Часть 1. Глава 1. Первая встреча
Его невыносимо черные глаза были устремлены в пустоту, он совершенно ни о чем не думал, кроме... Все эти бесконечные пять дней его мучило лишь одно желание: вновь увидеть взгляд своей жертвы, прекрасной жертвы. Дверь придорожного кафе недовольно скрипнула, и вошла Она - воплощение всего прекрасного. Летящей походкой пройдя мимо пустеющих столов, опустилась за самый дальний и аккуратным движением руки достала из потрепанной сумки, которую она бросила на соседний стул, небольшого размера блокнот. Толстая ярко-красная ручка была зажата между страниц где-то посередине. Он не мог отвести от нее своих темных как мрак глаз, что-то необычное окутывало, будто невидимой пленкой, потенциальную жертву, которой суждено было стать еще прекрасней...
Он это делал не раз. Пойманную жертву, чаще всего женского пола (он считал женщин воплощением прекрасного и возвышенного), омывал в горячей воде, крепко привязывал к металлическому столу и резал вены на обоих запястьях, предварительно поставив под них два больших серебряных кубка. Кровь в одном сосуде он оставлял до конца процедуры, а другой для особого ритуала: причащения жертвы, то есть она испивала своей же крови. Почти сразу же он обмакивал два своих пальца в кубке и ставил кровавый крест на ее лбу, как символ перерождения, полного очищения. После этого аккуратно, почти любовно, срезал бархатную кожу, оставляя целыми только лицо, ступни и ладони. Когда процедура считалась законченной, он садился рядом с ней и испивал ее кровь, блаженно улыбаясь. Это было необходимо для того, чтобы пропустить через себя каждую клеточку ее божественной плоти. Потом нежно целовал свою жертву в лоб, в место, куда он поставил крест, и ласково говорил:
-Это мое благословение, дитя.
Он, почти животным взглядом, осмотрел с ног до головы девушку на другом конце кафе, она продолжала что-то писать в блокноте, изредка поглядывая на время. Мужчина нервно стучал костяшками по столу. Глядя на нее, он все больше понимал, что не сможет ее благословить, она особенная для него, только он не понимал почему. Неожиданно она посмотрела на него удивленным, почти испуганным взором, он нервно опустил свои темные глаза, дабы не встречаться с ней взглядом. Для него это впервые, он всегда был хладнокровен, но сейчас... почувствовал, как его ледяное сердце... нет, этого не может быть... правда, ему знакомо это давно забытое ощущение, но сердце действительно... предательски сжалось. Ее миндалевидные глаза несколько секунд внимательно скользили по его лицу, будто изучая, пытаясь прочесть что-то. Но неожиданно она вздрогнула, словно возвратилась в реальный мир из своих довольно запутанных и непонятных мыслей, посмотрела на время, быстро положила в сумку блокнот и поплелась в сторону выхода. Он продолжал смотреть ей вслед даже тогда, когда она скрылась за дверью. Мужчина даже не думал следовать за ней, он просто отпустил ее.
Глава 2. 17 мая 1979
После той встречи прошло около двух месяцев, но он до сих не мог ее забыть. Она по-прежнему оставалось для него воплощением всего прекрасного. В старом рваном халате стоял на кухне и, глядя в приоткрытое окно, пил горячий кофе. Два мальчика, наверно, десятилетнего возраста катались на велосипедах и так задорно смеялись, что их было слышно за множество километров.
- Не догонишь, - прокричал один из них в ярко-синей куртке и рваных джинсах, обернувшись назад.
- Хах, ну держись, - ответил другой с нескрываемой улыбкой. Его ярко-зеленые глаза заискрились от радости и, скорее всего, от нахлынувшего азарта.
Мужчина невольно ухмыльнулся, а затем произнес:
- Дети, не искушайте меня.
Допив кофе, он, совсем не торопясь, поплелся в спальню. На тумбочке покоился в черной обложке старый дневник.
- Как же я мог забыть, - быстро достал из ящика ручку, раскрыл потрепанную книженцию и написал: «Эмма Бол 20.05.1999 была благословлена. Все прошло успешно». Он крепко прижал дневник к груди и сказал, счастливо улыбаясь:
- Как я люблю такие моменты, они просто потрясающие.
Потом он лег на кровать, все еще стискивая книгу холодными пальцами, и блаженно улыбнулся, закрыв свои темные как мрак глаза.
Этот дневник он вел почти с самого детства, начиная примерно с девятилетнего возраста. Первой его жертвой была девочка лет шести, ее звали Сью Компс. Он до сих пор не может забыть то чувство, которое ощутил перед убийством.
17 мая 1979 было солнечно и достаточно тепло. Дети, начиная с пятилетнего и заканчивая десятилетним возрастом, практически с самого утра резвились на площадке, располагавшейся около девятиэтажного дома. Кто-то играл в мяч с другими ребятами, кто-то прыгал через скакалку, а кто-то играл в догонялки. Только один девятилетний мальчик стоял в стороне, прислонившись к стволу дуба, и смотрел на площадку, как будто искал кого-то. Через несколько секунд его взгляд остановился на девочке шести лет в голубом летнем платьице с ярко-желтыми кружевами. Она раскачивалась на качелях, а ее длинные светлые волосы были заплетены в тугую косу. Неожиданно она широко улыбнулась, на щеках появились ямочки, девочка радостно помахала своей маленькой ручкой мальчику, стоявшему у дерева. Его темные глаза заблестели, уголки губ чуть поднялись, он позвал ее охрипшим голосом. Несмотря на детский смех, который был слышен даже в соседнем дворе, девочка поняла его, слезла с качелей и побежала к мальчику, все еще широко улыбаясь.
- Как я рада тебя видеть, Эрик, - Сью легонько обняла его, - где ты был все это время?
- Я тоже рад тебя видеть, милая Сью, - его глаза излучали неистовую радость и одновременно глубокую печаль, - прости, больше никогда я так надолго не исчезну.
- Я скучала по тебе, - девочка посмотрела своими невинными светло-голубыми глазами на него.
- Теперь тебе скучать не придется, - ответил Эрик и улыбнулся, - идем куда-нибудь?
- Я не могу, Эрик, я обещала, что буду на площадке.
- Да мы же ненадолго, тем более никто не заметит. Но если ты не хочешь, я не буду настаивать, - мальчик медленно поплелся по тропинке, не взглянув на нее.
Сью не хотела его обижать, тем более он был ее единственным другом, поэтому, несмотря на запрет родителей, она громко крикнула:
- Подожди меня. Я с тобой.
- Эрик, куда мы пойдем? - спросила девочка, наконец-то догнав мальчика.
- Я бы хотел порыбачить на берегу реки. Что скажешь? - он искоса поглядел с нескрываемой улыбкой.
- Еще спрашиваешь. Разумеется, я пойду.
- Тогда, если ты хочешь пойти со мной, давай встретимся около реки, у магазина. Помнишь, где покупали мороженое прошлым летом?
- Да, помню.
- Вот там. Хорошо?
- Ладно. Почему мы не можем пойти вместе?
- В прошлый раз мне запретили с тобой гулять, ты помнишь?
- Да.
- Сейчас нам нужно так сделать, чтобы никто не увидел, что мы идем куда-то вместе, иначе я не смогу больше видеться с тобой.
- Хорошо, Эрик.
- Еще, Сью, ты должна пойти по другой дороге. Ты понимаешь, о чем я?
- Да, я ходила уже таким путем.
- Я пойду другой и буду ждать тебя недалеко от магазина.
- Я поняла.
- Ладно, Сью, увидимся, - мальчик улыбнулся, а девочка помахала своей маленькой ладошкой в ответ.
Через несколько минут Эрик увидел ее, стоящую у магазина. Он помахал девочке, но она не заметила.
- Сью, - его белые пальцы нервно постукивали по брюкам.
Девочка выбросила обертку от мороженого и побежала к Эрику.
- Куда дальше?
- Идем за мной.
Ребята пошли через лес, по тропинке, усыпанной елочными иголками. Солнечные лучи, проникавшие сквозь густые ветки елей, падали на все еще влажную после дождя землю. Через несколько минут они спустились на берег. Сью сняла свои туфли, которые были немного малы и, стиснув их ремешки в холодных пальцах, побежала к Эрику, уже стоящему у реки и смотрящему вдаль на облака, отражающие лучи утреннего солнца.
- Сью, посмотри, как здесь красиво, - сказал он осипшим голосом девочке.
Она посмотрела на облака, но, не поняв, о чем говорит Эрик, осмотрелась. Ей казалось, что все выглядит как обычно. Может быть, Сью просто не в состоянии увидеть «красоту» таким образом, каким ее видит Эрик, чтобы восхищаться ею и смотреть вдаль, не отрываясь, с глазами, светящимися от счастья. Она помолчала несколько секунд, потом просто ответила: «Да».
- Так, а теперь будем рыбачить, я сейчас, - Эрик быстрым шагом направился к кустам. Спустя несколько секунд он уже шел к реке с удочкой в правой руке, в левой же держал коробку серого цвета с золотой каймой, она была, скорее всего, с наживкой.
- Эрик, я не понимаю, - на ее лице отразилось удивление. Мальчик уже стоял у реки, пытаясь насадить на крючок червяка, поэтому он не сразу дал ответ, а только тогда, когда поплавок находился на поверхности воды.
- Я вчера сюда приходил, спрятал все это за кустами, - его пересохшие губы растянулись в улыбке.
Прошло несколько часов, девочка, пристроившись на берегу, сидела, поджав под себя ноги, и сооружала из песка замок. Эрик неподвижно стоял с удочкой в руке и глядел на гладь воды. Он знал, что скоро должно это случиться, но он не мог даже двинуться с места. Мальчик чувствовал сильное волнение, каждая часть его тела содрогалась при мысли, что он должен сделать, но внешне он был спокоен, никто бы не догадался, что творится у него в голове.
«Соберись сейчас же и сделай это, когда будешь уверен, что время подошло», - шептал он сам себе.
«Я не могу», - он сжал губы от досады.
«Можешь, возьми себя в руки уже наконец, ты обязан это сделать, чтобы отец гордился своим сыном».
«Отец должен гордиться, отец должен гордиться, отец должен гордиться», - твердил он как заклинание.
«Я это сделаю, я обещал, отец будет мной гордиться», - твердо сказал он сам себе.
Спустя время он перестал волноваться, он еще раз продумывал каждое действие, чтобы не вышло оплошностей.
Он посмотрел на Сью, ее маленькие ручки все так же сооружали замок из песка. Неожиданно она улыбнулась.
- Эрик, посмотри! Правда, замок прекрасен! - воскликнула девочка и посмотрела сияющими глазами на мальчика, который еле заметно улыбнулся.
«Я сделаю это, я должен».
Он аккуратно опустил удочку на мокрый песок, подошел к девочке и сел на корточки рядом с ней.
- Да, ты права, Сью, он великолепен, - Эрик нервно прикусил губу.
После молчания Сью робко произнесла:
- Я хочу домой, Эрик, мама и папа, скорее всего, волнуются.
- Хорошо, только давай еще немного посидим. Ты хочешь есть?
- Да.
- Тогда держи, - он вытащил из кармана куртки мешок с бутербродом и протянул девочке. Сью взяла его холодными пальцами.
- Спасибо.
- Не благодари, давай ешь.
- Эрик, о чем ты думал, когда стоял у берега, ловил рыбу? - наконец решилась спросить девочка, держа за щекой кусок бутерброда.
- Я думал... об... отце. Он сказал мне сделать кое-что, но я не могу. Понимаешь, не могу, - произнес он, приглушив голос. Но заметив вопросительный взгляд Сью, решил добавить:
- Даже не спрашивай, все равно не скажу.
- Разве тебе обязательно это делать. Ты же можешь отказаться?
- Нет. Либо я это сделаю, либо он. Но я не могу допустить, чтобы он это сделал.
Наступило долгое молчание. Сью держала в маленьких холодных пальчиках бутерброд, тронутый всего раз, смотрела на песок, перед собой, изредка взволнованно поглядывая на мальчика. Эрик смотрел вдаль, его лицо было искажено отвращением.
- Эрик, я хочу домой, - сказала она робко, нарушив продолжительное молчание, - пойдем, пожалуйста.
- Знаешь, что я решил?
- Что?
- Я сделаю это.
Он подошел к Сью, натянул ей на голову мешок, который он все время сжимал в руке, и прижал девочку к себе. Она пыталась вырваться, освободиться, но мальчик держал ее крепко. Через несколько секунд она обмякла. Постояв с ней еще некоторое время, положил тело на песок, аккуратно снял мешок с головы. Ее глаза были крепко закрыты, на ее светлых ресницах стояли капельки слез, но одна слеза скатилась по щеке и бесследно пропала в волосах. Мальчик стоял перед телом на коленях, все еще не веря в то, что он сделал. Он спрятал лицо в ладони и разрыдался, но через некоторое время прозвучал громкий, заразительный смех. Эрик отнял от лица ладони и посмотрел на тело. Его красные от слез глаза смотрели на лицо девочки, он нежно убрал прядь белокурых волос, прилипших к виску, и, улыбнувшись, сказал:
- Я сделал это, я смог, теперь отец будет мной гордиться.
Спустя час он сидел на берегу, прямо около реки, холодная вода касалась его пальцев ног, заставляя вздрагивать. На плечо упала большая мужская рука, мальчик даже не обернулся.
- Я горжусь тобой, сынок, - выразительно сказал мужской голос. Эрик не ответил.
- Что случилось, дорогой?
- Почему ты не разрешил мне самому избавиться от тела?
- Ты бы не смог, я потом научу тебя.
Мальчик повернул свое маленькое личико к отцу:
- Только не затягивай с учением, я хочу быть таким же, как ты.
Мужчина нежно поцеловал сына в холодный лоб и тихо произнес:
- Обещаю.
Эрик улыбнулся.
- Кстати, чуть не забыл, - еле заметная улыбка промелькнула на его красивом лице, и его большая и красная ладонь достала из кармана книгу, похожую на ежедневник, и протянула его сыну, - это твое.
- Что это? - его взволнованные глаза были прикованы к книге.
- Ежедневник. Записывай в нем все свои достижения. Ты можешь уже начать сегодня.
Мальчик аккуратно взял его, повертел в руках и открыл первую страницу.
- Спасибо, пап, - с восторгом в голосе произнес Эрик, - сегодня же сделаю запись.
- Я рад, что тебе понравилось, дорогой, - произнес отец и улыбнулся.
Эрик улыбнулся в ответ.
***
Он обездвижено лежал на кровати, раскинув руки в стороны, открытый дневник покоился на груди. Его глаза с темными длинными ресницами были плотно закрыты. Пухлые губы слегка подрагивали, что-то шепча. Если прислушаться, то можно было услышать: «Сью... моя милая, Сью». На его темных ресницах застыли мельчайшие капельки слез.
Глава 3. Тоска
Он неподвижно сидел на лавочке и смотрел на озеро, покрывающееся рябью из-за теплого осеннего ветерка. Большие желтые листья кружились в неведомом танце и бесшумно падали на гладь воды, заставляя ее «вздрагивать». Легким движением руки он бросил окурок на асфальт и растер его носком, потом таким же легким движением руки достал сигарету из внутреннего кармана пальто и зажал ее между сухих губ. Темные глаза были устремлены вдаль, взгляд его был глубоко задумчив.
«Полгода. Полгода уже прошло с того момента, как я ее видел, но до сих пор не могу забыть. Так не должно быть. Я схожу с ума». Он нервно зажег сигарету и закрыл глаза. Мужчина чувствовал, как табачный дым заполнял его легкие, обволакивал каждую клетку его тела, от этого он ощущал удовлетворение.
«Я непременно должен совершить убийство».
Он открыл глаза и широко улыбнулся, обнажая свои красивые зубы.
***
- Привет, я Эрик, - его темные глаза пристально уставились на девушку, - а тебя как зовут?
Незнакомка посмотрела на подошедшего мужчину и невольно улыбнулась.
- Привет, я Саманта, - ответила она и почувствовала, что ее щеки наливаются кровью.
- Здесь свободно?
- Конечно, - ее большие глаза заблестели.
- Ты не против, если я сделаю заказ? Просто только из университета.
- Да, хорошо, - улыбнулась она своей обворожительной улыбкой.
- Эй, подойдите, пожалуйста, - крикнул он мимо проходящей официантке.
Она посмотрела на мужчину и сказала нежным голоском:
- Секундочку.
- Поторопитесь, - он сладко улыбнулся.
Девушка залилась краской.
Он взглянул на Саманту долгим, каким-то странным взглядом, наполненным невероятной тоской, она склонила голову над книгой, темные концы волос легонько касались желтых страниц. Ее изящные пальцы с аккуратными ноготками изредка переворачивали страницу. Но, как казалось мужчине, она просто делала вид ,что заинтересована книгой.
- Что вам угодно? - спросила нежным голосом подошедшая официантка.
- Кофе и бутерброд с сыром.
- Что-нибудь еще закажете?
- Нет, спасибо, - ответил он и улыбнулся.
Подмигнув в ответ, она ушла.
- Что вы читаете, Саманта?
Она невольно вздрогнула, подняла свои красивые глаза на мужчину и смущенно ответила:
- Уильям Шекспир «Макбет», - ее светло-серые глаза пристально рассматривали лицо незнакомца. Высокие скулы, аккуратный профиль, пухлые и чувственные губы и взъерошенные угольно-черные волосы придавали его образу притягательность. Но глаза... темные омуты, от которых кровь стынет в жилах. Казалось, они видят тебя насквозь, каждую клеточку твоего тела. Проницательные и пугающие глаза были задумчиво устремлены на книгу.
- Потрясающее произведение, по моему мнению, даже великое, - мраморными и тонкими пальцами достал из кармана пачку сигарет.
- Ты же не против? - спросил он у девушки.
- Нет, - она смущенно опустила глаза.
- Знаешь, - начал он, затягиваясь, - мой самый любимый писатель -Шекспир. Я прочитал практически все его произведения и могу сказать, что они все особые, неповторимые. Все его работы можно перечитывать по нескольку раз и, как ни странно, от них никогда не устанешь. Его произведения мне нравятся не потому, что они заставляют размышлять, думать, а потому, что их сюжет непредсказуем, никогда не знаешь, что будет дальше, как поступят герои.
Он затянулся и посмотрел на девушку, она, слегка улыбаясь, пристально смотрела на него.
"Как он красив! Неописуемо красив. А его голос. Такой нежный и завораживающий...", - проносились мысли в голове.
- Может, уйдем отсюда? - спросил он после минутного молчания.
- Тебе же не принесли заказ.
- Ничего, идем.
Она послушно встала и пошла за ним. Через пару секунд они уже стояли около входа в кафе.
- Куда пойдем?
- Я бы хотел показать тебе кое-что.
- Что? - она вопросительно посмотрела на него.
- Ну, свои работы, я рисую и хотелось бы услышать критику, - он улыбнулся и посмотрел в ее красивые глаза.
"Боже, его глаза... Если я откажу, то наверняка обижу его. Нет!".
Уголки ее губ чуть тронулись, и она лишь кивнула.
- Замечательно, идем.
- Где это находится?
- Здесь недалеко, - он нежно взял Саманту за руку, заставив ее вспыхнуть.
- Эрик, можно спросить?
- О чем?
- Расскажи что-нибудь о своих картинах. Какой стиль используешь?
- Акционизм. Этот стиль стремится стереть грань между искусством и действительностью. Больше ничего не скажу, сейчас сама все увидишь, - его холодные глаза блеснули.
Через некоторое время они стояли перед небольшим сооружением, напоминающим гараж.
- Заходи, - резко, но одновременно легко подтолкнул он ее своей грубой ладонью.
Она робко вошла, при этом пристально осматриваясь.
- Это убежище моего отца, после его смерти оно стало моим. Оно потрясающее, в нем даже жить можно.
- Где же твои работы?
