Здесь темно и холодно. Я лежу где-то на полу и пытаюсь понять, где же я нахожусь.
Это подвал? Метро? Подземный переход? Бункер? Так обычно и бывает. Любой
другой человек, попавший в подобную ситуацию, задает именно эти вопросы. Людям
в первую очередь надо понять, где они находятся. Получить систему координат.
Поставить первую точку на навигаторе, от которой начинается их дальнейший
маршрут. Вопросом, как они сюда попали, они задаются позже.
Я поднимаю руку, вытягиваю ее, и наконец упираюсь в стену. Значит, это
помещение. Значит, мои руки уже свободны. Я подползаю к стене,
поворачиваюсь и прислоняюсь к ней спиной. Запаниковать в замкнутом
пространстве может любой, если будет находиться в нем больше трех дней.
Звук капающей воды в замкнутом пространстве без света сводит с ума любого
за две недели. Китайская пытка капающей воды на лоб человека считается
одной из самых изощренных.
Я начинаю шарить руками по полу и через несколько минут нахожу
какой-то предмет. Прямоугольник. Я берусь за него, и он начинает
светиться неоновым светом. На нем кнопки. Большая, с пиктограммой
«вверх» и маленькая, с пиктограммой «вниз». Я нажимаю на большую
кнопку.
Пол и стена вздрагивают, начинают вибрировать и я чувствую легкую
перегрузку, как будто я в движущемся вверх лифте.
Сверху начинает дуть свежий воздух.
Когда вы оказываетесь в таких местах, вам лучше не пытаться думать, что будет
дальше. Вам лучше просто наблюдать за изменениями. Это одно из первых,
чему учат японских детей в школе. Просто наблюдать за ситуацией и ждать. На
тот случай, если они окажутся в здании в момент землетрясения.
Надо мной появляется свет и он тут же начинает резать мне глаза. Если свет
режет вам глаза, значит, вы находились без него в полной темноте больше
трех часов. Режующий глаз свет може возникнуть, если вы принимаете
антидепрессанты. Я тру глаза и наконец открываю их. Это помещение выглядит
как квадратный лифт. Движение останавливается.
Часть стены бесшумно отъезжает в сторону. Выход. Несмотря на то, что
большая часть японцев – синтоисты, обожествляющие каждый предмет, никто из
них не считает, что землетрясения – это месть рассерженных духов земли.
Оперевшись на стенку, я медленно встаю и подхожу к открывшемуся выходу из
моей мышеловки. В проёме видна совершенно обычная кухня с работающим
телевизором.
- С вами седьмой канал и у нас есть отличные новости для вас – говорит
репортер в телевизоре на фоне горящего здания. Прямо напротив
телевизора, облокотившись на стол, на стуле сидит незнакомая женщина
и смотрит новости. Она поворачивается, смотрит на меня несколько
секунд и наконец улыбается. Ей около 50 лет. Она встает.
- Роберт, будешь кофе? – говорит она мне, будто знает меня тысячу лет -
как обычно, черный, три ложки сахара? Садись, я сейчас его сделаю –
говорит она мне и показывает на свободный стул.
Я подхожу ближе и сажусь на освободившийся стул.
– Огнем охвачено более 6000 квадратных футов и на текущий момент
задействовано более 70 пожарных модулей – несется из телевизора.
Она ставит передо мной чашку. Я беру ее в руки, вдыхаю запах свежего кофе и
делаю глоток. И еще один. То, что надо. Это отличный кофе. Только меня
зовут О’Брайн.
- Я не Роберт – говорю я ей, держа в руках горячую чашку. Она смотрит на
меня.
- Ох, прости, я совсем забыла – говорит она и берет какую-то небольшую
книжку со стола, раскрывает ее, листает, что-то читает в ней и говорит: -
я твоя сестра. Меня зовут Джейн. Все нормально, скоро ты все
вспомнишь.
- Чушь – говорю я - я точно знаю, кто я и как меня зовут.
- У тебя остаточное явление – говорит она - в течении трех часов ты
вернешься в норму. Сейчас к тебе начнет возвращаться по чуть-чуть
память. Правда, это будет не очень приятно – все эти три часа ты будешь
орать и держаться за голову, что бы она не разорвалась от идущих одним
за одним дежавю. Не волнуйся, я буду присматривать за тобой. Тебе лучше
знать обо всем этом заранее, пока все не началось.
