Мацявичюсом написал цикл очерков «По весенним пашням» посвященных колхозной деревне. Один из авторов сценария кинофильма «Чужие» (1961).  Был председателем общества слепых Литовской ССР, работал в редакциях газет и журналов. Выпущены пластинки с хоровыми произведениями на  его слова.

БЕЛАЯ НОЧЬ

Говорят,
В Вильнюсе не бывает белых ночей?
Не правда, не правда…
На крышах заснеженных
И на деревьях белых
Блестит, сверкает лунный свет.

Твои волосы , глаза
Лучами потрогает
Полный месяц,
В окно пробирающийся.
Милая голову прижму
К твоему сердцу
И буду целовать белые руки.

О! Как хорошо, спокойно
После дней подозрительных
И после упрека тяжелых слов!
Как пьянящее вино
Я снова пью
Доброе тепло твоих глаз.

Ты спокойствие и радость,
Ясный луч
на беспокойном моем пути.
Я, может быть, никогда
не смогу ошибиться
Настолько, насколько ты мне простить можешь.

И не месяц этой ночью мне светит,
А ты!
Изумителен твоей любви свет!
Говорят,
В Вильнюсе не бывает белых ночей.
Не правда, не правда…

Подстрочник

Алексей Гречук (1926)
Родился в Украине, печататься начал многотиражке «Энергетик» учась в Московском энергетическом институте, впоследствии материалы регулярно публиковал в периодической печати Литвы и России и других республиках бывшего СССР. Автор книг «В плену у времени», «Жизнь прожить - не поле перейти», « Эхо партизанского леса», сборника переводов стихотворений Ареяса Виткаускаса «Верный страж и святая молитва». Участник Великой Отечественной войны, подвергся к репрессиям сталинского режима. Работал на строительстве первых энергетических объектов республики. Живет в Вильнюсе.

ЛИТВЕ

Мне по душе твоих лесов прохлада
И синь твоих задумчивых озёр,
Скупое лето, грустные закаты
И даль полей, чарующая взор.

Мне по душе янтарный берег моря
И дюн прибрежных золотой песок,
И волны, что веками с сушей спорят,
И ветер, освежающий висок…

Мне по душе и Саломеи* нежность
И светлая Майрониса** строка,
Стремленье Анны*** в голубую вечность
И на холсте Чюрлёниса**** рука

Мне по душе дождливая погода
И звуки канклес тоже по душе…
Я стал частицей твоего народа.
Живи, Литва, крепись и хорошей!

Всегда с тобою — это много значит!-
Я врос в тебя (судьбу не обойти).
И всё же сердце по России плачет.
Не обессудь.
Пойми меня.
Прости.

*Саломея Нерис (1904-1945) — литовская поэтесса.
**Майронис (1862-1932) — литовский поэт.
***Костёл св.Анны в Вильнюсе.
****Чюрлёнис (1875-1911) — литовский живописец и композитор.

КАТОРЖНЫЙ НОМЕР

Средь старых выцветших бумаг
Печальный сувенир хранится –
Из ада с именем ГУЛАГ
Стандартный номер на тряпице.

Расстаться с номером нет сил –
Он был присвоен мне «Усатым».
Я много лет его носил
На сером каторжном бушлате.

Мне с ним, проклятым, довелось
Пройти колымские забои,
Под ним терпение и злость,
И веру в свет делил с судьбою...

Пускай лежит (ни пьёт, ни ест),
Он мыслям правнуков даст ходу,
Какой невыносимый Крест
Пронёс их предок за свободу!

Юозас Мацявичюс ( лит. Juozas Macevicius 1928-2011)
Литовский советский поэт и переводчик, заслуженный деятель культуры Литовской ССР (1965). Работал в редакциях газеты «Теса», «Кауно теса», «Literat;ra ir menas», журналах «;vyturys», «Pergal;». Совместно с  Антанасом Йонинасом написал поэму «Товарищу Сталину» (1950).

ШЕСТЬ СОНЕТОВ ВЛАДАСУ МОЗУРЮНАСУ
Отрывок
 
5

День… Вильнюс родником журчит все время.
А ночь четырежды свита из мук.
Вслед за бессонницей недуг
Сжимает голову свинцовым шлемом.

Ты ночью ждешь, чтоб улица проснулась
От дружеских знакомых голосов.
Но тот, который ждать всю жизнь готов,
Не слышен. Одиночество до гула…

Лишь мерно бьют часы. Гудит лишь паровоз.
Лишь липы шелест, капли белых рос.
Оттенок. Ожиданье. Боль. И эхо –

В нем Вильнюса лицо в слезах и смехе.
Еще витает слово, словно дух,
А голос неожиданно потух.

Перевод с литовского Юрия Кобрина

Витаутас Рудокас (лит. Vytautas Rudokas 1928-2006)
Литовский советский поэт. Работал редактором Государственного издательства художественной литературы, ответственным секретарем редакции журнала «Мокслейвис», консультантом по поэзии в Союза писателей Литвы, ответственным секретарем журнала «Пяргале». Издано около двадцати книг стихов, поэм и сказок.

МОНОЛОГ МОСТОВОЙ

Когда вы каждый день по мне идёте,
Следы впечатывая памятью в меня,
Поймите — каждый оборот луны в полете
Оставлен старым Вильнюсским камням
Меня рабочие мостили руки
Камнями побережий и полей
Землисто — розовыми. Помню перестуки

разбитых башмаков или лаптей,
Их шаркающий, еле слышный отзвук
В дни мора, войн, мучительных стезей.
Стонала по-людски, страдая остро,

Когда сапог в меняя вшибал злодей.
Мятежные встречала я рассветы,
Я мостовая старая, На мне
Написана История. А это
В крови страницы Вильнюсских камней,
Служила я оружьем пролетарским
В боях с жандармами и теми, кто хотел
Свободу задушить. Во мне бунтарский
Зачин, Не  памятник я.Камень…
Смел

Был ленинских шагов сентябрьский росчерк
Я помню отсвет алый, зоревой
Гвоздик, что над могилами рабочих
Посеяны. И памятью живой
Я с вами связана. Вас принимаю проще,
Когда вы каждый день по мне идете,
Следы впечатывая памятью в меня,
Поймите-каждый оборот луны в полете
Оставлен старым Вильнюсским камням.


Перевод с литовского Д. Петрова


Бронюс Мацкявичюс (1929)
Литовский советский поэт, переводчик и журналист. Первая книга стихов «В строю» вышла в перид службы в Советской Армии в 1953 году. Работал журналистом. В книгу переводов Б. Мацкявичюса «Беспокойные птицы» вошли наиболее примечательные произведения из поэтических сборников.
БАЛЛАДА ОБ АНТАКАЛЬНИССКОМ КЛАДБИЩЕ

Не ноют раны,
И ушла тоска.
Швыряет ветер листья к обелискам.
И павшие,
Поднявшись из песка,
Сошлись на кладбище Антакальнисском.
Построились поротно,
В два ряда.
И тихо-
Здесь команды неуместны-
Легли…
И превратились навсегда
Не только в плиты,
А еще и в песни.

Был жаркий бой.
Убит их генерал.
Но, бронзовый,
Он вновь восстал из праха.
Лежат солдаты,
чутко ждут сигнал,
Чтоб устремиться в бой,
Не зная страха.

А лучше бы-
Куда глаза глядят,
К седым невестам,
Чтоб забылось лихо.
Но генералу жаль
Будить солдат.
На фронте у него
Впервые
Тихо

Перевод с литовского В. Кузнецова

Юстинас Марцинкявичюс (1930-2011)
Литовский  советский поэт, драматург, прозаик, переводчик. Окончил историко - филологический факультет Вильнюсского университета. Первый сборник стихов «Прошу слова» опубликован в 1955 г. Издано свыше тридцати книг и собрание сочинений в пяти томах (Vilnius: Vaga, 1982—1983). Похоронен Антакальнисском кладбище. Во дворе университета установлена мемориальная доска с барельефом поэта. 

НА ШЕЕ У ЛЕТА РЯБИННЫЕ ГРОЗДЬЯ...

Над историей

Отрывки

1. Гедимин: «Nostra Vilna»

Валун привалить к валуну
бревно уложить на бревно
кирпич сцепить с кирпичом
и уже получится Вильнюс?

Замкнуть ворота поставить стражу
на кол воздеть
разбойную голову
и это еще не Вильнюс?

Надо еще развести огонь
и следить чтоб его не задули
восходные и закатные ветры

а когда вы вы и вы
рука в руке и плечо к плечу
убережете огонь
от чужих и своих злодеев
тогда уж и я смогу
во все стороны света
выкрикнуть на латыни:
NOSTRA VILNA!

и главное чтобы родился Вильнюс
надо еще пригрезить
воющего железного волка
и проснувшись его не прикончить

4. Вильнюс

город с утра такой молодой
и за голубем рвется ввысь
в столетней грязи блестит
золотой
и ты проснись проявись
башней брусчаткой окном
стеной
суматохой дневной
меню приклеенным у пивной
прощением и виной
где три креста на горе на горбу
и кремниста стезя
и нельзя поднять такую судьбу
и без нее нельзя
и бережем ее пуще оков
от нежелезных волков

Перевод с литовского Г. Ефремова

Иван Гажимон (1931)
Родился на Украине,  закончил факультет журналистики Днепропетровского госуниверситета, затем работал в литовской газете «Дружба» выходившей на трёх языках: литовском, русском и польском. Член Союза писателей России, Союза журналистов Росии и Союза писателей Литвы, основатель ассоциации русских писателей Литвы и один из старейших членов литературного объединения «Логос». Издал 10 книг прозы и лирики.

ЧАС ЗИМЫ

Вечер завис над Заречьем,
Словно истрепанный алый флаг:
Кто там, в далеких лихих снегах?
Он - Иоан Предтеча.
Волосы виснут на плечи
Черными гроздьями бахромы.
Крестился кто там среди зимы?
Он - Иоан Предтеча.
Боже, устрой ему встречу -
Вызволи из крепостной норы.
Слышно - острят топоры
На Иоана Предтечу…


Елена Бахметьева (1931)
Доктор гуманитарных наук, преподавала в университетах Ленинграда и Вильнюса, автор статей в научных и популярных изданиях и передач на радио России и Литвы. Под её редакцией издаются книги современных литераторов Литвы и России. Является основателем и бессменным руководителем Общества любителей русского романса в Литве «Мелос» и соучредителем литературного объединения «Логос». Награждена орденом правительства России «За вклад в культуру» и медалями имени А. С. Пушкина и Ф. М. Достоевского и другими наградами. Живет в Вильнюсе с 1944  года.

ВАЛЕРИЮ АГАФОНОВУ

Мы связаны с тобой
Необъяснимой нитью.
Как прочно и легко
Связует нас она.

Но мы - шипы у роз,
Что так боятся лести:
Нам невозможно врозь
И невозможно вместе.

5.05.1967 г. Ленинград

ПОСЛЕДНЯЯ ПРОСЬБА
Посвящается Валерию Агафонову

Не всё сбылось...Я ж у порога
Уже иного бытия,
И потому молю я Бога,
Что б Он мне Там отдал тебя.

24.02.1999 г. Вильнюс
 
ВАЛЕРИЮ АГАФОНОВУ

Он рождён в Ленинграде,
Жил на Моховой,
Возле Летнего сада,
Что рядом с Невой

Невский, Марсово поле
и Литейный проспект -
Все родное до боли
со младенческих лет.

Но в судьбе неизбежной
есть еще ипостась,
где дарил свою нежность,
дочка где родилась.

Стал родным милый Вильнюс,
дал и кров, и очаг,
здесь любил он так сильно,
здесь погасла свеча…

Здесь, в литовской столице,
он в театре играл
и, не трафя амбициям,
восхищал собой зал!..

Прикасался к гитаре -
разливался романс,
обнимал дивным даром,
обретая свой шанс.

Уходя в Ленинграде
Навсегда в мир иной
Тем шептал, кто был рядом:
«Мне бы в Вильнюс — домой...»
 
2017

ТОГДА И ТЕПЕРЬ
На днях я ездила в Бельмонт*
Взглянуть на белых лебедей,
Держа у водопада зонт,
Побыть с природой, без людей.
Я юною была там в первый раз
С поклонником, позвавшим меня замуж.
Он получил тогда лишь мой отказ.
Теперь же... Впрочем, жизнь почти прошла уж.
Тогда там не было кафе, людей,
А водопад шумел, снижая жар,
И было много белых лебедей -
Прекрасных дивных пар!

Теперь жующих у столов людей
Увидела под тентом там
И только пару чёрных лебедей,
Плывущих к разным берегам...

*Бельмонт – Belle Monde (франц.) – красивый мир. Здесь – благоустроенное место отдыха в окрестностях Вильнюса.

Леонид Михелёв (1932)
Живёт в Германии, пишет на русском языке. Доктор технических наук, автор семи поэтических  и трёх научно-популярных книг. Роман в стихах  «Юрий Сонин» издан в Вильнюсе.

ЮРИЙ СОНИН
Отрывок

И Вильнюс перед Юрой развернулся
В уборе свежей чистоты зелёной.
Нерис, сверкнув на солнце, потянулся
И в путь пустился к Неману вдоль склонов.
На улицах спокойных и уютных
Неторопливы люди и машины.
Негромок рокот толп немноголюдных
На площадях и новых и старинных.
В восторге Сонин. Прежде не видал он,
Чтоб лес, холмы, природная натура
В себя вобрали блеск архитектуры,
Не пострадав от этого нимало!
Он слушал, как Вилейка* озорная
Под старым замком песни распевает.

2
Он любовался с башни Гедемина*
На здания, на крыши и костёлы.
А за рекой, у телевышки длинной,
Он различал районы-новосёлы.
Бродил он в старом городе часами.
Стоял, заворожённый видом Анны,*
И в церкви, сплошь уставленной лесами,
Пытался вместе с Богом строить планы.
Желая всё увидеть и разведать,
Он вновь кружил по улочкам старинным,
Заглядывал в кафе и магазины.
Затем зашёл в "Палангу"* пообедать.
Здесь чистота, цветы, уют, прохлада.
И мысль: «Пожалуй, Вильнюс то, что надо!»

НА СКАМЕЙКЕ У ВИЛЕЙКИ
 
На солнечной скамейке
Сижу я у Вилейки,
У самого подножья
Горы, где три креста.
Ах, реченька Вилейка,
Меня ты пожалей-ка:
Как быстрая водица
Бегут мои года.
Зачем спешишь, Вилейка?
Уютная скамейка,
Отличная погода,
Весна берёт своё...
А там, за поворотом
Последние ворота,
Последнее плесканье,
Прыжок в небытиё.
Что хмуришься, родная?
Неужто не желаешь
Продлить мгновенье счастья,
Под солнцем засиять?
А может быть, похоже,
Ты хочешь, но не можешь
Остановить мгновенье,
Направить время вспять?
И мне пора, водица,
С тобою распроститься.
Текут неумолимо минуты и года.
Но я вернусь, Вилейка.
Я верю: и скамейка,
И солнце над рекою
Здесь ждут меня всегда.

Аль Озёрный (1932-2016)
Литовский поэт, переводчик Альгирдас Бикульчюс  (лит. Algirdas Bikul;ius). Публиковался в литературных изданиях Литвы на литовском и русском языках. Рукописи поэзии хранятся в ряде архивов и библиотек. Доктор социальных наук, доцент вильнюсского университета. Автор 24 книг по специальности и 400 научных статей. Член Союза независимых писателей Литвы, литературной студии «Плеяда» и литературного объединения «Логос». В 2012 году вышел в переводе на русский язык сборник стихов «По пылающему снегу».

ВИЛЬНЮСУ

Вильнюс, душою своей я твой пленник.
Мчатся, сменяясь эпохи и дни,
Я однолеток твой и современник
Нынешних дел твоих и старины.
Реют в полёте полки Гедимина…
Прошлое мнится в сегодняшнем дне.
Давних и новых свершений картины
Ты представляешь восторженно мне.
Подвиги в них и дыханье свободы,
Боль поражений в неравной борьбе -
Запечатлели соборные своды
Всё, что в твоей совершалось судьбе.
В ауру улиц твоих погружаясь,
Чудо открытий предчувствую я.
Там, словно в глади Нерис отражаясь,
В окна любуется юность твоя.
Был ты и Вильна, и Вильно, и Вильнюс.
Но неизменно был мною любим -
Верным соратником. Что б ни случилось,
Я остаюсь гражданином твоим!

Перевод с литовского Евы Ахтаевой

НА ВОИНСКОМ КЛАДБИЩЕ

В долгу неоплатном у братской могилы,
Как перед историей, скорбно стою –
Держу я отчёт о растраченной силе
По жизни, спасённой в смертельном бою.
Застыли в строю величавые туи
(Лишь ветер их кроны слегка шевелит) –
Земля, пышной хвоей бойцам салютуя,
Героев своих забывать не велит.
Чтоб выразить память о мужестве в битвах,
Нет праведных слов в философских томах –
Слов мудрых, как сказка, святых, как молитва,
Разящих, как выстрел, как сабельный взмах.
С душевным волненьем молюсь я негромко
У мраморных плит отгремевшей войны
О том, чтобы помнили наши потомки
Кровавую цену простой тишины.

Перевод с литовского Алексея Гречука

Роберт Рождественский (1932-1994)
Советский поэт, переводчик, лауреат Премии Ленинского комсомола и Государственной Премии СССР. Первое стихотворение «С винтовкой мой папа уходит в поход…» опубликовано в газете «Омская правда» в июле 1941 года. Выпускник Литературного института им. Горького, автор стихов  для 170 песен. Вышли  32 книги стихов, избранных произведений в двух томах  и  собрание сочинений в трёх.

СТАСИСУ КРАСАУСКАСУ

Этого стихотворения
Ты не прочтёшь
Никогда…
В город вошли, зверея,
Белые холода.
Сколько зима продлится,
Хлынувши через край?
Тихо
В твоей больнице…
– Стаська,
не умирай!..
Пусть в коридоре голом,
Слова мне не сказав,
Ставший родным, онколог
Вновь отведёт глаза.
В тонкой броне халата
Медленно я войду
В маленькую палату,
В тягостную
Беду…
Сделаю всё как нужно:
Слёзы сумею скрыть,
Буду острить натужно,
О пустяках говорить,
Врать, от стыда сгорая!..
Так и не разберу:
Может быть, мы играем
Оба
В одну игру?!
Может, болтая о разном, –
Очень ещё живой –
Ты между тем прекрасно
Знаешь диагноз свой.
Может, смеёшься нарочно
В этот и в прошлый раз.
Голову нам мороча,
Слишком жалея нас?!
В окнах больших и хмурых,
Высветится ответ.
Как на твоих гравюрах –
Белый и чёрный цвет.
И до безумия просто
Канет в снежный февраль
Страшная эта просьба:
– Стаська, не умирай!

Александр Городницкии; (1933)
Советский еврейский поэт, один из основоположников авторской песни, член Союза писателей РФ, лауреат Государственной литературной премии имени Булата Окуджавы первые поэтические публикации датируются 1948 годом. Президент ассоциации российских бардов.  Профессор, учёный-геофизик, океанолог, доктор геолого-минералогических наук, член общественного совета Российского еврейского конгресса.
ВИЛЬНЮССКОЕ ГЕТТО

Жили и мы когда-то рядом,
И пожелать сердечно рады
Ласки Господней
Всем, кто сегодня
В наших живёт домах.
Нас не отыщешь в гетто, в гетто,
Мы по соседству где-то, где-то,
В тёмных дубравах,
Солнечных травах
И полевых цветах.

Здравствуй, красавец Вильно, Вильно,
Все мы тебя любили сильно.
Было нас много
Милостью Бога,
Только, увы и ах,
Нас не отыщешь в гетто, в гетто, -
Мы по соседству где-то, где-то,
В тёмных дубравах,
Солнечных травах
И полевых цветах.

Слышишь -- в ночи рычит овчарка,
В лица прожектор светит ярко.
Слыша приказы,
Больше ни разу
Не испытаем страх.
Нас не отыщешь в гетто, в гетто, -
Мы по соседству где-то, где-то,
В тёмных дубравах,
Солнечных травах
И полевых цветах.

Видишь дождя косые струны?
Были мы стары или юны,
Станет землею,
Доброй и злою,
Наш безымянный прах.
Нас не загонят в гетто, в гетто,
Мы по соседству где-то, где-то,
В тёмных дубравах,
Солнечных травах,
И полевых цветах.

1997               
Морозов Николай (1933)
Живёт в России, в Курганской области, работал в органах юриспруденции.
Пишет стихи и прозу с юных лет, публиковался в районной, городской, областной печати, несколько публикаций в центральных изданиях.  Выпустил три поэтические книжки: поэму «Сказание о хлеборобе»(поощрительная премия Правления областного отделения фонда мира и Правления Союза журналистов Курганской области), «Моим землякам – шадринцам» и «Моя сирень»

ЗДРАВСТВУЙ, ВИЛЬНО!

Здравствуй, Вильно! Собор кафедральный, 
Старый город, где, будто в кино, 
Видел башни узор идеальный, 
С витражом разноцветным окно. 

Костёл Анны, костёл бернардинцев, 
Трехсотлетний пустующий дом. 
Тут не конь Гедимина копытцем – 
Бьёт минувших эпох метроном. 

Кто ты шаркавший здесь башмаками 
По замшелым мосткам имярек? 
А теперь под моими ногами 
На подошвах шестнадцатый век. 

Всюду готики стиль. Вдруг – виденье: 
Деревянный тренога-штатив, 
И фотограф – само приведенье, 
Мне в лицо устремил объектив. 

Он – меня, я – его своим «фэдом». 
Русь – Литва моментальный обмен. 
…Был юнцом, стал, как ты, старым дедом. 
Сколько ныне у всех перемен! 

Жмёт в Кургане мороз: сорок, минус. 
Ты на снимке – прекраснее нет! 
Вспоминая тебя, старый Вильнюс, 
Шлю литовцам сердечный привет!!!    


Новелла Матвеева (1934-2016)
Русская поэтесса, прозаик, переводчик, бард, драматург, литературовед. С детских лет писала стихи, печаталась с 1958 года. Первый сборник издан в 1961 году, тогда принята в Союз писателей CCCР. Лауреат Пушкинской премии в области поэзии и Государственной премии РФ в области литературы и искусства.

ПАМЯТИ ЯНИНЫ ДЕГУТИТЕ
Распахнувшая пурпур свой,
Вновь болезненно сжала
Лепестки с морозной росой
Чаша розы. Держава,
На багор навалясь, бросив рупор,
Ту страну оттолкнула,
Где до времени роза пурпур
На ветру распахнула.
Погляди! — Литва отплывает
На отколотой льдине
С тихой женщиной посередине,
Той, каких не бывает!
Её дело — стихов её свитки.
Её имя — Янина.
Скрип её заповедной калитки —
Словно звон пианино!
Погляди: под ноябрьскою тучей
В океан, полагаясь на случай,
Вильнюс мчит с ускореньем!
Сообщая холодный, горючий,
Водяной вкус — кореньям;
Всем кореньям, куреньям, соленьям,
Спящим в каждой квартире,
(Дух крысиной кладовки
С оленьим
Силуэтом на сыре.)
Дух невольничьих трюмов (где трюфли
Не растут) — колоссален!
Стенки трюмные влагой набухли…
Но и льдины уж нет… Пересядем
Под обноски снастей не поющих,
Парусов не надутых…
Мчат пловцы промеж бурь
вопиющих
В те края, где не ждут их.
В неисправных бесправных просторах
Ничего им не светит.
Трюмных крыс, на предательство скорых,
Там, как родичей, встретят.
Но не нужен там ясень карминовый,
Серых башен камень наследный;
Там не надобны: ни соловьиный
Саломеи напев, ни Янины
Стих последний и хрип последний.
Виктор Райчев (1934)
Доктор технических наук, лауреат Государственной премии СССР. Первые стихи опубликованы в 1995 году. Автор текстов для нескольких песен и романсов. Создал сообщество любителей русской авторской песни «LIRAD» организующего фестивали и издающего сборники песен участников. Член литературного объединения ЛОГОС. Живет в Вильнюсе

ТРИ КРЕСТА БЕЛЕЛИ В ПОЛУТЬМЕ

Три креста белели в полутьме,
А город Вильнюс, голову склонив,
Шептал молитвы, жалуясь себе,
Под шелест листьев, ветерка мотив.
Кресты смотрели зорко в небо даль,
Искали в отблесках далёких звёзд
Судьбу людей, здесь воевавших встарь

За солнца свет, пахучий мёд.
Здесь бились люди за истоки вер,
От крестоносцев защишали кров,
Не зная, что их жизнь есть Божий плен
И что она основа всех основ

Я помню польское «О добже»,
За ним литовское «Валё»,
Родное русское «О Боже»,
Так Вильнюс радовал давно.
Таким был Вильнюс многоликий
Звучавший многоцветьем слов.
Он древний, мудрый, не великий,
Но побуревший до основ.

ОДА ВИЛЬНЮСУ

Ты город чести не терявший
Под скрежет вражеских полков.
И себя в битвах защищавший
От иноверцев и врагов.

Ты расцветал, судьбой хранимый,
Соборы строил на века,
Дворцы красой манили дивной…
Порою счастлив был тогда.

Но приходили вдруг несчастья –
Людей валил болезней ад.
Ты всё же выдержал напасти,
Чтоб зацвести, как в мае сад.

Так годы шли. Ты возрождался,
Под колокольный звон церквей,
Слезой счастливой умывался
И не было тебя милей.

Такой ты, Вильнюс, град престольный,
Живущий почти тыщу лет.
Ты град душою вечно вольный,
Пройдя безумства прошлых бед.

Евгений Рейн (1935)
Современный русский поэт, прозаик, сценарист. В 1960-е годы входил в круг «ахматовских сирот», до настоящего времени преподает на кафедре литературного творчества в Литературном институте имени Горького в Москве.

ВИЛЬНА

Все сменилось - и карта, и флаг, и вывеска,
но, спросонья глянув в распахнутое окно,
ты вполне утешаешься, в окружной панораме выискав
те же шпили и купол, прибавленный к ним заодно.
Казимир, Иоанн, Михаил, Кафедральный - вполне достаточно,
чтоб отпущенных лет свысока не считать ни во что,
и рукою махнув на "потеряно" и на "растрачено",
различить благодушно всей жизни своей решето.
Слава Богу, вот здесь, в этой комнате то же художество,
недочитанный Пруст и дотла прогоревший камин,
значит, время все терпит, и ты все готовишься
рассказать, как попало, то, что знаешь на свете один.
День пройдет сам собой, непременно коварно нашептывая:
"Ничего, ничего, что ты маешься? Все впереди.
Неужели не знаешь, до чего эта доля почетная?
Время терпит, и ты погоди!…"

* * *
Прогуливаясь от Михаила до Анны,
обходя костелы, кафе, пивные,
припоминаешь и - постоянно -
что-то еще, времена иные.
То ли какое-то обещанье,
так, полушепотом, где-то, что-то,
то ли несбывшееся завещанье
или ошибку среди расчета,
то ли какую-то женщину в светлом
и молодую соперницу в "хаки",
слезы в гостинице перед рассветом,
Овна и Деву - их зодиаки.
Но до того это тяжко и смутно
и до того не ложится в строку,
что повторяешь ежеминутно:
"Что же? Неужто? И слава Богу!"

ПРАНАСУ МОРКУСУ

Я был здесь лучше, был здесь, кажется, моложе -
чужие города свидетельствуют строже.
Поймавши небо в перископ костела,
хотел бы я узнать: "За что же, Боже?"
Идиотичность этого вопроса
не так проста, как нынешняя проза,
и кроме этого - я вопрошаю нечто
похитроумнее, чем Кант или Спиноза.
Еще не стерлись на проспекте плиты,
и царствуют в июле те же липы,
на паперти смиренно ждут валюты
умеренные те же инвалиды.
Вот стало облако шатром над головою,
и, словно пред отметкой нулевою,
я здесь стою один и повторяю:
"Один, один, а как же эти двое?"
Сбежали, точно призраки, как дети.
Две-три минуты - и они на новом свете.
Теперь вот дожидайся - вдруг вернутся,
когда имеют что-то на примете.
И ты, товарищ в куртке домотканой,
ты нить прядешь, как шелкопряд непарный;
ты что-то знаешь, но молчишь, и остается
гадать, как по картинке календарной.
Рассеян год. Но ведь осталось что-то.
Нужны повадка и удача звездочета,
чтобы узнать, когда опять планеты
сойдутся и составят круг почета.
И мы с тобой опишем половину
дуги и заберемся на плотину -
запруду времени, и взглядом повстречаем
тех, кто навстречу нам спешит из карантина.

Мария Зинкевич (1935)
Родилась в России, окончила Воронежский медицинский институт. Работала невропатологом в вильнюсских поликлиниках. Автор сборника стихов «Опаленные крылья» (1999). Публиковалась в различных поэтических альманах, известна стихами посвященными детской аудитории. Член литературного объединения ЛОГОС.

СИРЕНЬ

В Вильнюсе снова сирень расцвела,
Белая, синяя, в цвет фиолета.
Всюду она аромат разлила.
Сколько в ней нежности,
Сколько в ней света…

Кружатся пчёлы над ней, напевая
Светлые гимны нарядным цветам.
Босыми пятками дети сверкая,
Топают дружной ватагой к кустам.

Голову мне, чародейка, вскружила,
Ей я желаю подольше цвести.
Щедро букет мне она подарила,
Мне её хочется всю унести.

И СНОВА ДОЖДЬ

Хмурое небо над Вильнюсом снова
Щедро льёт слёзы из грустных очей.
К солнцу на юг убежать я готова,
Что бы согреться в потоках лучей.

Знаю, душе моей будет отрадно
Там средь тепла и земной красоты,
Но позовет меня Вильнюс обратно.
Вспомню его дорогие черты.

И прилечу я к нему на рассвете,
Тихо склонюсь я к его изголовью.
Вильнюс люблю, как любить могут дети -
Светлой, большой, бескорыстной любовью.

Виктория Куракевич (1935)
Живет в Тракай. Автор двух поэтических сборников «Из глубины веков» (2010). «Два края» (2012) переведен на литовский язык. Печаталась в Международном литературно — публицистическом альманахе «Ступени». Член Союза сельских писателей Литвы, член МАПП, входит в литературное объединение ЛОГОС.

ЭХО СТАРИНЫ

Уютны уголки далекой старины,
Где сохранились древние строенья.
Соприкоснулись в них столетий звенья,
Следы их в Вильнюсе отчетливо видны.

Всех завораживает города уют.
И вызывает чувство удивленья
Различных улочек хитросплетенье,
И проходных дворов таинственный закрут.

Здесь, в удивительной гармонии веков,
Всегда в чести традиции такие:
В костелах – мессы, в церквах - литургии,
Свершаются под звон колоколов.

И колокольный звон, как эхо старины,
Разносится по улочкам старинным.
И кажется, что этим звукам дивным
Жить вечно в городе – другие не нужны.

2016

ПАМЯТНИКИ ПУШКИНУ В ВИЛЬНЮСЕ

Наш город с именем поэта
Соединил старинный храм.
В честь Параскевы место это
Отнесено к святым местам.
Оно не раз в стихах воспето,
Ему нижайший наш поклон.
Здесь прадед Пушкина- поэта
Был в православие крещён.
И родословная поэта
Отсюда начинает путь,
Не довелось ему при этом
На древний город наш взглянуть.
Но в нашем городе любили
Стихи поэта-мудреца.
Два сына Пушкина здесь жили
И сохраняли дух отца.