- Сейчас покажу, - плотно закрыв дверь, довольно медленно зашел за перегородку, будто подготавливаясь к чему-то.
Саманта остановилась перед полкой, на которой лежала стопка книг. Осторожно взяла самую верхнюю. На обложке было написано: «1940-45». В самом углу была пометка: «Роберт Грин».
- Эрик, это книга твоего отца?
Она обернулась и увидела Эрика, который стоял прямо напротив нее.
- Да, - спокойно ответил он, сжимая в руке, которая в то время была за спиной, приготовленную тряпку. Она растерянно посмотрела на него, будто предчувствуя что-то.
- Эта книга очень дорога мне, - уголки его сухих губ чуть дрогнули.
- Извини, мне не стоило ее брать, - она стыдливо опустила глаза и повернулась лицом к полке, чтобы положить ее на место. Эрик резко обнял ее и закрыл лицо тряпкой, через некоторое время девушка обмякла, он нежно опустил ее на пол. Спустя несколько часов в дневнике, спрятанном в тумбочке, появилась запись: «Саманта Уоррен 21.10.1999 была благословлена. Все прошло успешно». Внизу страницы была заметка: «С каждым разом становится все сложнее».
Глава 4. Первое блаженство
- Вот так, осторожно, - говорил он 25 июня 1985 года, укладывая обмякшую девочку лет 12 в ванну с горячей водой. Затем, присев на корточки, стал нежно обмывать ее лицо, шею, руки, ступни. Через некоторое время спустил воду в ванной, махровым полотенцем, пропитанным женскими духами, стал растирать ее влажную кожу. Крепко обняв ее, переложил на металлический стол, подставил под ее кисти, которые нависли над полом, два больших серебряных кубка, осторожным движением ножа порезал вены на правой руке, пока темно-вишневая кровь стекала в сосуд, он рассек пульсирующую вену на второй руке.
Через пару минут один кубок он отставил в сторону, а другой крепко обхватил холодными ладонями. Осторожно приоткрыв пальцами ее пухлые губы, немного наклонил сосуд, несколько капель упало на ее белые зубы, обмакнув два пальца в крови, поставил крест на выпуклом лбу. Потом, накинув халат, медленно, будто собираясь с мыслями, подошел к тумбочке, на которой, укутанные в полотенце, лежали ножи. Глубоко вздохнув, взял необходимый инструмент и подошел к телу, сделал небольшой надрез в области щиколотки, оставив лезвие ножа между кожей и мясом, достал из кармана халата маленькие ножницы и надрезал кожу поперек. Он старался быть осторожным, внимательным, сконцентрированным, поэтому его движения были размеренными, легкими, в какой-то степени даже нежными. После того, как он закончил эту нелегкую процедуру, сел рядом с телом, обхватил второй кубок. Как только его губы коснулись края сосуда, его охватило неистовое возбуждение. Он чувствовал, как кровь убиенной охватывает каждую клеточку его тела, как будто эта кровь обновляет его, дарит ему новую жизнь. В этот момент блаженная улыбка так и не сходила с его лица. После этого он поцеловал ее в лоб, в то место, где стоял крест, и, заворожено смотря на ее закрытые глаза, нежно шепнул:
- Это мое благословение, дитя.
Спустя некоторое время дверь убежища открылась, и вошел мужчина лет 40 в темном пальто. Он медленно подошел к сыну, застегивающему молнию на патологоанатомическом мешке, и положил большую руку ему на плечо:
- Тебе понравилось то, что ты сделал?
Эрик посмотрел на отца своими темными, как мрак, глазами и произнес приглушенным голосом:
- Да.
Через несколько секунд добавил:
- Я никогда раньше не испытывал такого волшебного чувства... оно прекрасно.
Отец слегка улыбнулся:
- Ты так долго искал себя... и наконец-то нашел. Я горжусь тобой.
Глава 5. Правда прошлого
Белый свет очень ярок, он ослепляет, заставляет чувствовать себя беспомощным. Но даже этот свет не помешал увидеть вдалеке силуэт, силуэт маленькой девочки. Она стояла на берегу с поникшей головой, крепко сцепив пальцы в замок. Он медленно подошел к ней, закрывая ладонями глаза от яркого света. Ее короткое голубое платьице с желтыми кружевами еле заметно подрагивало на ветру. Он остановился в нерешительности за два шага от нее. Длинная косичка из светлых волос покоилась на правом плече.
- Сью... - он взволнованно прикусил нижнюю губу .
Она, даже не обернувшись, медленным, но уверенным шагом направилась к реке. Оказавшись в воде по колено, остановилась.
- Сью... прости меня, - он почувствовал биение своего холодного и бесчувственного сердца.
- Если можешь, прости ,- Эрик глубоко вздохнул.
Но все слова были будто не слышимы, недосягаемы. Она сделала еще шаг, светло-голубая вода заколыхалась и легонько дотронулась до края платья.
- Послушай, я знаю, что виноват перед тобой... не просто виноват... но я ничего не мог сделать, слышишь, ничего.
- Мне было всего девять лет, - лоб покрылся холодным потом.
Она даже не дрогнула, слова просто растворились в бесконечной пустоте.
- Что ты еще хочешь от меня? - разозлившись, крикнул он.
- Скажи, хватит молчать. Слышишь, хватит, - он внимательно посмотрел на нее, ожидая, что сейчас что-нибудь произойдет, но ничего, она все также стояла. Сердце сильнее забилось в груди, дыхание стало прерывистое от мысли, только сейчас пришедшей ему в голову:
- Сью, покажи мне...
Она уверенно зашагала вглубь реки и в следующее мгновение исчезла под гладью воды. Ее платьице осталось на поверхности, чуть подрагивая.
- Сью! Сью! - кричал он, зайдя в воду по пояс и лихорадочно разгребая белыми руками гладь воды. Эрик нырнул под воду, она обожгла его лицо, глаза практически не открывались. Было темно, но на самом дне он увидел яркое свечение, оно ослепляло, заставляло подчиняться. Его легкие стали наполняться водой. Он больше ничего не чувствовал, ни злости, ни страха, ни боли, только зверское желание подчиниться этому свечению. Он крепко закрыл глаза, распростер свои белые как мрамор руки и медленно пошел ко дну, к неизведанному. Ему казалось, что темная вода поглощает его, окутывает каждую частицу его тела. От этого он чувствовал удовлетворение. Даже сквозь закрытые веки свет пробивался, обжигал. Он как будто ждал его и желал. Но чьи-то сильные руки схватили его за плечи и потянули наверх, на поверхность, они могли вновь вдохнуть в него практически ушедшую жизнь. Он желал, чтобы свет поглотил его, лишил никчемной жизни. Но свет исчезал, а жизнь возвращалась, и сильные руки все быстрее и быстрее тянули его на поверхность. Через мгновенье он почувствовал, что сидит на холодном бетонном полу. Глаза были закрыты, но даже сквозь них просачивался яркий свет ламп.
- Открой глаза, - сказал жестко мужской голос, - и смотри. Сейчас я преподам тебе урок.
Эрик послушно распахнул свои темные как мрак глаза и уставился на расплывчатое лицо отца, которые было в несколько сантиметров от него.
- Ты не смог сделать то, что я попросил, поэтому, как и обещал, сделаю это сам, - мальчик почувствовал зловонный запах перегара, - а тебе просто остается смотреть и наслаждаться.
Сказав это, он улыбнулся и медленным шагом направился в конец комнаты, к столику, на котором лежали все его любимые инструменты.
- Так... что же мне выбрать? - начал водить бледным указательным пальцем по каждому из инструментов, - какой сложный выбор. А ты что думаешь, Эрик?
Он перевел свой взгляд на сына, не переставая ласкать инструменты. Эрик только еле заметно пожал плечами.
- Все ясно, сам разберусь, - его палец остановился на скальпеле. Он поднес его к глазам и внимательно осмотрел.
- Думаю, пока можно остановиться на нем, - отец уверенным шагом подошел к девочке лет шести, в голубом летнем платьице с желтыми кружевами. Ее маленькое тельце обездвижено лежало на металлическом столе. Эрик посмотрел на ее хрупкую ручку, нависшую над полом, и он почувствовал такую невыносимую боль в груди, которую прежде никогда не ощущал.
- Сью... моя милая Сью, - он не мог поверить, что находится здесь и сейчас, сидит на холодном бетонном полу. Ему казалось, он далеко отсюда, за много миль. Его здесь нет. Такого не может быть. Нет, не может. Но... только нестерпимая боль в груди заставляла возвращаться в эту реальность, смотреть на белую, почти прозрачную и такую слабую маленькую ручку бедной девочки.
- Знаешь, сынок, я никогда не был такой размазней. Что мне говорили, то я и делал. Всегда слушался своего отца, он был для меня авторитетом. Да что там авторитет. Он был моим кумиром. И, слышишь, он никогда не чувствовал жалости или сочувствия. Никогда. И я тоже. Ты должен этому учиться, - его изрезанное шрамами лицо нависло над мальчиком, глаза болотного цвета с дьявольским блеском впились в детское личико, - а ты ,видимо, пошел в свою жалкую мамашу, которую я разделал на этом же столе пару лет назад, потому что она хотела выдать наш секрет. Понимаешь, выдать меня, своего якобы любимого мужа. Видите ли я не заслуживаю того, чтобы вообще жить на этом свете, - он скорчил гримасу, - знаешь, кто не заслуживал жить? Она. Теперь твоя горячо любимая мамаша гниет в земле и кормит червей...
- Хватит! Не хочу этого слышать! - крикнул он. Отец погладил его по голове.
- Молодец, сынок. Злость надо выпускать. Теперь сохрани это состояние и попробуй выплеснуть его на Сью. Вскрой ее. Давай же, вставай. Бери скальпель , - отец попытался всунуть скальпель в руку сына.
- Нет! - он отшвырнул скальпель на другой конец комнаты, - пап, она не виновата, накажи лучше меня!
- МОЛЧАТЬ! - прогремел он, - какой же ты слабый. Я хочу, чтобы ты вырос нормальным человеком, поэтому, если ты не хочешь, сделаю это сам.
- Ннно, ппап, пожалуйста, - глаза наполнились слезами, а кулаки сжались от злости и досады. Он любил Сью, свою маленькую Сью. Неужели ее больше нет...
Он сильно ударил его по щеке.
- ХВАТИТ! СМОТРИ, ВНИМАТЕЛЬНО СМОТРИ!
Он схватил его за руку и подвел к столу, на котором лежало тело.
- А теперь приступим, - медленно проговорил мужчина, аккуратно взяв скальпель.
Она выглядела крошечной и такой беззащитной. Ее светлые волосы растрепались и практически закрывали ее бледное лицо.
Он широко раскрыл глаза. Темно. Были заметны только едва различимые очертания предметов. Закрыв глаза, он вновь увидел ее, Сью, лежащую на металлическом столе. Он глубоко вздохнул.
- Нет, этого не может быть, не может, - по телу пробежала невыносимая дрожь, - Сью...
- НЕТ, НЕЕЕТ, - крикнул он в темноту.
- ОН НЕ МОГ ЭТОГО СДЕЛАТЬ... НЕ МОГ.
Глава 6. Этого не может быть
- Это невозможно. Невозможно, - повторял он уже охрипшим голосом, шагая по влажной после дождя земле.
- Дневник. Вот что мне нужно, - бросил он в темноту, - я уверен, он сможет помочь.
По мере того, как он приближался к своей цели, ладони покрылись потом, их сотрясала невыносимая дрожь, которая все предательски усиливалась, не ослабевая ни на минуту. Безумные глаза тревожно вглядывались в непроглядную тьму. По всему телу пробежала дрожь, дыхание практически исчезло, когда уличный фонарь осветил кирпичного цвета гараж его отца. Положив ледяную ладонь на ручку, открыл дверь, которая в ответ недовольно скрипнула. Повеял легкий ветерок с каким-то специфическим запахом. Он переступил через порог, тяжелая дверь захлопнулась. Темно. Мрак окутал его, будто обнимая, лаская в своих цепких объятиях. Через мгновение зажглась тусклая лампочка, осветив эту небольшую, но так значимую для его отца комнату. Его взгляд сразу же упал на стопку пыльных в черной обложке книг, которые уже несколько месяцев оставались нетронутыми. Пытаясь заглушить в себе неописуемый и такой незнакомый ему страх, вздохнул и медленно подошел к стопке. Дрожащим пальцем проведя по корешкам книг, выхватил нужную и стал судорожно листать до тех пор, пока не наткнулся на дату 17.05.1979, в правом верхнем углу была пометка: "Первый урок после долгих тренировок". В следующее мгновение он нежно провел большим пальцем по этим строчкам. Он понимал, что сейчас узнает правду, истинную правду, от этой мысли становилось не по себе. Так много раз он листал записи своего отца, но никогда не обращал особого внимания на эту дату, потому что он был уверен, все случилось так, как он помнил. Именно он, никто другой, только он погубил Сью. Истина так близка, но он никак не может себя заставить прочитать и строчки. Непреодолимое чувство страха окутало его. От этих страниц зависит то, во что он верил все эти годы. Если это окажется неправдой, ложью, то он будет верить лишь в одно: он психически болен. Бледные пальцы перелистнули страницу, глаза сразу же наткнулись на первую строчку, которая, как ему казалась, не предвещала ничего хорошего. Его темные глаза сомкнулись.
"Нет. Не могу",- пронеслось у него в голове.
"Тогда ты никогда не узнаешь истины. Будешь иметь искаженное представление о прошлом, хотя у тебя есть возможность выяснить".
Его темные как мрак глаза быстро забегали по строчкам, написанные аккуратным и чуть угловатым почерком.
"17 мая 1979
5:45 утра. Не спится. Сегодня поистине важный день для моего сына. Он сможет применить всю теорию на практике. Возможно, задание, которое я ему уже поручил, довольно жестокое для первого раза, но, как мне кажется, он обязан с ним справиться. Надеюсь, все пройдет замечательно. Я в него верю.
7:15. Эрик в прекрасном расположении духа. Я вижу по его глазам, он готов, готов выполнить первое, хоть и непростое задание. Он уверен, спокоен, сосредоточен. Никогда раньше не замечал такого блеска в его глазах. Он действительно сможет это сделать. Надеюсь, он меня не огорчит.
10:00. Эрик на площадке, разговаривает со Сью. Его лицо непроницаемо. Тревоги, которая, как мне кажется, обязана искажать его лицо, нет. Замечательно. Через пару минут, если все пойдет по плану, они направятся в сторону реки.
15:30. Они на берегу. Эрик уже несколько часов стоит не шелохнувшись с удочкой в руках. Это меня ужасно беспокоит. Что с ним? Он боится, его охватила тревога или он все же не сможет этого сделать? Остается только гадать.
00:20. Он не смог. Минут через 15 после того, как я сделал последние записи, он все же решился приступить и уже натянул мешок на голову жертве, но потом остановился и ослабил хватку. Сквозь слезы он сказал, если мне правильно послышалось: "Убегай. Немедленно убегай, Сью. Он придет, он придет. Убегай же. Скорее". Я не мог допустить такого и разобрался сам, как и обещал. Девочка была убита на его глазах. Думаю, это послужило ему уроком".
Он сидел на полу, прижавшись к стене. Бледные пальцы стискивали блеклые страницы дневника. Глаза были плотно закрыты. Через мгновенье этот чертов дневник полетел в противоположную стену.
- Сью, - только и вырвался дикий стон из его груди.
Глава 7. Послание. «Первая встреча»
Косой лучик утреннего солнца пробивался сквозь щель плотно закрытых штор, освещая множество картин, которые рядами были приставлены к стене и накрыты блеклым полотном. Темно и пугающе тихо. Можно было бы подумать, что в этой комнате давно остановилась жизнь, если бы только не существо, тихо посапывающее в углу под теплым одеялом. Какое-то смешение пота, кофе, красок обволакивало каждый потаенный уголок этой довольно пугающей комнаты. Неожиданно раздался настойчивый стук в дверь, потом надоедливое старческое кряхтение. Через пару секунд стук повторился, но существо даже не зашевелилось.
- Эрик! - вновь костяшки пальцев забарабанили по деревянной двери, - я не уйду. Открывай!
Медленно встав со скрипучей кровати и, не спеша накинув старый рваный халат, поплелся к двери.
- Что тебе нужно?
- Открой дверь, я хочу видеть твое наглое лицо, - снова послышалось кряхтение.
Дверь распахнулась. На пороге стоял сухой, сгорбленный старичок лет восьмидесяти, половину его сморщенного лица занимали очки с давно сломанной душкой и с толстыми линзами, сквозь которые зорко выглядывали маленькие темные глазки.
- Ааа, вот и ты, - его глазки стали бесстыдно разглядывать молодого мужчину, - наконец я вижу вблизи твое наглое личико.
- Давай ближе к делу, - он нехотя потер глаза тыльной стороной руки.
- Когда долг вернешь? Я не могу больше ждать. Либо ты возвращаешь деньги, либо можешь собирать свое барахло и валить из этой квартиры, либо ты можешь оплатить по-другому, - его покрытое морщинами лицо растянулось в улыбке.
Эрик, засунув руку в карман своего старого халата, выудил несколько баксов и протянул старику.
- Думаю, для начала достаточно, - он уже собирался захлопнуть дверь, но потом решил добавить, увидев выражение лица старика, -расплачиваться как-то по-другому не собираюсь. Если еще раз попросишь об этом или даже намекнешь, я... не важно, наверно, ты и сам понимаешь, к чему я клоню, - лицо мужчины озарила дьявольская усмешка при виде явно напуганных глаз собеседника.
Дверь вновь сделала попытку закрыться, но ее остановила трясущаяся рука старика.
- Вчера вечером к тебе приходила какая-то женщина, - в глазах Эрика промелькнуло удивление, - она оставила записку.
- Вот, - из кармана брюк старик достал маленькую, сложенную пополам, бумажку.
- Как она выглядела? - спросил он, крепко стискивая в пальцах записку.
- Я точно не помню, но могу только сказать, что она довольно красивая, - старик поправил очки на переносице и чуть прикрыл глаза, будто силясь вспомнить, - ах, да, у нее были светлые волосы и совсем необычные глаза.
- Ты в этом уверен? - дыхание стало прерывистое, он с трудом смог задать вопрос.
- Могу поклясться своей гейской сущностью, - его ладони скрестились на груди.
- Спасибо, - наконец дверь плотно закрылась.
Рука, в которой была зажата записка, предательски дрожала. Эта невыносимая дрожь заставляла чувствовать себя слабым, не способным справиться с собственными эмоциями, душевными переживаниями, которые для него в принципе не свойственны. Но ему было наплевать на теперешнее состояние... Сейчас его беспокоили совершенно другие вопросы, связанные с девушкой, которую он видел всего один раз в своей жизни, притом это было около двух лет назад, но он до сих пор не мог ее забыть. Было странное ощущение, что видел ее раньше, до той встречи в кафе. И это чувство ни за что не хотело его отпускать, оно только усиливалось. Сделав глубокий вдох, раскрыл дрожащими пальцами сложенную записку. Довольно изящным и прямым почерком было написано:
"Жду тебя завтра в пять часов вечера у твоего излюбленного места.
Твоя "Сью".
Он никак не мог оторваться от клочка бумаги и был не в силах поверить, что это действительно написано рукой той восхитительной, нет, божественной девушкой, которую он видел всего один единственный раз. Но оставалось бесчисленное количество вопросов, не дававшие наслаждаться моментом, о котором можно было только мечтать.
..."Откуда она знает, что я живу именно здесь?"
"Почему она подписалась именем Сью??"
"Она ВСЕ знает???"...
Последние два вопроса беспокоили его больше всего, поэтому желание пойти на встречу вдвойне усилилось, ему хотелось как никогда разобраться в этих вопросах, он просто не мог оставить их без ответа. Хотя он понимал, что, возможно, это может обернуться против него, что вся эта встреча может быть просто подвохом, но СЕЙЧАС истина важнее...
***
Накинув плащ и закурив очередную сигарету, вышел из квартиры. Руки дрожали и сердце колотилось, давно он не испытывал такого состояния страха. Все его тело, вся его нервная система была против него, не давая ни на мгновение расслабиться. Одни и те же мысли крутились в его голове вот уже несколько часов. И даже сейчас они не покидали его. Он никак не мог поверить, что это происходит на самом деле. Одна его часть была убеждена: это просто игра воображения, фантазия, даже возможно, что он мог обкуриться и лежать сейчас где-нибудь у себя в квартире или же, на худой случай, где-нибудь в грязи, у остановки. Другая же его часть боролась с этим и искренне утверждала, что это вполне может сейчас происходить, и он действительно идет в плаще по аллее, зажав между губ сигарету и всматриваясь вдаль, на скамейки у озера... И в это мгновение он, возможно, осознал, что все происходит в действительности, потому что на самой дальней скамье, на его любимой скамье, расположилась девушка, лицо которой было скрыто в тени. Но он понял, что эта она, та самая девушка, которую он так желал вновь увидеть все эти годы. Бесшумно опустившись рядом, внимательно посмотрел в ее сторону. Лицо все так же было скрыто в тени, но ее светлые, почти белые волосы покоились на ее тоненьких плечах. Теперь у него не оставалось сомнения, что это именно она...
Глава 8. Истина
*пожелания автора: включите The Smiths - Asleep. И, как Чарли, поставьте на повтор*
- Я уж думала, ты не придешь, - раздался нежный, но достаточно слабый голос, нарушив продолжительное молчание, которое, как ему казалось, длилось вечность.
- По-другому просто не могло быть, - полуулыбка появилась на его лице, - у меня к тебе множество вопросов, - решил добавить Эрик.
- Ну сейчас я полностью в твоем распоряжении, - он был абсолютно уверен, что ее лицо озарила улыбка, хотя он никак не мог видеть ее, ибо тень не дала бы этого сделать, - и готова ответить на любые беспокоящие тебя вопросы.
- Тогда, пожалуй, начну с самого беспокоящего, - в ответ она лишь кивнула.
- Почему ты подписалась именем Сью? - задав этот вопрос, получил разряд дрожи, которая с каждой секундой все усиливалась.
- Ты разве не понимаешь?
- Нет, - его темные глаза чуть сузились, но они все также жадно впивались в лицо, усердно укрывающееся под тенью, - я не стал бы задавать этот вопрос, если бы уже знал на него ответ.
- Тогда мне тебя безумно жаль, - ее пальцы скрестились на коленях.
- Почему тебе жаль меня? - ответа не последовало.
- Я задал тебе вопрос, - его глаза стали еще чернее, - ты обещала ответить.
- Ты действительно хочешь знать?
- Черт возьми, да! Все что мне нужно, это знать ответы на эти гребаные вопросы.
После тревожного молчания послышался чуть неуверенный, но все тот же нежный голос:
"Тогда смотри".
И в это самое мгновенье она исчезла, как будто ее вообще не было. Все погрузилось в непроглядную тьму. Но через пару секунд он увидел яркий значок "Выход", который находился на вытянутой руке от него. Оглянувшись, он понял ,что находится в том самом придорожном кафе. Ее светлые, почти белые волосы касались блеклой страницы тетради, в то время как правая рука безостановочно что-то записывала. Неожиданно она подняла свои миндалевидные глаза на мужчину, который сидел за соседним столиком. Ее глаза, пристально изучавшие на лицо незнакомца, блеснули непониманием и каким-то потаенным страхом. Собрав вещи, она вышла из кафе. Незнакомец все также неподвижно сидел в тени, только его белые костяшки пальцев нервно стучали по деревянному столу, как будто он что-то обдумывал. Через мгновенье он резко встал и направился к выходу, вслед за девушкой. Эрик смотрел на свои безумные, но в то же время непонимающие глаза, которые были заняты только одной мыслью. Он узнал это выражение глаз... и понял, какие мысли его сейчас преследуют, поэтому вышел вслед за собой. При свете уличного фонаря он увидел свою фигуру, направляющуюся к гаражам.
- Постой, - раздался знакомый, но в тоже время совсем неизвестный голос, - куда ты так спешишь?
Ответа не последовало. Девушка, крепко стискивая в руках сумку, быстро шла вдоль гаражей.
- Я просто хочу задать вопрос, - голос смягчился.
- Отвали от меня, - послышался звонкий и чуть напуганный голос.
- Да постой же ты, - он крепко схватил ее за край куртки, - ты кажешься мне очень знакомой. Где я тебя видел?
Ее большие миндалевидные глаза уставились на него в непонимании.
- Не знаю, где ты мог меня видеть, - его темные глаза с аспидно-черным оттенком скользили по ее лицу, выискивая знакомые черты, - ничем не могу тебе помочь.
- Нет, ты можешь мне помочь вспомнить, - его пальцы сильнее сжали край куртки, - я даже знаю как. Правда, не хотел прибегать к этому способу, но другого выхода нет.
- Слушай, у меня нет времени. Мне надо идти, - она попыталась освободиться, но его рука не дала этого сделать.
Фигуры, освещаемые уличным фонарем, исчезли. Все погрузилось во мрак. Его охватило странное ощущение, нет, страх, вот точное определение его состояния. Панический страх охватил его, он не хотел видеть, что произойдет дальше, не просто не хотел, не мог. Эрик оказался в знакомом помещении. Гараж. Он увидел себя, сидевшего как обычно в конце процедуры в кресле с кубком. Его темные глаза были закрыты, а лицо исказила блаженная улыбка. Бездыханное тело покоилось рядом, на столе.
Спустя некоторое время раздался тихий, почти неслышимый голос:
- Я вспомнил.
- Вспомнил, - повторил он все тем же безжизненным голосом.
Кубок отлетел к стене, облив все кровью. Он нежно приподнял своей мягкой рукой ее голову и провел большим пальцем по еще теплой щеке.
- Сью. Ты похожа на мою милую Сью, - он нежно поцеловал ее в щеку.
Неистовые рыдания вырвались из его груди, он медленно опустился на холодный пол, сцепив пальцы перед скрещенными ногами. Раскачиваясь из стороны в сторону, повторял одно и то же безумным и почти сиплым голосом:
- Что я наделал! Нет! Этого не может быть! Не может! Нет! Пожалуйста, нет!
- Ты доволен? - он даже не обернулся.
- Я не верю, - его глаза все также были устремлены на безумную фигуру, в которой он не узнавал самого себя.
- Твое дело. Но это действительно было так.
- Почему же я ничего не помню?
- Потому что ты не захотел этого помнить... эта боль разрывала тебя на части.
- Расскажи, что было дальше, - он наконец оторвал взгляд от фигуры,- я хочу знать все.
- После этого случая ты рисовал эту девушку несколько месяцев, ты жил только этими картинами. Спустя некоторое время тебя отправили в психиатрическое отделение, потому что твоя одержимость довела тебя до безумия...
- Что дальше?
- Ты несколько раз пытался покончить с собой. Последняя попытка обернулась успехом...
- Я умер? - его глаза пытливо уставились в миндалевидные глаза.
- Нет... пока нет, но ты умрешь. Это я точно могу тебе сказать, - последние слова она сказала почти не слышно.
- Откуда ты знаешь, что я умру?
- Просто чувствую это, - ее большие глаза забегали по его лицу, - ты хочешь увидеть себя?
- Да, покажи мне, - она нежно взяла его теплую руку, и они перенеслись в больничную палату.
На койке лежало исхудалое существо с фиолетовыми кругами под глазами. Несколько седых прядей покоились на его вспотевшем лбу. Подойдя поближе к телу, он заметил на его белых как мрамор руках глубокие порезы вдоль вен. В этом существе он не увидел себя, но где-то в глубине души он чувствовал некую связь между ними.
- Я больше не хочу просыпаться один никогда,- пропел он безжизненным голосом строчку из песни The Smiths - Asleep, его глаза наполнились неистовой печалью, которая стала еще сильнее.
Дверь резко распахнулась, и в палату вбежали врачи.
- Что происходит? - с тревогой в голосе спросил он.
- Ты умираешь.
- Но ведь все же было нормально.
- Ты в реальности. Ты находишься здесь и сейчас, поэтому звуки недоступны для тебя. Прислушайся. Что-нибудь слышишь?
Она права. Не слышно ни единого звука. Только видны горящие и испуганные глаза врачей, их быстрые движения, совершаемые над его телом, и он смог разобрать по губам одно слово, постоянно повторяющееся:
"Разряд".
- Я так и не спросил у тебя.
- О чем?
- Кто ты?
- Смерть, - ответил тревожный, но уверенный голос после продолжительного молчания.
- Нам пора, - она протянула открытую ладонь. Он, еще раз взглянув на уже бездыханное тело, посмотрел на нее долгим взглядом.
- Почему я вижу именно тебя?
- Потому что только мне ты доверяешь, - ее глаза наполнились слезами. Он накрыл своей ладонью ее маленькую и холодную ручку.
Время смерти: 12 часов 42 минуты.
Часть 2. Глава 1. Новое начало
Непроглядный и всепоглощающий туман окутывал каждую клеточку пространства, проникал в самые потаенные и темные уголки сознания. Ничто не укроется, не спасется от него. Все будет поглощено. Вековые деревья, вершины которых растворялись где-то на неизвестной высоте, окутанной еще более густым туманом, мерно покачивались. Будто в такт мелодии, адски жуткой. Невыносимая дрожь пробежала по всему телу, пробирая до уже мертвых костей, добираясь до довольно потерянного и запутанного сознания. Это заставляло чувствовать себя совершенно беспомощным. Его темные с аспидно-черным оттенком глаза вглядывались в пустоту, в дым, становившийся все гуще и опаснее. Твердая земля, почти каменная, оставляла порезы на ступнях и рассекала их до крови.
- Тебе больно? - приглушенно спросил знакомый голос.
- Нет... я ничего не чувствую. Ни физической боли, ни душевной, - его темные как омуты глаза плотно закрылись. Он глубоко вздохнул, будто собираясь с мыслями, и двинулся дальше, не обращая внимания на следы алой крови.
- Даже не думай найти выход с помощью моего голоса... у тебя все равно не получится, - голос пробрал до костей, - я у тебя в голове.
- Как же мне выбраться из этого тумана? - спросил он после долгого молчания.
- Я не могу тебе помочь, - голос был жесткий и совершенно равнодушный, - ты должен сам найти выход.
Глава 2. Тьма
- Но могу дать только одну подсказку, - безразличие сменилось чуть заметной тревогой, - очисти свой разум.
"Очистить разум. Очистить", - сердце, которое до этого не подавало признаков жизни, бешено заколотилось и готово было выскочить из его каменной груди. Ледяные пальцы сильно надавили на глаза. Костяшки побелели.
- Я не могу этого сделать, - прокричал он в бесконечную пустоту, - не могу.
- Ты должен открыть самые потаенные двери своего разума. Иначе... навечно останешься здесь, - жестко прозвучал голос, - будешь блуждать во тьме.
Он медленно лег на почти каменную землю, чувствуя, как его кожа раздирается на части. В воздухе стоял ни с чем несравнимый запах крови, только вот... человеческая ли она. Глаза были плотно сомкнуты, но веки, покрытые вздутыми ярко-синими венами, подрагивали, будто во время быстрого сна.
***
Ранее утро. Занавески, прикрывающие облезлые рамы окон, покачивались. Молодая женщина, чьи красные руки от постоянного мытья посуды мерно мешали ложкой содержимое кастрюли, пристально вглядывалась в происходящее за окном. Ее темные, но в то же время теплые и бесконечно добрые глаза наполнились тревогой и страхом. Каждая клеточка ее тела вздрагивала при одной мысли, которая все чаще посещала на протяжении всех этих дней. Но сейчас она поняла, что все опасения были не напрасны, они воплотились в реальность. Большие темные глаза с нескрываемой болью и отчаянием взглянули на ребенка, так беззаботно расположившегося за столиком в углу комнаты и сосредоточенно вырисовывающего неведомые фигуры в толстом блокноте.
- Дорогой... ты не хочешь поиграть? – встревоженный голос окутал эту маленькую комнату.
- Во что? - не отвлекаясь от рисования, спросил он тонким, детским голоском.
- В прятки, - большие тёмные, как и ее собственные глаза, уставились в немом вопросе, - ты же не против?
- Но мы редко играем в прятки. Тем более они мне не особо нравятся, - тонкие ручки продолжали вырисовывать фигурки.
- Сегодня особый день, - пытаясь сдержать подступивший ком, произнесла она, - ну так что? Мне начинать считать?
- Хорошо, - с неохотой отложил карандаш.
- Только можно тебя попросить об одной вещи? - невыносимая дрожь усилилась, теперь она еле контролировалась.
- О какой? - необычайно темные глаза наполнились непониманием.
- Спрячься в том месте, в котором ты будешь точно уверен, что тебя никто не найдет, кроме меня, - увидев его напуганный взгляд, решила добавить, - послушай, сейчас так необходимо. Я обязательно тебя найду... Пожалуйста.
Он лишь неуверенно кивнул.
Ее алые губы чуть тронулись и одарили теплой улыбкой, надежно пряча страх. Черные, словно омуты, глаза пристально смотрели с нежностью и любовью, окутывая его бесконечной теплотой, будто обнимая и защищая от всего этого тошнотворного мира. Он никогда не чувствовал себя таким защищенным... никогда в жизни.
- А теперь беги, дорогой. И помни, я сдержу свое обещание.
"Нет. Все не так. Все было не так", - шепотом уговаривал он сам себя, лежа на осколках земли, которые с каждым разом все глубже проникали под кожу, даря всему телу адскую боль. Но он словно ее не чувствовал.
"Тебе надо очиститься. Вспомни самый страшный момент", - вздрогнул знакомый голос.
Поглощающая темнота окутывала каждую его клеточку. Чувство беспомощности все сильнее цеплялось за его сознание. Подтянув коленки к груди, внутри которой сердце отбивало бешеный ритм, пытался унять дрожь.
"Все хорошо. Не стоит волноваться", - пронеслись слова успокоения, если их можно так назвать.
Тьма становилась все гуще, она будто давила, заставляя кровь циркулировать сильнее, маленькое сердце сокращаться быстрее.
Дыхание перехватило, когда показался лучик света и заглянуло лицо отца, искаженное болью вперемешку с облегчением.
- Ты снова здесь?
В ответ он получил только напряженное молчание. Казалось, маленькое и хрупкое существо совсем не дышало, оно лишь всем тельцем вжалось в противоположную стенку.
- Где мама? - ответа не последовало, он и не должен был быть произнесен. Вопрос просто растворился в безмолвной пустоте.
- Где мама? - ни одна мышца не дрогнула на лице отца, - скажи. Хватит молчать.
- Ты устал. Идем, - большая ладонь пронзила темноту и почти коснулась маленькой ручки мальчика, так сильно прижатой к коленкам.
- Нет, - послышались редкие всхлипы.
- Ты выйдешь, если обещаю показать маму? - неуверенный кивок в ответ. Еще мгновение и он оказался рядом с отцом, широко распахнув свои темные глаза, почти высохшие от слез. Теперь они горели неподдельным огнем, который совершенно не свойственен ребенку шести лет. Его ладошки были плотно зажаты за спиной в кулачки. Волосы немного растрепались, а светлая майка покрылась паутиной и пылью. Но он не думал поправлять, сейчас это были вовсе незначительные вещи.
- Ты хотел увидеть маму, - большой палец дотронулся до детского носика, - идем за мной.
Неуверенными шагами направился вслед за отцом, который ни разу не обернулся на сына после того, как он спустился. Большая железная дверь распахнулась. Повеяло специфическим запахом вперемешку со знакомым ароматом крови.
- Заходи, - свет люминесцентных ламп осветил эту маленькую, но в то же время просторную комнату. Теперь стало понятно, откуда исходит ни с чем несравнимый запах крови. В самом центре на металлическом столе лежало тело. По рукам стекала тонкими струями вишневая кровь.
- Можешь подойти поближе, она еще жива.
- Не могу, - он почти не дышал. Ладошки сотрясала невыносимая дрожь, которая словно электрический разряд передавалась по всему телу, заставляя чувствовать себя ещё более беспомощным.
- Ты хотел увидеть мать, теперь ты здесь. Иди, попрощайся, - большая мужская ладонь сильно сжала детское плечо и подвела к столу, не давая возможность вырваться.
Посиневшие губы дрогнули, из-за всех сил пытаясь что-то сказать. Слёзы скатывались по щекам из-под сомкнутых век. Беспомощность. Она витала в этой комнате. Жуткая беспомощность. Невозможность повернуть время вспять. Она бы нашла выход, нашла шанс остаться живой, но сейчас окровавленные пальцы дрогнули в последний раз. Грудь больше не поднималась. Дыхания не было. Остались только все еще теплые слезы, бесследно пропавшие в волосах.
- Я больше не могу, - ладони сильнее впились в каменную землю, специально раздирая кожу и причиняя неимоверную боль. Но это лишь физическая боль, она сейчас ничего не значила.
- Больше и не нужно, - голос был совсем рядом, - ты смог вспомнить.
Глава 3. Ты не один
- Но зачем мне это помнить? - он ощутил солоноватый вкус крови на губах, - я всю жизнь пытался это забыть.
- Чтобы снова начать чувствовать, - легкое дыхание проскользнуло по его щеке, вызывая мурашки по всему телу, - сейчас у тебя должно это получиться.
- Чувствовать больно.
Ответа не последовало.
- Здесь, - чуть подрагивающие пальцы указали на грудь, - больнее всего.
- Мне одиноко, - вырвался тяжелый вздох, - но это нормально, нужно привыкнуть, тогда станет легче.
- Но это не то чувство, к которому стоит привыкать.
- Другого выхода нет.
- Ты сейчас не одинока, кем бы ты ни была, - пальцы не тронулись с груди, - знаешь почему?
Молчание.
- Потому что я с тобой.
- Вставай, - дыхание снова коснулось его щеки.
Осколки глубже впились в тело, раздирая его еще сильнее. Он будто перерождался, терял прошлого себя. Не было ни одной мысли, только пустота.
- Что происходит? - глаза были широко распахнуты, он никогда раньше не испытывал столько боли. Она нахлынула с новой силой, становясь только острее.
- Ты начинаешь чувствовать, - спокойный голос разлетелся по туману, который начал постепенно растворяться, показывая стволы вековых деревьев. Темная кора отслаивалась, на ее месте просачивались яркие проблески света.
- Все меняется.
- И ты меняешься. Нам пора, иди на мой голос.
Ватные ноги послушно двинулись вперед, наступая уже на мягкую и теплую землю. Раны постепенно заживали, даруя необъяснимое чувство, оно окутывало каждую клеточку тела. Ощущалась необыкновенная легкость, ни что не давило и не разрушало, душа парила, она становилась свободной. Туман расступался перед ним.
- Что будет дальше?
- После того, как туман позволит тебе увидеть, ты все поймешь, - голос дрогнул, - если, конечно, он посчитает, что ты готов.
- А если он, - уголки губ нервно дернулись, - так не посчитает?
- Останешься здесь. Но ты готов, я уверена в этом как никто другой... и ничто другое.
- То есть ты знаешь больше тумана? Как бы смешно это не звучало.
- В твоем случае, да. Тебе нужно лишь идти и ни за что не останавливаться.
***
- 19 марта 1981.
- 13 июня 1981.
- 27 января 1983.
- 25 июня 1985.
- 12 сентября 1988.
- 24 октября 1990.
- 8 августа 1993.
- 4 февраля 1996.
- 6 июля 1997.
- 28 декабря 1997.
- 21 апреля 1999.
- 21 октября 1999.
- Ты всех нас убил.
Голоса заполнили все пространство, продолжая шептать даты, они не умолкали ни на секунду. С каждым разом шепот становился громче и давил на внутренности, буквально разрывая их изнутри. Казалось, этому не будет конца. Кровь сгущалась, вены вздувались. Он не чувствовал себя живым, было острое ощущение, что его вообще не существует, только боль говорила об обратном. Боль для этого и создана, чтобы напоминать человеку, что он все еще жив и способен на чувства, хоть и физические. Это немало важно.
- Убил без жалости.
Он не знал, что можно ответить, ведь банальное «простите» будет звучать глупо и неуместно. Жизней не вернуть.
- Уже ничего нельзя исправить. Но могу сказать только одно, что помню каждую из вас, даже ваши имена, - темная кровь брызнула из сомкнутых губ, - и если бы я мог... возвратил бы все назад.
- Я бы все для этого сделал, - стало больнее при такой мысли. "Сделал бы".
Туман не сгущался, как обычно, он расступался, оголяя пространство, в том числе и душу. Ее будто вытащили и рассматривали под микроскопом, ища все возможные тайны. Ничто от него не утаится. Можно было даже не пытаться прятать, нет смысла.
- Ты прав, нам не нужно твое сожаление. Оно совершенно ни к чему. Нам достаточно того, что ты произнес. И мы чувствуем, что это правда, поэтому прощаем и отпускаем, твоя душа чиста.
Металлический привкус крови исчез, глаза, которые до этого были сомкнуты, так что длинные темные ресницы касались щек, широко распахнулись. Уже почти белый туман окончательно расступился, открывая проход, который звал к себе. Он давал понять, что только здесь начинается дальнейший путь.
- Иди. Я сразу за тобой, - дыхание уже такого знакомого голоса коснулось щеки.
- Ты не бросишь? Ведь один я вряд ли справлюсь.
- Ни за что. Я всегда буду с тобой, даже если ты прекратишь меня слышать.
- Не хочу прекращать тебя слышать.
- Если ты действительно так хочешь, то этого не случится... идем, нельзя терять время.
Глава 4. Не сдавайся
Темнота. Каждый его шаг давался с трудом, совершенно не хотелось ничего делать, только лечь или облокотиться обо что-нибудь. Но только не двигаться и больше не пытаться идти вперед, ведь это бесполезно, все теряло смысл и важность, любая мысль больше не тревожила и не волновала. Чувство тоски и отчаяния витало здесь, обрушиваясь с новой силой, заставляло ощутить себя совсем беспомощным и не способным трезво мыслить. Внутренняя опустошенность и ненависть к самому себе - две главные вещи, которые разъедали, не позволяя вздохнуть. Но он находил силы, чтобы двигаться вперед, хотя это было невероятно трудно, все еще верил. Верить сложно особенно тогда, когда практически ничего не осталось, даже надежды на лучший исход. Она покинула его, как и все, как и тот голос, который обещал быть всегда рядом и не покидать его несмотря ни на что. Лишь одна вещь подталкивала: он знал, что его место не здесь, он здесь лишний, не нужный никому. Поэтому продолжал идти. Косой лучик света осветил проход, его дальнейший путь. Вдоль стен стояли люди, навалившись друг на друга, их лица были искажены отвращением, взгляд каждого из них ничего не выражал, только бесконечную пустоту с оттенком безнадежности. Они не кричали, не стонали, но лишь изредка покачивали головой в такт только им известной мелодии. Но одна вещь действительно поразила: они держались за руки, будто поддерживая друг друга, не давая до конца сойти с ума. Даже среди этого отчаяния чувствовалась оставшаяся человеческая доброта, тепло. Странное чувство и необъяснимое. В такие моменты острее ощущаешь, что ты все же не одинок, как первоначально казалось. Важно только во время это понять, не успев сделать глупость и необдуманные поступки.
- Если ты думаешь, что я покинула тебя, ты ошибаешься, - безмолвную тишину пронзил уже до боли знакомый голос, - я обещала всегда быть с тобой, даже если ты меня не слышишь.
- Теперь понял, что значит почувствовать себя действительно одиноким. Раньше такого ощущения не возникало, - шепот вырвался из его сухих губ, - больно, и я рад, что ты со мной.
- Ты прав, здесь витает тоска, беспомощность и бесполезность существования. Но посмотри на людей. Разве они одиноки?
- Да, хоть и держатся за руки. Кажется, они вместе и поддерживают друг друга, но присмотревшись к ним, понял, что это не так. Внутри они мертвы и пусты как никогда, эти люди не способны почувствовать присутствие себе подобных и тепло их рук, поэтому по-прежнему страдают. Вечные муки в собственных запутанных мыслях и остром чувстве одиночества.
- Тебе здесь не место, потому что ты не такой, как они. Нам нужно двигаться дальше.
- Я не готов.
- Почему?
- Устал ощущать боль, ее слишком много, она уничтожает изнутри, не оставляя ни одного живого места.
- Пропусти ее полностью через себя и не сдавайся. Слышишь?
- Сейчас это все, чего я хочу.
- И сколько ты намерен здесь оставаться?
- Хоть вечность.
- Ты не можешь. Повторюсь, тебе не место здесь, поэтому в любом случае исчезнешь отсюда и окажешься там, где точно не сможешь меня слышать, как бы я не пыталась кричать и звать тебя. Все равно не услышишь. Потом я не смогу даже найти тебя, потому что ты будешь перемещаться из одного места в другое. Целую вечность в скитаниях без определенного и постоянного местонахождения. А в дальнейшем, - она не договорила, будто переводя дыхания.
- Что? Что будет потом?
- Разве тебе интересно? Ты хочешь остаться.
- Говори, пока можешь, - хоть и стало больно от этих слов, но ему нужно было услышать продолжение.
- Перестанешь видеть, чувствовать, а в конце концов и слышать. Ни единого звука. Как по мне, это самое страшное, что может случиться с душой. Пустая оболочка, не способная ни на что, только перемещаться. И то не по своей воле, - повисло безмолвие, только редкие вздохи вылетали из его груди, - выбор за тобой. Если ты предпочтешь остаться здесь, то я покину тебя, не хочу наблюдать за тем, как ты самоуничтожаешься. А теперь скажи, что ты думаешь?
- Не хочу тебя потерять. То единственное, что помогает мне стать лучше. Ведь я действительно изменился, я чувствую это. И сделаю все, чтобы всегда быть с тобой. Вот что я думаю, - выдох, - надеюсь, ты не против.
- Хочу попробовать одну вещь, - вдох.
Легкий точечный холод перемещался от ладони к кончикам пальцев, давая возможность хоть немного почувствовать ее присутствие.
- У тебя холодные руки, - раздался смех, такой искренний, что он будто касался самого центра души, даря ей легкость, - и чудесный смех. Честно, я бы все отдал, чтобы сейчас увидеть твою улыбку.
- Увидишь, обещаю, - холод так и не отпускал его ладонь, даруя тепло, как бы странно и невозможно это звучало, - идем, пора двигаться дальше.
Глава 5. Неизбежность
Теперь чувство одиночества исчезло, ведь он ощущал её присутствие как никогда ясно. Она была рядом, находилась совсем близко. От этого становилось легче, грудь больше не сдавливали опасения, он через все сможет пройти и преодолеть любые трудности. Они смогут. Вместе. Только бы не потерять её. Если даже ей придётся уйти, когда он найдёт своё место, то ни за что не сможет её отпустить. Холодный, даже, можно сказать, ледяной ветер обдувал лицо. Чёрная футболка, в которой он был в последние минуты своей жизни, вздымалась вверх, даруя странное и ни с чем несравнимое ощущение: свободу и безмятежность. Высота, небывалая высота отделяла сейчас их от пустоты. Она как будто звала к себе, не оставляя выбора, кроме одного: прыгнуть и раствориться в ней. Человек, стоявший за ними, не раздумывая разбежался и распростер свои руки с ссадинами навстречу ветру. Он исчез. Наверно, навсегда.
- Что это за место?
- Здесь обитают заблудшие души, они делают свой выбор за долю секунды, и всегда он у них только один. Ты уже сам убедился, какой именно.
Эрик взглянул на небо, оно было усыпано звёздами, такими яркими и ослепительно красивыми, что невозможно оторвать взгляда от них. Они завораживали, поэтому он ещё больше не понимал, почему все эти люди принимали своё решение так быстро, даже не посмотрев наверх. Нельзя было выбрать вечную пустоту после бесконечно живых звёзд. Да, именно живых. Они безостановочно мигали, распространяя свой свет и тепло, и старались показать, что хотя бы ради них стоит подумать над выбором намного дольше, а не принимать его, ничего толком не поняв и не увидев. Мужчина в потрепанной одежде с порванной лямкой на плече уверенно подошёл к краю, его худое и безжизненное лицо выражало отрешенность, казалось, у него даже не было сил, чтобы посмотреть на небо. Его глаза были словно покрыты пленкой, сквозь которую нельзя увидеть ничего, кроме темноты. Эрик схватил его за запястье в надежде как-то разбудить, заставить понять, что он не один, но человек безвозвратно исчез, напоследок взглянув на него печальным и глубоко задумчивым взором.
- Не стоит даже пытаться их остановить, это бессмысленно. Они слишком глубоко в себе, в своих мыслях, поэтому ничего не видят и не чувствуют. У всех них только один выход.
- Неужели им никак нельзя помочь? - послышалась еле уловимая дрожь в голосе.
- Нет, им уже не помочь.
- Но... что их ждёт там, в пустоте?
- Вечные истязания, темнота и одиночество. Все они самоубийцы, которым не оказали поддержку при жизни, потому что людям было наплевать, - глубокий выдох, - можно сказать, это брошенные и забытые души, даже после смерти вынужденные страдать и проводить вечность в муках. Честно, моё самое не любимое место находится именно здесь, ведь чувство одиночества я ощущаю как никогда сильно.
- Значит, ты тоже пыталась их остановить?
- Да, и не один раз, но, в конце концов, окончательно поняла, что ничего уже нельзя сделать. При жизни ещё можно было бы хоть что-то исправить, оказать моральную поддержку, но не сейчас.
- Тогда их просто стоит отпустить.
- Отпускать всегда сложно.
- Но другого выхода нет, нельзя вечно себя корить за то, что ты не в силах изменить. Слышишь? - его ладонь зависла в воздухе, стараясь почувствовать её присутствие.
Через мгновение холодок коснулся его кончиков пальцев, а щеку приятно закололо. Но это был уже более глубокий холод, проникающий в душу, разгоняя в ней оставшуюся тьму. Небывалое тепло разлилось по всему телу.
- Спасибо тебе.
Глава 6. Несчастье лечится
Свет то появлялся, то исчезал, заставляя чувствовать себя неуютно и не комфортно. Узкая дорога, усыпанная опилками, все продолжалась, даже начинало казаться, что она никогда не закончится. Вдалеке виднелись почти обветшалые здания с множеством больших окон, яркий свет отражался в них, тем самым ослепляя на совсем короткое мгновение и не давая что-либо разобрать. Чем ближе они подходили к этим высотным, можно даже сказать, величественным сооружениям, которые были расположены друг напротив друга, тем громче становился шепот. Маленькие камешки под ногами подрагивали, будто хотели в страхе разбежаться в разные стороны подальше от этого места.
- Умер, умер, умер... Навсегда, - голоса были повсюду, все продолжая нашептывать эти бесконечно страшные, пробирающие до дрожи, слова. Словно только сейчас пришло осознание того, что все безвозвратно исчезло, что ничего уже не вернуть. Никогда.
Человеческие фигуры покачивались в окнах, приложив ладони к вспотевшим стеклам. Все его внимание было сконцентрировано на этих ладонях и на бесконечном шепоте, так остро, словно острие ножа, вонзавшееся в душу. В голове прокручивались различные мысли и воспоминания, которые он всю жизнь пытался спрятать подальше, никогда о них больше не задумываясь. Но сейчас... они потихоньку всплывали и съедали его изнутри.
"Ты не смог спасти маму, уберечь ее".
"Поддавался влиянию отца. Не сказал ему "нет", хотя это нужно было сделать".
"Ты убил Сью - единственного светлого и чистого человека в своей жалкой жизни. Она бы не позволила стать тебе чудовищем".
"Убивал, убивал, убивал... невинных людей. Ты действительно чудовище".
"Даже лишил жизни ту, которая была так похожа на Сью. Она смогла бы тебе помочь стать лучше".
"Но ты только все рушишь. Все уничтожаешь на своем пути. Тебе вообще нельзя было рождаться. Ты мрак и всепоглощающая тьма...".
Сквозь все эти мысли просачивался уже довольно родной голос, который немного дрожал: "Ты изменился, стал другим, поэтому не смей их слушать, двигайся вперед за мной. Здесь оставаться нельзя".
- Но все это ведь правда. Особенно то, что я чудовище, - он сделал паузу, чтобы вслушаться в голос, а не в шепот, так яростно проникающий в сознание, - сейчас я это понимаю. И знаю, что должен остаться здесь.
- Могу с уверенностью сказать, что это не твое место, но если ты все уже решил, то ни за что не смогу тебя отговорить, - дыхание стало прерывистое, - но хочу сказать, что все равно буду рядом и помогу двигаться дальше, как только ты сам этого захочешь. Но...
- Но?
- Ты не будешь меня слышать, однако я буду слышать тебя, поэтому постараюсь сделать все, чтобы вытащить тебя отсюда.
- Почему ты так хочешь мне помочь?
- Потому что я верю, нет, я знаю, что ты хороший человек, и тебе не стоит здесь оставаться. Протяни мне руку, и мы покинем это место.
- Спасибо, что веришь в меня, - после этих слов их пальцы соприкоснулись, а в глаза ударил такой яркий свет, что он даже на мгновение ослепил.
Тепло разнеслось по всему телу, даруя при этом спокойствие и умиротворение.
Их взору открылось помещение с большими окнами и мягкими на вид сидениями, фигуры людей занимали почти каждое пространство этой комнаты. Руки были опущены и беспомощно болтались вдоль туловища, в то время как головы всех присутствующих под одинаковым углом были повернуты к стеклам. Проходя мимо каждого из людей, Эрик замечал бесконечно задумчивые взгляды, устремленные куда-то вдаль, но при этом запредельно пустые, как будто ничего не выражавшие.
- Я не смог... не смог, - на щеках мужчины были слезы, но взгляд по-прежнему ничего не выражал, только отрешение, двигались лишь губы, которые искривлялись после каждого слова.
- Что вы не смогли? - Эрик стоял в удивлении, что задал вопрос, а не прошел мимо и не сделал вид, что ему все равно, наверно, голос прав, и он действительно меняется.
- По моей ошибке умирали люди, я виновен в каждой их смерти, - губы еле двигались, но каждое слово было понятно.
- Почему вы так думаете? Расскажите поподробнее, - потребовалось несколько секунд, чтобы дождаться ответа.
- Потому что так и есть. Я делал много врачебных ошибок, которые естественно не приводили ни к чему хорошему. Однажды моя дочь заболела. Серьезно заболела... И я не смог ее спасти, хотя делал все возможное, но все было безрезультатно. Она просто сгорела как спичка за несколько месяцев.
- Знаете, не каждая болезнь излечима, бывают те, которые невозможно победить. Как бы ужасно это не звучало, но в таких случаях остается наблюдать, как человек медленно умирает. Не думаю, что вы в чем-то виноваты, не стоит себя продолжать корить, тем более, сейчас у вас есть шанс найти свою дочь в этом мире и быть с ней рядом на долгое, долгое время. Поверьте, нет ничего хорошего в вечном самоистязании, - взор мужчины был теперь устремлен не в окно, за которым царил только мрак, а прямо на Эрика. В его взгляде читалась надежда.
- Спасибо вам. Иногда так не хватает того, кто сможет просто выслушать и по возможности дать совета. Теперь я знаю, что мне делать, к чему стремиться, - его губы расплылись в улыбке, такой светлой и доброй, что от нее даже стало тепло где-то внутри. Спустя мгновение он исчез, просто растворился в свечении.
- Куда он делся?
- Ты помог найти ему нужную дорогу, теперь он не потерян. Скорее всего, находится уже в лучшем месте, - голос был невероятно воодушевлен, - честно, после этого я понимаю, что ты действительно изменился. И нам по-прежнему нужно искать твое место, но, как ты понял, это не оно. Протяни руку, и мы выберемся отсюда.
Толпа людей начала потихоньку расплываться, а потом совсем испарилась.
Глава 7. Вечность
Все было окутано светом. Он больше не чувствовал тяжести в груди, только легкость и безмятежность, будто все темное испарилось, не оставив при этом ни следа, ни пятен. Перед Эриком образовался мостик, не хлипкий, как многие могли подумать, а крепкий, и по нему совсем было не страшно ступать и делать первые шаги, даже наоборот, можно было с уверенностью пройти и пересечь неведомое пространство. По мере того, как он двигался, в груди зарастали все оставшиеся глубокие и кровоточащие раны. На лице чувствовался легкий ветерок, такой теплый и ласковый, что складывалось ощущение, будто он обнимал, хоть и слабо, но не навязчиво. Пение птиц доносилось издалека, как и звуки прибоя. Все говорило о том, что Эрик жив, потому что он чувствует, слышит и замечает то, чего не ощущал при жизни. Невероятно смешно, но и одновременно печально.
Почему он не мог наслаждаться такими прекрасными моментами, когда ещё дышал?
Все безвозвратно ушло, но, главное, что сейчас он понял: нет ничего прекраснее наших собственных чувств. Эрик набрал побольше воздуха в грудь и закричал. Нет, не от злости, агрессии или беспомощности, а от восторга и от переполняющих его эмоций. Шаг ускорялся по мере возрастания лёгкости в груди, через мгновение он и вовсе перешёл на бег, ноги практически не слушались, но эйфория по-прежнему возрастала, глаза блестели от слез, а губы были растянуты в безумно детской улыбке. Он бежал до тех пор, пока не почувствовал ступнями прохладную гладь воды, она ласкала настолько нежно, будто боялась дотронуться и сделать больно. Вдруг Эрик почувствовал лёгкое прикосновение к ладони. Перед ним стояла Сью, все та же маленькая шестилетняя девочка в голубом летнем платье. Её добрая улыбка разливала тепло по синим набухшим венам, а голубые блестящие глаза дарили небывалое успокоение.
- Я так рада тебя видеть, - проговорила она тоненьким голоском.
- Прости меня, - Эрик не узнал собственного голоса, будто ему снова девять лет, но сейчас это было не важно, потому что в данный момент все его внимание сконцентрировано на Сью, только она имеет для него значение.
- Ты мой лучший друг. Как я могу обижаться на тебя? - теперь и его лицо озарила искренняя улыбка. Через мгновение она прильнула к его груди, обняв тонкими ручками, это было настолько неожиданно для него, что на секунду он почувствовал, будто сердце остановилось, совсем перестало биться, наслаждаясь этим моментом. Впервые за все время они оба ощутили успокоение, словно все пережитое было ничем. Оно безвозвратно испарилось. Глаза были закрыты, он лишь чувствовал ее тепло, неожиданно нежный и немного мокрый поцелуй остался на его щеке, ладонь машинально дотронулась до этого места, пытаясь удержать, не позволить ни за что раствориться.
- Эрик, - голос Сью изменился, стал взрослее, - мне нужно тебе кое-что сказать.
Перед ним уже стояла не маленькая девочка, а девушка, которую он так долго искал и рисовал все те длинные месяцы. Которую сам убил. Его взгляд застыл в немом вопросе, он ничего не мог произнести, только дрожь, как электрический разряд, пронеслась по всему телу.
-Это мой голос ты слышал...
Волны по-прежнему нежно дотрагивались до ступней, а солнечные лучи ласкали лицо, но сейчас это было не важно, главное, что теперь он знает правду: она его направляла, только она спасла.
- Я не хочу тебя отпускать, - тихо произнес Эрик.
- И не надо, - томный вздох разнесся по ветру, - у нас есть целая вечность.