Я молча допиваю свой кофе, а она молча смотрит на меня.
- Предположительно, причиной возгарания стало короткое
замыкание на электростанции – продолжает репортер.
- Кстати, я добавила тебе транквилизаторы в кофе – говорит она - пойми, это
было необходимо, что бы ты не убил себя, пытаясь избавиться от
бесконечного дежавю. Это будет настолько ужасно, что ты можешь захотеть
убить себя, лишь бы это прекратилось. Серьезно. Многие вешались.
Бросали фен в наполненную ванну. Выбрасывались в окно. Сейчас
транквилизаторы начнут действовать. У меня не было выхода, извини.
Неожиданно в голове что-то стреляет и я на секунду узнаю кухню. Это моя кухня.
Если открыть нижний ящик, в нем будет лежать чайный фарфор. Я вскакиваю,
подхожу к ящику и открываю его. Все лежит именно так, как мне показалось. Но я
ведь точно не был здесь. Никогда. Фак, что это она мне подсыпала?
- Видишь – говорит она – к тебе уже начинает возвращаться память. Все
нормально. Ты не сходишь с ума. Всего три часа и ты в норме. Присядь,
сейчас начнут действовать транки.
Моя голова в секунду наливается свинцом. В глазах темнеет настолько, что мне
лучше присесть на стул.
- Видишь, это они – говорит она - сейчас будет еще сильнее. Хочешь, я
возьму тебя за руку?
Мне становится тяжело дышать.
- Зачем вы подсыпали их? Это шутка? Это какое-то реалити-
шоу? Что происходит?
Если сравнивать мое состояние, то у меня сейчас примерно 6G – вы узнаете что
это значит, когда однажды ради интереса попробуете залезть в центрифугу, на
которой проверяют космонавтов. 6G – это вздувшиеся вены на руках и ногах,
готовые лопнуть в любой момент. 6G – это налитые кровью глаза. Я
соскальзываю со стула на пол и меня начинает рвать, очень сильно. Рвота один
из самых базовых рефлексов человека, вроде моргания или испражнения. Задача
рвоты – извлечь съеденное по ошибке протухшее мясо найденной мертвой антилопы
или ядовитых фруктов, ядовитых грибов и чего угодно, что только засовывает себе в
глотку животное, лишь бы избавиться от голода. Задача рвоты
– повысить выживаемость организма. Как и в моем случае.
Я засовываю в свою
глотку пальцы, насколько они могут войти в нее и все, что было в моем желудке,
выбрызгивается из меня наружу. Мне становится чуть легче. Я встаю, подхожу к
раковине, включаю воду и умываюсь. Холодная вода всегда приводит меня в
чувство, неважно насколько сильно я перебрал вчера в баре. Я открываю ящик
справа от раковины и отматываю себе бумажные полотенца, вытираюсь ими,
открываю ящик под раковиной и бросаю в мусорное ведро мокрую бумагу. Лучше не
задумываться, откуда я знаю что все лежит именно там, где я их ищу. Стоит
задуматься и страх выберется наружу. Вообще не задумываться. Не реагировать.
Воспринимать только происходящее в эту секунду. Не больше.
- Ты же понимаешь – говорит она - что вероятность найти полотенца с
первого раза из восьми ящиков и найти мусорное ведро с первого раза
не случайность. Верно?
- Это всего лишь совпадение, не больше – говорю я и достаю из другого
ящика бластер с активированным углем, бросаю его в рот и запиваю
водой. Она улыбается.
- Все нормально. Это остаточное явление. Ничего такого. Через три часа
память к тебе вернется. Со мной тоже как было.
- Следующий – говорю я. Телевизор переключается на старую черно-
белую комедию. Это Необыкновенно затруднительное положение
Мейбл. 1914 год, Кейстоун Филм Компани.
Я встаю со стула, открываю секцию и беру из нее чистую чашку, банку кофе
и сахарницу. Открываю другую секцию и беру ложку. Насыпаю кофе и сахар
в чашку. Подхожу к чайнику, нажимаю красную кнопку и через секунду
чайник разогревает воду до кипения.
