Сегодня утром Анна-Тереза проснулась оттого, что у нее нестерпимо зачесался нос. Под носом была ямочка, а дальше не было губ. НЕ БЫЛО! Это ощущалось досадным и удивительным ровно настолько, насколько остро может воспринимать что либо, только что проснувшийся человек. Губы пропали.
Не то чтобы феномен пропажи был Анне-Терезе совершенно не знаком, напротив, у нее и раньше бывало, пропадали вещи, несмотря даже на то, что среди своих знакомых, человеком она слыла организованным. А уж желания то у нее пропадали и вовсе довольно часто.
Но тут - совсем другое дело, - пропали ее собственные губы. Родные, свои, нежные, пухлые, чувственные...
Сколько раз, наводя макияж перед зеркалом, Анна-Тереза улыбалась себе, потому что ей нравилось, как выглядят ее губы. Нравилось, как удачно яркая помада оттеняет свежесть ее кожи. Она улыбалась своими губами своим губам. Впрочем, это не так. Когда улыбка искренняя, все лицо приходит в движение. И вот, получается, что сидя или стоя перед зеркалом, Анна-Тереза улыбалась, салютовала всем лицом очарованию своих губ.
А какой огромный и важный спектр ощущений из них происходил… И как же теперь быть!?! Жизнь без губ и всего что с ними связано, будет неполной.
И ведь ничто не предвещало пропажи еще вчера, перед тем как она легла спать. Ведь были на месте, наверное, перед тем, как сегодня проснулась.
В пропажу невозможно было поверить, тем более проанализировать – как такое могло случиться и какие шаги предпринимать, чтобы исправить сложившуюся ситуацию.
Если с вами происходит иррациональное событие, бесполезно искать его рациональные причины. У иррациональных следствий не бывает рациональных причин.
Конечно, если мы напряжем память, то припомним, что один программист по фамилии Андерсен, однажды столкнулся с чем-то подобным, хорошенько поев хурмы. Но иррациональные события характерны еще и тем, что сбивают, опрокидывают рациональный ход мысли.
И вот в Анна-Терезиной головушке, с такими пронзительными светло-зелеными глазами, с таким милым курносым носом и темно-рыжей пышной копной волос, мыслей прыгало всего две.
«Я наверное теперь рыба, говорят же, «у рыб нет губ», или как-то похоже». И «К целителям придется обращаться, причем в письменном виде».
Зазвонил телефон. На другом конце провода был тайный воздыхатель. Он молчал и дышал в трубку. Его звонки всегда сердили Анну-Терезу. А тут вдруг подумалось, а может и у него пропали губы? Может, во всем этом холодном, бесчеловечном, абсурдном мире, мы с ним единственные два человека, оставшиеся сегодня утром без губ?
Ее взгляд, направленный в небо за окном опустился вниз. Она заметила свое отражение в диске телефона. Потом силуэт в шкафу ну и конечно трюмо отражало ее всеми своими зеркалами. Новый, искаженный облик нападал, прямо бросался на нее, куда бы она ни поглядела. Это было невыносимо.
Захотелось немедленно убежать вон из квартиры. Убежать туда, где нет зеркал и нет отражений. Нет одиночества и нет тишины. В тишине и одиночестве было страшно. Но как же ей, такой, показаться на людях? Выход есть - придется закутаться платком.
Анна-Тереза бросилась одеваться. Впервые, со времени как помнит себя, Анна-Тереза одевалась, ни разу не взглянув в зеркало. Ни один атрибут ее туалета сегодня не имел блестящих элементов. Ничего блестящего, даже туфли - замшевые.
Мельком бросив взгляд на циферблат, она не одела часы. Усилием воли не взяла с собой телефон. Она решила извести накатывающие на нее одиночество и страх в улицах родного города. Начать стоило с одной улицы, параллельной центральной, куда она однажды забрела. Улица была довольно бойкая, но почти без витрин. Стараясь не глядеть по сторонам, Анна-Тереза вышла из дома. Прошла гулкой анфиладой дворов-колодцев. Прошмыгнула извилистыми переулками. Везде, в шорохе листвы цветущих лип и каштанов, ей мерещилось, что кто-то зовет ее по имени. Она даже оглянулась несколько раз. Потом перешла по настилу возле рельсов ржавеющий железнодорожный мост через бурную в это время года речушку. Спустилась с холма. И вот он желанный антипроспект, противопроминад. Улица черных ходов, пожарных лестниц и лифтов доставки. Людей на удивление не много, ну а витрин, как она и помнила, почти совсем нет.
Но не успела Анна-Тереза пройти и квартала, как дорогу ей преградил мужчина средних лет в клетчатом костюме и маленьких очках с удивительно выпуклыми стеклами. Он возбужденно подпрыгивал, растопырив руки в стороны, словно для объятий, и не давал ей проходу.