Бюст Пушкина в центральном сквере
Поставлен был на пьедестал.
Но, кто бы мог тогда поверить?
Не слишком долго он стоял.
Его негласно, до рассвета
Переместили в  Маркучай.
Два бюста -копии поэта
Здесь повстречались невзначай.

Напоминало ссылку это
Перемещение тайком.
Хотя любимому поэту
И Маркучай как отчий дом.
И всё же за него обидно:
В усадьбе-Пушкина музей,
Но бюста ведь почти не видно,
И редко встретишь тут людей.

Но честь поэта не задета:
У храма дочери святой
Встал новый памятник поэту,
Связав его судьбу с Литвой.
Скульптура для двоих отлита:
Здесь из забвенья воскресили
Родных два профиля, два лика
В ладонях Матери-России.

Идея встречи тут воспета…
И прадед смотрит на поэта.

Томас Венцлова (лит. Tomas Venclova 1937)
Литовский поэт, переводчик, эссеист, лауреат нескольких международных литературных премий. Жил в Вильнюсе,  закончив Вильнюсский университет  преподавал в нем.  Издал несколько поэтических и публицистических сборников, литературно-критических и историко - литературных работ, переводов и три книги о Вильнюсе. В 1985 году получил в Йеле (США) докторскую степень за книгу «Неустойчивое равновесие» (анализы стихов от Пушкина до Бродского), изданную на русском языке. Преподает русскую и польскую литературы и литовский язык. Переводы книг и отдельные публикации изданы на тринадцати языках.

ЗНАЮ: ПРОШЛОГО ТРОГАТЬ НЕ СТАНЕМ
 
Знаю: прошлого трогать не станем;
Все равно моя память цела —
О единственном городе старом,
Где ты раньше когда-то жила,
Где за строем училищ и храмов,
Желтоватых казарм и контор,
От невымытых окон отпрянув,
Вечера осыпались во двор.
Пусть тогда они были ненастны:
Можно слезы с асфальта стереть,
И расслышу холмов ассонансы —
Городскую любимую речь.
Он решил обнаружиться снова —
Изо всей мишуры кружевной,
Из тумана, из ночи и слова
За неделю воссоздан живой.
1957
Перевел с литовского Георгий Ефремов

ВИД ИЗ АЛЛЕИ
Там, где теперь огород городят, рос крыжовник.
Синим забором двойным новосел отключил
двор от каштанов. И все измерения, кроме
времени, сжались. Пространства здесь было всегда
больше, чем детству положено. Лестницей воображенья
можно подняться в мансарду — кузена шаги
скрипнут навстречу: “Надолго ли?” — “На ночь” (но это
позже случится). На первом еще этаже
зеркало стынет массивное, иней вбирая
дальней грозы, крону сливы, флакон
из-под духов с чуть придушенным ароматом.
Утра бессонниц, удары часов за стеной
учат, что все не спеша, но проходит, что время
речи подвластно, что худшее с нами случись —
все-таки меньшим окажется горем, чем то, что
можем вместить. Фотографии. Как бы в раю
тень со стаканом вишневого сока, собака.
Где-то живут еще снимки, но кто из живых
их опознает? Собака зарыта за этим
дважды забором, в углу, что не виден сейчас.
Тень, пригубившая сок, знает только поверхность
вещи, скользя по рубчатым обоям, затем
зеленью нищей, замусоренными годами, —
всем, что ни ей, ни владельцам не принадлежит,
новым, реальным не более тени. Прорехе
в сетке аллей — что точней соответствует: боль
иль бесчувствие? Странно, они совпадают
1995
Перевод с литовского Владимира Гандельсмана
ГЕТТО
Мы возвратимся. В тишину угла.
Все простотой исчислено угля,
разделено и взвешено. И это
конец времен.
             Предательством газета
глазея, начинает стекленеть.
Донос в дверных щелях, в чернилах вязнет,
повязки метит, нет ни нас, ни вас нет,
и связи рвет, и отягчает сеть.
 
Ах, мысль ребенка, и непрочный дом,
и лже-гора, и мертвый водоем!
 
Нет смерти, и не быть Суду. Песок
и пламя хлынут - не по праву древне-
еврейскому иль римскому - на гребне
того, что назовем: последний срок.
Мы только буквы. Сноски на полях.
Мы белая бумага. Пепел. Прах.

 1965

Перевод с литовского Владимира Гандельсмана

УЖУПИС

Над потоком резвым, одетым в камень
и на Тибр похожем, мы пьём под липой
с молодыми бородачами «Gilbey's»
Дым тобачный, сумерки, звон стаканов.
Не знаком я с ними. Дружил с отцами.

Поколенье сменилось. Ну что ж. Неладно
С диктофоном: шуршит, стопорится. Вопросы
те же, что занимали и нас когда-то:
есть ли смысл у жалости и страданья,
уцелеет ли, правил лишась, искусство.

Я таким же был, пока не изведал
странную судьбу, что других не лучше,-
я уверен, зло никогда не погибнет,
слепоту же преодолеть возможно,
и стихи, чем даже сны, драгоценней.

Часто летом проснусь до восхода солнца
и без страха чую: всё ближе время
передать словарь поколеньям новым,
соль, развалины, хлеб, облака отдать им,
я себе оставить одно: свободу.

1998
Перевод с литовского  А. Герасимовой

Юдита Вайчюнайте (лит. Judita Vai;i;nait; 1937-2001)
Литовская поэтесса, переводчик и драматург. Лауреат Государственной премии Литвы, премии Балтийской ассамблеи и др. На русском языке вышли сборники поэзии: «Стихи» (1960) и «В месяц незабудок» (1987), публиковалась в российской «Литературной газете», «Комсомольской правде», «Литературной России» и др. В 1997 г. награждена орденом Гедиминаса 4 степени. В Вильнюсе ее именем названа одна из улиц.

БЬЁТ ВОСЕМЬ НА БАШНЕ

Бьёт восемь на башне
Под белою кроною камня…
Вдоль переулка Латако
В бессолнечной дымке бегу.
Но льдом лучезарным
Мне кажется та мостовая,
Рекою иллюзий,
когда тороплюсь я к тебе.
Залиты дождями
скамейки
На сквере пустынном.
Деревья, как будто стихи,
В загрустившем дыму.
Что ж выпью на радость
Вина горячую чашу -
Забуду, что лёд под ногами
Неверный такой !..
Тебя же зовут
Поезда перекличкой тревожной.
Но рядом с тобою
Я буду в твоем далеке.
Меня ослепляет
Лазурной дороги свеченье -
И я пробираюсь по тонкому льду.

Перевод с литовского В. Сергеева

Грета Федорченко (1937)
Вильнюсская поэтесса и автор музыки к своим песням и романсам. Издала сборники «Зазвеневшая струна» и «Прикосновение к Музе». Дипломант нескольких международных поэтических конкурсов в Литве, Чехии, Польше и России. Руководитель музыкально- поэтической студии «Родник».

ДРЕВНЯЯ СТОЛИЦА

Красив родной литовский край:
Леса, озёра и равнины,
Природы дивные картины,
Старинный Вильнюс и Тракай.

Вильняле вьётся и бурлит,
Сливается с Нерис — рекою.
И в наше время непростое
Нам о величье говорит.

Когда — то славный Гедимин
Здесь основал свою столицу,
Народ литовский им гордится,
Но и не только он один.

Здесь русский человек с тех лет
В столице древней поселился,
С литовцем издревле сроднился,
Литве дал верности обет.

Свободно реет гордый стяг
На древней башне над столицей
Нерис меж берегов струится
Века качая на волнах

Меж гор белеют три креста
Как символ мира и покоя,
Над ними небо голубое,
Внизу — соборов красота.

Красуется сиянье дня
Под чистым небом Вильнюс древний,
Язык литовский свой напевный
В народе бережно храня


Юрий Григорьев (1937)
Вильнюсский поэт и автор музыки к своим стихам. Первое издание осуществлено 1968 году «Август», второе «Ликейский свет в исчезнувшей стране» (2013)
Статьи публиковались в республиканской периодической печати и в Литовской энциклопедии. Работает в библиотеке Свято - Духа мужского монастыря.

ПЕСНЯ О ВЕРЕСКОВОМ МЁДЕ

Не солгу, раз в песню несу:
Ты, Литва, мне и дом и берег.
Я зачем-то опять в лесу:
Жар смолистый да красный вереск.

Знаю: липа цветет в тот зной
И хлеба перед жатвой зреют,
Не с того ли зарницы в ночь
И о полу дне пчелы злеют?

Помню юности поезда:
Не по облику сёл кружащих –
Лишь по вереску узнавал
Близость Вильнюса в хвойных чащах.

Помню радуг тракайских дым,
Бор в текучем и рыжем воске –
Земляникой в траве следы
От могучих коней литовских.

Жив поныне их гулкий плеск
В эхе Грюнвальда и Непрядвы!
...Синь озер, белый бег небес,
Шелест моря и пламя сада –

Ты все тот же, прекрасный дом,
Как – до малой озерной искры.
До песчинки в ветре морском –
Сделан резчиком жемайтийским.

До крыла в сумятице хвой.
До косого луча под вечер.
Дверь сосновую приоткрой,
И хозяйка выйдет навстречу.

Там, где в пыльной ржи васильки,
Встанет сном босоногим, строгим,
Сном еще не спетой строки
В белом, белом песке дороги.

...Полдень жарче, и пчелы злей,
Сердце медленней на пороге,
Миллионами янтарей
Вереск мне обжигает ноги.

Ржавый цвет ледниковых вод,
Медом зреющий в ульях душных.
Горький вересковый твой мед
Пью, не смяв ни травинки в душах.

1962/1968

ФОКУСЫ С ГИПНОЗОМ НА СОВЕТСКОМ ТЕЛЕВИДЕНЬЕ

„И когда бы и как бы тихо вы ни постучались в душу – она откликнется.“
В. Комиссаржевская

Гипнотизируют девчонку –
Комиссаржевской быть велят.
(К советским павловцам - ученым
Влезают фрейды под халат.)

Сомнамбула плывет, сияет,
В ладонях радости несет,
И Верина душа слетает
В нее из сада сверхвысот.

Неужто воскресаешь, что ли?
Обиды нет? Забыта боль?
Чернейшей оспой на гастролях
Жизнь надругалась над тобой.

А мы что дров намолотили!
Тебе и Вильны не узнать!
Плывет, не слышит. Плещут крылья.
Жив звонкий голос. Вновь весна.

И Вильнюс (где там Вильна!) снова
(И век иной! И ты – не ты!)
На гроб Елены Чудаковой
Слагает первые цветы.

Где ж голос? В язвах метастазьих?
К чему воскресла? В яму лечь?

А с брамы королева Бася
Молитву шепчет из-за свеч.

И ей судьба давала кряду:
Перед короною – тюрьму,
А под короной – смерть от смрада
Пред нисхождением во тьму.

Но что с душой? Из безвозвратной
Свободы ото всех обид –
Вновь запевает Травиата,
И Дева город свой хранит.

Чуть позовут – душа проснется,
Забыв обиды, горечь, боль,
И Вера снова к нам вернется
С надеждой жизни. Как любовь.

Стихи посвящены трем трагически скончавшимся виленчанкам разных эпох: Комиссаржевской (1910, черная оспа), Елене Чудаковой (1973, рак) и королеве Барбаре из Радзивиллов (1551), чье лицо, согласно древней виленской легенде, изображено на Острабрамской иконе.

Владимир Высоцкий (1938-1980)
Актер Театра драмы и комедии на Таганке в Москве, автор - исполнитель собственных песен, поэт и прозаик.  Первые стихи «Моя клятва» написаны в 1953 г. Впервые и последний раз прижизненное стихотворение «Из дорожного дневника» опубликовано в литературно-художественном сборнике («День поэзии 1975»). В 1979 году участвовал в издании не подцензурного альманаха «Метрополь».  Написано свыше 200 стихотворений, около 600 песен, несколько сценариев и прозаических произведений. Лауреат Государственной премии СССР (1987, посмертно).
ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ ЛЕТ

Еще бы - не бояться мне полетов,
Когда начальник мой Е. Б. Изотов,
Жалея вроде, колет как игла.
«Эх, - говорит, - бедняга!
У них и то в Чикаго
Три дня назад авария была!..»

Хотя бы сплюнул, все же люди - братья,
И мы вдвоем и не под кумачом, -
Но знает, черт, и так для предприятья
Я - хоть куда, хоть как и хоть на чем!

Мне не страшно, я навеселе, -
Чтоб по трапу пройти не моргнув,
Тренируюсь уже на земле
Туго-натуго пояс стянув.

Но, слава богу, я не вылетаю -
В аэропорте время коротаю
Еще с одним таким же - побратим, -
Мы пьем седьмую за день
За то, что все мы сядем,
И может быть - туда, куда летим.

Пусть в ресторане не дают на вынос,
Там радио молчит - там благодать, -
Вбежит швейцар и рявкнет: «Кто на Вильнюс!..
Спокойно продолжайте выпивать!»...

1979

Владимир Белявский (1939)
Родился и живет в Вильнюсе. Доктор социальных наук. Издал три сборника стихов: «Любовь слагает эти строки» (2010), «Аккорды души» (2012), «Спектр мыслей»(2013). Публиковался в различных сборниках и альманахах. Член союза сельских писателей Литвы.

МОЙ ГОРОД

Древний Вильнюс – ты сердце Литвы! –
От ветров защищенный холмами.
Я всегда был с тобою «на ты»,
Восхищался твоими делами.

Гедиминас со славным конем
Здесь застыл как в военном дозоре,
Охраняя нас ночью и днем
От врагов и безумных раздоров.

Башня с флагом стоит на холме,
Это символ свободной державы.
С высоты открывается мне
Вид на город, такой величавый!

Крыши, шпили... Любуюсь тобой,
Каждый дом здесь достоин вниманья
И костелы пленяют красой
Сколько стилей при каждом созданьи!

Полноводная Нерис-река
Вильнюс словно клинком рассекает,
Пусть не Неман, не так широка,
Только с детства она мне родная.

Строят много – стекло и бетон,
Небоскребы вгрызаются в город.
Больше зданий от новых времен,
Ими Вильнюс на части расколот.

Город, может, запомнишь меня?
Знаю, многие видел ты лица...
Я ведь здесь с довоенного дня –
С той поры, как пришлось мне родиться.

В ОСВОБОЖДЕННОМ ВИЛЬНЮСЕ 1944 г. ИЮЛЬ 13
Отцу посвящается

Отрывок

Война прошла по Вильнюсу волною,
На Запад двигались советские войска,
И бывший под фашистскою пятою
Наш город чувствовал – победа уж близка.

В освобожденном городе – проверки
Вела милиция в теченье многих дней:
Допросы были, протоколы, сверки,
Там выявляли полицаев, палачей.

Отец мой тоже был однажды вызван:
- Чем занимался в оккупации, дружок?
Как в трудный час ты помогал отчизне?
Колись! Ты - полицай по прозвищу Жучок!

- Нам все известно, но твое признанье
Смягчит огромную вину перед страной,
Иль полное получишь наказанье,
Рискуешь даже ты расстаться с головой.

«На пушку» брал тот капитан суровый,
Искал улики, что для выводов важны,
И хитрые ловушки все готовил,
Которые опасны были и страшны.

- Тебя у Власова видали люди,
Ответь, в каких с РОА участвовал боях?
Отец того допроса не забудет:
- Вы что? C врагами не был связан я никак.

- При оккупации я был рабочим,
И в городе брусчаткой площадь покрывал.
Обычно там работали до ночи,
А у предателей в РОА я не бывал.


Эльвира Поздняя (1939)
Современная русская поэтесса. Автор сборников стихов и эссе: «Опрокинутый фужер» (2004), «Придуманный вальс» (2009), «Русский акцент» (2014). Лауреат Республиканского конкурса русской поэзии в Литве «Всё о любви» (2006 г.),
Дипломант Международного конкурса «Под небом Балтики» (2010 и 2014 г.г.). Обладатель Диплома «Золоте перо» Европейской академии искусств и литературы (2015), обладатель Премии и Звания «Серебряное перо Руси» (2016). Cекретарь РО МАПП.

СЕРЫЙ ГОРОД

Сочилась желчь шафранного тумана…
И был наш день – одна большая рана…
Максимилиан Волошин

А Вильнюс, как Туманный Альбион –
Над спящей глыбою сомкнула лапы вата.
Дороги, погружаясь в полусон,
В её объятия ползут подслеповато.

Судьба, как бесхребетная зима, -
Морозца бы покрепче! - А она всё плачет.
Стезёй распоряжается сама,
И, в общем, некого винить за неудачи…

Ползу на ощупь, выпучив глаза.
Фонарь предутренний прикрыл зрачок лохматый,
И сострадательные небеса,
Лениво стёкла протирая мутной ватой,

Собрали желчь шафранного тумана…
А ночь была –одна большая рана…

НОЧЬ НАД ВИЛЬНЮСОМ

А Вильнюс спит. Лишь отражают тротуары
Свет фонарей в небесную обитель,
Да башня Гедимина, как ночной смотритель,
Тревожным оком озирает город старый.

Не спится ей... Сырые скользкие туманы
Вползают в улочки, теряясь где-то.
Там прорастают вздохи Вильнюсского гетто,
И беспокоят, и саднят ночные раны.

Сквозное небо бороздят стальные птицы,
Коричневым першит простудно одеяло...
И страшен путь безумного начала...
Мой древний город, что тебе сегодня снится?..

 ПАРАЛЛЕЛИ 1812-1942-2002 г.г.

Кровавым рассветом встаёт воскресенье,
Нарушив стреноженный сон,
И в вечном покое взмолил о прощеньи
Разбуженный Наполеон.

И кто мог подумать, что в Вильнюсе где-то
Два века спокойно лежат,
Гонимых Москвой зимним лютым рассветом,
Две тыщи французских солдат*.
Давно это было. Забыто потомством.
Но, глядя на Вильнюсский мост,
Звонит и звонит над Литвой вероломством
Расстрелянный вдрызг Холокост.
Останки французов с еврейскими вязко
Схлестнулись в разбуженный плач,
Как будто куражится белой повязкой
Кровавое время – палач.
Земля не отвергнет и щедро пригреет
И рутой окажет почёт...
Лишь Вечности скорбное время не тлеет,
Играя то в «нечет», то – в «чёт»...

*)Во время строительных работ в Вильнюсе обнаружено
захоронение французских солдат войны 1812 года
(примерно 2-3 тыс.). Во время второй мировой войны
в Литве уничтожено более 200 тыс. Евреев.

ВРЕМЕНА
(но всё же о Вильнюсе)
В столице был «Паланга» ресторан.
В нём пил Тарковский с Кобриным «Палангу».
А в городе Паланга по утрам
Поэт вывёртывал карманы на изнанку.
Сверкало море россыпью монет
Поэзии янтарных самоцветов...
В столице ресторана больше нет,
Где Кобрин пил с Тарковским за поэтов…

Сапармурад Овезбердыев (1939–2009)
Туркменский поэт, переводчик и журналист. Выпускник московского литературного института им. М. Горького. При режиме президента Туркмении С. Ниязова арестовывался и вынужден был стать диссидентом. В последние годы жил в США, являясь отрудником радиостанций  «Голос Америки», «Свободная Европа», «Радио Свобода».  Переводил 18 литовских поэтов на туркменский язык. На русском и туркменском языке издал книгу «Светлоликая». На литовском «Вильтис» в переводе Р. Кетуракиса. Награждён  государственными наградами разных стран и литературными премиями.

БАШНЯ ГЕДИМИНА
Витаутасу Рудокасу

Вождя военной мудрости доверясь,
Пастух и воин, дорожа Литвой,
Носили камни с перекатов Нерис —
В фундамент башни той сторожевой.

И вознеслась та башня над округой,
У тех речных у отчих берегов,
Чтобы дозорный, в летний зной и вьюгу,
Мог видеть приближение врагов.

Враг обороны каменной не сдвинул,
Разбившись о подножье высоты:
Для пользы дела древние литвины
Сложили башню — не для красоты!

Они не знали, воины - умельдыг
В дозоре стоя пешем и верхом,
Что к ним иные мирные пришельцы,
Друзья потомков их, взойдут на холм

Чтобы ничто от взора не затмило
Твоей, Литва, чудесной красоты,
Поднялся я на башню Гедимина
И в сердце уношу твои черты,

Лесов дыханье, пахнущее влагой,
Друзей радушье, встреченных в Литве,
И этот холм, и ласточек— над флагом
Республики — в небесной синеве.

Иосиф Бродский (1940-1996)
Русский поэт, эссеист, драматург, переводчик, эмигрировавший в США в 1972.  Первая публикация в 1957 году,  первая книга  стихов на русском языке «Стихотворения и поэмы» вышла в США в 1965.  Лауреат Нобелевской премии по литературе (1987).
До эмиграции, кроме переводов,  издано  четыре стихотворения. В  СССР творчество было известно только по самиздату, впервые московский журнал «Новый мир» опубликовал подборку стихотворений уже всемирно известного поэта после 15-летней эмиграции.
В Вильнюсе на улице Леиклос , на доме где он останавливался установлена памятная доска.

ЛИТОВСКИЙ ДИВЕРТИСМЕНТ
Томасу Венцлова
1. Вступление

Вот скромная приморская страна.
Свой снег, аэропорт и телефоны,
свои евреи. Бурый особняк
диктатора. И статуя певца,
отечество сравнившего с подругой,

в чем проявился пусть не тонкий вкус,
но знанье географии: южане
здесь по субботам ездят к северянам
и, возвращаясь под хмельком пешком,
порой на Запад забредают -- тема
для скетча. Расстоянья таковы,
что здесь могли бы жить гермафродиты.

Весенний полдень. Лужи, облака,
бесчисленные ангелы на кровлях
бесчисленных костелов; человек
становится здесь жертвой толчеи
или деталью местного барокко.

2. Леиклос

Родиться бы сто лет назад
и сохнущей поверх перины
глазеть в окно и видеть сад,
кресты двуглавой Катарины;
стыдиться матери, икать
от наведенного лорнета,
тележку с рухлядью толкать
по желтым переулкам гетто;
вздыхать, накрывшись с головой,
о польских барышнях, к примеру;
дождаться Первой мировой
и пасть в Галиции -- за Веру,
Царя, Отечество, -- а нет,
так пейсы переделать в бачки
и перебраться в Новый Свет,
блюя в Атлантику от качки.

3. Кафе "Неринга"

Время уходит в Вильнюсе в дверь кафе,
провожаемо дребезгом блюдец, ножей и вилок,
и пространство, прищурившись, подшофе,
долго смотрит ему в затылок.

Потерявший изнанку пунцовый круг
замирает поверх черепичных кровель,
и кадык заостряется, точно вдруг
от лица остается всего лишь профиль.

И веления щучьего слыша речь,
подавальщица в кофточке из батиста
перебирает ногами, снятыми с плеч
местного футболиста.

4. Герб

Драконоборческий Егорий,
копье в горниле аллегорий
утратив, сохранил досель
коня и меч, и повсеместно
в Литве преследует он честно
другим не видимую цель.

Кого он, стиснув меч в ладони,
решил настичь? Предмет погони
скрыт за пределами герба.
Кого? Язычника? Гяура?
Не весь ли мир? Тогда не дура
была у Витовта губа.

5. Amicum-philosophum de melancholia, mania et plica polonica

Бессонница. Часть женщины. Стекло
полно рептилий, рвущихся наружу.
Безумье дня по мозжечку стекло
в затылок, где образовало лужу.
Чуть шевельнись -- и ощутит нутро,
как некто в ледяную эту жижу
обмакивает острое перо
и медленно выводит "ненавижу"
по росписи, где каждая крива
извилина. Часть женщины в помаде
в слух запускает длинные слова,
как пятерню в завшивленные пряди.
И ты в потемках одинок и наг
на простыне, как Зодиака знак.

6. Palangen

Только море способно взглянуть в лицо
небу; и путник, сидящий в дюнах,
опускает глаза и сосет винцо,
как изгнанник-царь без орудий струнных.
Дом разграблен. Стада у него -- свели.
Сына прячет пастух в глубине пещеры.
И теперь перед ним -- только край земли,
и ступать по водам не хватит веры.

7. Dominikanaj

Сверни с проезжей части в полу-
слепой проулок и, войдя
в костел, пустой об эту пору,
сядь на скамью и, погодя,
в ушную раковину Бога,
закрытую для шума дня,
шепни всего четыре слога:
-- Прости меня.

1971

Войтех Пиотрович (польс. Wojeciech Piotrowicz 1940)
Окончил физико-математический факультет Вильнюсского Университета. Работал корреспондентом  на радио и телевидении. Автор нескольких сборников поэзии. 


ЗИМНЕЕ ВИЛЬНО

В звездную ночь
замерзающий парк,
пугает тенями и отражениями
и порывами ветра,
когда мрак
и черные вороны как предупреждение.

Ощупью, 
сквозь белые холмы,
по улочкам 
выбеленными полотнами, 
тихо просачиваются сны, 
скользя между окнами.

Холодом,
звезды  спустились.
Башня в морозной в дымке.
Боже,
придай нам силы
встретить Твой день с молитвой...

Перевод с польского Владимир Кольцов-Навроцкий

Лешек Длугош ( польс. Leszek D;ugosz 1941)
Польский поэт, певец и актёр. Учился на актёрском факультете Краковской высшей театральной школы,  как автор и исполнитель поэтических текстов выступал в краковском кабаре «Piwnica pod Baranami»

У ГРОБА СЫРОКОМЛИ

Ты погребенный так
Что надо сквозь кордоны
Продраться
Чтоб пучок травы охапку
Родного слова
Положить к Твоей могиле.
Спи, Товарищ, твои бренные останки
Не вздохнут и не поймут
Какие были грозы -
И какие весла разгребали
Хаос времени
И заводи печали
 Преданный земле в своем краю
Ты теперь лежишь в чужом...
Душе и горя мало -
Ведь душа не знает
И не знала
Где кордон
Меж племен
- Ходит чаша круговая
Длится нота золотая
Над границей вне времен
Ты здесь среди своих Ты свой
И что нам договор чужой?
Так прими же вздох привета
Из-под Вавеля со мною
Долетел он в город Вильно
В этот час
К Твоей могиле
Спи, Товарищ, во мраке
А за песни - поклон особый.

Пусть пасхальные барвинки
Оплетут Твой скорбный камень
Польских, русских и литовских -
Здесь их много разных. Амен.

1993
Перевод с польского Георгия Ефремов

Мария Саулайтите (лит. Marija Saulaityt; 1941)
Настоящее имя – Мария Саулайтите-Станкус (Marija Saulaityt;-Stankus). Родилась в   Польше, в городе  Аленштейне. Живёт в США. Стихи пишет на литовском и английском языках.

ТРИ ОБРАЗА Я ВИЖУ

Три образа я вижу,
по вечерам закрыв глаза:
мелькает Вильнюс крышами домов,
на узкой улице стена без окон,
дверь здания, закрытая на ключ.

Если б тебя я воспевала, Вильнюс,
то только в сумерках
за океаном,
где жизнь моя пустая без тебя.
Была бы одинокой я,
ведь заменить тебя никто не сможет.
никто не прикоснётся так,
как ты.

Если б смогла я воспевать
Твой старый город, твоё сердце,
и знаю: всё равно
осталась без тебя я.

Любовь Турбина (бел. Любов Турбіна1942)
Современная белорусская поэтесса. Первое высшее образование получила на физфаке БГУ, в Минске защитила диссертацию по радиобиологии, затем  продолжила образование в литературном институте имени А.М. Горького в Москве. Член союза российских и белорусских писателей, автор десяти поэтических книг., стихи переведены на многие языки.

ОСТРОБРАМСКОЕ

Старый город – створки рамы
Вдруг раздвинулись – возник
Матка Боска Острой Брамы
Богоявленный Твой Лик.

Снег колеблет очертанья,
Слава движется окрест –
Исполнение желанья,
Символ: сердце, роза, крест.

Ввысь уносятся напевы…
Замолить невольный грех
Помоги, святая Дева:
Стыдно быть счастливей всех!

Растворяясь без остатка.
У подножия святынь,
Матка Боска, как же сладко…
Радость – смертных – не покинь!

Валерий Срибный (1942-2016)
Выпускник Вильнюсского высшего командного училища радиоэлектроники ПВО. Был член Союза писателей России. Стихи публиковались в различных сборниках поэзии, издал несколько книг стихов. Последние годы жил в Вильнюсе активно участвуя в литературной жизни города. Похоронен на Евфросиньевском кладбище.

МОЙ ГОРОД

От фонарей, мостов до крыш... -
туда, где звёзды мраком стынут,
мой город словно опрокинут,
забыв веков далёких тишь.
Гори созвездием! Гори
назло печалям и порокам,
укрывшись в дымки поволоку -
святое прошлое храни.
Как совесть правдою чиста,
застыл Пилес в преддверьи ночи,
да город снизу многоточьем
взирает вверх на Три Креста.
Уткнулись в небо купола
(неужто вправду ближе к Богу?)
и указуют ту дорогу,
что нас бы к истине вела.
Торопит Нерис воды вдаль,
едва волной погладив берег,
и мне, сейчас по крайней мере,
с ним расставаться стало жаль.
Вечерний Вильнюс весь в огнях,
в рекламах, празднично расцвечен...
ночная мгла легла на плечи,
но так теплы объятья дня.
И так не хочется ещё
ни спать, ни ждать рассвет унылый
под покрывалом опостылым
тумана или под дождём.
И нет нужды мне вспоминать
твоей истории страницы,
она и так в камнях струится
и не даёт, как раны, спать.
Вот простучали каблуки
в тенях дремотных улиц узких...
Я знаю чьи это шаги!
Я знаю - судьбы многих русских
связались здесь с твоей судьбой;
В твоих камнях и их деянья,
их дух энергии живой -
в свершеньях славных, в созиданьях.
Ты б много нынче вспомнить мог,
стенам дай голос на мгновенье -
чей только чуждый здесь сапог
не осквернял твои каменья...
Веков дремотных сбросив шаль,
твой пробил час - ты пробудился,
как будто заново родился,
и дрёмы прошлых лет не жаль.
Нельзя тебе ни в чём солгать -
шумишь, бурлишь кипеньем страстным,
и уж никто теперь не властен
тебе свой выбор диктовать.
Не стар, не молод - сам собой
(а за спиной река столетий!)
цветёшь, кипишь, как могут дети -
им тоже тягостен покой.

Маргарита Савчук (1942-2016)
Стихи писала с детства, печаталась в различных сборниках и альманахах поэзии. Издала несколько поэтических книг. Автор текстов к свыше 50- ти  песням положенным на собственную музыку и музыку композиторов Александра Ожог - Гуни и Сергеея Деденко. «Маргаритки» посвященные друзьям и знакомым поэтам вошли в с сокровищницу поэтики русской диаспоры Литвы. Коллегами по перу готовится сборник песен автора. 

ЛИТВЫ СТОЛИЦА

Литвы столица, Вильнюс наш прекрасен,
Известен с незапамятных времён.
С календарём становится он разным,
Меняют времена цвета знамён…
Мне по душе, пожалуй, город старый,
Где каждый дом историю хранит.
Люблю пройтись по небольшим бульварам,
Кофеен притяженье — как магнит.
Передохну в уюте, и готова
Продолжить путь, а если ты турист,
То ручку и блокнот бери в дорогу,
И камеру с собою прихвати:
Вот место, где царь Пётр крестил Арапа.
«Кобзарь» здесь в услуженье проживал,
Позднее он был вызволен из рабства.
Маркучяй пушкинским музеем стал.
Шедевров в старом городе немало:
Святая Анна, Университет…
Мицкевич, Добужинский и Качалов
Оставили здесь, в Вильно, славный след.
Царь Александр, Наполеон, Кутузов…
(Всех знаменитостей не перечесть),
Здесь были не всегда по долгу службы,
А многие из них имели честь
Прославить Вильнюс добрыми делами,
Мы обязательно должны их знать!
Они как будто где-то рядом с нами
И что-то важное хотят сказать.
История жива, и дышит Вильнюс
Биением сердец всех тех людей,
Кто приложил немалые усилья,
Чтоб город жил и ждал своих гостей!

Виолетта Пальчинскайте (лит.Violeta Pal;inskait;1943)
Литовская поэтесса, драматург, сценарист и переводчик. Печататься начала с 1958 года, в 1964 был издан первый сборник стихов, пьесы-сказки ставились на сценах Литвы и в театрах Москвы, Минска, Киева, Львова, Тбилиси и Хельсинки. Произведения переведены на русский и английский языки. Член Союза писателей Литвы. Лауреат Государственной премии Литовской ССР (1978).

АЛМАЗНЫЙ СВЕТ ЗВЕЗДЫ
Поэма

Отрывки

Вьюга свистит, заметает порог.
— Кто ты? Ребёнок или зверёк?
— Тс-с, я страшна, как верёвка у горла.
Я — маска разбитого города.

Я — маска, страшнее вьюжного свиста.
Но небо ещё не повсюду чисто.
На синем глобусе, в тучах пыли
Рушится город. Снова бомбили.
Я пришла, чтобы вы не забыли...
Я пришла, чтобы вы не забыли...

Время бежит, летит как стрела.
Ведь я когда-то ребёнком была.
А ночи в тёмных развалинах, ночи
Очень холодные. Очень.
Я шевельнуться была не в силах
И Деда-Мороза просила:
«Я знаю, ты добрый, ты должен помочь,
Дай хлеба кусок в новогоднюю ночь!»

...Меня нашли на улице города.
Ночью я умерла от голода.
Деды-Морозы не любят, когда
Разрушает война города.

Дождь этой ночью омыл городские крыши.
Мы — камни. Мы видели кровь погибших.
Мы — камни, свидетели схватки неравной.
Но бойцы не сдались.
Они — тоже — камни.

Они стали солнцем
Над утренней тропкой,
Травою весенней,
Пробившейся робко.

Вернулись они
Серебристой росою —
Сверкает рассвет
Над Отчизной родною.

Они возродились
В былиночках малых,
На нас они смотрят
Глазами фиалок.

Вы слышите —
Голос далёкий зовёт.
Усеян звёздами
Небосвод.

Ведь правда, как в сказке:
Звезды уже нет,
Но жив её чистый
Алмазный свет!

Перевод с литовского  Я.Акима

Юрий Кобрин (1943)
Русский поэт живущий в Вильнюсе, автор 14 книг стихов и 13 сборников переводов литовских коллег, в том числе 880-страничной антологии «Я вас переводил...», вице-президент Международной федерации русскоязычных писателей. Академик Европейской академии естественных наук; заслуженный деятель искусств России. Первые публикации появились в 1961 году. Работал в республиканской периодической печати Литовской ССР, был ответственным сотрудником Госкомиздата. Кавалер ордена Дружбы и Рыцарского Креста ордена Великого князя Литовского Гедиминаса, награждён медалью А.С. Пушкина.

НА СОБСТВЕННОЙ ШКУРЕ

Дом на Ужуписе* номер шестнадцать,
дом восемнадцатый — через забор.
Общее детство, и если признаться,
детские шрамы саднят до сих пор.
С лестницы скатимся; в польском Замуре**
кислый крыжовник нам скулы сведёт,
и обожжёт горло первый окурок,
если «нельзя», делай наоборот!

Ты — на воротах, мяч латан, заигран.
«Щёчкой» в него нападающий бьёт.
Выскочил Хомичем*** Игорь Сапрыгин,
рухнул на мяч, как Матросов на дзот.

Выйдешь во дворик, услышишь, увидишь -
турман, курлыча, над крышей плывёт…
Мальчик еврейский лопочет на идиш,
через полвека он в Хайфе умрёт.

Послевоенное детство...Целебен
У Трёхкрестовки сиреневый куст.
Русское детство, литовское небо,
невыносимо сиренева грусть.

Кто под окном надрывается: - Юрий,
выйди скорей, на реке — ледоход!
Кто из нас умный, а кто из нас дурень?
Время крутое берёт в оборот:
не изменяя детской натуре,
каждый своею дорогой идёт.
Всё испытали на собственной шкуре,
если «нельзя», делай наоборот!

* Район в Вильнюсе.
** За Стеной (польск.).
*** Легендарный вратарь конца 40-50-х годов прошлого века.

Сигитас Гяда (лит. Sigitas Geda 1943-2008)
Литовский поэт, драматург, эссеист, литературный критик, переводчик. Закончил отделение литовской филологии Вильнюсского государственного университета. Первый сборник стихотворений «Следы» (1966). Работал в редакциях еженедельника «Kalba Vilnius» («Говорит Вильнюс») и журнала «M;s; gamta» («Наша природа»).  В 1988—1990 годах  ответственный секретарь Союза писателей Литвы. Лауреат Государственной премии Литовской ССР(1985) и Национальной премий в области культуры (1994,1995). Награждён Офицерским крестом Ордена Великого князя Литовского Гедиминаса (1998). Жил в Вильнюсе, похоронен на Антакальнском кладбище.

ИЗ «ВИЛЬНЮССКОЙ БАЛЛАДЫ»

Я, наверное, пропал бы, но купил в палатке сдобу
и тогда увидел чёрта под берёзой угловой,
он асфальт готовил ночью, у него пергамент сбоку,
по булыжному проулку я один шагал домой,
медленно листва темнела, свечи таяли в салонах,
негасимые фигуры шли, храня сиянье дня,
я бы вряд ли воротился – если бы не пять зелёных
душ среди толпы осенней окликающих меня.
На подмоченных афишах – фильм, расставшийся с экраном,
монументы в ржавых пятнах; ночью бледно-огневой
я уже почти вернулся, и – наполнен светом пьяным –
ресторан, как привиденье, пролетел над головой,
знаю, там сидели люди, у которых нет привычки
видеть оборотней на ночь, я вернулся, и тогда
вдруг оскалилась зарница, и забились крылья бычьи,
в памяти моей играла сумеречная вода...
*
Мне утешиться хотелось там, на площадн;м граните,
где бесстыдно тлели плахи; перисты и нечисты –
небеса в густом неоне; как паук, прядущий нити,
я и сам упорно верил, что погаснут все мечты
в душном пламени; мерцают под корявым вязом листья,
женщина ушла, оставив помело на мостовой,
на призыв сирен вечерних обречённые неслись, а
утром всё опять нальётся беспокойством, синевой...
В золотом осеннем храме, где горит листва не грея
и кренится свод отвесный – мы живём не навсегда,
тени – из воды зелёной, а во мне звучит всё время
дождевой орган вечерний, гравий, градины, вода,
легкие осколки света возле самых глаз повисли –
подлетели метеоры к ледяному витражу,
ты одна меня любила, королева сизых высей, –
новых слов – жемчужин белых – для тебя не нахожу.
Не пекись о сновиденье: спят стрижи, в дому почтенном
занялись дрова, пугливый призрак зашуршал крылом,
уголок найдётся в небе, где ползут вьюны по стенам,
и они о нас гадают: впору ли осенний дом,
я на свете знаю место, где душе на всё ответят,
где горит огонь прозрачный, призрачно звучат слова,
гладь зеркальная темнеет, льётся дождь, соцветья светят,
и о будущем мечтает робким шёпотом листва...
*
Конопля в озёрах мокла, далеко, у мамы в детстве,
отрясал на землю месяц млечную ночную слизь,
наши годы к тем долинам не вернутся, не надейся,
все мосты, паромы, шлюзы мутной пеной унеслись,
я утопленника вижу, паводок, сырые рощи,
готику и новостройку, слог и слово, всё вдали,
этот город, эту площадь я бы высказал попроще,
но крошатся самолёты над провалами земли...
А теперь в пустых аллеях – листья, тлеющая груда,
с горестной моей любовью плакать и молчать иду,
после явишься на площадь, ведьма, старенькая дура,
и не вспомнишь, для чего ты столько раз была в аду,
зарастёт моя могила; каплями песок исколот,
холод стынущей холстины, ледяная карамель,
бредит на часах кукушка, и шуршит, мерцает город,
вертит грязную девчушку бешеная карусель.

Перевод с литовского Георгия Ефремова

 
Ольга Деньковская (1944)
Родилась в Германии, живет в Вильнюсе. Пишет стихи, песни, романсы, исторические повести. Публиковалась в сборниках «Ветви на ветру», «Ступени», «Многоречивая Вилия» и др. Член МАПП. Одна из создателей и первый  председатель литературного объединения «ЛОГОС».
 
МОЙ ГОРОД

Старинный город мил и многолюден
Средь праздников, обычных буден.
Луны не видно из–за туч, но будет
Светить и радовать влюблённые сердца.
И роста ввысь и вширь не видно уж конца.
Обидно – не увижу я тебя влюблённо
Чрез сотню–двести лет столь отдалённых.
Каким ты будешь, город мой любимый?
Людская участь ждёт неумолимо,
Когда придёт черёд и час твой подвенечный,
Разверзнет высь.
                И путь твой Млечный
Уж не покажется далёким безупречно.
Это потом.
                Теперь же я ликую!
Мой город милый, я тебя целую!
Люблю я наблюдать твой свет от фонарей,
И свет от фар машин, что весело сияют,
Река Нерис их в водах отражает.
И небоскрёб–свеча в вечерней дымке тает.
Сей монолит «Европой» называют.
Витрины многие на «Инглиш»  величают.
И город Вильнюс – вернисаж, витринный
Уже меняет облик свой старинный…

О грусти всё ж душа заговорила…
А где–то там, в окне всё горько и постыло.
Не люб и город мой, и свет не милый
От тяжких бед и горечи унылой.
Чем я могу помочь тебе, мой человече?
Пройдут года. По мне поставят свечи…

Но всё–таки надежду я лелею:
Признает город мой меня – своею.

Ирина Мастерман (1945)
Современная вильнюсской поэтесса. Занималась в литстудии «РусЛо», возглавляла  студию поэзии «Созвучие». Изданы сборники стихов «Виночерпий», «… И», печаталась в сборниках и альманахах Литвы, Латвии и России: «Письмена», «Настоящее время», «Планета поэтов», «Северная Аврора», «Невский проспект» и др. Член МАПП, входит в литературное объединение ЛОГОС.

ВИД ИЗ ОКНА

Постель разобрана, и на столе еда.
Стал каждый день,
как день последний, Судный.
И жизнь,
подобно пьянству, стала беспробудной,
а приснопамятное
ныне мельтешит, проходит без следа.
Бесследны
из кокона зимы взлетевший мотылёк,
прозрачность
зорь, трава, за ливнем вслед встающая
с карачек,
и соловьи. Они на этот раз, не только ночью,
щёлкают в зените.
Примета верная : быть лету знойному.
Но ликованья нет,
нет прежней гипнотической корысти.

Вид из окна – утратившая силу притяжения калитка.
Но это далеко.
За занавеской из голубенького ситца.
 
ПОРТСИГАР

Нет прошлого. Есть только будущее.
Но мне там не бывать –
с фанерной бабочкой
в послевоенном церемониальном
сквере, насыщенном гулянием
семейным: слегка манерных женщин
и мужчин в зеленых, реже синих,
но в непременных галифе.

Там не бывать
непритязательной провинциальной
атмосфере,
где развлеченье – станционный
крытый досками перрон, буфет,
куда зайти героям и заказать
семье «крем-соду», купить конфет,
себе два раза взять по «сто»,
занюхать хлебом,
слушать духовой оркестр,
играющий «бостон»,
курить «Казбек», дышать
невозмутимо паровозной гарью,
и говорить с горячностью. И только о войне.

В том будущем
нет места именному портсигару,
неповторимым жестом
извлеченному отцом
из брюк.


Алексадр Снежко (польск. Aleksadr Snezhko 1945)
Современный вильнюсский польский поэт и переводчик. Первые публикации в 1985 году. Стихи переводились на литовский, русский и немецкий языки.  Был секретарем секции польских литераторов Союза писателей Литвы, членом Союза польских литераторов. Публиковался в сборниках поэзии изданных в Литве и Польше. Автор текстов музыкальных композиций исполняемых на эстраде и хоровыми капеллами. Стихотворение «Сновидения князя Гедимина» вошло в учебник по литературе для польских школ Литвы.
СНОВИДЕНИЕ КНЯЗЯ ГЕДИМИНА
История знает года...
Кто помнит? – Лишь может присниться.
В лесах жили люди тогда,
А рядом – зверь дикий и птица.
А власть над страною лесной
Справлял Гедимин – князь могучий,
Ходил на охоту и в бой,
Врагов разгоняя, как тучи.

Однажды проворный зверек
Увлек в дальний край, незнакомый.
Устав, князь под дубом прилег,
В дали и от слуг, и от дома.
А видел в своем вещем сне,
Что волк на горе под сосною
Выл звонко, как-будто в броне
Звал рыцарей в бой за собою.

Проснулся... А что значил сон?
- Вернувшись, спросил он у свиты.
- Пусть мной будет тот награжден,
Кто смысл разгадает укрытый.
Задумалась воинов брать
И те, с сединой над висками,
Как вещий тот сон разгадать,
Что с князем случится и с нами?!

Вдруг с дальней дороги пиит
Предскажет пророчее слово:
-Здесь крепость и город стоит
Так славный, что нету другого.

Кто взял за пилу, кто – топор,
И замок здесь встал над горою,
А город растет до сих пор
- Наш Вильнюс, где дом наш с тобою.

(Авторский перевод с польского)

Георгий Почуев (1945)
Современный русский поэт Литвы. Стихи начал печатать в 1968 году в газетах на Украине. С 1998 года публикуется в альманахах «Висагинские зори», «Родник» и многих других, газетах «Российский писатель», «Российская федерация сегодня», «Обзор» и «Литовский курьер». Выпустил три книги стихов. Член Союза писателей России,  руководителем поэтической студии «Плеяда».

НАШ ГОРОД МОЛОЖАВЫЙ

Наш город моложавый весь в обновках.
По жилам рек струится новизна.
Вернулись птицы на сезон короткий,
Симфония их трелей нам нужна,
Чтоб прирастать и дальше новой ноткой,
Чтоб каждый штрих вписался в общий хор,
Чтоб люди плыли, как в надёжной лодке,
Ведя непринуждённый разговор.

К свободе волю как не унимали,
Народ здесь доказал, что не каприз
Желанье жить, как вольная Вильняле,
Так прихотливо, как река Нерис.
С её извивами наш город слился
И расселился дерзко по холмам.
Становятся суровыми здесь лица,
Отпор давая хитрым лжедрузьям.

Не отторгал он мирных инородцев,
Разноязык, как древний Вавилон.
Наследовал творенья многих зодчих,
Не ставший «притчей во языцех», он
Разросшись, зазывая современность,
Холодным стал для собственных жильцов.
Он избавляет многих здесь от лени,
Грозясь на неугодных из дворцов.

Спит старина, оттеснена в задворки.         
Коснётся ль время новое её?..
В окне как будто шевельнулась шторка –
То ностальгия снова за своё.
Как город поживал в мою эпоху,
Потомки не узнают из газет.
Кому и почему здесь было плохо,
Ответов не получишь, там их нет.

Пугающих давно не напрягала
Эпохи умирающей строфа...
Век распродаж берёт своё в Подгале,
А трёхкрестовый холм зовёт волхва.
Четвёрку истуканов на голгофу
Грозит отправить новая метла.
Им дико угрожает катастрофа,
Что в головах чинуш произошла.
Как в карауле, в полный рост фигуры
Стоят лишь на одном его мосту,
Свидетельства, пускай другой, культуры,
Но ценно всех наследие культур.
Не варварская нынче ведь эпоха.
И мост – отнюдь не башня и не сейм.
Кому от взгляда на скульптуры плохо,
Не стоит и смотреть на них совсем.

Наш город-щёголь – важная персона,
Приветливым был к пришлым испокон.
На сумеречных стен дворцовых фоне
Мелькают тени тех, кто доведён
До званий дилеров порожней тары,
Контейнерных объедков королей.
Эпоха кумача таким кошмаром
Не изводила здесь простых людей.

Столичный город, не из самых малых,
Построил Вильнюс свой особый мир.
В нём Анны готика, мосты из стали,
И зелени весенне-летний пир.
И придают неповторимый облик
И Кафедра, и княжеский дворец.
И рядом князь, по чьей монаршей воле
Заложен замок, как придумал жрец.

В его пределах нет заветной пашни,
Заведенной при княжеском дворе.
Из символов – отстроенная башня
Не спит на Гедиминовой горе.
Есть чем здесь любоваться, восхищаясь,
Здесь есть старейший университет...
И, если сильно захотеть, то счастье
Построить можно (почему бы нет?).

Людмила Суркова (1946)
Современная русская поэтесса. Родилась на Украине, живет в Вильнюсе. Публикации были в коллективных сборниках и альманахах русской поэзии в Литве: «Родник», «Литера», «Ветви на ветру» и др. На слова автора написаны песни и романсы. Член музыкально - поэтической студии «Родник» и литературного объединения ЛОГОС.

НАХЛЫНУЛИ ВОСПОМИНАНИЯ

Нахлынули воспоминания
О старом доме на Заречной,
Где жизнь прошла одним дыханьем...
Соседи радовались встрече
Топили печь углем, дровами,
пел дымоход, гудел ветрами,
тепло от печки шло кругами-
Дом оживал, угли мерцали.
...Под Рождество, когда все спали,
Дом подожгли, потом сараи...
Но молодость моя навечно
Осталась там и мой фантом
На улице моей Заречной
Доныне жив и в доме том
Он словно память нашу бережёт.
Проходят год за годом, снова год...
Фантому, может и не скучно,
Он бродит по тропинке вдоль реки,
Журчанье слышит, плеск радушный...
Но камешки бубнят, что дом сожгли.

О доме прежнем, на Заречной,
Уж не страдаю, не болею.
Но под мостом у церкви белой
Все камни шепчут: «Сожалеем».

У ФОНТАНА

В маленьком скверике плещет фонтан,
Струи воды, как альпийский тюльпан,
Брызги танцуют, на солнце искрясь,
Голубь голубке воркует, кружась.

Рядышком ива ветви склонила -
То ли мечтала, то ли грустила.
Капли в ладошки дети ловили,
Светлую радость взрослым дарили.

Сергей Лавров (1946)
Вильнюсский поэт, прозаик и публицист. член союза журналистов Литвы. Автор четырех сборников стихов: «Сороколетья строгая пора», «Срок быстротечный», «Монолог души», «Вечность мгновения». Публикуется в периодической печати и литературных изданиях Литвы, Латвии и России. Неоднократный лауреат республиканских конкурсов поэзии. Член МАПП, редактор литературного объединения ЛОГОС.

В СТАРОМ ВИЛЬНЮСЕ

Р. Будрису

На узкой улочке, сродни уже знакомой,
Мне старший друг сказал: «Взгляни на крышу дома».
Я поднял взгляд: из синевы, припав к карнизу,
Орлы, грифоны, змеи, львы тянулись книзу.

Я шёл... захватывало дух от изваяний,
Искал... но не было и двух похожих зданий.
И я себя поймал на том, что год от года
Всё чаще я смотрю на дом не выше входа,

Что часто под ноги глядел и временами
Я забывал про тот предел, где львы с орлами.
На узкой улочке, в тени кирпичной ниши,
Мне старший на ухо шептал: «Взгляни повыше...».

У ПАМЯТНИКА М.-К. ЧЮРЛЁНИСУ

О чём шумят дзукийские берёзы,
Какой мотив они мне шелестят? –
Быть может, лебедей влюблённых слёзы
Да клёкот журавлей, летящих в даль.
А может быть, Чюрлёниса сонаты 
И фуги на картинах оживут,
Нам подарив находки и утраты
И гения литовского приют?..
На кладбище, смиренном и тоскливом,
Что по-над озером склонилось, словно мать,
Родителей Чюрлёниса могила
Стоит и возвращает время вспять,
Напоминая нам о том, что в этих,
Озёрных и лесных, грибных краях
Родился мальчик, имя чьё, наверно,
Прославило Дзукию во веках.
Ему равно подвластны были
И звуки музыки, и красок пестрота,
В Варшаве знали музыканта, в Петербурге
Восторженно склонялись у холста.
А там соединялись свет и тени,
И сказочного призрака мираж,
И даже снобы застывали в удивленьи:
Откуда у Него такой кураж?!
И Муза, прославляя Гения досрочно,
Его в историю ввела, пусть был хулим.
Над всем, что на земле непрочно и порочно,
Возвысился Он Творчеством своим.

Геннадий Литвинцев (1946)
Российский журналист, литератор, член Международной гильдии писателей. Направление творчества – поэзия, проза, публицистика, литературоведение, переводы. Живя в Вильнюсе работал в республиканской газете «Советская Литва». Живет в Воронеже.

ИЗГНАННИК

Над Староместом тяжких туч прибой.
Чрез дождь и мрак сияет Рождество.
Горит свеча над чаркой золотой.
Пришельцу ненавистно торжество.
Напрасно из сибири он, упрямый,
летел сюда, искрясь.
Другому отдана Радвиленка
со взором Остробрамы.
Душа его к кресту пригвождена.
Теперь весь мир изнаннику чужой.
 Что понапрасну тыкаться в нём слепо?
Столешницу горячей головой
Примяв на миг и выйдя из вертепа,
Сквозь пляски и костры понурым вором
Идёт на страшный суд горящего собора.

Из книги «Часы. которых нет на циферблате», 2006 г.

Юрий Тоскалёв (1946)
Российский поэт из города Златоуст, Челябинской области. Неоднократный лауреат городских, областных фестивалей творчества в номинации «Поэзия».Член городского литературного объединения «Мартен», в Союзе писателей России с мая 2005 года. Подготовил к публикации шесть авторских сборников стихов.

О, ЭТО КРАСНОЕ ВИНО!
 
О, это красное вино!
Под сургучом, в сосуде пыльном
Из погребка, что в старом Вильно,
С осенней прозой за окном,
С чужим дождём. И пёстрый цвет
Кричащих зонтиков тревожит,
И плавится сургуч на коже
Сплетённых пальцев – сумма лет
В уплату за вино. За всё.
За пустоту … А там, в России
Снег в вечерах до боли синий,
И над полями – вороньё.
И тишина. И медный звон.
И свет. И белые одежды
Церквушек маленьких, где прежде
Тысячелетий длился сон.

Валентина Шереметьева (1946)
Родилась и живёт в Вильнюсе. Преподавала английский язык и литературу.  Первый сборник стихов назывался «Спираль судьбы» (2000). Сборник «Лестница лет» (2009) состоит из двух частей, деля жизнь и творчество на  «До … и После...». Член МАПП и литературного объединения ЛОГОС. 
У ПАМЯТНИКА А. МИЦКЕВИЧУ
Ах, Мицкевич, нам ли не понять
Родины, переходящей из рук в руки.
Родина - как мать и у неё
Много может быть детей и внуков.
Они каждый со своей судьбой,
Но толкаясь, к власти тянут руки,
Каждый верит: только он родной,
В отношения внося раздор и муки.
Разные приходят времена:
То родные мы, то вновь чужие.
В отношениях всегда Любовь права.
Будем ей служить, пока мы живы.
И не власть имущим нас учить,
Они выходцы из разных наций.
Склонны только править и судить,
Не гнушаясь лжи и провокаций.
Разделяй и властвуй! Каждый раз
Вспоминают лозунг, к правде глухи,
Но проходит жизнь и переходит власть
К смерти, всех равняющей старухе.

09.11.2016

ПРИХОДИ ПОМОЛЧАТЬ И С СОСНОЙ ПООБЩАТЬСЯ
Тракай, поместье графа Тышкевича

Приходи помолчать и с сосной пообщаться,
Окунуться в прохладу озерной волны,
Покормить лебедей, над собой посмеяться,
Помолчать в белом свете полночной луны…
Приходи просто так, повторяют берёзы
И серебряным шелестом сводят с ума,
Пробуждая в душе то ли счастье, то ль слёзы.
И от радости с ветром кружится душа.
Проплывает вдали лебединая стая,
Пароходик стрекочет вдали как сверчок.
И вдруг душу заполнит от края до края
Роскошь летнего утра и скрипки смычок.

05.08.2015


ПАРК ВИНГИС
Ботанический сад

Начало осени… Роскошный бал
Даёт природа, гася августа свечу.
И я на бал придворный, в зал
На крыльях памяти лечу.
Лениво, томно солнце светит,
Лаская станы гордых роз,
И ветки хмеля треплет ветер,
То чуть игриво, то всерьёз.
Надменно глядя с высоты,
Вершины елей помнят время
Балов и светской суеты
В имении Закрет Беннигсена.
Здесь потрясающая аура!
Умели предки выбирать
Места святые, где струится
Любви и жизни благодать.
Ветшает сад и прежних лет величье,
Потупя взор, уходит со двора.
Но ауры мягкий свет
И дел былых приличье
Не сдуют даже времени ветра.
Спираль судьбы поднимет и опустит,
Наматывая за витком виток.
Юпитер ободрит, очистит,
Подарит свет и радости глоток.

2 сентября 2012

УЛИЦА МОНЮШКИ

Улица детства с жасмином, с сиренью.
Бродят за мною минувшего тени:
Светлые косы и платья из ситца,
Сказок забытых мелькают страницы,
Музыка льётся с катка у реки,
Быстры движенья и мысли легки.
Руки у печки, за печкою лыжи,
Пламя поленья со льдинками лижет.
Ёлка, флажки, мандариновый запах,
И на верхушку звезду крепит папа.
А по весне дом похож на дворец:
Льдистых сосулек сверкает венец.
В мае, цветастый и белый от вишен,
Двор ароматами нежными дышит.
Воспоминания горло сжимают,
Слёзы глаза пеленой застилают.
Жаль, не вернуть светлой детской поры,
Неповторимых мгновений дары...

7 октября 2004


Юрий Щуцкий (1946)
Актёр, режиссёр, поэт, и драматург русского драматического театра Литвы. Первые стихи опубликованы в газете «Комьяунимо тиеса» в 1970 году. В 2004 вышла книга стихов «Между миром и войной».  Публиковался в сборниках и альманахах «Ветви на ветру», «МАПП 5 лет в Литве», «Ступени», «Крещатик» и др. Один из создателей литературного объединения ЛОГОС.

ЗРИТЕЛЬНЫЙ ЗАЛ
Сонет

Зажегся свет, и занавес упал.
Зал опустел, затих, слегка усталый.
Каких побед он только не знавал,
Каких он только не видал провалов!

Бывало, он от ужаса дрожал,
Когда от смеха корчилось пол-зала.
Порой, как сумасшедший, хохотал
В то время, когда публика рыдала.

Неисправимый Скептик, Дух, Колдун,
Романтик, Раб, Суровый Повелитель,
Кривляка Шут, Коварный Искуситель...

Ему актеры в дань сердца кладут.
И воскресает, умирая тут,
Наивный, Пошлый и Великий Зритель.
КОСТЕЛУ СВ. АННЫ

Вечерний август, подобрав полу заката,
Бредет устало по ступеням крыш…
На улице Пилес ты алою заплатой
В одежде синих сумерек горишь.

К тебе благоволит средневековье,
Ракушки двориков доверчиво открыв,
И готика заломленною бровью
Несет в тебе восторженный порыв.

И, позабыв мятежные заботы,
Забросив мельницы, спустившись на бульвар,
Тебе нашептывает ветер что-то,
Как старый и влюбленный антиквар.
ВАЛЕРИЮ АГАФОНОВУ
Венок сонетов
1.
Романса незатейливая суть
Таит в себе негаданную силу.
Как больно ключевой воды хлебнуть,
Так слушать голос твой невыносимо.

У каждого есть личный Млечный Путь
И собственная мука - Хиросима.
И стоит только пристальней взглянуть,
Как за улыбкой горе различимо.

Но кто рискнет последнее отдать:
Любовь и скорбь, и вдохновенье - даром?
Так лучшее дает ребенку мать.

Так ты себя, охваченный пожаром,
Несешь другим без страха потерять,
Закрыв глаза и полонив гитару.

2.
Закрыв глаза и полонив гитару,
Ты замирал. На ощупь, не дыша,
Пять странников, по робким струнам шаря,
Плели рыданье ветра в камышах.

Как молния гнездо свивает в шаре,
Пять коршунов сгибали, не спеша,
Из струн спираль любви, тоски и жара,
Внутри которой страждала душа.

И боль, беспомощно раскинув руки,
Упав в сомнамбулическую жуть,
Вдруг расщепилась на слова и звуки...

Так распадается с размаху ртуть!
Пятью ножами вскормленная мука
Аккордами мою взрывала грудь.

3.
Аккордами мою взрывала грудь
Цыганка-ночь в гитарных переборах.
Романсы мы пытались завернуть
В глухой картон подвыпившего хора.

Ты подпевал - не просто как-нибудь,
А терпеливо, мудро, без укора...
Ах, знал бы я, что суждено уснуть,
Уйти в небытие тебе так скоро!..

Я б слушал, замерев, твою печаль,
Взахлеб душа мгновения б читала,
Я пил бы ночь, как пьют дороги даль,

И мысль, со струн срываясь бы, блистала,
Как тонкая алмазная спираль,
И, попадая в сердце, трепетала.

4.
И, попадая в сердце, трепетала
Прозрачностью осиного крыла
Шальная нота, острая, как жало...
И нотой этой пауза была.

Та пауза дерзила и кусала,
Стреноженная струнами стрела,
Она себя до судорог держала,
Пока внутри Любовь не обрела...

Когда ж она весь Мир в себя впустила,
Сумев пространство до зрачка свернуть,
Тогда стрела от струн освободилась!..

Стрелой Любви легко весь Мир проткнуть.
Как стрелы пониманья легкокрылы!
Как короток из сердца в сердце путь!
               
5.
Как короток из сердца в сердце путь!
Уйдя, - войдёшь, метнув, - тотчас поднимешь.
И, кажется, лишь руку протянуть,
Как с Бесконечности пылинку снимешь.

Ни взять, ни растерять, ни оттолкнуть...
Все здесь, и все же Космос между ними.
К тебе на вечер можно заглянуть:
Там все свои, но стали все другими...

Там стих - ручьем - сквозь травы - через лес;
Порхают анекдоты где попало...
Как странно подниматься до небес

На шутке с бородою из мочала!
И падать, словно Эллис - в край чудес,
Как радостно в высокое начало!

6
Как радостно в высокое начало
Входить. Так входит зимний день в весну.
Еще метель свое не отгуляла,
Еще сосульки стынут на весу,

Еще простуда гнет - под одеяло,
И авитаминоз влечет ко сну,
Но кот уже завыл из тьмы подвала,
И талый луч защекотал в носу!...

Так в дом к тебе заводит предвкушенье:
Едва успею ноги отряхнуть,
А в коридоре пахнет вдохновеньем!

Рву куртку с плеч! Спешу во внутрь шагнуть!
Туда! В любовь! В тоску! В весну! В волненье!
Измученную душу окунуть!

7.
Измученную душу окунуть
В огонь чужих страстей, чужих страданий
Возможно ли? Возможно ль отдохнуть
На переполненном бедой вулкане?

Но если ту беду в слова замкнуть
И поместить ее на нотном стане,
Сюда стекутся головы приткнуть
Больные и несчастные созданья.

И голос твой сердца их отворит,
Как некогда "сезам" всесильный - скалы,
И ты увидишь, как внутри горит,

Встает из груды бед Любовь устало,
Под звуками смывая грязь обид,
Чтоб каждый нерв струною обласкало.

8.
Чтоб каждый нерв струною обласкало,
Протри глаза и уши отвори,
Без панциря, перчаток и забрала
В лесу застрянь и на тропе замри...

Как бабочка от счастья задрожала,
Когда в душе поляну растворив,
Ты краем соловьиного лекала
Росу соединил с огнём зари.

Сквозь листья солнце струны натянуло,
И в каждой - звук неведомых систем.
Так в капельке Вселенная заснула:

В ней - гибель звёзд и шёпот хризантем,
Тоска гнедых, цыганские разгулы
И сотни якобы ничтожных тем.

9.
И сотни якобы ничтожных тем
Развесили костюмы под навесом.
На ярмарке народ уж пьян совсем:
Гудит, смеется, плачет, куролесит.

Девицы жмутся возле древних стен,
Ты связки рвешь, тебе не жалко песен,
Под гиканье уходит солнце в тень,
Танцует на канате полумесяц...

Как из толпы, из потных душных тел,
Из визга баб, из шуток хулигана
Ты  невредимым вынырнуть успел?

Как подобрал ключи от урагана?
Как вынуть сокровенное сумел
Из человеческого балагана?

10.
Из человеческого балагана
Ненужный, как оторванный листок
Ты залетел в обоз к друзьям-цыганам -
В консерваторию степных дорог.

В степи гитара звонче фортепьяно,
Любовь цыганки - лучший педагог.
Для ромов существуют без обмана
Лишь воля, песня да костра дымок.

У жизни без свободы мало шансов,
Без песни воля - вспышка в темноте.
Ты голосом пронзил шатров пространство,

Подняв его к бездонной высоте.
И старые цыганские романсы
Вдруг засверкали в грустной красоте.

11.
Вдруг засверкали в грустной красоте
Воспоминанья, записи, пластинки...
Талант не исчезает в пустоте:
День возрождения его - поминки.

Как запрещенный фильм для спец. гостей,
Ты к Важным Темам легкой был начинкой,
Но свысока глядел на игры те:
Талант свободен, как цыган на рынке.

Ты, не стесняясь, откровенно крал
Глаза чужие, души-океаны.
Ты каждой песней объявлял аврал.

И каждый раз отчаянно и странно
В моих висках, пульсируя, звучал
Твой голос растревоженною раной.

12.
Твой голос растревоженною раной
До глубины, до самого конца
Меня потряс, разрушил, протаранил,
Скатил слезою со щеки Творца.

То вел вперед - сквозь муку - капитаном,
То умолял не торопить гребца...
Как берег, притаившийся в тумане,
Судьба мерцала в голосе певца.

Я был с утра в делах, бегах, заботах,
В ошметках дня, в зыбучей маете
И вдруг застыл, очнулся от полета:

Куда, зачем и от кого летел?
Ты песней выводил нас из цейтнота,
Сорвав стоп-кран в гремучей суете.

13.
Сорвав стоп-кран в гремучей суете,
Опять забраться в городской лекторий,
Удрать от дел, забыть о нищете,
Наслушаться романсовых историй...

Романс был не в почете у властей:
Не тот масштаб высот и траекторий,
Но зрителю любовных дай страстей,
Дай порыдать от счастья или горя.

Ты заполнял собою целый зал...
А может, это зал вставал спонтанно,
Входил в тебя и в бездне исчезал.

Я вспоминать тот день не перестану,
Когда впервые голос твой позвал,
Вознес меня на крыльях от органа
14.
Вознес меня на крыльях от органа
Упругий неожиданный порыв
Твоей души, горящей постоянно,
Про отдых и болезни позабыв.

Ты и теперь в работе неустанной:
Включу - и снова обожжет мотив,
Вплетенный в голос твой и звон гитарный...
И слушаю, и слушаю, застыв...

Ты растворялся в песне без остатка,
И потому, наверно, утонуть
Нам было в ней и горестно и сладко.

И в глубине, готова полыхнуть,
Плыла непостижимою загадкой
Романса незатейливая суть.

15.
Романса незатейливая суть,
Закрыв глаза и полонив гитару,
Аккордами мою взрывала грудь
И, попадая в сердце, трепетала.

Как короток из сердца в сердце путь!
Как радостно в  высокое начало
Измученную душу окунуть,
Чтоб каждый нерв струною обласкало.

И сотни якобы ничтожных тем
Из человеческого балагана
Вдруг засверкали в грустной красоте.

Твой голос растревоженною раной,
Сорвав стоп-кран в гремучей суете,
Вознес меня на крыльях от органа.
Тамара Яблонская (1947)
Родилась и живет в Вильнюсе. Автор книг: «Вечные предметы», «В луче луны»,«Бельмонт и другие пейзажи», «Дорога и стрелочник». Член Союза писателей Литвы.

ВИЛЬНЮССКИЙ АКЦЕНТ

Красный костел словно крик
в молчании улиц
он острием распарывает небо
разрушая привычный порядок
это единственный случай
когда сухопарая готика вносит смуту
в сдержанность камня
рвущийся в воздух кирпич
поджигает все чувства
насыщая уставшую веру
светом слепого костра
однажды зажженного от неба

ВИЛЬНЮССКАЯ ИСТОРИЯ

На Рудницкой или Стекольной
жил еврей с грустными глазами
он рано вставал
спеша сесть за работу
оживлять сердца молчащих часов
заботливо придвигал горячую чашку
медлительному старшему сыну
«Берке, тринк како»
он покупал цветные карандаши
маленькому выдумщику Мотеле
он мечтал что дети станут порядочными людьми
когда их поставили на краю ямы
первая пуля скосила ленивца Берке
стреляли еще но Мотеле вдруг побежал
он бежал среди сосен по снегу до самой темноты
пока ночная метель не замела отцу взгляд

Зус Вайман (1947)
Еврейский поэт, живет в России, в Сибири. Это поэтический дебют автора, так как стихи хотя и пишет с детства,  но не публиковал. В последнее время пробует использовать различные виды и стилистические приёмы.

АХ,  ВИЛЬНА С ТРАВОЙ МОЛОДОЙ

Ах, Вильна с травой молодою,
Свидание наше я длю...
Семь лет не видался с тобою,
Но так же, как прежде, люблю.

Кармель... Гилеадские зовы…
(Оттуда несу свою прыть.)
Еврейчик затурканный, кто вы?
Зачем вам Тракай посетить?

Там замок великой княгини,
Приткнут караимский музей,
Да... Жизнь зародилася в глине
И буквенный знак-иудей.

Лесами проехать в Понары—
Неважно, что путь кругаля—
Скользя в котлованы-кошмары,
Для нефти, бензина и для...

Иерусалима Европы,
Выходит, для жидив опять;
Их скопом погнали в раскопы:
Сподручнее в них убивать.

Литовец-блондин, куролеся,
Сорвал с её матери брошь...
Oх, Неся, с животиком Неся,
Чей русский был чудо хорош.

Отцова жена перед Богом,
Его неродившийся сын,
За тем, за Чюрлёниса стогом
Вo вздох превратились и в дым.

Ho, чу! Штрих-пунктирная завязь
Ещё ощущает весну,
Хоть смертью ощерилась зависть,
Глазами по ней полосну.

Ах, Вильна с травой молодою,
Когда выпадает роса,
Как сердце народа я ною
И слышу я их голоса,

Язык их, и польский, и идиш...
Как выбитый зуб дом (снесён)
Ты видишь, ты видишь, ты видишь,
Как явь превращается в сон?

Как сон превращается в нечто,
Чему и названия нет—
Неслышно, легко, быстротечно,
Пока не померк белый свет.

Александр Деркач (1947)
Родился на Украине. Бывший кадровый военный. Художник — график, автор эстампов отображающих историю архитектуры Каунаса и Вильнюса. Лауреат и дипломант конкурсов поэзии проходивших в Литве и России, Калининградской области. Публиковался в сборниках и альманахах поэзии и республиканской периодической печати. Член МАПП.

ВИЛЬНЮС

Нет, в Вильнюс невозможно не влюбиться
Хоть больше полувека здесь живу,
Но нахожу всё новые страницы
В нём каждый день и слышу новый звук.

Я помню, как «Америку открыла»,
Впервые Русской улицей пройдя,
Прочтя о ней, вдруг крылья ощутила,
И новостью похвастала друзьям.

Немало неизведанных «Америк»
Встречала здесь я на своём пути,
Но к Родине любовь не соизмерить
С открытиями – как ты не крути.

Но… в Вильнюс невозможно не влюбиться!
Юргис Кучинас ( лит. Jurgis Kun;inas 1947-2002)
Литовский поэт, прозаик, эссеист и переводчик. Изучал немецкую филологию в Вильнюсском университете.  Работал  редактором и переводчиком с немецкого языка. Первая публикация в 1968 году. С 1977 года опубликовал 6 томов лирики, 7 романов, 7 сборников рассказов, эссеистики и новелл для детей, пьесы для радио и киносценарии для  телевидения. Переведен на русский, немецкий, польский, французский, шведский, итальянский и другие языки. Роман «Тула» признан лучшей книгой литовской художественной литературы за 1993 г., автору вручена премия Союза писателей Литвы. Жил в Вильнюсе.

В ЗАВЕТНОМ КВАРТАЛЕ

Заветный городской квартал,
где все ошибки и цветы:
там я когда-то обитал
среди беды и суеты.
Там синева над головой
и в паутине все кусты,
есть неизменный домовой
и место есть, где светишь ты.
О, в том квартале потайном,
у заповеданной черты,
сидишь в листве перед окном
и не стыдишься наготы.

Есть полоумная вода
и есть блистательные льды,
меж навсегда и никогда
есть паутина суеты.
Пусть боги подведут черту,
как и положено богам,
а я по улицам иду
и повторяю по слогам:
ты ни при ком и ни при чём
и с повседневностью на ты,
сидишь, обвитая плющом,
и не стыдишься наготы.

Превод с литовского Георгия Ефремова

Альмис Грибаускас(лит. Almis Grybauskas 1947)
В 1972 г. окончил факультет истории в Вильнюсском педагогическом институте. Работал учителем в разных городах Литвы. Стажировался в Праге. В поэзии выражал психологию городского человека.

Й. БОШ НА ВИЛЬНЮССКОЙ БАРАХОЛКЕ

А город волка, мистики и дьявола,
Он как Мефисто покупает, продаёт.

Сентенция над полненьким амбаром:
«Вся жизнь рассыпанная как каштан».

А время нас наказывать умеет,
Только никто удары не считает.

– А руты и гвоздики сколько стоит?

От старости заиндевелый эшафот
Из перекрёстка улиц выползает.

Здесь люди покупают, деньги платят...
– А кто здесь плачет,
Желая лишь себе повысить цену?

И ангела, пришедшего в столицу,
Чтоб не мешал бы, угоняют.

Перевод с литовского Лаймы Дебесюнене

Татьяна Казюнене (Харина) (1948)
Родилась в Германии, живёт в Вильнюсе. Выпускница вильнюсского педагогического института, работала в средней школе преподавателем русского языка и литературы. Выпустила книгу стихов «Зеркало души» (2012). Печаталась в сборника и альманахах поэзии. Член литературно-музыкальной студии «Родник», МАПП, литературного объединения ЛОГОС.

ГОРОД

Сердце бьётся неровно
в тесноте перепутанных улиц,
камень давит, и щёки в удушающей серой пыли.

О, проспекты эпох!
Вы жестоко меня обманули,
в душный сумрак домов от природы меня увели.

Я уйти не могу –
одиночество страшно и нудно,
и над городом стелется синий бензиновый дым…

Как ложатся громадой
небеса на Атлантов, подспудно
на меня — с той же силой — этажи давят лесом своим.

СТАРЫЙ ГОРОД

В старом городе узкие гулкие улочки,
Там, вечерней порою, так тускло горят фонари,
В окнах маленьких, ветхих, как будто прищуренных,
Отражается пламя неяркой янтарной зари.

Словно это не в Вильнюсе — это в Париже и
С черепичных, от копоти, времени вытертых крыш
Взмоют голуби — ввысь — перламутрово-сизые,
Будто ветром качнуло высокий камыш.

Старый город... История, время и люди.
Пролетели века — так же ты нерушимо стоишь.
Грянет гром по весне, точно залпы орудий,
Снова голуби взмоют с твоих исторических крыш.

Евгений Хаванский (1948)
Современный белорусский поэт, живет в Гомеле. Активно сотрудничает с музыкантами и композиторами и отдельные стихи положены на музыку.

ВИЛЬНЮС

Отрывок

Могу ли я молчать
Про этот чудо-город?!..
В котором каждый шаг
И каждый час мне дорог…

В котором мы с тобой
Так мало вместе были,
В котором день и ночь
По улочкам кружили!

Могу ли позабыть
Я Аушрос-ворота?
Мне возле них кружить
С тобой еще охота!

Я помню стариков,
Старушек богомольных,
Молитвенный альков
И отблеск свеч церковных…

И фрески на стенах,
И шепот благоверный,
И слезы на глазах,
И голосок елейный…

Я помню погребок
В уютном буераке,
Где музыки поток
Ласкал нас в полумраке…

***

Ну, вот и все – с тобой
Вновь посетил я Вильнюс…
Вновь памяти прибой
Его на берег вынес!

Римантас Шална (лит. Rimantas ;alna 1948)
Автором написано свыше 100 статей о А. Мицкевиче, Е.Словацком, филоматах и филаретах. Изданы книги: «Виленские приятели Адама Мицкевича» (2001), «Виленские впечатления» (2002), «Адам Мицкевич в Вильне» (2003), «Белые лебеди не умирают» (2004), «Легенды и реальность» (2005), «По разные стороны баррикад» (2014) и др. Является организатором поэтических вечеров и фестивалей в доме музее Адама Мицкевича, при Вильнюсском Университете,  директором которого является с 1990 года. Лауреат международных литературных премий, награжден правительственными наградами Литвы и Польши.

В ДВОРИКЕ У АДАМА

Не спрашивай меня, приходит ли сюда Он,
Рукой недостижим, для глаз неуловим,
Его лишь только сердцем ощущаешь,
Когда живёт в том сердце романтизм.
Коль ты найдёшь Его – и Он тебя найдёт,
Он в сердце постучит, пустоты в нём заполнит,
Не будешь ты отныне одинок:
С тобою романтизма в Вильне бог.
Он нынче с нами вновь,
Мы снова Его гости,
Не тронь Его рукой, и взглядом не ищи.
Ведь Он, быть может, этого не хочет.
С тобой иначе Он заговорит,
Коль в сердце романтизм твоём горит.
Не говори, что нету здесь Его.
Есть музыка, поэзия и песни:
Они ведут Его, изгнанника, опять
В виленский старый двор…
И аплодируем сейчас не только тем,
Кто нам поёт, играет, выступает…

Перевод с литовского Елены Шеремет

Валентина Екатериничева - Фатеева (1949)
Родилась и живет в Вильнюсе. Окончила филологический факультет педагогического института на Украине.  Первые публикации в 1995 году.   В России издан первый сборник стихов  «Вальс судьбы» (2002). Издано 10 поэтических  сборников, 3 книги прозы,  8 коллективных сборников стихов и прозы в поэтическом содружестве «МиР». Публикуется в международных альманахах и других изданиях. Награждена литературными дипломами и медалью им. Бориса Горбатова (Украина).

ПРОГУЛКА
Картинной галерее на ул. Бокшто, 4.
Улица Старого города –
Бурлящий кипит ручеёк,
С журчаньем странного говора
Вливаюсь в живой поток.
Дворняжкой к стенам прижимаюсь,
Дверной колокольчик поёт,
Благодарно ему отзываюсь,
На порог за собой увлечёт.

В тишине уютной квартиры
Среди вожделенных предметов
Разноголосые вторят картины –
Партитуры души раздетой.

Снимаю привычные маски,
Отдаюсь настроенью,
В паутине множества власти
Предаюсь вдохновенью.

Женщины служат искусству,
Философов и бродяг просвещают,
Уводят от быта, лени до хруста,
Священный огонь зажигают...
21 февраля 2009 г.

ОСЕННИЙ ВИЛЬНЮС
По ковру увядших листьев
Медленно пройдусь.
Осень пишет рыжей кистью,
Навевает грусть.
Залюбуюсь я палитрой
Пёстрого холста,
Шепчет гостья вслед молитву
Палого листа.
Шорох листьев под ногами,
Я не тороплюсь...
Время новыми кругами
Изменяет вкус.
Город в сумерки наряжен,
Неба бледный цвет,
По краям небесной чаши
Розовеет свет.
Расписалась ночь мазками
В сизых небесах,
Распласталась над мостами,
И зажглась в глазах.

Словно жёлтый бисер, город
В огоньках лежит.
Под ногами листьев ворох
Тихо ворожит...
СЕСТРА
Я сестра реки Вильняле,
Родилась на берегу,
Ветры колыбель качали,
Попросили петь волну.
В речке мылись и стирали,
Обсыхали на лугу,
В городки и в мяч играли,
И мечтали на пруду.
Луг – раздолье, речка – радость,
Детство – время на века,
Мы растем и в этом важность,
Летом нет забот пока.
Отражусь в воде Вильняле,
В зеркале родной реки,
Без забот и без печали
Её волны в путь легли.
Деревянный дом и печка,
Мы найдем к зиме дрова,
Свет погаснет, вспыхнет свечка,
Юность в памяти жива.
Мама дома, в этом счастье,
Есть картошка, молоко...
Осень, зимы – не напасти,
До весны недалеко!
Мы весною в огороде
Трудимся по мере сил,
Отдыхаем на природе, –
Теплый дождик сердцу мил.
Речку как-то перекрыли,
Старый мост перенесли,
И об этом все забыли, –
Нашу улицу снесли.
Но остался куст сирени,
Стройный тополь, неба свет,
Луговой букет и зелень,
Как из дальних мест привет!
Ты прости, сестра Вильняле,
У другой живу реки,
Сны плывут в ночные дали, –
Детства милого деньки...

Наталия Русских - Аболина (1950)
Родилась на Украине, окончила технический ВУЗ и училась на филологическом факультете Вильнюсского университета. Стихи публиковались в периодической печати, сборниках и альманахах Литвы и России. Дипломант конкурса русской поэзии Литвы. Член МАПП и литературного объединения ЛОГОС.

МОЙ ГОРОД, ТЫ СУРОВ СЕГОДНЯ…

У города холодное дыхание
У города застылые глаза,
Он ждет, хотя бы каплю сострадания
О горестях пытаясь рассказать.

Его лицо изранили морщины,
Машины-тараканы на бегах.
Ну где вы настоящие мужчины?
На пятерых один при волосах…

Ну где вы замки на ладонях поля?
Где вековые стражи валуны?
У города обычное застолье,
На нём бахвалятся брюхатые вруны.

Мой город, ты суров сегодня,
Многоязычный как в былые времена,
Но правит алчность, зависть сводня.
И лишь как праздники любимых имена.

Дождусь весну, каштаны расцелую,
По нашей Горького я не спеша пройдусь…
Мой город, до чего тебя люблю я!
К тебе из клетки птицей возвращусь.

1991 г.

ПАМЯТЬ

Я впитала в себя гетто…
Где это?
Где?
На улице Горького…
Горько?
Сейчас Диджёйи называют.
Кто знает?
Улица Музейная евреями была засеяна.
Именно – засеяна, а не заселена.
Блюмайте Розка!
Мы с тобой в подвалы древние ныряли
И чьи-то кости доставали,
Потом тащили под Вильняле, 
Могилки строили из веток…
Дети…
Вильняле плакала, мы знали,
Обняв нас в платьях серых клеток,
Смывая мой старинный дом,
Евреев смыла напролом… 
Но вы во мне всегда… 
Шалом!

2016 г.

Любовь Антонова (1950)
Родилась и живет в Вильнюсе. Закончила Вильнюсский инженерно-строительный институт. Пишет стихи и песни, публиковалась в литературных сборниках и периодических изданиях Литвы и России. Председатель общества авторской и народной песни «Прикосновение музы», член поэтической студии «Плеяда». Член Союза писателей России.


МОЕМУ ГОРОДУ

Не будите мой Вильнюс усталый!
День истаял, уснула столица.
Солнце греет лучом запоздалым
Плечи крыш, по запястьям струится
Тихих улиц... Люблю тебя, город!
Ты причал навсегда мне и остров,
Замечательный, сильный и гордый,
Ведь недаром так чувствую остро
Я тебя каждым нервом и жилкой,
Каждым вздохом и сердца биеньем.
Здесь мои – сквер, дороги развилка,
Дом напротив под солнцем весенним.
В общем, всё, что зовётся – мой город!
Мы с тобой заодно, и я верю:
Будет время, свернём вместе горы,
Заперев в недоверие двери…
Вновь ладони раскрыла площадь,
Умываясь весенним ветром,
Небо синью кусты полощет,
Нахлобучив луну беретом…
Я, прощаясь на время с проспектом,
С фонарями на тонких ножках,
В вихре снов стану ждать рассвета,
Что под утро придёт к окошку.
А за время всеобщей «спячки»
Небо, тучи набрав полной горстью,
Вдруг достанет грозу из заначки.
И зальётся слезами гостья…
Не будите мой город, не надо –
Этот отдых сполна им заслужен.
Вильнюс спит. На груди, как награда,
Свет звезды, отражённый в луже.

2008 г.

Ромуальд Мечковски (1950)
Польский поэт, публицист, редактор и издатель. Дебютировал в печати в 1968 году. Многолетний редактор программ Литовского телевидения (1989-2003)  на польском языке. С 1994 организатор Международных фестивалей поэзии «Май над Вилией», с 1995 идеолог польской артистической галереи «Знад Вилии», автор и реализатор этой антологии. Родился в Вильнюсе, в настоящее время живет в Варшаве.

В ОСТРОЙ БРАМЕ
Сквозь окна капеллы, в ненастье
Дождь серебром стучится
В потёртых ступенях хранится
Тепло стопы пилигрима
Оно даже в камне застыло
Преисполнив сердец благодарность
В тысячах даров вотивных
Божьих Врат средневековых
Слава разнеслась по миру
Слов простых, добрых
А надежда осталась

Знаком несломленной веры
И скрещенных рук послушания
Слеза- древняя, вековая
На лике Мадонны;
И просьба моя сокровенна.

Сквозь мглу вековую капеллы
Дождь серебряной дробью
Бьётся к литовскому Богу
Через окна, где снится
Блеском исполненный образ
Утопая в тихой молитве
Той
Что держит в объятьях Вильно
И меня вместе с этой столицей
Моей и ужель не моей
1988

Перевод с польского Наталии Рубцовой

НА ЛИПОВКЕ ТОПОЛЯ И ТУЧИ

На Липовке тополя и тучи
бородатый водила угрюмо разносит,
пыль покосившейся старой таксишкой,
он с пути вчера сбился-
частенько обронят тут русское слово
и под пьяным угаром кто-то вскочит,
дни тут всегда ветрены, а ночью

на пригорках, в обветшалых избах-
сквозняк резко ходит,
и над крышами зигзагами чертит.
А церкви купол омрачённый
грустит в ожидании
хоральных басов круговерти

*Липовка, район Вильнюса
1994
Перевод с польского Наталии Рубцовой

Михаил Дидусенко (1951-2003)
Родился и жил в Вильнюсе, учился в Вильнюсском педагогическом институте. Пробовал свои силы и на сцене. Первые публикации в 1973 г., затем публикации в литовской и российской  периодической печати. В 1988 г. выпустил первую книгу стихов. В 1990-е гг.  опубликовано несколько подборок стихов в журнале «Знамя». Две поэтические книги «Полоса отчуждения» (2004) и «Из нищенской руды» (2006) вышли посмертно.

 ОСЕНЬ В САДИКЕ МОНЮШКО

Движением порывистым и грубым
она сожмёт обветренные губы
и повернёт усталое лицо,
посмотрит безразлично или праздно,
но ты судить не можешь беспристрастно,
заметив обручальное кольцо.

Едва дымиться утро над домами.
Сейчас ты встанешь, наблюдатель мой,
и все слова, не сказанные вами,
ты выдумаешь сам, придя домой.

Так с кем обручена Козлова Флора
Иосифовна, кто такой Козлов
и почему всё делает назло?

Козлов – инспектор райгоспожнадзора.

Едва дымится утро над домами,
как-будто отсыревшими дровами
обложен город был и подожжён,
и отдан горожанину на откуп.
Семейная двухвёсельная лодка
скрипит всю ночь под управлением жён.
Мы на мели. Неведомо куда
уходит ночи тёмная вода,
и вот уже в тумане развиднелись
изгибы школы Саломеи Нерис.

Богиня Флора, осени цветок,
зажгла костёр и чистит водосток.
Её Козлов уходит на работу.
Он походя приветствует жену:
- Привет, форелька!..

Ты идёшь ко дну,
А город наш уже приплыл в субботу.

Когда-нибудь изгибы «саломейки»
вас приведут к таинственной скамейке,
и будет склад похожим на костёл,
и женщина в оранжевом жилете
вновь унесёт из вашего столетья
охапку жёлтых листьев на костёр. 
***
Еще не повымерли люди, которым
литовское тесно, а польское впору.
Еще по углам старики доживают —
на идише шьют, на иврит нашивают.
И есть на Заречной печальная местность,
где мы изучали родную словесность.
Но месяц от месяца тверже и чаще
талдычат — древнейший, твердят — настоящий,
и я, уж на что мне бывает хреново,
нет-нет, да и вставлю литовское слово.
По дурости нашей займусь переводом
и вспомню: “За вашу и нашу свободу!”,
“На сало Россию свою променяли” —
и не переводятся “лайме” и “мяйле”.

Игорь Жук (укр. Ігор Жук 1951)
Украинский поэт и исполнитель авторской песни, написал около 400 музыкальных произведений. Автор трех книжек для детей изданных киевским издательством «Веселка»,  детской пьесы, радиоспектаклей и сценариев к более 30 фильмам студии «Киевнаучфильм». Лауреат и обладатель специального приза за лучшую поэзию I Всесоюзного фестиваля авторской песни (Саратов, 1986),  Всеукраинского фестиваля авторской песни «Оберiг» (Луцк, 1991-1995) и др. Кандидат физико-математических наук.

ПОСВЯЩЕНИЕ ГОРОДУ
(ВИЛЬНЮС)

Что ж оставил я в городе этом, похожем на сон, –
Что весь день горевала во мне одинокая нота,
Будто плачущий дьявол её выдувал из фагота
И с безумной надеждой глядел на высокий балкон...

Город пел и смеялся, но мне был чужим его смех,
Он грустил, но ни разу не принял моих утешений,
Все костёлы его не отпустят моих прегрешений –
Чем же взял он меня, что отъезд мой – как будто побег!..

Он готически горд, католически важен и строг –
Но со строгостью этой ужился весёлый проказник.
Он умеет работать, умеет устраивать праздник
И на праздник друзьям поднести самый лучший пирог.

Но и что-то ещё я оставил, летя в темноту –
И стаккато колёс подтверждает мои опасенья.
Слышу – дьявол на паперти бьётся, моля о спасенье,
Вижу – ангел смеётся и манит крылом на мосту...

17.04.1988

Регина Канаева (1952)
Родилась в СССР, в городе названия которого уже нет, живет в Вильнюсе. «Хранит русскую культуру, русский язык в своей семье и своем клубе «Мелодия жизни». Публикации в литовской и российской периодической и сетевой печати. Член Международного Союза писателей «Новый Современник».

В ВИЛЬНЮСЕ ЗИМА!

Снег засыпал купола,
Улиц ленты и дома.
Все ели в шапках снеговых,
А девы в шубах меховых!

В Вильнюсе опять зима.
Рада ей и детвора
Даже снег на пр. Гедемино
Просто чудная картина!

ВИЛЬНЮСУ О ВИЛЬНЮСЕ
Веками создана Литвы столица,
И каждый день встречает всех заря.
А башня Гедимина*, как волчица,
Венчает холм и на закате дня.

Истории своей не забывая,
Маня Туристов росписью cвятынь ,
И в зелени деревьев утопая,
Cтоит - храня величие Богинь.

Ах Вильно, Вильнюс - нет тебя дороже.
Ты город юности и зрелых лет,
И столько пройдено твоих дорожек,
На них и я оставила свой след.

Виталий Асовский (1952)
Поэт, драматург, переводчик, автор нескольких пьес, рецензий и литературно - критических статей. Окончил Вильнюсский университет по специальности русский язык и литература. Начал публиковаться в 1975 году. С 1987 года сотрудник журнала Союза писателей Литвы «Литва литературная», в настоящее время «Вильнюс». Член Союза писателей Литвы. Работал на радио и литовском телевидении, был заведующим литературной частью Русского драматического театра Литвы.

ПОДЗЕМЕЛЬЕ ДОМИНИКАНСКОГО МОНАСТЫРЯ

– Темные воды, подземные реки,
почвы слоистой кремнистое млеко,
по капиллярам, кирпичным протокам,
вверх восходите, подземные воды!
Тайно, навстречу ливневым стокам,
до чердаков, перекрытий и сводов,
чтобы из нас источившейся кровью
больно набухли ровные кровли!
Ты отодвинул затвор проржавевший,
в наши останки, сухие, как сено,
пальцы влагавший, странно глядевший
на феномен консервации тлена,
знай, что под городом, под мостовыми
мы не забылись в песчаной постели.
В дом твой и в сон твой слезами своими
с темным теченьем подняться сумели.
Темные воды, подземные реки,
Вильни и Вилии светлые струи.
Город смыкает зимние веки,
площади густо пургой гримирует.
И на Рождественской спиленной ели
дети зажгут разноцветные свечи.
Быстро на улицах вызреет вечер.
Пилами взвизгнут электросвирели.
Холод раскинет сети паучьи,
в льдины увяжет гибкие струи,
но до еловых веток колючих,
где под свечами люди пируют,
темные воды поднимутся молча,
точно по следу, с чуткостью волчьей,
прямо от места рожденья лесного,
к спиленной ели – кровь неживого.
Чем ты напуган? Что воды земные,
всех принимая, все пропитали?
Тем, что мы – мумии – не умирали?
Тем, что в ложбины, в холмы городские
остро вонзаются зимние звезды?
Тем, что полощущий легкие воздух
выдохнут нами тысячекратно?
Тем, что тасуется время, как карты?
Путник, идущий навстречу себе,
странник, по мелкой поземке плывущий,
к кухонной водопроводной трубе
слухом приникни, не мочкою уха:
слышишь – шумят монотонно и глухо
тяжкие ветви, подземные кущи
там, где в гранитных и глиняных рощах
блещет слюда, словно молнии росчерк.
Вот он, привал на десяток веков –
гостеприимны земные пустоты –
вспомнить воздушную жизнь облаков
и поцелуев пчелиные соты.
Времени надо распутать силки,
вынуть из них мотыльков и репейник,
бросить в подземное русло реки,
чтоб они наверх взошли без ступенек.
Мы у долины реки Качергине*
в княжеский ключ не опустим ладоней.
В заводях гулких, водах бездонных
плавать не станем, блаженно нагие,
криками радостными оглашая
эти подземные долы и горы.
В мертвой воде закипает живая,
ветер влетает в заснеженный город.
Там, наверху, в Свято-Духовом храме,
люди возносят к небу молитвы.
Мы обращаемся к тем, кто над нами.
Темной росой проступают на плитах
воды немые, подземные реки.
Мы, отражаясь в чернильном потоке,
руки в себя погружая по локоть,
плачем и молимся – о человеке!

1989
В подземельях вильнюсского Доминиканского монастыря находятся тысячи человеческих мумий.
*Качергине (Качерга) – подземная речка под старой частью Вильнюса

ГОЛОСА 1989 ГОДА

Я приехал из Свердловска и Ростова,
провожать меня Казань моя не стала.
В этот город, словно в бор сосновый,
прилетел, пришел, дыша устало.
Отчего ты, Вильнюс, Вильна, Вильно,
чем ты, Иерусалим литовский,
нас сюда притягивал всесильно,
новогрудских, киевских, московских?
Кем в тебя такой, о Вильно, Вильнюс,
был магнит магический заложен?
Безответно мы в тебя влюбились
и в разлуке разлюбить не сможем.
У кого хранится дома верба
с ярмарки Святого Казимира,
тот, какой бы ни держался веры,
у Терезы молится незримо.
Всходит он к Иконе по ступеням,
видит он и Три креста на горке,
в хоровое вслушиваясь пенье,
замирает радостно и горько.
По камням его проносит Вильня,
мимо Пушкиновки и Бельмонта,
метит в переулках ветер пыльный
и никто не ждет за горизонтом.
Я плыву по речке торопливой
год за годом, не считая мили,
колосом всхожу на этой ниве,
где скосили многих, Вильнюс, Вильна.
Чем еще оделишь окаянных,
загражденных лишь стеклом оконным?
Праздничным парением органа?
Панихидным колокольным звоном?
Чтобы нам, херсонским птицеловам,
здесь искавшим красоту и тайну,
в горле комом встали хлеб и слово,
переулки стали тупиками?
Я бы превращения не вынес,
ведь мы злобы в сердце не носили.
Говорю я – Вильно, Вильна, Вильнюс,
повторяют – Вильнюс, Вильно, Вильна…

НА СТАРОМ ПУСТЫРЕ

На старом пустыре давно построен дом,
в укромных уголках приют находят пары…
Прочитан много раз
старинных улиц том,
известно назубок
меню бистро и баров.
В уютной тесноте кофеен и церквей
проложен мной маршрут
прогулок постепенных.
Я по нему провел такую уйму дней,
порой, забывшись, проходя сквозь стены.
Здесь мне знаком каштан,
а там швейцар-старик.
Вот книжный магазин, в котором я когда-то
купил – не сосчитать как много
разных книг.
Они ведь тоже в чем-то виноваты.
А с этого холма смотреть так славно в даль,
на солнце, кровью яростной налившееся.
Так можно жизнь прожить,
и будет вечно жаль
несбывшегося…

СЕРДЦЕ МАРШАЛА. Польская рапсодия **

 Вспоминают, что был он грозен,
а любил ли цветы – кто знает?
Но приносят цветы на Россу,
к сердцу маршала прижимают…

А еще здесь лежат жолнежи
в полевой травяной одежде,
и оплаканы, и забыты.
Покосились, осели плиты.

Он, быть может, сказал бы тоже:
– О Литво, ты – как здоровье!
Сердце маршала… Господи Боже! –
человечье сердце, сыновье.

Величаво его надгробье,
все искрится, как черная льдина.
Здесь легли, когда час их пробил,
вместе – мама и сердце сына.

Что ж наделали мы с сердцами –
или сердце делает с нами? –
наши матери плачут над нами
и ложатся в землю – с сердцами.

Храбрый маршал, суровый, строгий,
гнев ты редко менял на милость,
унесли твое тело ноги,
только сердце – не подчинилось.

Засыпает могилы снегом,
оседает на землю небо.
Не молчит под землей и снегом
сердце маршала, молит небо:

– Хоть на час, дозволь возродиться,
телу с сердцем соединиться,
проводить с Бекешовой горки
хоть одну вечернюю зорьку!

Ах, какие же здесь закаты
сыплют пригоршни жара в реки!
Ах, как тихо лежат солдаты –
в землю вкопанные шеренги.

Маршал, маршал, маршалек польский,
окруженный бесстрашным войском;
вы в земле, как немые в храме,
разговариваете сердцами.

Пусть услышит Господь молитву!
Как же любят тебя, о Литво,
жематийцы и аукштайтийцы,
и дзукийцы, и сувалькийцы!

Пусть молитву Господь услышит!
Этот город – крестами вышит,
во Твою он поднялся славу,
храм единый и многоглавый!

Все сердца в нем должны смириться,
повернуться друг к другу лица,
возродиться в любви и братстве,
призывая:
– Живи и здравствуй!

Примечания автора

**На вильнюсском кладбище Россу под одной плитой похоронено сердце польского маршала Юзефа Пилсудского (1867–1935) и тело его матери. Рядом – могилы польских солдат. «О Литво! Ты – как здоровье!» – строка из поэмы А. Мицкевича «Пан Тадеуш». «Жематийцы, аукштайтийцы, дзукийцы, сувалькийцы» – названия жителей четырех исторических областей, составляющих современную Литву.

Владимир Кольцов-Навроцкий (1952)
Родился и живет в Вильнюсе. Окончил институт инженеров железнодорожного транспорта в С-Петербурге, по специальности инженер - электромеханик и 34 года отработал на одном заводе. С краеведческими статьями печатался в литовской и российской периодической печати, сборниках и альманахах. Издал фотоальбом «Православные храмы Литвы» (2004), книгу «Заметки паломника на проездных билетах. Православные храмы Литвы» (2005). Является одним из организаторов первого международного фестиваля поэзии на разных языках «Многоречивая Вилия», прошедшего в музее Адама Мицкевича (2016). Избран председателем литературного объединения «ЛОГОС» (2016).

СТАРОДАВНЕЙ ВИЛЬНЕ

По Большой Погулянке
до Троцкой спущусь, 
по Завальной пройду до Рудницкой, 
на Замковой,
«Мадонне»* перекрещусь, 
в «Свято Духа»** -
мощам монастырским. 

Поклонюсь Трем Крестам***,
забелевшим вдали, 
освещающим город покоем. 
На горе у Вилии 
флаг над Башней**** хранит 
сны Литвы - 
«От моря до моря»*****. 

Куполок «Параскевы» 
и «Аннушки»****** шпили, 
пять веков ведут разговоры. 
Этот город храним
благодатью святынь, 
и крестами церквей 
и костёлов…

* «Мадонна» самая почитаемая икона над Святыми воротами в Вильнюсе
** «Свято Духа» - самый древний православнй монастырь в городе
*** Три Креста — памятник первым христианам
**** Башня — Башня замка Гедимина
***** «От моря до моря»* границы Литвы в средние века от Балтийского до Черного моря
****** Параскевы - самая древняя православная церковь Св.Параскевы-Пятницы. Аннушка - самый древний католический костёл Св. Анны
 
ЮСТИНАСУ МАРЦИНКЯВИЧУСУ

«Снова,
в город ворвались зверея
белые холода...»*,
хризантемы в руке побелели, 
от мороза,
и  «всё не так»**,
комок в горле не пересилить,
«по ком звонят колокола»***
был последним, 
из совестливых -
плачь Литва.

19 февраля 2011

*«В город ворвались зверея белые холода» из стихов P. Pождественского «Стаська не умиpай» посвященных Стасису Кpасаускасу.
**«Всё не так...» из песни Владимира Высоцкого «Всё не так, как надо»
***«По ком звонит колокол» pоман Эрнеста Хеменгуэя

МЯГКО ПО БУЛЫЖНИКАМ

Мягко по булыжникам
крапают дождинки,
лижут мостовую ручейки,
по «Заречной» улице 
мы с тобой в обнимку,
пиджаком прикрывшись -
«на перегонки».
Мост через Вилейку
в кружеве перил,
белый свод собора
что любовь хранил
в лужах отражается,
и свет твоей улыбки,
как ответ на все мои 
вопросы и ошибки.

Радуга на куполом-
глаз не отвести,
и вздохну украдкой,
Господи, прости...

МАРКУТЬЕ

В старом парке, 
на холме,
у развилки трёх дорог
за берёзами в листве - 
синий куполок.

Блики, 
белых стен обводы,
белые стволы.
Рядом постою немного,
набираясь сил.

Вышла в жизни остановка,
на что опереться?
И бреду на «Пушкиновку»
повидаться с детством.

Ветер кроны раскачает
нашептав грехи,  
старый парк 
хранит прощая
все мои стихи.

Георгий Ефремов (1952)
Поэт, переводчик, публицист, драматург,  автор рецензий и литературно - критических статей. Печатается с 1970 г. Автор шести книг стихов «На ветру» (1984), «Эти людные времена» (1988) и др.,  публицистики  «Мы люди друг другу» (1992). Один из создателей и директор издательства «Весть». Член Союза писателей СССР и член Союза писателей Литвы. Был преподавателем Литературного института им. М. Горького. Первый лауреат премии Юргиса Балтрушайтиса за заслуги перед литовской и русской культурой. Родился в Москве, живёт в Вильнюсе.

ЗАРЕЧЬЕ

встречу Лорету
на Филарету
выкурю сигарету
косью и кривью
выплутаю на Кривю
сплюну косточку рыбью
кручей окольной
выйду навстречу
Мельничной и Поречью
Полоцкой
Колокольной
там оконный огонь мой
вот я и не перечу
всему
что за речью*

*Филарету, Кривю (Кривичей), Мельничная, Поречье (Поречная), Полоцкая, Колокольная – улицы в вильнюсском Заречье
ЧУДОТВОРНАЯ

В Вильнюсе
где Ворота Зари
над Улицей 
за стеклянной Стеной
Ее удивленная Нежность
когда Вселенной стало пусто без Нас
когда Мы не смогли без Бога
когда Богу стало невмоготу без Сына 
Он постучался к Ней
иначе не получилось
и теперь у Нее
всё Золото Наших Сердец
все Слитки Серебряных Слез
все Россыпи Наших Душ
только Она и может Ими владеть
только Она умеет Их сохранить
только с Ней Мы бессмертны
только с Нами Она живая
***
На Зверинце и в Заречье
свищет вечер, как в трубе,  
ни одной случайной встречи
от Собора до ГБ.

Что-то чисто на проспекте
в нежный выморочный час;
хоть вы лоб себе разбейте –
пусто всё-таки без нас.
ЗЕМНЫЕ ГАСТРОЛИ
Витаутасу Кярнагису
Каждый из нас в свое время гулял по Броду*
или иначе одолевал ту или эту степь.
Искусство тогда принадлежало народу,
а нам хотелось выпить, потрепаться и спеть.
Если вдруг повезет, доживем до глубокой пенсии,
и тогда нам воздастся за беззаветный труд.
Но главной шабашкой были и будут песни,
которые не исчезнут, даже если умрут.

Думаю, нас поймут. А нет – не впадем в истерику.
Думаю, нас услышат. Пусть и не наяву.
Каждому без Колумба надо открыть Америку
и разглядеть какую-нибудь Россию, а лучше Литву

Крикнешь оттуда: «Вижу!» – и получай по заслугам,
все равно никуда не денут с родной Земли.
Слепо идти на звук, словно идти за плугом,
не понимая - кого и куда вели.

После окажется: мы что-то не то построили,
не пригодилось, о Боже, какая грусть!
Все равно они были – наши земные гастроли,
даже не наши, и не земные, и пусть.
*Так на молодежном жаргоне зовется главная улица Вильнюса

Арон Гаал ( венг. Aron Gaal 1952)
Венгерский поэт, прозаик, драматург, переводчик и издатель. Президент Европейского Фонда EOS (Будапешт) и международного поэтического фестиваля «Sea And Word». Член Союза писателей Венгрии и Союза писателей XXI века (Россия). Автор восьми поэтических сборников «Ласточки Овидия» (1992), «Огни спичек» (2001) и др., книг сказок, рассказов, прозы и драматургии. Печатался в Румынии, Болгарии, Сербии, Молдове, Италии, Израиле, США, Канаде, Украине, Литве и России.

НАД УЗКИМИ ВОРОТАМИ ДРЕВНЕГО ГОРОДА

Мне кажется, из комнатки, над узкими воротами
древнего города, смотрит на улицу
Мария с Ребёнком под сердцем...
О Вильнюсе, наверное, уже все написано:
о низких улицах, о высоких сводах и двориках,
где под сохнущими одеждами белая кошка
мурлычет, пока играет клубком истории.
Наверное, написано и о храмах, и о соборах,
и о Мицкевиче, и об Иезуитах, и о крепости
на холме, что почти над памятником Основателю.
Написано о реке, о старом университете,
И, конечно, о рынке, и о мёртвых душах под
чёрными булыжниками, и о живых душах над
камнями домиков древнего еврейского района,
таких же, как в Варшаве, Праге, Будапеште, во Львове...
О душах, которые Были..., и о нас, их потомках,
которые Стали Будущим....
Но кто-нибудь писал о скульптуре в простом саду,
окружающем современный многоэтажный дом?
Скульптуре, изображающей медведя
с хрупкой девочкой на спине?
От скульптуры веет отнюдь не подчинением
дикого зверя юной всаднице,
ведь как деву несёт на спине медведь, как жених –
невесту с решительностью и ласковой нежностью...
Их красота и счастье ещё или уже
сокрыты в бронзовом теле скульптуры...
Они навсегда вместе...
Пока вдвоём...

г. Вильнюс, октябрь 2016 г.

Перевод Арон Гаал
Корректор Кселена Литвинова

Валентина Егорова (1952)
Родилась и живёт в Вильнюсе. Филолог, закончила Вильнюсский университет, работала в Институте технической информации. Публиковалась в периодической печати и литературных изданиях Литвы и России. Проза представляет своеобразный жанр лирического этюда,  впитав традиции русской классической литературы – её тонкий психологизм, глубокую гуманность и сострадание к ближнему. Член МАПП, литературного объединения ЛОГОС.

ОСЕННИЙ ВИЛЬНЮС

Люблю бродить по улочкам старинным,
Хранящим тайны Вильны с древних лет.
Поднимешься на башню Гедимина -
Весь город словно в золото одет.

В тенистых парках свежесть и блаженство,
В фонтанах блеск хрустальных огоньков…
И вечер наполняется оркестром
Ручьёв звенящих, стуком каблучков...

Порою небо тучами измято,
В объятьях синевы вдруг слышу я
Сквозь толщу лет - забытую сонату:
Органа звуки с прошлым нас роднят.

Багряным сердцем дрогнет лист упавший,
Напомнив мне о чувстве неземном,
Любви, легендой славной миру ставшей,
Барбары* дивной с польским королем.

Мой древний город акварелью тает.
От фонарей укрылась в парках тьма.
Осенний Вильнюс музыку роняет...
И длится наш загадочный роман.

*Барбара Радзивилл (Варвара Радзивилл, польск. Barbara Radziwiwna,
лит. Barbora Radvilaitе) — королева польская и княгиня литовская, знаменитая красавица, ставшая женой великого князя литовского и короля польского Сигизмунда II Августа. Скоропостижно ушла из жизни. Безутешный вдовец так никогда и не забыл возлюбленной. Её одежды и украшения он хранил как реликвии и до конца своей жизни и носил чёрные одежды в знак траура по Барбаре. Август сопровождал усопшую любимую из Кракова до Вильны пешком рядом с телегой.
Владас Бразюнас ( лит. Vladas Brazi;nas 1952)
Литовский поэт, эссеист, переводчик; лауреат Национальной премии Литвы в области культуры и искусства (2013) и других литературных премий.  Окончил университет по специальности литовский язык и литература. Работал в редакциях газет «Гимтасис краштас» („Gimtasis kra;tas“), «Литература ир мянас» („Literat;ra ir menas“), «Летувос ритас» („Lietuvos rytas“) и др. Член Союза писателей Литвы.

ПЕРЕД ВОЙНОЙ

Столицу возвратив, утратили державу,
литовцы натощак пересекают Вильнюс,
им не руины говорили бы, конюшни
тракайские, как блеск версальских залов,

и те, кто на Востоке в долгом рабстве
у ханов был и у бояр литовских
и те, кто замолчал, почивши в Бозе,
чтоб прозревать в годины смут всемирных

ту самую — родной землицы глину,
устлавшую глаза, чтоб не спросил ты,
куда несётся поезд, и зачем он
остановился на земле литовской,

я б написал тебе, гремят затворы
и отворяют с грохотом вагоны,
я вижу сквозь туман солдат охраны
и как сгоняют в залы ожиданий,

у стен валяются едва живые люди,
ни брани, ни пинков, мне, может, снится,
но только вот никто не отвечает,
ни добрым словом не поднять упавших,

ни песню слушать и ни слово злобы,
созданья бренны, не равны, однако
сердца и спекшиеся губы, даже странно,
как никогда я не умел губами

тебе ли памяти, с того и повторяю:
заговорило сердце, губы немы,
в туман и в глину, старику, ребёнку,
и дай Господь, чтоб губы промолчали.

Антанас А. Йонинас (1953)
Современный литовский поэт и переводчик, лауреат Национальной премии в области культуры и искусства и премии «Весна поэзии». Автор 16-ти сборников поэзии. Председатель Союза писателей Литвы.

БИБЛИОТЕКА

Взбирается улица в гору
у начала Полоцкого тракта
со склонов открывается город
роскошными фолиантами храмов

с однодневными брошюрами новых районов

кажется я жил бы тысячелетье
в этой вечной библиотеке

старый паук между книжными полками
тянет еле заметные нити
из которых мыши сплетают сюжеты

и ночами на кладбище бернардинцев
листает шелестящие листья деревьев
упрямый читатель ветер

Перевод c литовского Виталия Асовского

КОМНАТА

В этой комнате моя родина
ведь здесь я с тобой засыпаю
ключ на двери висит
смолкла радиоточка

со всеми кадрилями польками
в этой комнате моя родина
я могу здесь и умереть
ты гибкая как пастуший прутик
когда гонит он стадо в гору
грустно мне когда ты уходишь
но тогда открываю книгу
прошлом каждого мы промолчали так многократно

Перевод с литовского Виталия Асовского

Сергей Смирнов (1954)
Современный русский поэт и бард. Литовскую столицу воспевает в своих стихах с середины 60-х годов. Первый сборник стихов «Песенка запечного сверчка» (1999). Лауреат Республиканского конкурса современной поэзии «Души прекрасные порывы» (2007), Республиканского фестиваля современной русской поэзии Литвы (2008) и нескольких Республиканских фестивалей авторской и бардовской песни.

АНТОКОЛЬ

Послевоенный укромный Антоколь
пах огородами, рутой ... да только ль?
Пах он дымком горьковатым печным,
свежим, чуть гнилостным, духом речным,
пылью, прибитой нежданной грозою,
прелью сараев, солдатской керзою,
теплой краюшкою пах подовой,
бочкой с протухшей водой дождевой.
Пах сладковатой вишневой корою,
пах офицерским ремнем с кобурою,
пах керогазов лиловым огнем,
гречневой кашей, кипевшей на нем.
Стружкою пах, политурой и клеем,
пах «Гастрономией и бакалеей»,
пах керосиновой лавкой в стене,
сбруей на домоуправском коне,
мраком туннелей и туями кладбищ,
смолью еловых раскидистых лапищ,
первым асфальтом взамен мостовой,
возле «пожарки» удимой плотвой,
папиным «Шипром», «Казбеком» и «Примой»,
тайно на горке с друзьями куримой,
желтой, вощеной, как будто в меду,
палой антоновкой в мокром саду.
Все это плыло, сочилось, мешалось...
Боже мой, как этой смесью дышалось!
Ромовый воздух карибских морей
нашим ноздрям надоел бы скорей!
... Чем уж сегодняшний пахнет Антоколь,
пусть повествуют другие, а то, коль
мне не и о том рассуждать на миру –
не обессудьте – боюсь, что совру.
Мне, ведь, и ныне проулочки детства -
словно подмостки прекрасного действа:
пахло, звучало, сверкало оно,
жалко - его отыграли давно.
 
ЗАКРЕТ

В Закрете осень.Тонко пахнет прелью.
Кленовый лист, похожий на камелию,
краснеет в луже. Ветрено слегка.
Кой-где ещё цветет последний клевер,
гусиный клин летит себе на север,
отдавшись воле горе-вожака...

Иду в тиши по липовой аллее, -
в разрывах туч уже закат алеет,
искрится кровь в рябиновых кистях, -
и слышу вновь ушедшее веселье:
шумят, звенят былые карусели,
взлетают ввысь качели "на костях",
и детский поезд снова на путях...

Мне не впервой в ином слоняться веке,
и я гляжу, прищуривая веки,
как тонет даль в серебряном дыму,
и развлекаю рифмами подругу -
она плывет в веках со мной под руку,
и вам, пардон, за нами ни к чему.

ЗАРЕЧЬЕ

Утонула с шорохом стопа
в ароматной осыпи осенней...
Листопад над миром, листопад!
"Листолет" - говаривал Есенин.

Златокрылый ангел-листолет
закружил над вымершим Заречьем:
то ли требы тихие поет,
то ли души заговором лечит...

Мимо церкви, беленькой такой,
упиваясь временем счастливым,
мы идем за столик над рекой,
где грустит русалочка на сливе.

Все как встарь - и осень, и коньяк,
и в душе беспечное веселье,
и река вздыхает на камнях
как и год, и сто годов доселе...

ПУШКИНОВКА

Как мне поаккуратней описать бы
старинную дворянскую усадьбу,
что ставенки смежила в полусне,
и дремлет под охраной старых кленов,
то пламенем осенним опаленных,
а то в пуху зеленом по весне?...

Когда-то здесь камин топили на ночь...
Тут барин жил, Григорий Алексаныч,
от зрелых лет - до смертного конца.
Он стопку выпивал перед обедом,
играл в бильярд и сиживал под пледом
за томиком великого отца...

Он не был ни задирой, ни рубакой,
он к речке на обрыв ходил с собакой,
пугал грачей из старого ружья,
он Вареньке нашептывал на ушко,
и милые смешные безделушки
дарил, как все любящие мужья...

В России зори новые вставали,
в России воевали, бунтовали,
бросаясь то в объятья, то в штыки,
а здесь наливки зрели по кладовкам,
и сонное Маркутье - Пушкиновкой
все чаще называли мужики...

Когда ж призвал Господь, то честь по чести
он лег в песок любимого поместья,
и все, чем жил, развеялось, как дым.
Он - плоть и кровь великого поэта,
и мы ему поклонимся за это,
и честь ему по чину воздадим!

СТАРАЯ ОТКРЫТКА

Зимнее солнце садится над Вильной.
Цвет горизонта изысканно-винный:
кажется – с неба на город течет
порто, бордо, или что там еще…

Чинный жандарм раскурил папироску.
Он не на службе, как видно, а просто
к вечеру вышел испить коньячку.
В позе довольство, а глаз начеку!

Фурман в поддевке и драном тулупе,
делая вид, что кобылочку лупит,
щурится с козел, как с горних высот –
двух офицеров в Сафьянки везет.

Дети в картузах, дворяночка в шляпке,
песик, застывший с приподнятой лапкой.
Синий покой уходящего дня.
Смотришь – и слышишь: к вечерне звонят…

Вывески:
«Платье парижскихъ фасоновъ».
«Лавка товаровъ купца Фейгельсона».
«Мятныя капли, зубной порошокъ»
Господи, Боже мой – как хорошо!

Наталия Зубарева (1954)
Родилась и живет в Вильнюсе, учась в техническом ВУЗе в С.-Петербурге  посещала различные литературные объединения. Участница вильнюсского литературного объединения «Русло».

НИКОЛЬСКАЯ ЦЕРКОВЬ 

Никольская церковь в Питере
расположена в уютном скверике.
Внутри церковь вся сияет огнями и позолотой.
Но я дальше колонн у дверей заходить стеснялась,
я толком-то перекреститься -  и то не умела.
Поп там был молодой и красивый,
с гривой прекрасных русых волос и глубоким баритоном.
А в хоре в моё время пели одни старушки,
голоса надтреснутые, дребезжащие,
как затянут за попом "Господи помилуй",
я за колонной как заплачу,
так и плачу.

В  Вильнюсе я изредка бываю
в одной бедной церквушке, тоже мне дорогой.
Покупаю свечи, подаю листочек
с именами близких, за чьё здравие
я бы хотела, чтобы помолились.
Я пишу там и твоё имя, как прежде.
В тот раз я всё медлила, глядя на горевшие свечи...
Мне так живо вспомнилась Никольская церковь...
В тот день я верила всей душой,
что у тебя всё благополучно
и что это - и моими молитвами тоже.

1999г.

Эдмондас Кяльмицкас (лит. Edmondas Kelmickas 1954) Родился в Клайпеде. В 1975 г.  учился на Факультете медицины Вильнюсского университета. Автор нескольких сборников стихов.

ЖИРМУНСКИЙ МОСТ

По улице Оланду поднимался Агасфер,
мелькали тускло
надгробия евреев в реки Нерис воде
вблизи костёла.

На закате солнца, ко сферам всем теперь
не прикосайся,
лишь буква тихо зазвучит в воде,
мост, просыпайся.

И ранним утром лодки, всей грусти не тая,
по берегу тоскуют.
От бури тихо зазвучат колокола –
и нас взволнуют!

Тихохонько утром шины шелестят и не спешат,
проснулась арка.
И лук моста тихонько молится заре,
дождь умывает.

Моста опоры мне теперь напоминают связь
меж городом и гетто,
солнце в жирмунских бараках бдестит
как-то странно.

И скоро Вильнюcа все улицы проснутся
проснётся Вильнюc, будто умирать готовый.
Кресты останавили солнце, и свет посыпется
Как бы меж пальцами Иисуса.

Перевод с литовского Лаймы Дебесюнене

Яков Мериин (1955)
Живёт в  Голландии в  городе Роттердам, детство и юность прошли в Вильнюсе. Увлекается поэзией, литературой, активно занимается общественной деятельностью. Президент нидерландского клуба «Что? Где? Когда?».  Лауреат Третьего международного поэтического конкурса «И помнит мир спасенный…».

ЗИМА...

Зима в Голландские края
На две недельки заглянула.
Берёзы, ивы, тополя
В пушистый иней окунула
Лежит снежок, совсем как, в детстве.
Оделися каналы в лёд.
Всё населенье Королевства
Поспешно на коньки встаёт.
И я своей рассказываю дочке,
Под хохот роттердамской детворы,
Как сорок лет назад,
летел на пятой точке
С крутого склона Таурас - горы.

 1972

Борис Бартфельд (1956)
Председатель Калининградского Союза российских писателей и руководитель ряда культурологических проектов. В 2005-2006 годах вышли исторические книги «Юность нашего города» и «Россия в войне с Наполеоновской Францией за сохранение Прусского королевства». В 2008 году в издательстве «Egle» (Клайпеда) вышел сборник стихов «Пруса. Русско - литовский мотив».

РЕСПУБЛИКА УЖУПИС

Заречная республика Ужупис.
В звучанье хулиганство и подтекст,
Как легендарное название Урюпинск
Причудливей в фольклоре русском нет.

За Бернардийским садом, по тропинке,
По мосту, через речку, за полночь
Мы перешли на правый берег Вильне
В надежде там душе своей помочь.

Мы в гору шли, снег падал на дорогу,
Менялся ритм шагов, как ритм стиха.
Казалось, что сейчас мы выйдем к Богу
И крылья ангела мелькнут сквозь облака.

Так и случилось, перед нами вдруг
Открылся ангел в небо воспаривший,
И мой литовский мудрый гид и друг
Ему кивнул и, низко поклонившись,
Мне прошептал: «Едва его крыла
Простерлись над Заречными холмами,
Иная жизнь в Ужуписе пошла…».

Мы ближе подошли, но он не улетал.
Труба в руках, и губы уж готовы
Дыханье бога вдуть в трубы металл
И воздух уж дрожал приготовленный,
И мягкий свет струился по холмам
За Нерисом и Вильней распростертым.

Дорога, замощенная камнями,
Вела все выше, тротуаром узким.
Мы шли по улице Ужюпе, фонарями
Едва освещена была терраса, перед нами
За легкой снежной пеленой плыл Вильнюс
С его старинными и новыми церквами
И холмом с тремя печальными литовскими крестами.

У замка нижнего Великий Гедемин еще следил
За вепрем и оленем, а рядом город, им задуманный уж жил,
Меняя языки, названья государств и веру,
Но оставаясь Вильнюсом, речным туманом
От времени укрытым, и лесами
От ига Золотой орды и от набегов тевтонцев с черными крестами.

Как ночная птица с бесшумными, но мощными крылами
Столетия истории Литвы безмолвно пролетали перед нами.
Здесь было все: и башни крепостные, и дворцы,
Еврейские кварталы и базары,
И лавки хлебные с горячими печами,
И мельницы речные, и мосты.
В Ужюписе еще все это есть… Ночами

Еще старинный телефонный аппарат звенит
В дежурном милицейском отделении, и сержант,
Прижавши к уху трубку, все стоит,
Остолбеневший в полном изумлении
От прозвучавшего: «В Ужуписе советской власти нет».
Такова судьба империй, созданных без обоюдной страсти,
От анекдота через все напасти
К диагнозу на гербовой бумаге, со слезами, но распалася на части.

Прощай, Ужюпис. Через десять лет
Здесь уж не будет вольного пространства,
Холмы оденут в камень, русла рек в гранитное погрузятся убранство,
И Вильнюсский Монмартр на тыщу миль окрест
Прославится как и парижский холм когда-то.

Елена Шеремет (1956)
Современная русская поэтесса, первая публикация в журнале «Экспозиция» (1997). Редактор литературного альманаха «ЛИТЕРА» и газеты «ВИЛЬНЯЛЕ», соавтор и составитель нескольких коллективных поэтических сборников, участвовала в издании около тридцати книг, журналов и газет. Стихотворения публиковались в альманахах  изданиях Литвы, Латвии, России, Венгрии. Автор трёх поэтических сборников, член МАПП и Интернационального Союза писателей, председатель Ассоциации русских писателей Литвы, входит в литературное объединение ЛОГОС.

ЛЕГЕНДА, ГОРОД МОЙ

Мой милый Вильнюс серо-сизо-мокрый
Мазком одним ноябрь сделал блёклым,
Едва заметны очертанья куполов.
Год на исходе – облик города таков.
А мне по нраву, Вильнюс, плащ твой серый,
Я – в унисон – надену свой. Портьеру
Дождя отодвигая, приглашу я вновь
Тебя на рандеву… И станет полотно
С холодным и безрадостным портретом,
Вдруг, разноцветным и теплом согретым!
Мы побредём с тобой по улочкам опять
И станем заново секреты открывать
Кофеен, лавок, арок, подворотен,
Забытых двориков уютных… Вроде,
Давно знакомо всё, исхожено стократ,
Но я надеюсь, что и ты прогулке рад,
И мы с тобой шагаем по брусчатке,
Вдыхаем запах старины, столь сладкий,
Дурманящий и увлекающий всегда
К твоим истокам, в стародавние года.
Истории заветы чтут музеи,
И храмы, и старинные аллеи...
И мы, увы, уже неспешною ходьбой
По парку юности моей идём с тобой –
Отныне Бернардинцев имя носит.
…Качели-лодочки, жаль, не возносят
Теперь, к весёлым белым облакам маня,
Ту, беззаботную и прежнюю, меня...

Вот здесь, на берегах Нерис, Вильняле
Тебя, легенда, город мой, ваяли
Искусных зодчих дерзость
и талант, мечты…
С тех пор хранят тебя,
ввысь устремясь, кресты.

МОЙ ГОРОД
Люблю мой город – летний ли, осенний,
Покрытый снегом, или в липовом цвету,
На Казюка криклив – певуч ты в праздник песни,
Тобой любуясь я по улицам иду.
Красив Петра и Павла купол снежный
И лес Антоколя, что дорог мне и мил,
А силуэт костёла Анны нежной?
Кого, скажите, он в восторг не приводил?
Неповторим твой, Вильнюс, старый город,
Хранит с любовью он дыхание веков.
И в наши дни студентами ты молод,
Но тайной веет от реликтовых дворов.
В ночное время ты ещё прекрасней:
Стройней, загадочней, удачней твой эскиз.
Не спят лишь фонари, роняя свет неясный,
Да бусины огней вдоль линии Нерис.
Ступая на легенд святые камни,
Что к замку Гедиминаса ведут,
Касаюсь бережно эпохи давней.
Пусть стены древние наш город берегут.

ПРОГУЛКА. ЛТ

Древний, уютный красавец прибалт –
Вильнюс, как прежде, гостям всегда рад!
Парки, музеи, ульчонки, кафе,
Храмы и арки... А вот артобъект!..
Ужупис сам по себе в миг сразит
Здесь свой, особенный шарм, колорит,
Ангел хранит его и наставляет…
Вот "круассан" приглашает вас к чаю:
Вывеска броская – ловок хозяин,
Всех угостит он: сеньор, леди, фрау...
Спустишься с горки и –
в парк Бернардинцев:
Здесь, у Вильняле, гуляет сам Вильнюс.

ПОСЛЕВКУСИЕ
Не пытаюсь вырваться из плена
Музыки, звучавших в рифму слов…
Сердца стук – основа всех основ –
Слышится как будто во Вселенной!
Дом-музей Мицкевича. Внимаю
Взгляду на портрете, в тишине
Он поведал бы, наверно, мне
О себе, о родине…
Шагаю
Я под тёплым августовским ливнем,
А в душе, немеркнущим костром,
Фредерик Шопен – звучит "Экспромт"…
Дышит классикой великой Вильнюс.

Леонид Мурзинцев (1956)
Выпускник Вильнюсского высшего командного училища радиоэлектроники. Пребывание в столице Литвы оставило неизгладимые воспоминания у бывшего курсанта.

К ЮБИЛЕЮ ВРТУ (ВВКУРЭ)

Мы вылетали стаей из гнезда
В последних построениях повзодных.
У каждого -
туманная звезда,
И две звезды на новеньких погонах.
Последний круг -
Уже поврозь летим.
Я в память,
Словно, в юность опрокинусь-
Прощай училище!
Ты стало нам родным, 
Как стал родным
Уютный город Вильнюс.

И остаются в памяти мосты,
Старинных улиц
Кружево сквозное,
Какие то совместные мечты,
И что-то неразрывное,
Родное.
Я помню всё-
Старинную матчасть,
Наставников задумчивые лица,
Друзей своих,
К которым мог припасть
Передо мной проходит вериница.

Наряды, караулы, беготня
Из класса в - класс,
Во время перемены,
Где сталкивалась эта ребетня
Уже другим сословием, -
Военным.
Где все мы становились на крыло
Полны и сил,
И дерзости,
И знаний.
Не всем,
Не всем в надеждах повезло.
Но нет обид
В цепи воспоминаний.

Там юность незабвенная, как сон.
Там переизбыток силы и веселья,
Там всё звучало в некий унисон,
Там время не хватало на безделье.

Друг друга понимая с полуслов,
Плечом к плечу в буквальном смысле слова,
Мы Родине откликнулись на зов -
Её надежда, сила и основа.

Игорь Коломиец (1956)
Родился на Украине в городе Харькове. После окончания школы закончил минский радиотехнический институт, с середины семидесятых годов судьба связана с Вильнюсом. Стихи пишет давно, но не публиковался. В 2017 году стал одним из призёров конкурса «Зов Вильны» и это поэтический дебют автора.
 
ВИЛЬНЮС

Всё изменилось и не изменилось,
И есть фонтан, зимою он молчит.
Машина за угол зарылась,
Воркует голубь иль гульчит?

Река по прихоти погодной
Затором льда приподнялась.
Зима. Февраль. И день холодный.
На мостовой отозвалась

Картина города и неба.
О, Вильнюс, есть сиянье Феба -
Когда бы зимнему досуг!
Лишь вне зимы ты лета друг.

И лето знает переулки,
Зима изменит, чуть их вид.
Но не отменит лишь прогулки.
С зимы и лето налетит.

Тень переулков обрывая,
День переменчив, солнце дня,
Вперёд по улицам шагая,
Шепнёт фонтану - здесь и я!

Что изменилось, веселей ли,
Докучно ль спрашивать о том?
Закат, уж линию озмеил,
Над башней ночь взойдёт серпом.

БЫЛ ТУМАН…

Был туман над Вильнюсом,
Осень была, помню.
Кромкою извилистой
Лес Антоколь холмит.

Было, помню, утро,
Желтки фонарей.
Мост был, словно утка,
Крякнувших зыбей.

А потом рассеялся
Мой туман. И свет
В кустик Моисеевый,
В обгоревший цвет,

Лился поздним летом,
Обо всём задетом.

2017-02-15

НОЧНОЙ ВИЛЬНЮС

Только ночь луну подбросит,
Та над башней пролетит.
Крест свою судьбу возносит,
Так что сердце заболит.

От костёла святой Анны
Виден крест в ночной тиши.
Не пути ли так избраны,
Что и спросишь у души?

Змейка улиц, вечер, площадь,
Вильнюс - молоды глаза!
Порой ветер знать не хочет
Свою силу, не дыша

Сквер притихнет. Ждёшь того,
Что для сердца твоего.

2017-2-17

Наталия Рубцова (1956)
Родилась в Белоруссии, после школы окончила Шауляйский педагогический университет.  Работала преподавателем начальных классов. Стихи печатала в сборниках и альманахах «Ступени», «Земное время», «Вингис». Живёт в Вильнюсе.

МОЙ ВИЛЬНЮС
Разговор с городом

В этом городе, где спят легенды и сказания,
На рассвете просыпаются  мансарды, купола,
Ты с заходом солнца сокровенное желание
Загадай, чтобы дух города  впитал твои слова.

Полюби его всем сердцем  и умом до боли.
Так проникнись всей душой твоею, чтоб не оторвать.
Навсегда в плачевной той, но сладостной юдоли
Твой нерукотворный памятник останется стоять.

Гедимин свой велий град вознёс на холм высокий
Укрепляя мощь своей державы, ятвигов земли,
Жертвенных костров, языческих богов истоки
Нам жрецы-крейвайте мудрость вековую донесли.

Вильнюс, Вильно- как тебя по-разному назвали
Поколения всех сословий,  и народов, и властей.
Здесь кипели войны.  Копья и мечи ломали,
Прославляя властелинов и героев  всех мастей.
 
Вильно! Но ты помнишь неизвестного поэта?
Вечного жида со скрипкой в старом тоненьком пальто.
И его надломленный полёт смычка в такт ветра...
Нет, не помнишь- это было слишком … больно и  давно.  

Но зато ты помнишь мор, пожары, бунты черни.
Гордой шляхты шапки с перьями, гербы и вензеля!
Колоколен звон и тихое монахов пение.
Бернардинцев парк... и улочек кривых тут тишина...

Ты в объятиях реки Нерис, как в колыбели,
Спишь в туманах белоснежных о невзгодах позабыв
Красоту твою так до сих пор и  не воспели
Тайну города для лучших поколений сохранив.


Александр Долгушин (1957)
Живет в Висагинасе, неоднократно участвовал в международных литературных конкурсах. Издал книги стихов «Расклеенный мир», «Пробуждение» «Впечатления», «В другом мире».

ПИСЬМО В МИЛАН

Как там у Вас, в Италии, дела?
Как там, в Милане? – Хорошо и мило?
Как много Вам тепла Литва дала?
Не очень ли дорога утомила?

Был старый Вильнюс, серый неуют
Коротких улиц, впаянных в булыжники,
Янтарь витрин, где в лавках продают
Смолу и мушек – сонные барышники.

Костёлы, неба низкого плита,
Трамваи, лица хмурые прохожих
И статуэтки скорбные Христа
На распродаже. Не суди нас, Боже!

Район старинный. Развитой туризм.
Колокола звонят. Моя бы воля –
Веселье б отменил во время тризн,
Как при чуме. Ни капли алкоголя!

В нас бродит память – старое вино.
Живём, покуда не покинут силы.
И крутите Вы в голове кино,
Разгадывая фрески древней виллы,

Живя среди бесчисленных забот,
Кусок земли по сердцу выбирая
(Одна из самых значимых свобод).
Нигде мы всё же не находим рая...

2013

Ольга Слободкина (1958)
Живет в Москве, закончила факультет английского языка Московского государственного педагогического института иностранных языков им. Мориса Тореза. Автор более 100 песен на стихи английских поэтов XVII - IXX веков, статьи о стихах и выставках публиковались в периодической печати. Более ста статей о русских художниках и художественной жизни Москвы написала на английском языке. Популяризировала забытые имена русских художников советской эпохи. Член Союз журналистов России, Международного союза журналистов.

ЛИТОВСКИЙ ДИВЕРТИСМЕНТ

To Monika Abraitite
В поезде
I.
Расстаться мыслью надоевшей
С усталым прошлым, как с преданием,
И в невесомости грядущего
Стать астронавтом в миг свидания

Сознания и блиц-момента
Судьбы, еще не приоткрывшей
Литовского дивертисмента,
Но очень многое простившей.
             
              II.

Оторваться от всей суеты
В скором поезде курсом на Вильно
И отдаться в объятья мечты
Безоглядно и любвеобильно,

И над верхнею полкой парить,
Когда поезд скользит, словно парус.
Лето теплое мне говорит: 
"Наслаждайся. Недолго осталось".
  
               III.

Вагон-ресторан

В поезде незнакомые люди раскрываются,
рассказывают друг другу ребусы своей души.
А официанты на этом наживаются -
дерут с них втридорога: доллары, литы и рубли.

6 августа 1998
                
                 IY.

Грохот колес. Грохот колес.
Тра-та-та-та-та-та-та-та-та-та.
Грохот колес. Грохот колес. 
И никогда-никогда-никогда.

Вдруг - 
испуг -
стоп -
 и...

Поезд парит, 
словно Аист Халиф
или ковер-самолет.
И соглядатайский лунный не спит
глаз,
зорко следит
плавный полет
ночь напролет.

Поезд парит,
ловно Аист Халиф.
Правда, ночь - лишь одна,
не тысяча.
Так бывает во сне -
лифт крышу пробьет и,
словно поезд, по рельсам мчит,
и
светит Луна.

Поезд парит -
Аист Халиф,
или воздушный шар,
иль альпинист, 
покоривший Памир,
или Святая Душа,
покинув суетный мир.

                  Y.

Чтобы пошли стихи,
нужно сесть в поезд,
сесть в самолет,
спуститься на берег реки.

Душа совершит предначертанный взлет
Туда, где все языки
Вселенной и нашей бедной Земли
Поют Осанну Тому,
Кто Любит, не тратя ненужных слов,
Когда слова ни к чему.

                  YI.

Молитва

Не о сверкании славы, что подобно
зачерпыванию в озере воды.
Не о богатстве мира разрушения,
где моль, и ржавчина,
и воры, и убийцы,
И не о плотском счастье, чей итог -
лишь продолжение людского рода.

Но только о Работе Восхождения.

ночь с 6-7 августа 1998

В Вильнюсе

Прогулка по городу. Katedra. Gedemino.
Я не была здесь почти десять лет.
А в первый раз,
когда
фотографировалась 
на  Bokstas,
жизнь, казалось, 
едва началась.

Уютно. Мило. Но глазами другими
Гляжу - будто не здесь, не сейчас.

Средневековье. Узкие улочки. Костелы. Rotuse.
Чья-то свадьба. Frescos кафе. Вроде, Моники.
Ее-то ради
я и приехала.
Сижу подшофе.

Веселые гости. Светская болтовня.
Свечи. Вино. Все ждут Тракая.
А я - словно не я. Все здесь - как планета другая.

В Тракае

Суета. Суета. Суета.
Литы. Доллары. Чтоб вам пусто.
Оттого и душа пуста,
что в башке - одна лишь "капуста".


Суета. Суета. Суета.
Вдруг, о озеро! Чудо. Детство.
Кто-то смеется, купается. А-а-а-а!!!
Не успела переодеться.
Нужно спешить, лететь в суету.
Скоро свадьба в Замке Тракайском.

Нет, совсем не такую мечту
Я лелеяла в мыслях Райских.

8 августа 1998

Свадьба

Грустные песни свадьбы. Венки.
Оказалось, невесты - две,
То есть Моника и Юдифь, 
превратившаяся в Джоэ.

Юдифь отсекла Олоферна главу.
Джоэ свою девственность отсекла.
И родился маленький рыжий принц.
Она его Саулюсом назвала.

Невесты разгадывают тайны тайн,
Поднимаясь с каждой на ступеньку вверх.
И оттуда бросают зачем-то цветы.
Один букет достается мне.

Что это значит? Не знаю я.
"Are you married?" - звучит вопрос.
"No." " Так следующей будешь ты".
Не за этим в Литву я наведалась.

Теперь кораблики мчат по волнам.
Пары - в лодках. Хотят поймать
Счастье. Кричат: "Это - только - нам!"
И сразу желания - читать, читать!
                   
А вечером... Матовый белый закат.
Стол у озера. Новый дом.
Но я взяла этот миг на прокат.
И, как беженка, прячусь в нем.


Факелы. Танцы. Обряды. Смех.
Вот такое пошло житье.
А я кутаюсь в одеяльный мех.
Даже время здесь не мое.

Моника! Любишь? Иль лжешь, как все?
Что для тебя - этот вечер в ночь?
И снова звучит развеселый смех.
И мать целует невесту-дочь.

*       *      *

Последний вечер. В доме тепло.
А на улице - слякоть, дождь.
Моника дала мне пиджак - повезло.
Теперь я - ее младшая дочь.

Усадьба Тышкевичей. Сондецкис. Концерт.
Праздник духа в ненастную ночь. 
Гости разъезжаются. "Пока". "Привет".
Хозяева измучены. Поспать не прочь.

Принцесса подарков сидит на полу.
А они прибывают - еще, еще.
Страшно захлебнуться в коробочном валу,
Что готов перекинуться через плечо.

Но остается последний миг. 
Чашка чая. Сидим у огня.
И зеленого отсвета глянцевый блик
На боку дареного коня.

9 августа 1998 

*      *       *
Раннее утро.
Серое озеро гонит на Запад волну.
А мы - корабль. Ветер бьется о борт.
Мы играем в пиратов.
И дом послушно плывет.

Хотя большинство еще спит.
Кроме меня, увидавшей моря,
Да мухи, что нудно жужжит
У бумажного фонаря.   

10 августа 1998

*       *       *
В Москве

Вновь московское житиё,
Будто в Вильнюс не уезжала,
Как лоскутное quilt-одеяло,
Сохраняет тепло мое.

11 августа 1998                              
 

Эляна Суодене (лит. Elena Suoden; 1958)
Современная литовская поэтесса, автор пятнадцати поэтических сборников. Доктор гуманитарных наук. Автор идеи и организатор традиционного ежегодного международного фестиваля духовной поэзии «Покрова» г. Каунас и один из организаторов фестиваля «Многоречивая Вилия» г. Вильнюс. Руководитель поэтической студии «Поэтоград» и клуба «Надежда» г. Каунас.

В МУЗЕЕ АДАМА МИЦКЕВИЧА
В музее Адама Мицкевича
Слова все становятся гуще,
И стены строения древнего
Святого исполнены чувства…
Давал он названья предметам,
Как тёзка поэтам Адам…
Он цепи железного века
Поднёс всенародно к губам…
Делили его белорусы,
И русские, и поляки…
Романтиком был искусным,
Далёким от лживых паток…
Ах, Пушкин считал его братом,
А был он Всечеловеком,
Всевременно жил крылато,
В слова претворяя лета…
Мы, музыкой слов опьянённые,
Состав номинаций пополним…
Да будет рефреном над городом:
«J Litwo, ojszyzna moja»!
Строка прилепляется к строчке,
Как будто цветки невидимые…
Сонетов венок сегодняшний
Положим на волны Вилии…
Сложил он о Вилии песни,
И мы подпоём ему в такт…
О, дух его жив в этом месте,
Молитвенно чист и свят.

Надежда Кябликене (1958)
Окончила физико-математический факультет Новосибирского педагогического института. Работает в Вильнюсской гимназии «Ювента». Публикуется в периодической печати России и Литвы, в республиканских литературных альманахах и поэтических сборниках. Автор нетрадиционных уроков родного языка. Неоднократный дипломант Республиканских конкурсов поэзии. Секретарь литературного объединения  ЛОГОС.

МНЕ БЕЗ ТЕБЯ НЕ ЖИТЬ ... 
Реке Нерис

Когда в душе раздрай и сил для жизни нет,
К реке Нерис спешу-открою свой секрет.
К моей Нерис спешу, забросив «на потом»
Забот бессчётных рать, дел важных снежный ком.
Сурова наша жизнь, слаб духом человек...
Так много злых ветров принёс нам новый век!
Как трудно устоять, попав в водоворот
Проблем, житейских бурь и всяческих невзгод!
На бережок песчаный присяду не спеша...
Как хорошо здесь дышится...оттаяла душа...
Ладонью к нежным струйкам тихонько прикоснусь,
Живительной водицею с восторгом окроплюсь…
И тает незаметно в груди тяжёлый ком...
И плечи распрямляются, светлеет всё кругом...
Река, как мудрый доктор, всю боль мою берёт,
Лекарство эффективное моей душе даёт...
Когда в душе раздрай и сил для жизни нет,
К тебе, Река, спешу — открою свой секрет...
Мне без тебя, Нерис, никак нельзя прожить...
Как мне тебя, Река, за всё благодарить?!

МОЙ ВИЛЬНЮС

Мы жили с тобой в параллельных мирах.
Мы, Вильнюс, друг друга не знали.
И в суетных днях, в фантастических снах
О встречах и не помышляли.
Но так предназначено было судьбой -
Мы встретились. Помню, был вечер.
Мне помнится ропот проспекта глухой.
Рисую по памяти встречу...
Неласково встретил. Сковала тоска.
Чужой, равнодушный и... бойкий.
Предчувствия, мыслей тревожных река
И вкус одиночества стойкий.
Песчинкой безродной, смешавшись с толпой,
Бродила в твоих закоулках,
Сверяясь лишь с Млечной застывшей тропой
В пространствах пугающих, гулких.
А цепь испытаний, назначенных мне,
Свершалась своей чередою.
И в каждом мгновении, прожитом дне
Срастались мы, Вильнюс, с тобою.
Ты, город, прервал мой печальный полёт,
Согрел по-отцовски надёжно.
Вселенский души моей холод и лёд
Сумел растопить осторожно.
Моё одиночество в гуще людей
Узрел ты. Повёл за собою...
Сакральные тайны дворцов, площадей
Доверил мне щедрой душою.
Шло время. И пробил заветный тот час,
Когда мы сроднились с тобою.
В любви тебе, Вильнюс, признаюсь сейчас.
Ты стал моим домом, судьбою.
Людмила Гирдаускене (1959)
Литературный псевдоним Лидия Хмель. Родилась в г. Ашхабаде. Стихи публикуются в интернете на сайте Стихи.ру. Многократно отмечена редакцией и номинирована на соискание премий «Народный поэт» и «Наследие». Призёр конкурса, объявленного газетой «Литовский Курьер». Стихотворения опубликованы в поэтических альманахах «Созвездие голосов» литературной студии «Плеяда» (2015-16.
 
НЕ СПИТ МОЙ ГОРОД ВИЛЬНЮС

Не спит город мой ночью тёмною,
хоть хлещут дожди или снег
кружит под ногами позёмкою -
он жить продолжает свой век,

И светится башня старинная
на Замковой, древней горе,
рождённая сном Гедиминаса,
уснувшем в прохладе дерев.

Собор Кафедральный на площади,
а рядом — роскошный дворец,
где чудятся крики извозчиков,
мерещатся тени карет.

Мой город не спит ночью тёмною,
своею он жизнью живёт.
Его уголочки укромные -
визитная карточка, вход
в дыхание, тайной покрытое,
идущее изнутри,
любимого города (скрытое)
колдуньей в Воротах Зари.
ВИЛЬНЮС ПО ДОРОГЕ НА КЛАДБИЩЕ
Крыши черепичные и лужи,
старый Вильнюс — вечно молодой.
Чайки траекториями кружат
над речною лентой голубой.

Тихие, уютные кафешки,
запах кофе жареного в них.
Люди там без суеты и спешки
отдыхают от проблем своих.

Старый город, как жужжащий улей,
звуки голосов, людских шагов,
где машины, пролетая пулей,
обгоняют стаи облаков.

Улочки и скверы, переулки
помнят топот гулкий лошадей,
барышень, идущих на прогулки,
у костёлов — скопища людей,

запах лип, неистово цветущих,
шелест великанов-тополей,
птиц неугомонных и поющих,
лютики кладбищенских полей.

Я иду под мост дорогой дальней,
незабудки провожают в путь,
и становится на сердце всё печальней
оттого, что жизней не вернуть.

Неслышны у старого погоста
отзвуки стихающих сирен,
и цветёт раскидисто и броско
у могил душистая сирень.

Ревекка Левитант (1959)
Живёт в США в Нью-Йорке,  родилась и провела  юность в Вильнюсе. Закончила филфак Вильнюсского университета, преподавала русский язык и литературу, а также английский язык. В Америке получила степень магистра, преподаёт в колледже. Стихи пишет со студенческих лет, первый сборник стихов «Параллельный мир» вышел в свет в 2004 году. Неоднократно публиковалась в различных альманахах США и Литвы.

РОДОСЛОВНАЯ
Сегодня я попробую отвлечься
от дел сиюминутных и рутинных.
Сегодня мне назначил предок встречу,
и время я свое пока покину.
Мой проводник, ты мне покажешь Вильнюс,
которого я никогда не знала.
Я в лабиринт его, как в омут кинусь,
как все туристы, я начну с вокзала.
Как много тут неведомых строений,
смесь грязных чердаков, дворов, подвалов.
Прислушиваюсь к гомону евреев,
хотя, мой предок, понимаю мало.
Не обессудь, прошло немало лет-то,
родной язык мой, удивишься, русский.
Я будто бы обломанная ветка
от древа сгинувшего. Чахлый кустик
пророс из неизвестной влажной почвы,
она теперь считается литовской.
А вы пропали, все исчезли прочь вы,
а я кажусь кругом незваной гостьей.
Похоже недоволен Гедиминас,
но я ведь не копаю эту древность.
Меня тревожит тот жестокий минус,
унесший милых близких в неизвестность.
Прости, я отвлеклась, завспоминалась
о будущем. А мы уже у речки.
За нами вслед пронзительная жалость
о том обличье и о том наречьи.
На берегу другом видны могилы –
теперь причудливый дворец там – спорта.
Кладбищенское место, вижу, было,
впоследствии его следы затерты.
И, как нарочно, на таком же месте
дворец чудесный на костях еврейских
опять возник. И женихи, невесты
вступают в браки в стуже залетейской.
Как связь времен безжалостно прервали,
ни хроник довоенных и ни снимков.
Сквозь пепел той войны поймешь едва ли
другое поколенье. Племя инков
и то порою ближе. Могикане –
последние – так жалко, зябко жмутся.
У стен глухих неслышные стенанья
забытых и забывших раздаются.
Да, сохранились кое-где тут стены,
но ни одной, чтоб от души поплакать.
Мой предок, честно, не тебе на смену
возникли кости тут мои и мякоть.

Еще скажу, что между нами пропасть –
вот почему так над душой сквозило.
И нашу кровь, мой дед, чужая область
всю выпила, а после разделила.
Меж офицерских дочек в универке
вполне возможно я б тебя стеснялась.
Образованье по советской мерке
в средневековых стенах мне досталось.
А город в преимуществе барокко
питал чужой культурой в альма-матер.
Черты его так врезаны глубоко,
но так неуловим его характер.
А ты, мой предок, ты ж всего-то дед мне,
а так далек ты, как библейский старец.
Какие шлешь мне Ветхие Заветы,
какая память по тебе осталась?
А, может быть, права во всем рутина,
и в неизвестность отлетают лица.
И на твоих, мой город, на руинах
уже не суждено укорениться.

ПОЕЗДКА ДОМОЙ

Я вернулась сюда, в свой Вильнюс,
удивительно белолицый,
светлоглазый и светловолосый,
столь медлительный, тихоголосый.
Здесь по-прежнему черепицы
в геометрии горизонта,
каблучками русалки-девицы
в мостовые вонзаются звонко,
и по-прежнему башенок спицы
колют небо не больно и тонко.
Пышнотело и круглобоко
проплывая по синему небу
облака повторяют барокко,
расточая ленивую негу.
Мне рассказывают о новом,
ну а я очарована старым,
будто в тапочках мягких, неновых
прохожу по твоим тротуарам,
незаплеванным, шагом небыстрым,
здесь и впрямь по-домашнему чисто.
И на месте стоит Кафедральный
с колоннадою фундаментальной,
и роскошен костел Иоанна,
и прекрасна изящная Анна,
Казимир, Катарина, Тереза,
камни замка, крестов железо.
Только я тут, как сон, исчезла,
только нету волшебного жезла,
чтобы юность могла повториться,
чтобы в детстве своем очутиться.

2002

ГОРОДУ

Ты остался вдали со своей ненавязчивой готикой,
твое небо пьянело под действием легких наркотиков,
источаемых иглами башен отнюдь не из золота,
твое небо крестами костелов навеки исколото.

Твое небо пьянило, и стены ему в этом вторили,
беззаботно тая леденящие душу истории,
лишь рисуя кривые и бесперспективные линии
закоулков твоих, по которым метались Эриннии.

Там богемные мальчики с нимфами томно-хипповыми
коротали деньки под бочонками или подковами,
там кофейные реки текли по фаянсу, керамике,
и обыденно жизнь протекала без видимой паники.

Там и я покорялась ленивому ритму неспешному,
где паденья и низости долго казались безгрешными,
где на польско-литовско-еврейско-российском наречии
высевалось нещедро разумное, доброе, вечное.

У Рудницких ворот, на Стефанской - в булыжниках - улице
суетились прохожие с давней повадкой сутулиться,
воплощали до точки они всю унылость провинции,
так с какой же мне стати мерещились сказочки с принцами?

Что за улица там выгибала бедро свое женское,
и в изящных изгибах её было счастье вселенское.
Чтоб до мозга костей ощущали мы камня эротику,
этот город лелеял и пестовал в каждом невротика.

У чужого стою я теперь у прекрасного берега,
но опять у души у моей беспокойной истерика.
Как люблю я, мой город, тебя, как грущу и скучаю я,
ты меня научил, что любовь тем сильней, чем отчаянней.
РАЗГОВОР С РАВВИНОМ
Я приду к раввину в гости,
мудрецу и книгочею.
Are you Jewish? – важно спросит
и посмотрит на меня.
Ну, конечно, я еврейка,
вы вглядитесь в это имя,
много скажет вам оно.
С этим именем не просто
было жить в стране советов.
Но раввин не впечатлится,
резко, жёстко перебьёт.
Зажигаю ли я свечи
перед каждою субботой? –
вот, что так его волнует,
вот, что важно для него.
Неудобно лгать раввину –
свечи я не зажигаю.
Но раввину не переча,
я пытаюсь честно вспомнить
те черты еврейской жизни,
что присущи были нам.
Утверждаю: мама с папой,
также дяди-мои-тёти
говорили все на идиш.
Ребе вновь не впечатлён.
Зажигала ль мама свечи? –
он упорно вопрошает.
Снова отвечаю честно:
"Чтобы свечи зажигала,
этого, увы, не помню,
но пекла на праздник Пурим
бесподобно оменташим
и фаршировала рыбу
на Еврейский Новый год."
Нервно головой качает
недовольный мною ребе.
Зажигала ль бабка свечи? –
он уже почти кричит.
Бабушку, увы, не знала,
бабушку угнали в гетто.
В годы меркнущего света
было ей не до свечей.
И отнюдь не свечи – печи
адским пламенем горели,
чтобы всяк её сородич
был в том пламени сожжён.
Бабушка была еврейкой,
в том никто не сомневался
и не задавал вопросы
прежде, чем её сгубить.
Я, конечно, не мудрее
вас, учёного еврея,
ортодокса, книгочея,
но могу без вас решить,
кто такая в самом деле.
Потому-то в моей речи
до сих пор горят те печи,
принимайте их за свечи
и не смейте их гасить!

Галина Карлквист (1959)
Закончила химфак Вильнюсского государственного университета. «Всё о чем пишу - результат моих чувств, переживаний и эмоций». Это поэтический дебют вильнюсской поэтессы, так как «стихи начали приходить совсем недавно». Одна из призеров  поэтического конкурса «Зов Вильны» (2017).

ЗИМНИЙ ВЕЧЕР

Спасибо за чудесный зимний вечер,
Безлюдный парк, что в желтых фонарях,
И легкий снег, что падал нам на плечи
И Вашу доброту, сиявшую в глазах.

Спасибо за безмолвность узких улиц
И старое кафе, куда мы просто так
Вдруг заскочили греться от распутиц,
И Вашу недосказанность в словах.

Спасибо за улыбку в этот вечер
И нежный поцелуй, застывший на руке,
Спасибо за случайность нашей встречи,
За теплоту души, что подарили мне.

МОЙ ВИЛЬНЮС

Старинных улиц лабиринт кривой,
Барокко с готикой средь куполов церквей
И радуги мостов с задумчивой рекой,
В наследство замки от былых князей.
Страницы памяти листая иногда
В твоей судьбе свой путь я вижу вновь -
Где свой рассвет встречал десятый А,
Где первый поцелуй и первая любовь ...
Где юность наша быстро пронеслась
Под сводами у древней Альма Mатер,
Где связь веков еще не прервалась,
Где каждый жил и верил в свой фарватер.
И пусть седой легенды княжий сон
Как благовест над городом кружится
В хрустальный колоколен перезвон
Я до сих пор не в силах не влюбиться…
Айдас Марченас (лит. Aidas Mar;;nas 1960)
Современный поэт и критик, один из представителей литовской поэзии «новой волны» 80-90х годов. Издал несколько книг стихов «Ангел», «Годы без слов» и др.

АНГЕЛ В ЗАБЕГАЛОВКЕ ПАМЯТИ

Зима черна. Сюда, похоже, вновь
пожаловал ледник. Попозже выйдешь
на Замковую в книжный - и увидишь
себя в доисторической пивной:

в советской «Вайве». Потому что спутал
страну и дверь. А также времена
смешал. И ты садишься в темный угол,
а там заблудший ангел (сатана?),

он шепчет, тихо водку наливая:
«Тут не отчизна - точка нулевая.
Уменье предпочтительней ума:»

«А дух? И грех? И лагерная стужа?»
«Душесмешенье, удушенье, ужас -
архипелаго аго агума!»

20.12.1992

Перевод с литовского Георгия Ефремова
Ева Ахтаева (1960)
Поэтесса, автор двух поэтических сборников. Родилась в России, живет в
Вильнюсе. Публиковалась в Литве, Латвии, Эстонии, России и Болгарии,
дипломант конкурса поэзии «Под небом Балтики» (Таллин). Стихи переведены на
болгарский, венгерский, табасаранский (Дагестан), литовский и польский
языки. Секретарь правления регионального отделения МАПП в Литве. Пять лет
руководила ЛИТО "Логос". Награждена грамотой Департамента национальных
меньшинств при правительстве Литовской республики.

ВИЛЬНЮС, ВИЛЬНО, ВИЛЬНА…
РОЖДЕСТВО 1914*

 "Златоустой Анне — всея Руси
Искупительному глаголу..."
                М. Цветаева

Многоликий, многоимённый,
Многоглавым убранством своим
Возносился над всяким троном,
Небесами вовек храним.

Лёгкий шаг по брусчатке слышен
"Златоустой всея Руси...".
Слышно даже, как нервно дышит…
Ангел вслед ей шепнул: "Проси!

Лучезарную Острой брамы –
За ушедшего воевать,
Ни для почести, ни для славы –
Сохрани его, Божья мать!"

Слой за слоем, как снег, столетья.
Чудотворная свет лиёт.
И с надеждою в этом свете
На коленях пред ней народ...

Так ли было в тот день негожий?
Много ль падало слов, как слёз?..
Только мужа посланник Божий
На крылах сквозь войну пронёс.


* В Рождество 1914 года Анна провожала мужа на войну,
из Вильны, и молилась Остробрамской иконе Божией матери.
По воспоминаниям Томаса Венцловы.

НЕ ТЕРЯЙ СВОЁ ЛИЦО, ВИЛЬНЮС !

Не теряй своё лицо, Вильнюс!
Не стремись в бездушный век, тщетно.
Ты из княжеского сна вырос,
Пусть не будет абрис твой смертным.

Возносили купола храмы
Выше крыш домов и всех замков.
А теперь – стеклянный перст – самый
Ближний к небу. Только – свет застит.

Бонапарту б на ладонь, Вильно,
Стройной Анны стан, да взять чудо!
Ах, прошу, не становись стильным,
Я молить тебя о том буду.

Нет тепла в металле, нет в стёклах,
Только камни прежний дух помнят.
Прикоснусь к живым стенам тёплым,
Сердце – песнь колоколов полнит…

А в разлуке всё кресты снились,
Что с небес в тебя глядят строго.
Не теряй своей души, Вильнюс!
Оставайся под крылом Бога…

Надежда Буранова (бел. Надзея Буранова 1960)
Живет в Белоруси, работает программистом в Минске.  «Потребность писать появилась тогда, когда уже было что сказать…» Автор книг «Подари мне свой дождь...» (2007), «Аромат времень» (2014). Стихи для детей печатались в журнале «Добродетель» (издание Марфо-Мариинского сестричества милосердия). 

УЛОЧКАМ СТАРОГО ВИЛЬНЮСА

Таятся в каждой клеточке брусчатки
Тяжелые шаги былых веков.
Сегодня я оставлю отпечатки
Своей души и легких каблуков.

На улице прижмусь к стене спиною,
Чтоб уместился город в объектив,
И вдруг пойму – он был всегда со мною,
Изысканный готический мотив.

А отзвук щедрой пышности барокко
Пленял и уводил под небеса,
Когда на сердце было одиноко,
И темная царила полоса.

Дома и храмы, как и люди, тленны.
Но этот город временем храним.
Пульсируют старинных улиц вены,
И в сердце радость от свиданья с ним.

2009

Юлюс Келерас (лит. Julius Keleras 1961)
Современный литовский поэт, переводчик и драматург. Закончил музыкальное училище имени Ю. Таллат - Кялпши и филфак Вильнюсского университета. Магистр и преподаватель Иллинойского университета в Чикаго, США. Автор семи поэтических книг, книги для детей, сборника пьес и фотоальбома «Тротуары Вильнюса». Лауреат нескольких поэтических премий, победитель поэтического фестиваля «P;P» (2010) и нескольких национальных фестивалей драматургии «Фонтан». Стихи переведены на многие языки. Живет в Вильнюсе.

ЯН БУЛГАК
просыпаются огни опочивших
тени умерших в оцепеневших букетах
продолжают нескончаемую перебранку роз
скрип качелей напоминает
регулярность парков, развеянное одиночество,
свечи, сбежавшиеся посудачить
на проявленных лужайках Расу
как бы то ни было, давно бездыханный прохожий,
трижды прочти «Славься, Мария»
за негатив этого полудня
такому тобою любимому Вильнюсу
Перевод с литовского Виталия Асовского

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

я не зажигаю в комнате света, но вижу, как чайка
на реке повторяет твой почерк, как капля касается белого,
еще неисписанного листа, и как странно, что ноябрь
такой чуть живой, как ты после бессонной и нежной
ночи, которая не дала сковать море льдом

сквозь снег и тяжелую корку льда просачивается пейзаж, 
ведь всё временно, что высоко и прямо, что таится
в почке, как вечная и не лгущая цветочная пыльца, 
как вещи в комнате, не смевшие оглянуться, когда для любящих
уже нету других, словно скрытое, как под псевдонимом, детство


Перевод с литовского Виталия Асовского
 
Татьяна Сапач (бел. Тацяна Сапач 1962-2010)
Белорусская поэтесса, переводчица, журналист, редактор и автор программы «Віленскі сшытак» на Литовском национальном телевидении (с 1991). Окончила факультет журналистики Белорусского государственного университета. Автор литературных переводов с литовского и польского языков. Вышли сборники поэзии «Восень», «Няхай не пакіне нас восень». Трагически погибла в автокатастрофе под Алитусом в 2010 году.
 
ВИЛЬНЕ

Блуждаю по переулкам
города дорогого.
(Чего же ты не со мною,
великий род кривичей?)
Шаги мои осторожны,
дни повторяют снова
аккорды печальной мессы
над темным огнем свечей.

Познавшая стыд и славу,
рожденная в небесах,
крутая волна хорала,
способная рушить стены.
Из лучшего теста, Боже,
слеплен тобою Бах,
Но, Господи, говори со мной
на языке Шопена!

Анна Файн (1963)
Современная израильская писательница, живет в городе Бней - Брака. Учитель английского и немецкого языков. Первый рассказ опубликован в журнале «22», старейшем в Израиле издании на русском языке.  Отдельные рассказы выходили в периодической печати Одессы, С-Петербурге, Чикаго и Париже. Колумнистка журнала «Москва - Ерушалаим». Работает в институте еврейского образования им. р. Лукштейна университета Бар-Илан. Перевела на русский язык программу для средней школы по изучению Израиля.

ПРОЩАНИЕ С ВИЛЬНОЙ

Улица Жиду
Невзрачная с виду,
Крива и мала.
Камни помнят Гаона,
Рядом, во время оно
Его синагога была.
Бреду по улицам Вильны,
Ступни мои пыльны.
Отсюда изыду,
В эту землю - не лягу,
О, гаон Элиягу…


Адас Якубаускас (1964)
Татарский поэт,  доктор гуманитарных наук, доцент Университета Миколаса Ромериса в Вильнюсе, председатель союза общин татар Литвы. Издал поэтические сборники «Начало пути» и «Аккорды фуги бытия», один из соавторов энциклопедии «Литовские татары в истории и культуре» и соавтор сценария документального фильма «Я потомок мурз татарских...»

СТИХОТВОРЕНИЕ, НАПИСАННОЕ В ПОЕЗДЕ
ПО ПУТИ ИЗ ПСКОВА В ВИЛЬНЮС
16 ИЮНЯ 1987 г.
Уже вечереет. Мне тоскливо.
Однообразный стук колёс
Сменяет за окном пейзаж лениво.
Я в полусне и полон грез…
Заела в поезде тоска.
Хоть умирай, ложись на рельсы…
Как утомили эти рейсы,
Вся переездов кутерьма!
Из Пскова движется вагон.
В вагоне том и явь и сон.
Скорей бы Вильнюс! Я хочу
Прижаться к милому плечу…

СЕЛИМУ ХАЗБИЕВУВУЧУ

Я потомок крымских ханов
И степной полыни горькой.
Голос крови тех уланов,
Что в Литве сражались бойко.

Я наследник мурз бунтарских
И осколок польской шляхты,
Правнук всадников татарских,
Под Грюнвадьдом несших вахту.

Шесть веков живу я долгих
На земле Литвы родимой.
Здесь мой дом — мой берег Волги
И далекий берег Крыма…
1991
Лена Элтанг (1964)
Окончила факультет филологии и журналистики Иркутского государственного университета, училась в аспирантуре (театроведение). В  2003 году вышел первый сборник стихов. Работала в вильнюсских и рижских журналах. Изданы романы «Побег куманики» (2006), «Каменные клёны»(2008), «Другие барабаны» (2011), которые входили в «краткий и длинный список» различных премий переведены на литовский, латышский и эстонские языки. Печатается в журналах «Знамя», «Октябрь», «Вильнюс» и др. Произведения вошли в поэтическую антологию «Освобожденный Улисс». Лауреат  литературной премии «Новая словесность-2009». Живёт в Вильнюсе.

CAVAMADAME

поцелуи кон латте в оба виска
восемь тридцать лувр риволи
кто ты дурочка? я-то? дочь рыбака
из виленской скудной земли
так губами щурятся — бон суар
вот же каин твоя печать
отвечать не могу — во рту пожар
но могу мигать и молчать
каково тебе спустившись сюда
подобрав чужой фигаро
не меня дожидаться а дня суда
безбилетный орфей в метро
аз воздам сторицей а мне хула
от распай до лувр риволи
каково мне злиться во рту зола
рассыпаюсь от конопли
эвридикою ёжусь в чужих мехах
дай мне руку — се данс макабр
на дворе трава на траве аллах
а в конце тоннеля декабрь 

 ...НЕЛЕГКО

...Нелегко с бездомицей смириться
Домоседке — будто со вдовством.
Пахло в кухне кофе и корицей,
Нынче — табаком да колдовством.
Точит моль слепые переплёты,
Точат слёзы злые образа,
Шерстяные длинные заботы
Веретёнцем вертятся в глазах.
Прежде-то: неспешны и покаты
Трогались лиловые волы,
За окном озябшему закату
Подсыпало золотой золы...
Здесь: соседка крестится щепотью
И на всём посадское клеймо,
На окне расклеилось в лохмотья
Ноября подмётное письмо.
Босиком ли, боты ли наденешь —
Выйдешь и растаешь без следа,
Кружится без устали, как дервиш,
На решётке тёмная вода.
…Не испечь ли сладкого, пока ты
Бестолковую латаешь снасть,
Раскатились жёлуди-цукаты,
Норовят размокнуть и пропасть.
Прошлый год — антоновкой горчащий
— Прибран весь, а нынешний — вразброс,
Да ещё прибился к нам из чащи
На собаку не похожий пёс.
Всё в себе — и дом, и жизнь другую —
Носит он. Так душный сон дневной
Прячет грома косточку тугую
В сердцевине ливня наливной.
 
 FOR JONAS
 
Заваришь кофе желудёвый хозяин — гостье непутёвой?
к нездешним вкусам ты привык …
ещё томится не надёван в сенях блестящий дождевик
прогулки влажной ожидая …
кружится голова седая
кружить по дому не даёт
дрожащих рук не покладая
— хозяин лоб свой охлаждая
к нему прикладывает лёд
его же он в шипучку кинет
подсвечник треснувший починит
диван от кресел отодвинет
чтоб подле гостьи сразу сесть
как осмелевший челядинец
и сколько пролетит бог весть минут
— не скрипнет половица
— да полно сердцу колотиться
впадёт хозяин в забытьё
пока она сомкнув ресницы
неторопливой медуницей
своё распробует питьё
невольно перейдёшь на шёпот:
тут — бахромой от свечки копоть
сухие скрипы домовых
их услыхав смешки и топот
там — вдруг возьмётся ветер хлопать
в ладони слабые листвы
поленьев полых отсвет жаркий
румянец после первой чарки:
чахотка — по словам знахарки
написанная на роду —
и полночь плещется в саду
густого космоса заваркой
переложенье текста как болезнь...
...переложенье текста как болезнь
в нём опухают гландами лакуны
и двуязычье норовит залезть
в сухое горло ложечкой латунной
как пойманный беспомощен язык
лисой притихшей в сетке зверолова
так безучастны спины спящих книг
в них нет ни слова для тебя глухого
переводи коль сам не можешь петь
переводи казённые чернила
благословенна штопаная сеть
ловушка слов уловка англофила
бестрепетен подстрочник — мелкий бес
заказа исполнитель аккуратный
— слоящийся как оперных небес
картон перебелённый многократно

Руслан Соколов (1965)
Современный русский поэт из Латвии, окончил гуманитарный факультет Даугавпилсского университета со степенью магистра филологии, докторская диссертация посвящена русскому символизму. Автор сборника стихов и переводов «1\3», а также ряда научных статей,  Один из создателей литературной группы «Folio Verso». Печатался в периодической печати Латвии и России. Стихи вошли в коллективный сборник «Русская поэзия Латвии» (2004). Родился и живет в Даугавпилсе.

БЕЛЫЙ ГОРОД
Отрывок

1 Белый город,
С неожиданными срывами в красный (кирпич),
и целая гамма переходов,
в том числе – подземных, украшенных аэрозольными красками так,
что не хотелось бы оказаться здесь ночью.
 
Синие отели над Вилией:
стеклянные башни
и –
сырая охра подчеркнутого окна.
Неправильные параллелограммы, ростом пониже,
силятся вдвинуть себя в задремавшее пространство.


Этому городу не нравятся рельсы –
нет трамваев,
нет метро.
Такое впечатление, что здешние пассажиры
выбрали велосипеды.
Встретился даже один –
На необыкновенно высокой раме;
седло и руль покачивали седока в полутора метрах над
велодорожкой.
Кажется –
он никогда не слезет на землю.


Вилами по воде
написана история этого места.
Даже птицы
тут другие.
Нет чаек.
Нет уток.
Нет галок.
Всё, что ухватывает глаз:
в Вилейке мылась ворона,
скворцы бродили среди ранних цветов,
синица пряталась за водосток,
да в номере было слышно,
как на крыше
воркуют голуби.
В отведённые часы их перебивал петух.


Не по себе
от отсутствия пыли.
Студенты
сидят на граните ступенек,
как на скамьях воробьи.
Чистильщик обуви – вот кто не нужен тут вовсе.
Разве что небо не отличается от своего архитектурного отражения:
такие же
белые облака
и красное
заходящее солнце.

Нателла Болтянская (1965)
Российская поэтесса,  автор - исполнитель собственных песен, ведущая программы «Авторская песня» и «Именем Сталина» на радиостанции «Эхо Москвы».  Член общественного совета Российского еврейского конгресса.

 ВИЛЬНЮС-91 

Это событие, вероятно, было первым кровавым 
предупреждением нового российского времени.... 

И снова, в который раз, 
Овечья спадает шкура, 
И волчий голодный глаз 
Мигает в прицеле хмуро.
 
Пора власяницу снять. 
Свернув покаянье спешно, 
Подпишемся мы опять 
Под Прагой и Будапештом. 

Могильную горсть земли 
Мешая, своей и вашей, 
Чьи мёртвые там легли, 
Под стенами телебашни?
 
Наш почерк, наш горький счет- 
На траурных лентах черных… 
Замах: раззудись, плечо,
Тбилисских лопат саперных.

И – под ноги дольний прах,
И – гордо вперёд, в бесславье…
Но завтра – в каких краях
Кресты на домах расставя

Нина Гейдэ (1966)
Писатель, журналист, литературный критик, переводчик с датского. Лауреат различных международных литературных конкурсов. Член Международной Ассоциации писателей и публицистов (МАПП), Европейского конгресса литераторов и Объединения русскоязычных литераторов Финляндии. Председатель Европейского Творческого Союза «Огниво», созданного в Копенгагене с целью объединения творческих людей независимо от национальности — литераторов, музыкантов, художников. Живет в Копенгагене, Дания.

ЧУДО ВИЛЬНЮСА

Вильнюс вынес неподъёмное:

войны, беды, мятежи –

но по дворику, по домику

кропотливо штопал жизнь,



возрождался птицей Фениксом,

на костре и в пепле пел –

благодати россыпь феи все

положили в колыбель



новорожденного Вильнюса,

колдовских придали сил –

всех эпох жестоких вызовы

город стойко отразил,



сшил легко костёлов шпилями

ткани тонкие времён.

В этом городе любили мы

души отдавать в ремонт:



убежав тайком от рабского

ритма буден – к чудесам,

пред иконой Остробрамскою

возноситься в небеса,



видеть свет, в веках не меркнущий,

христианства первых звёзд,

языков – сливаться смеющих –

слушать дерзкий перезвон.



Здесь реальность дышит вымыслом,

быль легендой дорожит.

Что бы делал мир без Вильнюса,

где так вдохновенна жизнь?



Столько лет прошло – а помнятся

церкви, улицы, дома.

Непочатой чашей полнится

расписная кутерьма



стилей, жанров – и не выльется

никогда – хоть пей до дна!

Мы опять в объятьях Вильнюса –

мудреца и шалуна.



Радости запели струны все –

вновь сердца покорены

городом бессмертной юности

в обрамленье старины.

Илана Эссе (1966-2015)
Родилась и жила в Вильнюсе. Окончила Вильнюсский государственный педагогический университет. Лауреат конкурсов в области русской словесности и поэзии. Дипломант международного поэтического фестиваля, отмечена наградами за распространение русской культуры и поэзии. Публиковалась в литературных изданиях Литвы и за рубежом. Член Балтийской гильдии поэтов. Похоронена на Евфросиниевском кладбище.

ЗАПЕЛЕНАЛА НОЧЬ…

Запеленала ночь мой город в снег. 
У изголовья кинула сугробы. 
Куст под окном, что беззащитно блек, 
укрыла в белотканную утробу. 
Калачиком свернулась в облаках 
луна, пригрелась и проспала чудо: 
в свою обитель тихо, как монах, 
пришёл январь. Скулила вьюга…

ПОСВЯЩЕНИЕ

          Ирине и Илюше Мастерман

Мне, рождённой в год смерти Ахматовой,
и растящей, надеюсь, не Мура,
шепчут тайны осины лохматые
некрасивою осенью хмурой.
Обману, притворюсь, что оглохшая
или сызмальства глухонемая.
...И жалеет меня, нехорошую,
далматинцев берёзовых стая.  

ИЮЛЬ

Мечутся птицы, ничем не встревожены, –
тихое небо, грозы не видать.
Зноем июльским давно обезвожена
синяя-синяя робкая гладь.
Мечутся птицы над церквью запущенной,
крест, словно пугало от воронья,
высится в поле небесном. Гнетущее
зрелище неба глядится в меня.
 

Вит Балашов (1966)
Выпускник  Карагандинского государственныого университета им. Е.А. Букетова, Казахстан.
Живёт в Караганде. Автор нескольких исторических исследований, пишет стихи, поэмы прозу. Публикуется в сетевых изданиях под несколькими псевдонимами.

ДОРОГИ ДВЕНАДЦАТОГО ГОДА  
ВИЛЬНА, 1812

Императоръ Наполеонъ: 
-Какая ближайшая дорога въ Москву? 
А.Д.Балашовъ: 
-Карлъ Двенадцатый шёлъ на Полтаву. 

Год двенадцатый веку идёт… 
Кирасирская конница сильно 
И легко переходит в намёт, 
Вырываясь из улочек Вильны. 

На крыльце гренадёр-часовой. 
Покрывается пыльной вуалью 
Багинет на ружье у него, 
Знак Европы, бряцающей сталью. 

И, пресыщенным ухом ловя 
Восхищённый и преданный ропот, 
Куртуазно выходит к дверям 
Властелин покорённой Европы. 

-Это кто аудьенции ждёт? 
Не спеша, доложили драбанты: 
Александр послом к нему шлёт 
Своего генерал-адъютанта. 

-И о чём же мне с ним говорить? 
Подобру-ка уносит пусть ноги! 
Да изволит пускай доложить, 
На Москву есть какие дороги!.. 

…Император стоит перед ним: 
Щёлкнул пальцем - и Вены не стало! 
Сдвинул брови - и рухнул Берлин. 
Бонапарт! Что ему генералы… 

Ты к тому же не Кульнев-герой, 
Не залит кровью вражеской чёрной… 
Каково тебе спорить с судьбой, 
Адъютант, царедворец, придворный?!. 

Но, как русский, не видеть не мог 
Ты вдали нашей воинской славы, 
Вражьих трупов вдоль русских дорог, 
Над замёрзшей рекой переправы… 

И сказал, глядя в хищный зрачок 
Императора супердержавы: 
-Sire, к Москве ведёт много дорог… 
Есть и мимо Полтавы… 

Ханна Винокур (1968)
Автор и исполнитель песен лирического и романсового жанра, организатор клубов русской авторской песни «Мост» и «Кифара» г. Вильнюс. Лауреат I фестиваля русской авторской песни в Литве, награждена грамотой посольства РФ в Литве. Стихотворения и песни публиковались в сборниках поэзии и республиканских альманахах, в литературном русском альманахе «Литера», газете «Вильняле» Ассоциации русских писателей Литвы. Член жюри III фестиваля русской авторской песни в Литве. Пишет музыку на слова таких поэтов, как А. Тарковский, М. Цветаева, а также на слова поэтов-современников.

СНЕЖНАЯ РУМБА ГОРОДА

Снежная румба города,
Вечная песня холода —
Хрипло, гортанно, надменно
Солирует ночь,
Кутаясь пледом вязаным,
Окна раскрасив бязевым
Полотном.

Снежная нежная румба города…

Жмутся к ногам, сутулятся
Камни мощёной улицы,
И обнимают друг друга
Дворы и дома.
Румба — весёлый лимерик*,
Прошлого счастья Божий лик
До утра!

Снежная нежная румба города…

Нотные рифмы отзвуков,
Ветер чеканит в воздухе
Сквозь клинописные вывески,
Как менестрель!
Лёгкость зимы — Вдохновение!
Город разлил отражения —
Акварель.

Снежная нежная румба города…

*Лимерик - стихотворение обычно шуточного характера на заранее заданные рифмы.

ГОРОД МОЙ НА УТРЕННЕЙ ЗАРЕ
Старых улочек замысловатые черты.
В лёгкой свежести проснулись летние сады.
Стаи голубей взметнулись в небо над землёй.
Город мой родной дарит мне покой
Пробужденьем утренней зари.

Вновь звонят на древней Ратуше часы,
И, как старики, согнулись над водой мосты,
А в названьях переулков ста эпох —
Ветхость и покой, память древних слов...
Просыпаясь, Город всем поёт псалмы.

ГОРОДСКИЕ СЛУШАЯ СОНАТЫ…
Ну, зачем ты приходишь опять в город мой, то дождём, то ветрами,
То ознобом врываешься в стены под утро и спать не даёшь?
После жаркого, жгучего лета тебя мы так быстро не ждали,
И грустят вечера о тепле, но его не вернёшь.

Я как преданный зритель иду вновь по улицам грязным и мокрым,
Наблюдая, как быстро сменился сюжет от осенних дождей,
Заходя во дворы — те, что всеми забыты на долгие годы,
Где в тазах моют чашки и в них же купают детей.

Затыкает оконные рамы ватином старик сердобольный,
В злобе тётка снимает с верёвок бельё, вновь погоду кляня,
Разгоняет картёжников дождь по подъездам сырым и убогим,
И рисует на лестничных клетках кресты шантрапа.

Это всё — город мой, без утайки, без маски и без лицемерья,
Лишь отчётливей осени дни обличают дыханье дворов,
Где среди теремов и костёлов, под эхо церковного пенья,
Бабка нищая просит на хлеб у роскошных ворот.

И кружит листопад над сырыми зонтами бездушного мира,
И пинают ногами бомжа переростки «культурных» пород,
Но не Богом забытые люди, а люди что Бога забыли,
Пряча души свои, строят стены вокруг теремов!

Пряча лица свои, запирают сердца на засов...

РОЖДЕСТВО В ВИЛЬНЮСЕ

У Рождества, так много слов прощения,
И свет любви, и вера в волшебство!
Кружатся снегом Ангелы забвения
И сон вдувают городу в лицо.

Ах, как чудно метель тревожит прошлое:
В нём запах печек, и покой дворов,
И дух зимы, и редкие прохожие,
Спешащие в уют своих домов.

У Рождества так много лиц, и, кажется,
Что дышит город фибрами огней,
В нарядах мишуры цветёт, куражится
И нежно любит всех своих людей.

Обрывки звуков в переулках узеньких
Желаньем жизни, праздников и встреч
Возносят душу! И тревожит музыка,
И хочется в себе её беречь.

У Рождества — простор очарования,
Провинциальный, терпкий шарм свечей...
И ватный снег лежит как изваяние
Меж ветхих рам подвальных этажей.

Там ёлочных игрушек представления
В затёртой мути стёкол греют взгляд,
И время, вдруг, отбросив все сомнения,
Серебряным дождём течёт назад...

Бируте Марцинкявичюте (лит. Birut; Marcinkevi;it;;1969)
Литовская актриса театра и кино, театральный режиссер, писательница. Окончила Санкт-Петербурский  институт театра, музыки и кино (1993). Стажировку проходила в Лондоне, Греции и на Кипре. Жила в Японии изучая японский театр и школу танцев в Токио. Актриса Литовского национального драматического театра, как режиссер поставила спектакли «Слова в песок» Сэмюэл Беккет(1998), «Антигона» Софокл (2003). Автор книги «Неотправленные письма».

ВИЛЬНЮССКИЙ НОКТЮРН

зачарованным эхом опять
возвращается вечер
колокольным гудением
голосом вильнюсских башен
мы ступали сквозь сырость
катящимся лицам навстречу

по глотку пьем магический пенистый
воздух тогдашний
зиму пьем невиновную в том
что снежок не кружится
мы ушли заблудиться в ночных
колдовских лабиринтах

мы ушли не к домам поездам
и утратив границы
чтобы встретить лицо что тебе суждено
и слезу на реснице
чтоб рассыпать слова в этот дождь
на булыжные плиты

чтоб слова прозвучали белея
как снег первозданный
чтобы нас тишина не накрыла
и сон был желанным
над насмешливым зимним дождем
веет ветер забытый
и смеркается раньше
чем встретиться лица успеют

Перевод с литовского Виталия Асовского

Наталия Бабельчюс (1969)
Родилась в России, живет в Вильнюсе. Закончила школу искусств по классу живописи и керамики. Доктор физических наук. Профессионально занимаясь живописью и батиком организовала художественный клуб батика «ArtBaltica». Пишет романсы, песни и исполняет их. Дипломантка I Республиканского поэтического конкурса современной русской поэзии (2005). Отмечена дипломами Фонда русской культуры Литвы.

ВИЛЬНЮСУ

Порой тебя я ненавижу
За серость дня и мокрость луж,
Что солнце длительно не вижу,
Что ветерколок, зол и стуж.
Ещё за мрачный лик прохожих,
Бегущих вечно в никуда.
И за мои слезинки тоже…
...Остатки хмурого дождя.

Но это редко, быстротечно.
Когда распутье и тоска.
Как я люблю тебя сердечно,
Когда оденешь ты меха!
Всё снег накроет лёгким, белым.
И улиц узких виражи
Покроет пухом затверделым,
А в окнах - чудо -  витражи.

И по весне , когда цветенье,
Услада — взору и душе!
И громче стук сердцебиения
От чувств, от ветки в кружевце.
Как воздух свеж, как день приятен!
И снова хочется любить.
Ты, город мой, пригож, опрятен,
Любого можешь покорить.

Но иногда хандра нагрянет.
Не вечны благость и восторг.
И почему — то душу тянет
Вести сей странный монолог.

Илья Кукулин (1969)
Русский  поэт, литературный критик и литературовед.  Кандидат филологических наук. Публиковал критические статьи в журналах  «Знамя», «Октябрь» и др. Постоянный автор бюллетеня «Литературная жизнь Москвы», сотрудник редакции журнала «Новое литературное обозрение». Издал сборник «Стихотворения 1988—2009 годов».

ВИЛЬНО Ж ТЕБЕ ГОВОРИТЬ ПРО ВИЛЬНО

Вильно ж тебе говорить про Вильно,
ровно бы ты говорил про Ровно!
Это пространство не равносильно,
хоть протяженностью и безусловно.
Русские прусских всегда бивали.
Что же известно на самом деле?
Мы ночевали на сеновале,
словно бы что-то еще умели.
Месяц на сено светил сквозь щели.
Мерин уныло ржал за стеною.
Мы засыпали в густой постели,
словно бы кто говорил: "За мною!
Я поведу вас туда, где нету
ни разделения, ни отваги,
и научу всех читать до света
в белых словах на цветной бумаге".
Ровно и Вильно мы проходили.
Лошади ржали в густом тумане,
что отделял от любых усилий
стены домов и предел желаний.
Вильнюс и Каунас, спасибо, что вы по-другому живете.
Мы не заметили, кем мы стали.
Словно бы сбился туман до плоти,
до перебежки лучей в кристалле.
1999 г.

Протоиерей Олег Штельман (1970)
Настоятель храма в честь святых первоверховных апостолов Петра и Павла г. Шауляй.
Родился и вырос в Белоруссии. Пишет стихи на белорусском и русском языках считая что его поэзия это форма проповеди. Некоторые стихи положил музыку и исполняет как духовные песни под гитару. Печатается в литовских республиканских русскоязычных газетах, в православном епархиальном журнале «Вестник» и российском альманахе «Российских колокол». Дипломант премии «Наследие-2016».
 
БАЛЛАДА О ВИЛЕНСКИХ МУЧЕНИКАХ

Посвящается страданию Виленских мучеников
Антония, Иоанна и Евстафия
(в язычестве имена  Кумец, Нежило и Круглец).

Отрывок

Средь древней и дикой Литвы, 
Где терний порос и волчцы 
Где жертвы творили бесам, 
Языческим древним богам. 

Явился священник-монах, 
С молитвой живя и в трудах, 
Бурьян истребляя дурной, 
Примером был жизни святой. 

И в добрую землю всевал, 
Святых не жалея семян, 
И с верою жатву растил, 
Своих не жалея он сил. 

И Правая Вера росла, 
К себе привлекая сердца. 
И в княжьем дворе возрастил 
Монах превеликих светил. 

Предивные два молодца 
Горе возымели сердца 
Больших избегая пиров, 
Хранители строгих постов. 

Но смута пошла при дворе— 
Восстали язычники все, 
Ко князю ворвались толпой: 
«Ответишь ты нам головой!» 

И князь, испугавшийся их, 
В тюрьму посадил тех святых. 
Там более года держал 
И скоро сломить их мечтал. 

В темницу не раз приходил 
И ласково к ним говорил: 
«Друзья, подражайте вы мне! 
Христа почитаю в душе. 

Но тайну сию глубоко 
Сокрыл в своем сердце легко. 
Публично же идолов чту, 
Им славу и честь воздаю. 

Послушайте князя, друзья! 
Вам Ольгерд желает добра. 
Награда же вас и почет 
И жертва у идолов ждет.» 

Ответили те не страшась: 
«Живешь ведь Христа не боясь. 
Познай, государь, наконец 
Вселенную создал Творец. 

Ему подобает хвала 
Во веки веков и всегда. 
A идолов мертвых почтить- 
Лукавых бесов посмешить. 

А славе во времени крах. 
И тело рассыпется в прах, 
И вечность, как строгий судья, 
Осудит на веки тогда. 

В цепях,сочетаясь с Христом, 
Мечтаем о мире ином. 
Свободою дух наш горит, 
И вечная радость пленит.» 

Но шелест великих дубов 
В ответ, словно гимны ветров, 
Поведал о дивных святых: 
На дубе повесили их. 

Антонием звался один, 
Что самый ревнительный был 
О славе великой Христа. 
Пред ним же и первый предстал. 

Другой-Иоанн,как борец, 
Наследовал славы венец, 
Победу держа над собой, 
И счастье обрел и покой. 

Евстафий-то, родственник их, 
Дивившийся силе святых, 
Крестился и Бога воспел, 
А идолов мерзких презрел. 

Зловерный разгневался люд, 
Собрали безумные суд, 
Решили, чтоб правду судить, 
Других христиан устрашить. 

«Любимый придворный Круглец!— 
Воскликнул языческий жрец, — 
Ты князя любовь потерял, 
И смерть для себя отыскал. 

Литовских богов не почтил, 
Их гнев на себя обратил. 
Одумайся, может опять 
Им жертву восхощешь подать, 

Любовь возыметь от двора? 
Жалеем мы, право, тебя, 
Покайся, готовы принять, 
В объятьях своих целовать.» 

«–Приятнее муки с Христом, 
Чем братство с лукавым бесом, — 
Ответствовал юный мудрец, — 
Но чаю, Небесный Отец, 

Воздаст мне святую любовь 
В обмен на проклятья жрецов. 
Познайте, что ваши есть боги— 
Грехи без конца и пороки. 

Господь же на небе Святой 
Всегда и повсюду со мной. 
Его и в оковах, цепях, 
Готов без конца прославлять.» 

Сияя, как ангел, лицом, 
Венчался Евстафий венцом. 
Средь братьев юнейшим он был, 
Умом совершеннейшим слыл. 

Невинное сердце свое 
Христу запечатал умно. 
Прекрасную юность свою, 
Меняя на вечность в раю. 

Стонал тяжело древний дуб 
Свидетель последних минут. 
И долгое время потом 
Висели на древе втроем. 

Висели. Запрет был снимать, 
Чтоб звери могли растерзать. 
Но Бог, сотворивший всю тварь, 
Пречудно святых сохранял. 

Вот облачный столп озарил 
И славу с Небес им явил. 
Владыко великим перстом, 
Их взял на Небесный престол. 

О, дивные веры столпы! 
В веках Православие, Вы, 
Всегда утверждали собой, 
Как Ноев ковчег золотой. 

Нетленные ваши тела 
Без слов прославляют Творца, 
И дивную славу поют, 
Честной вдохновляюще люд!
 
Свято-Духов монастырь.1997 июнь.

Арнас Алишаускас (лит. Arnas  Ali;auskas 1970)
Литовский поэт, критик.  Окончил факультет литуанистики Вильнюсского Университета (1995). Работал в редакции журнала «Литература и искусство», затем в пресс-службе канцелярии президентуры Литовской Республики. Живет в Вильнюсе.

ОТКРЫТИЕ  ГОРОДА

Дворник поджигатель снега
Взял качалку для ночлега
И не видит как из моря тихо выступает дождь
В город возвратилась птица
Испугаться устыдиться
Поражённо изучает черноту своих подошв
Город старый город грязный
Гипс облезлый мрамор праздный
Почему мы так не знаю и за что не знаю пью
Разбазаренная юность
Роза вдруг взяла очнулась
И становится понятно всё про родину мою
Заполнение пробела
Над огнём труба пропела
Отрубите руки агнцу чтобы не повадно впредь
Старым книгам нет ответа
С неба падает монета
Всё сбылось пророк наказан руки надо бы погреть
Перевод с литовского Георгия Ефремова

Нелли Алифанова (1972)
Печаталась в прессе Литвы, а также поэтических сборниках и альманахах, изданных в Литве в разные годы, в том числе «Литера 2008», «Литера 2010», «Планете поэтов-5», «Ступени 2016» и других изданиях МАПП. Пишет на русском и литовском языках.

СПАСЕНИЕ

До Вильнюса, как до звезды…
Он за окном моим, но всё же –
До Вильнюса, как до звезды.
К нему, сумняшеся ничтоже,

Сквозь веер тонкого стекла,
Забыв на повороте бога,
Бежала, падала б, текла,
Ползла, коль не держали б ноги.

Сквозь веер тонкого стекла,
Сквозь пальцы вынутых осколков,
Сквозь шёпот мёртвых губ «акла»*,
Теперь и сквозь тебя, вот только,

Столкнувшись с бесом темноты,
Я так и не смогла измерить
Предательством понятье «ты»; 
Отныне «ты» – понятье веры,

Отныне ты – прохожий гость,
Напоминающий кого-то.
Я выплакала всё, вот – горсть
Стеклянных капелек болота.

…И снова Вильнюс за окном
Забыто, нереально близок.
Мой старый, одинокий дом,
Окно, лишённое карниза…

На время потеряв, тебя,
Мой Вильнюс, обретаю снова,
Как равновесие, любя,
Как дар рождения второго. 

*«Акла» (пер. с лит. яз.) – слепая.

Элен Кофман  (анг. Helen Kofman 1973)
Живёт в США. Детство и юность Алёны Шпитальник прошли в Баку, Азербайджан. Окончила Университет Штата Джорджия в Атланте, получив степень бакалавра по специальности компьютерные науки и математика, затем степень магистра. Работает программистом. Стихи пишет с детства, публикуется в различных литературных альманахах и периодических изданиях США. Член Международной Ассоциации Писателей и Публицистов (МАПП). 

ВИЛЬНЮС

Ворота Зари и икона Марии,
Костёлы, соборы, до небес купола,
Узкие улочки с дворами старинными,
На холме величаво стоят Три Креста.

Гидеминиса башня, и Нериса воды,
Готический стиль Храма Анны Святой,
Старый город, а рядом растут небоскребы…
Всё пленяет прохожих своей красотой.

Но нежданно до боли сжимается сердце,
Когда медленно входишь в еврейский квартал.
Память снова напомнит, мезузой у дверцы,
Как в Понарах невинный народ погибал.
На стене очень много больших фотографий,
Тех, кто сгинул так рано, так рано ушел.
В их глазах столько боли, тревоги, страданий.
Задержись тут, прохожий, немного еще!
Детский сад, где когда-то была синагога,
Только стенд небольшой сообщает о ней.
Я на улице ;yd; помолюсь тихо Б-гу,
За живых и за мертвых, за отцов и детей.
14 ноября, 2016 г.

Анатолий Боднич (1974)
Родился Вильнюсе, жил в Израиле, сейчас живет в России, в г. Санкт-Петербурге. Вышли книги стихов «Воробьиная ночь» (1999), «Шепот» (2001), «Голосом ноября» и «А.С"» (2014)  Стихи публиковались в альманахах и сборниках в США, Германии, России, Литве.

ЭЛЕГИЯ – ВИЛЬНЮС

Никогда от тебя, мой город…

Чеслав Милош
Спит ко всему готовый,
тихий-средневековый,
словно впадая в вечность, –
город, где жил когда-то,
где убегал со школы;
«школьник» бессонной ночью
вдруг вспоминает детство.

Арки, кресты костёлов,
странный, чужой, нездешний,
мокрой брусчатки голос.
Утренний мчит троллейбус
дальше, под колокольный
звон и прохладу листьев,
сердцебиенью вторя
шаг замолкает, длится
жизни мгновенье – росчерк,
… не различить согласных,
в парке пустом скамейки
влажны… и лист кленовый
кружится понапрасну…

То затихая, ветер
мокрый по парапету
гонит, в горсти сжимая,
память туда, где нету
смысла, надежды – дальше,
дальше холмов и башни,
узких костлявых улиц,
двор университета
падает в день вчерашний.

Не замечая стрелок,
в пасмурной дымке утра,
медленный, бесконечный,
силясь сойти, сливаясь,
крыш черепичных поезд
тает во тьме рассвета.


 ***
Если б не было худо,
было б больше беды,
этот город - посуда,
из-под мокрой плотвы.
Звезд трепещущих ночью,
плотью улиц земных,
по брусчатке грохочет
слов извозчик и крик.
Как листвой одеяло
запахнув наугад,
ну и что, что не стало,
твоих, школьник, наград,
все равно ты забудешь
самый важный урок,
самый нежный и лучший
город с башенкой строк.
Кафедральною ночью,
вдоль замшелой реки,
озираясь, где хочешь,
где не видно не зги,
побежишь по кварталам
бедных шахмат речных,
разве этого мало,
для бескрайней ничьи?
Спи укутанный лесом,
черепичным дождем,
невесомый, небесный
мой оставленный дом.
Так горбатится кошкой
память в копоти труб,
погоди, я немножко
здесь замешкался, вдруг
у ленивой Вильняле
с деревянным плотом,
заглядевшись на пламя,
навсегда, на потом.
 

 
Анна Тураносова-Абрас (1976)
Поэтесса, автор - исполнитель в жанре современного городского романса перекладывающая на музыку свои стихи. Является лауреатом международного фестиваля «Славянские объятия», Варна, Болгария. Родилась с С- Петербурге, живет в Висагинасе. В творческой биографии спектакль «А эту зиму звали Анна...», поставленный в Русским драматическим театре Литвы (2012) и музыкальный спектакль «Эклектика любви», созданный в соавторстве с вильнюсской поэтессой Евой Ахтаевой. Выступает с серией сольных концертов на вильнюсских сценах и петербургском арт - кабаре «Бродячая собака». Работает журналистом.

ПАМЯТИ АКТЁРА ЭДУАРДА МУРАШОВА

Растаял снег; земля обнажена
У той сосны, где ты уснул навек.
Приду к тебе сегодня дотемна…
Как никогда, растаял рано снег.
Я говорю с тобою день и ночь,
Твои глаза сияют мне с небес;
Да, ничему на свете не помочь…
Как нынче рано оживает лес,
А ты не видишь… Или видишь ты,
Как от святого отступает бес…
Ты на меня глядишь из высоты,
И кажется, что ты уже воскрес.

ОСЕНЬ В ВИЛЬНЮСЕ

Приходит в Вильнюс осень как сестра
Приходит к опечаленному брату –
Томительными красками заката
И сдержанностью ясного утра.

Касается дыханием своим
Высоких арок и узорных шпилей;
Здесь воды и столетья проходили,
Ступал Голлем и плакал херувим.

И я, изгой повсюду, истоптала
Семь посохов, сбивая пену дней, -
Я голову склоню у пьедестала,
Мой Вильнюс, тихой осени твоей…

ПРОГУЛКА

Давайте пройдемся, в руке рука,
По улицам спящего города.
Долго ждала я звонка,
Дрожала, как будто от холода,
Но больше не жду ничего.
Давайте пройдемся по улицам.
Коснусь я лица твоего,
Ты будешь растерянно хмуриться.
Глаза у тебя далеки,
Задумчивы и невнимательны,
Как берег заросшей реки,
Как смерть под рукой предателя…
Давай погуляем, родной.
Единственный раз. Обязательно.
Нас ночь опьянит тишиной
Вневременного знаменателя.

Тата Тарасова (1978)
Живет в Болгарии. Родилась и выросла в Москве, жила и окончила школу в Вильнюсе. Художник, автор и исполнитель лирических песен и романсов.  Призёр конкурса авторской песни в Минске в 2000 году, лауреат поэтического конкурса посвящённого 200 - летию русской словесности в Вильнюсе. Записала альбомы «Исход зимы» и «Дымок от папиросы».  Оформила спектакль «Биндюжник и король» в Русском драматическом театре Литвы (реж. А.Касиляускас), издала ряд прозаических и поэтических книг.

НАШ МАЛЕНЬКИЙ ПАРИЖ

Холодные ботиночки,
Пальтишко с ветерком
Позвякивают льдиночки
Мелодию пешком.

Дымок ложится кренделем
На скатерти небес
Там серебрятся вензеля
И золотиться крест
На елках электричества
Халва среди маслин
У клячи исторической
Бедняжка Гедимин.

Под реки «Трех девяточек»
Куда ж ты так спешишь
У печек греет пяточки
Наш маленький Париж

ВИЛНЭ
Вилнэ – где за каждой стенкой
Время плачет и поёт,
Вилнэ – сливочною пенкой
Облачко к луне плывёт.
«Вилне!» шепчут зёрна в грядках,
Чертят ласточки весной,
И с детьми играет в прятки
Заколдованный портной.
Винлэ, Вилнэ под ногами,
В сердце, в печени, во рту…
Те, кто прожил – с нами, с нами
В небо светлое растут.
Эти улочки и речки,
Горки, рощи, ветерки
Говорят еврейской речью,
Словно мелют колоски.
Вилнэ – входят в дом травинки,
Смотрит в зеркала сирень,
Солнце в стоптанных ботинках
Через окна вносит тень.
Голубями по проулкам
Разлетятся эти сны...
Ненадкушеная булка
Заколдованной луны...
Вилнэ, Вилнэ под ногами,
В жилах, в памяти, в ушах...
Кто не дожил – с нами, с нами
Вечно силятся дышать!
Эти дверцы и крылечки,
Подворотни, чердаки
Говорят еврейской речью
Словно мелют колоски…

Таисия Ковригина (Таисия Орал)(1984)
Живёт в Абу-Даби, столице Объединенных Арабских Эмиратов. Поэт, прозаик и переводчик с литовского. Ранее публиковались под фамилией Лаукконен. Окончила филологический факультет Вильнюсского университета и докторантуру Института литовской литературы и фольклора. Доктор гуманитарных наук, автор книги на основе диссертации «Поэт без нации: стратегии русских писателей Литвы в советское и постсоветское время» (2013, Вильнюс, на литовском языке). Печатается в альманахах и журналах Литвы, Латвии, Эстонии, Германии. Финалист VII Международного конкурса молодых русских поэтов зарубежья (2012, Рим).

ВИЛЬНЮС
мой город, проступающий озон
сквозь хлопоты и шарканье ворон
из сырости - который век подряд,
как о тебе красиво говорят!

на перекрестке разноликих рек
уснул в лесу заметный человек,
во сне ему навыл железный волк:
пора замкнуть пространство на замок

соревновались старость, зрелость, юность,
изобретая, чем бы отомкнулось
пространство - но таких дремучих знаний
производить не стоит между снами

вот так и ты, превозмогая нежность,
когда везде сквозит, и мгла кромешна,
а закоулки тают и таят,
вдруг выпалишь, как вежливый невежда:
"здесь каждый будет господом утешен"
но никуда не двинешься опять


Виктория Песня (1986)
Живет в Эстонии в городе Таллин. Закончила Тартуский университет по специальности эстонкий язык и литература, работает в лицее учителем.
МОЯ ЛИТВА
Моя Литва - страна баскетбола.
Здесь в Каунасе мальчиков миленьких много.
Литовский язык - словно пение птиц!
...Красоты Литвы не знают границ!
Моя Литва - страна триколора.
Здесь в Вильнюсе женщин-красавиц так много!
Люблю я Литву, будто там родилась, -
Она в моё сердце, как песня влилась.

Моя Литва, прости за любовь!
К тебе возвращаюсь я мыслями вновь.
Желаю тебе процветать и расти.
Живи, будь любима, люби и цвети!

Моя Литва с сентября начиналась,
С литовской эстрадой дуэтом сливалась,
Шуршала с осенними листьями в такт,
Закончив моей жизни скучный антракт.
Литва начиналась с литовских девчонок,
И с длинных сапог, и с коротких юбчонок.
Литва продолжалась затем с октября.
Моя Литва начиналась с Тебя!

И теперь Ты - словно воздух мой!
В моём сердце Ты навечно
Поселилась на двоих с Литвой
Бесконечно!..

 2009 г., Таллин
Виталь Рыжков (бел. Віталь Рыжкоў 1986)
Живет в Республике Беларусь в городе Минске. Выпускник Белорусско - Российского университета. Лауреат премиий «Золотой апостроф» (2008), конкурса Белорусского ПЕН-Центра (2006), конкурса имени Карлоса Шермана (2009), «Дебют» имени Максима Богдановича (2011). Автор поэтического сборника «Дзверы, замкнёныя на ключы» («Двери, замкнутые на ключи»2010). Пишет на белорусском языке.

ВИЛЬНЯ

           ...за сто шагов до Острой брамы.
                                        
Виктор Шалкевич

дорогая бумага, терпи, до компьютера далеко идти,
и к Острой Браме уже не дойти с повинной.
со временем вспомнятся пьяные разговоры в комнате,
все больше пива, родная, все меньше Вильни.
кажется, в этом городе раньше жизни начались апгрейды.
здесь люди и велосипеды – одно и то же.
тут медленно и безвольно деревья сплетаются в дреды
глядишь на бутылки, думаешь: game over. дожил.
тут, вообще говоря, не грустно, родная, и ностальжи не точит.
и почти незаметно расстоянье от дома.
остаться б ещё, посмотреть как набухнут почки,
жаль только этой игре не хватает add-онов.

* - дополнение, продолжение компьютерной игры

Перевела с белорусского Инна Заикина

Алина Борзенкайте (1996)
Студентка Исторического факультета Вильнюсского университета, с 2015 года член МАПП, печаталась в сборнике «Ступени». Пишет стихи и пробует себя в переводах литовской поэзии на русский язык. Живёт в городе Пабраде.
В ЛАБИРИНТЫ СТАРИННЫХ УЛИЦ…

В лабиринты старинных улиц
Сердце манит меня опять...
Там эпохи соприкоснулись,
Время там повернулось вспять.

Снова манит меня Фонарщик,
У меня есть к нему вопрос:
В этот чудный, волшебный август
Сколько с неба упало звёзд?

Что за песню поёт Вильняле?
О чём Ангел трубит сейчас?
И с Русалкой о чём шептались
Ясны звёзды в паденья час?..

Анна шпилями рвётся в небо,
И в раздумьях застыл Поэт…
И волынщик в зелёном сквере:
Он играет ещё?.. Иль нет?

Гядиминас глядит сурово…
Слышен Волка железный вой;
Медный колокол снова, снова
Заглушает его собой…

В лабиринты старинных улиц
Сердце манит меня опять,
Там эпохи соприкоснулись,
Время там повернулось вспять…

ЗАКАТ НА КАФЕДРАЛЬНОЙ ПЛОЩАДИ

Когда садится Солнце за собором
И колокол звучит в вечерний час,
Вдруг засыпает шумный Старый Город;
Сливаются "былое" и "сейчас"...

Стираются последние границы,
И время поворачивает вспять…
Листаются истории страницы,
Слетает прочь сургучная печать…

И смотрит важно сверху Гедиминас,
И воет, словно встарь, Железный Волк…
И, кажется, в беззвучный Старый Вильнюс
Вот-вот ворвётся крестоносцев полк,

И кажется – сейчас откроешь тайну,
Что скрыло время прошлого замком…
Но вдруг рассвета первый луч случайный
Промчится по брусчатке босиком…

Промчится, и вернутся вновь границы…
Расчертит их янтарный Солнца свет;
И только сердце вольной синей птицей
Увидит, что границы вовсе нет.

ПОВЕДАЙ МНЕ, СТАРЫЙ ФОНАРЩИК1

Поведай мне, старый Фонарщик,
Про Вильно в былые века...
Ты света и времени стражник,
Смиренно глядишь в облака...

Давно времена изменились...
Не гаснут теперь фонари,
Когда вдруг дожди разъярились
И льют от зари до зари...

Но хочешь всё ты по привычке
Разжечь свой старинный фонарь
И ищешь растерянно спички,
Чтоб всё осветилось, как встарь...

Ты словно в веках потерялся,
На улочке старой застыв...
Но в каждом изгибе остался
Твой к свету упрямый порыв!

Однажды, порою закатной,
К тебе я, Фонарщик, приду;
Теченьем Нярис будет мягко
Баюкать ночную звезду...

Все церкви заснут и костёлы,
Заснёт, днём уставший, народ...
И в Старый, любимый мной, Город
Волшебница-полночь придёт...

Тогда, друг-фонарщик, очнёшься
Ты вдруг от дневной дремоты...
Фонарь, как и прежде, зажжётся
И тихо поведаешь ты

Мне много чудесных историй,
Что видел на долгом веку...
Но ночь эта кончится вскоре,
Её удержать не смогу...

Шагну я навстречу рассвету,
По улочкам сонным пройдусь...
А в сердце цвести будет лето,
И ночью я снова вернусь!..

УЖУПИС

Каждый здесь вправе любить,
Каждый здесь вправе влюбляться;
Знают здесь: быть иль не быть,
Здесь ни к чему сомневаться!

Славный Зареченский край,
Как здесь легко и свободно!
Вкруг расстилается май…
Может быть, это не модно,

Только романтик я всё ж:
Я влюблена в это место!
Быстро Вильняле течёт,
Ангел трубит в поднебесье…

Каждый прохожий – поэт:
Этим пропитан здесь воздух…
Здесь (хочешь верь, хочешь - нет),
В стих обращается проза!

Это квартал чудаков,
Тех, что в романтику верят…
Если поверить готов -
Настежь распахнуты двери!

Ангел здесь встретит тебя,
Песню о счастье поющий…
Будь здесь собой, не боясь,
Роли, поверь, нету лучше!

Будто глаза мне раскрыл
Край этот дивный – Заречье…
Кто хоть мгновенье здесь был,
Помнить его будет вечно!

Каждый здесь вправе любить,
Каждый здесь вправе влюбляться!
Искренним, радостным быть,
Сердца огней не бояться!

СВЯЗЬ ВЕКОВ НА СЕДЕЮЩИХ КРЫШАХ …

Связь веков на седеющих крышах,
Связь веков в шпилях и куполах...
Я люблю тебя, сказочный Вильнюс,
Гедимином рождённый в лесах!

Здесь гуляет капризная Клио2,
Пряча правду за сотней замков...
Эта муза капризна, спесива…
Но известны ей тайны веков…

Я в них тоже желаю проникнуть,
В подземелья и замки войти!
Во все мелочи, тонкости вникнуть,
То, что временем скрыто, найти!

Это Клио диктует мне строки,
Это Клио диктует мне пыл!
И мне дороги тропы, дороги,
Гедимин где когда-то бродил...

Я хочу воспевать этот город,
Всю романтику улиц и крыш;
И, не слыша, ни сплетен, ни споров,
Разгадать его вечную тишь…

Связь веков на седеющих крышах,
Связь веков в шпилях и куполах...
Я люблю тебя, сказочный Вильнюс,
Гедимином рождённый в лесах!

ДРЕМЛЕТ ГОРОД, ЗАКАТОМ СОГРЕТЫЙ…

Дремлет город, закатом согретый,
И сверкают огнём купола…
Просидеть бы вот так до рассвета,
Оградясь от добра и от зла,

Позабыть про часы и про даты,
Позабыть, что всего лишь апрель…
И поверить, что врут циферблаты,
И не верить, что снова метель

Заметёт этот сказочный город,
Старый город, знакомый до слёз;
Это будет, конечно, нескоро…
Это будет, клянусь, не всерьёз…

Только были б минуты длиннее;
Тишина только б дольше была;
И в лучах утопали последних
Золотые церквей купола…
 «Фонарщик», улица Швянто Йоно в г. Вильнюс, скульптор Витаутас Наливайка, 1986 г.
 Клио – муза истории в древнегреческой мифологии










ИСПОЛЬЗУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА :


Библиотека всемирной литературы. Русская поэзия начала ХХ века. Издательство «Художественная литература». Москва. (1977)

Библиотека всемирной литературы. Поэзия народов СССР ХIХ начала ХХ века. Издательство «Художественная литература». Москва. (1977)

Библиотека всемирной литературы. Европейская поэзия XIX века. Издательство «Художественная литература». Москва. (1977)

Библиотека всемирной литературы. Европейская поэзия XIX века. Издательство «Художественная литература». Москва. (1977)

«Антология литовской советской поэзии». Редакционная комиссия: А. Бернотас, А.Малдонис (председатель), Э. Матузявичюс, В. Реймерис. Составитель Р. Тримонис. Вага.(1980)

Dvide;imto am;iaus lietuvi; poezija, Antologija. T.: 1-2 «Vaga»(1991)

Союз писателей Литовской ССР. «Литовская советская поэзия». Подстрочники. Вага. Редакционная комиссия : А. Йонинис, А. Малдонис, Юст. Марцинкявичюс, Э. Матузявичус. Составитель А. Бертонас  Вильнюс (1975)

Мысль вооруженная рифмами. Поэтическая антология по истории русского стиха. Ленинград. Издательство Ленинградского Университета. (1983)

Федор Глинка. Сочинения. «Советская Россия» (1986)
 
Стихотворения Павла Кукольника 1861 года.  Вильно. Типография  А. К. Киркора (1861)

Shneur Z. Vilna. In: Miklat. Vol. 1, h. 1. New-York, (1919)

Валентина Брио  «Поэзия и поэтика города: Wilno – ;;;;;– Vilnius». М.: Новое литературное обозрение (2008)

К.Ф Рылеев «Думы» «Наука» (1975)

Адам Мицкевич. Стихотворения. Поэмы. Серия: «Библиотека Всемирной Литературы». «Художественная литература»(1968)

Федор Тютчев. Стихотворения. Серия:«Библиотека поэзии». «Профиздат» (2012)

Н. А. Некрасов. Собрание сочинений в четырех томах. Москва. Издательство «Правда» (1979)
 
Людвик Кондратович (В. Сырокомля). Избранные произведения. Перевод с польского. Москва: «Государственное издательство художественной литературы» (1953)

А.А.Навроцкий. Крещение Литвы. Эпизодическая драма. Типография Безобразова и К .С-Петербург (1902)

Константин Бальмонт. Стихотворения. Библиотека избранных стихотворений .ХХ век. «Звонница-МГ» (2014)

Юргис Балтрушайтис. Дерево в огне. Вага (1983)

Брюсов В. Я.  Собрание сочинений в семи томах, Москва. Издательство «Художественная литература» (1973-1975)

Саша Черный. Стихотворения. Библиотека поэта. Большая серия. Советский писатель. Москва (1960)

Георгий Иванов. Собрание сочинений в 3 томах. Издательство «Согласие» (1994)

Людас Гира. Избранное. Государственное издательство художественной литературы Литовской ССР. Вильнюс. (1952)

Юстас Палецкис. «Возрождение».Стихи. Авторизованный перевод с литовского. Москва  «Советский писатель» (1958)

Ахматова А. А. Собрание сочинений в шести томах. Издательство «Эллис Лак» (1998)

Томас Венцлова «Статьи о Бродском» Новое издательство (2005)

Томас Венцлова «Metelinga» Стихотворения и не только. Составила и перевела А.Герасимова «Пробел-2000»-Umka-Press (2017)
 
Иосиф Бродский. «Ночной полет». Стихотворения. «ИГ Лениздат» (2016)

Александр Прокофьев. Собрание сочинений в четырех томах Издательство «Художественная литература» Ленинградское отделение (1978)

Роберт Рождественский. Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе. «Эксмо» (2016)

Лев Озеров. «Неземное тяготение». Книга стихов. Советский писатель. Москва. (1969)

Асовский Виталий «Вильнюсский дивертисмент» Стихи. Вильнюс: ЗАО Лукас (1991)

«Осенняя бухгалтерия» Стихи литовских поэтов в переводах Виталия Асовского. Вильнюс (2014)

«Ars Poetica ? Искусство поэзии ?» Стихи вильнюсских поэтов в переводах Виталия Асовского. Вильнюс (2015)

Ежемесячная газета Православного Братства Литвы «Встреча» № 8 (41) Владимир Кольцов-Навроцкий «Святыни Вильнюса в лирике»  (август 2008)

Газета «Обзор» «Этот город храним благодатью святынь» № 7(840) (14-20 февраля 2013)

Газета «Обзор» Литва и мир. Юрий Кобрин «Я давно на своём месте».(5-11 2013)

Журнал «KRESCIATIK» Jnternacional Literatury Magazine (05.2016)

Журнал «Дружба народов»

Давид Самойлов. «Черта». Книга стихотворений. Составление и подготовка текста Галины Медведевой. Москва: «Весть» (1994)

Межиров А. П. «Поземка»: Стихотворения и поэма. Москва (1997)

Леонид Михелев «Юрий Сонин» Поэзия, Вильнюс, издательство «DUMSA» (2001)

Елена Шеремет «Жизни графика» Избранные стихотворения. Планета ВВКУРЭ. Вильнюс. (2008)

Русская поэзия Латвии конец ХХ-начало XXI века в двух томах. Лудза (2014)

 «Под небом Балтики». Зарубежная русская поэзия (стихи лауреатов и дипломантов конкурса 2008-2014). Библиотека альманаха «Русский миръ». «Santa», Нарва. (2015)

«Родник» Сборник литературного творчества членов литературно-музыкальной студии «Родник» 7 сборник. Вильнюс (2012)

Валерий Срибный «Я с вами говорю душою...» Сборник стихов. «Margi rastai» Вильнюс Валентины Брио (Израиль) «Поэзия и поэтика города: Wilno – ;;;;;– Vilnius». 2008 г. (2007)

Литературный журнал «Северная Аврора» 17, (2012)

«Рассветный хлеб». Поэты Литвы в перевод Г. Ефремова и его стихотворения о Литве. Москва «Весть» ВИМО (1995)

«Ветви на ветру» Литературное объединение «ЛОГОС».Избранные стихи и проза. 1991-2009 г.г. том II Вильнюс (2010)

Эльвира Поздняя «Русский акцент» Вильнюс (2014)

Евгений Шкляр «Приоткрыта одна из страниц...» Стихотворения , поэмы, переводы. Составление, вступительная статья и примечания Владиславы Агафоновой. Saulabrolis Vilnius, (2003)

Przeniesc WILNO do serca. Portret Miasta. Zebeal i opracoval, wykonal zdjecia Romuald Mieczkowski. Z W Wilno (2009)

Вавилон  «Вестник молодой литературы». Вып. 6 (22). - Москва АРГО-РИСК, (1999)

Литературно-художественный ежегодник «ПОБЕРЕЖЬЕ» THE COAST 9921 Bustleton Ave., unit W-10.Philadelphia, PA 19115 . United States

Мария Зинкевич сборник ОПАЛЕННЫЕ КРЫЛЬЯ

Сборник «День вдохновенный». Издатель ОО «Планета ВВКУРЭ» Вильнюс (2015)

Журнал Союза писателей Литвы «Вильнюс».(Май-сентябрь 1999)

Сайт «Русские творческие ресурсы Балтии, 2000 — 2006»
 


Сайт Павел Лавринец. Пространственные и временные характеристики вильнюсского топоса.
Сайт «Поэзия народов СССР XIX – начала XX века» https://www.litmir.co/br/?b=248468&p=183







 





«Зов Вильны» Стихотворения. Поэмы. Переводы- V. BMK, -

ISBN 9986-814-67-7

Настоящее издание представляет собой первый сборник вобравший стихотворения, поэмы и переводы посвященные Вильнюсу, его достопримечательностям и горожанам.