Наливаю воду в чашку, беру ее в руки и делаю глоток. То, что нужно. Если сейчас
я открою дверь кухни то попаду в коридор. В коридоре будут три двери –
входная, дверь в ванную и дверь в мою комнату. Входная дверь открывается
наружу. В ванне лежит маленький коврик. Стены комнаты выкрашены в белый
цвет. И я только что вышел из Модулятора.
- Что такое остаточное явление – спрашиваю я ее и тут я понимаю, что уже
задавал ей раньше этот вопрос. Я хватаюсь за голову. И вдруг понимаю,
что уже хватался за голову, от того что задавал ей этот вопрос. Я хватаюсь
за голову еще сильнее от того, что уже хватался за голову от того, что уже
хватался за голову из-за того, что уже задавал ей этот вопрос.
- Дежавю? – спрашивает она – все нормально. Обычно в остаточном
явлении
не бывает дежавю второго порядка. Сколько уровней сейчас было у тебя в
этом дежавю?
Я показываю три пальца. Я уже показывал ей три пальца. Я выпрямляю еще
один палец.
- Нормально, Роберт – улыбается она – это нормально. Сколько раз ты
загружался?
- Что? Загружался? – я пробую понять ее вопрос. И не понимаю, о чем идет речь.
- Ты запутал все так, что до сих пор не можешь прийти в себя. Взгляни – дает
она мне планшетник – здесь вся твоя загрузка.
Я беру его в руки. Я смотрю на него. И схожу с ума в одну секунду.
- Этого не может быть – говорю я. Просто не может.
- Может, Роберт – говорит она – ты же помнишь, что делал это?
Я смотрю, как я нажимаю на спусковой крючок Хеклер-Коха и выношу мозги
полицейскому. Как толкаю мисс Хадсон и она вылетает на улицу сквозь окно
офиса Бэкап Индастриз. Как заказываю печеные плоды из каменного сада в
Киото. Как на полном ходу тараню танком грузовую немецкую машину. Как
размазываю пальцем на животе мед. Как потеют мои подмышки от страха.
Как вглядываюсь в номера домов, пытаясь найти дом покупателя этой
профессиональной мясорубки. Как смотрю на моего коллегу,
делающего исскуственное дыхание Кейт Мосс.
Мои волосы встают дыбом.
Я смотрю, как помогаю О’Брайну поднять шкаф. Я смотрю, как двое агентов
тащут меня за ноги из постели. Как
плачу от того, что видел ее счастливую улыбку незнакомому мужику. Как
вытаскиваю за волосы девушку из горящего мустанга. Как взламываю
защиту Модулятора. Как
стреляю из револьвера в голову Рихарда. Как подношу кофе Виктории. Как
зашиваю голову Рихарду. Как бью его по голове деревянной дубинкой.
Дежавю идут одно за другим. Мой мозг сводит непередаваемая судорога. Я
падаю на пол. Мои глаза закатываются. Из моего рта начинает идти пена.
Игра. Чудо с настройками. Включаешь. Выключаешь. Смеешься над собой. Над
своими страхами. Над своим сгенерированным мировоззрением. Выбираешь
эпоху, время и родителей. Выбираешь страну. Выставляешь уровень широты
образования. Задаешь величину случайных событий. Проживаешь выбранную
тобой жизнь. По-настоящему. День за днем. И либо понимаешь, что это игра,
либо нет. В первом случае можешь регулировать свои настройки во время
игры. Во втором случае жди и ищи подсказки. Их очень много. Но все в любом
случае зависит только от тебя. Потихоньку слабые игроки становятся сильнее.
Вследствии этого – умнее. Вследствии этого – счастливее. Вследствии этого –
история добра на земле становится больше. По сути история переписывается
тобой. Ты можешь делать в загруженной жизни что угодно и как угодно.
Сгенерированная Жизнь. Твоя. Настоящая. Хоть и симуляция.
Сгенерированная история. Сгенерированный мир. Существует гипотиза, что на
самом деле все это происходит на самом деле, а не является игрой.
Разработчики игры принципиально не отвечают на этот вопрос. Держат в тайне.
Поддерживают интерес к продукту.
- Эй – кричит мне Джейн – эй! Она пропихивает сквозь мои сжатые зубы
ложку, что бы я не откусил его. Эй! – кричит она.
Джейн сильно бьет кулаком мне по груди. Зажатая в ней иголка шприца с
адреналином пробивает кость моей грудины. