-Что, Алексей Игоревич, хорошо погуляли? — спрашивал Николай Степанович.
Алексей уже был полностью вымыт и теперь стоял над ведром и умывался.
-Погуляли хорошо. А вы чем тут занимались? Книжки свои учёные читали? — Алексей брызнул водой себе в лицо.
-Это ваши книжки учёные. А я вот смотрю на вас и вижу, что вы с прошлой зимы очень сильно поменялись.
-Папа, папенька, срочно! Срочно в Петербург! Я же совсем забыла у меня там платье, платье новое шьют мне. Завтра поедем же, поедем? — в комнату вбежала Виктория.
-Алексей, Лёшенька. Виктория рассказала мне про своё платье, а знаешь, я хочу точно такое же хотя бы на нашу свадебку, — за Викторией в комнату вошла Ольга.
-Эка, невидаль! Платье городское на свадьбу в деревне. Синее своё оденешь, мне оно нравится.
Ольга не стала даже возражать своему любимому, она увидела, что он немного не в духе и ушла.
Алексей уже расположился на небольшом стуле со спинкою и вытянул ноги. На нём была легкая белая рубаха и чёрные, домашние штаны. Его густые, мокрые волосы не лежали ровно, но ему это даже шло. Ему шёл его умный и острый взгляд, который делал его худое лицо более выразительным.
-А что касается моих изменений, Николай Степанович, то я их не вижу. Вы меня раньше плохо знали.
-Виктория, завтра едем, — проговорил сквозь зубы Николай Степанович и посмотрел на Алексея, — вы росли на моих глазах, я был у вас на крещении, слышал ваши первые слова, видел, как вы начинали читать, как вы начали проводить все эти ваши опыты. Я всё видел! И вы ещё говорите, что я вас плохо знаю?
-В душе да. Вот кто я для вас? Опишите меня? Мишка для вас молодая кровь, сила, свобода, а я? Кем вы меня видите в этой жизни?
-Алексей! — Игорь Викторович, который до этого стоял в стороне, начал понемногу вмешиваться.
-Пускай спрашивает, Игорь. Дай я поговорю с великими умами. Кто вы для меня? Раньше я бы назвал вас праведником, сейчас уже буду ошибаться. Вы для меня человек с чистой верой, глубоким умом. Вы презираете всех, кто вам не подчиняется, считаете, что если человек не такой как вы, то это больной, ненужный обществу человек. А про Михаила вы ошиблись, для меня он более мягкий, с ним очень удобно вести диалог, он всегда пойдёт на компромисс. А вы нет. Хотите узнать какой вы? Посмотрите на брата, вы его полная противоположность.
-Зачем мне на брата смотреть? Я сам для себя решу, какой я. А вас спросил я, чтобы просто услышать ваше мнение. Кстати, вы неверно обо мне говорите. Я никого не презираю и не собираюсь презирать, это глупо и вера моя этого не допускает. Я просто знаю, что держимся мы все на одной, единой вере, на православии и один Бог знает, что там с нами дальше будет, а не ваше глупые предположения о дальнейшей судьбе государства. На всё Божья воля. Общество сильно грешно? Бог посылает ему войну или другие страшные вещи. Каждому свой крест нести и мой крест легкий, маленький, деревянный. Ваш крест полегче намного. Царский крест тяжелый, из золота, ему его тяжело нести, не может он. Слабый.
-Эге, с себя на веру перешли, эге. Мысли у вас как у моей бабки в прошлом столетии. Война — Бог, житье — Бог, рыбу на рыбалке дед поймал — и тут Бог помог! Неужели все эти войны из-за людского поведения? Тогда чего же обычные люди, негрешные люди страдают? У какой-нибудь женщины, которая никогда службы не пропускает, сын сейчас лежит где-то под Варшавой и никто его по-людски не похоронит. А мать, между прочим, молится за него. Свечки ставит каждую службу. Что вы тут скажите? Тоже Божья воля?
-Тоже Божья воля, — спокойно повторил Алексей, — ну, узнает женщина, поплачет, у Бога спросит за что, но от веры, же не откажется. Наоборот ещё ближе с церковью сближается, горе общее людей православных сближает. И Михаил, да-да, тот самый, которого вы хотите против власти настроить, тоже так считает!
-Позвольте, я против властей никого не настраивал. Если он хочет со мной работать, то пусть сначала изучит книги, которые я ему дал, а вот книги да! Там уже написано о том, каким должно быть государство!
-Идеальное государство это всегда утопия.
-Я не спорю, но поверьте мне, я жил больше вас, видел больше и уж точно знаю, чего наш народ хочет.
-Глупо спрашивать и глупо знать чего хочет народ. Народ это вообще сколько людей? Можно собрать человек пять, это уже народ, и спросить каким вы хотите видеть нашу страну, и тут каждый как начнёт своё что-то говорить. А если уж одни будут консерваторы, другие либералы, третьи социал — революционеры
, а остальные вообще их других, новых партий, то они же все убьют друг друга. Нет, всем никогда не угодишь. Даже в любви. Вот вы, например, любите чай сладкий, с медком, чтобы был, да? А я терпеть не могу сладкое и для меня чай с мёдом противен. Так оно и в любви, вы одну любите, я другую. Так и в мировоззрении. У вас своё, у меня своё. Я бы начал сейчас доказывать, что моё правильное, но я, пожалуй, пойду к себе почитаю что-нибудь, — Алексей встал, — а если вы думали, что я родного брата презираю, то это не презрение, а насмешки. Да и драка у нас ненастоящая, так братская ерунда, — Алексей вышел из комнаты.
-Ничего себе ненастоящая, а кровь из носу, — прошептала Виктория, — папенька, поехали отсюда, будем навсегда-навсегда в Петербурге. Я Петеньку дождусь, и будем все вместе жить.
-Даа, не ручей, даже не речка, а море, целое море этот твой Алексей, — Николай Степанович думал о своём.
Он задумчиво посмотрел на Игоря Викторовича и вышел из комнаты.