-Ах, наконец-то я нашел вас, душа моя, вскричал он пронзительным козлетоном, вы, как и я, конечно же, не желаете участвовать, прячетесь и закрываетесь от этой омерзительной публичной вакханалии, которая заполонила весь город, обнажила грубость здешних нравов, и непроходимую ограниченность всего населения! Вы ведь согласны со мной, вы ведь в знак протеста закутались? Вот они там разгуливают, а люди закутываться вынуждены! Жаль, что я не догадался осветить этот аспект в ноте протеста, которую я заблаговременно отправил в муниципалитет!
Анна-Тереза не могла сказать ни слова, а выразить что-то глазами было тем более затруднительно, она была в темных очках.
- Пойдемте со мной сударыня, продолжал он, здесь рядом есть уютное кафе, там царит полумрак, а старинные фолианты на дубовых полках и эстампы на стенах препятствуют отражению звуков! В нашем городишке это редкость! Это идеальное место, чтоб пережить сегодняшнюю возмутительную вакханалию. День Прихода Слонов! Кощунственный нонсенс! Идемте же, и обнажим друг перед другом наши истерзанные души!
День Прихода Слонов уже сегодня! Понятно конечно, почему это выскочило у нее из головы этим утром. Понятно теперь и почему весь город так неожиданно пуст. Все-все собрались там, на главной улице. Там благоухают цветы, звенят колокольчики, а разноцветные ленты развеваются по ветру. Там музыка. Там праздник. Она так ждала этого дня. Все знаменитые слоны сегодня посетят их город. Пройдут парадом по главной улице. А возглавлять шествие будет Волшебный Белый Слон Пумба. Вдалеке как раз раздался его приветственный рев. Слоны уже подходили к городу. Праздник должен был вот-вот начаться. Даже такой, с постигшим ее несчастьем, Анна-Тереза не согласна была пропустить его. Она решительно отшатнулась от назойливого незнакомца и бросилась бежать к главной улице. Он что-то кричал ей в след, но Анну-Терезу это уже нисколько не занимало. Очень скоро она увидит их, увидит слонов. И все вокруг будут смотреть только на слонов, и выкрикивать приветствия, и махать им руками и букетами. И ее, закутанную в платок, никто не заметит. И вопросов не возникнет, и все будет просто замечательно!
Но вот на пути у Анны-Терезы опять выросла неожиданная преграда. Все переулки на подступах к главной улице были запружены латками, тележками и ларьками продавцов напитков и сувениров. Эти несчастные пробудут на Дне Прихода Слонов дольше всех, а слонов вообще не увидят. Причем поступают они так совершенно добровольно. Но что еще хуже, там за лотками толпа была такая плотная, что и у Анны-Терезы увидеть что-нибудь шансов тоже оставалось довольно мало. Разве что самые верхушки слоновьих спин. А это было ужасно. Крах так долго лелеемой надежды. От обиды она начала часто-часто моргать глазами, потому, что представить себе не могла, как, в ее теперешнем состоянии, плакать.
Но тут кто-то подошел к ней сзади, вздохнул, как-то, почти знакомо, и сказал, что знает, как залезть на крышу одного дома, здесь неподалеку. А оттуда будет видно всех слонов, и даже слонам, наверное, будет видно смотрящих на них с этой крыши.
Незнакомец внушал доверие. Они вместе прокрались задворками лавочек вдоль главной улицы один или два квартала. Подняли из пыльных лопухов скрипучую, заляпанную краской и битумом, длинную лестницу, спугнув дремавшую на ней змейку, и приставили ее к стене дома. Проводник полез первым, ощупывая ногой, обутой в характерные, много лет подряд популярные в определенных кругах ботинки, каждую перекладину, прежде чем по - настоящему опереться на нее. Анна-Тереза осторожно двинулась вверх вслед за ним.
С крыши вся центральная улица была как на ладони, а главное, верхний этаж дома нависал над тротуаром, и они оказывались как бы в первом ряду, но выше всех, почти на такой же высоте, на которой находится человек, едущий на слоне. Но на слонах, которых они ждали, никто не ехал. Они по собственной воле шли за Волшебным Белым Слоном Пумбой, и приносили праздник и счастье везде, во всякую местность, куда приходили.
Очень скоро, встречаемые радостными крикам зрителей, празднично убранные головы и спины слонов показались из-за поворота. А когда Волшебный Белый Слон Пумба поравнялся с Анной-Терезой, он вдруг остановился, поглядел на нее своими большими, мудрыми глазами и протянул к ней хобот. Хобот был белый и трепетный. Розовые влажные ноздри с легким присвистом втягивали и выпускали воздух. Белые шерстинки в его складках, подрагивали и как бы слегка светились. Он очень нежно обнял ее голову и замер, а потом внезапно сдернул платок, которым она так тщательно от всех закуталась. Анна-Тереза в ужасе закрыла лицо руками. На нее в этот момент смотрел весь город. А когда охватившая ее паника мало-помалу улеглась, она вдруг с радостью и удивлением почувствовала, как под ладонями шевелятся и дрожат ее собственные, родные губы!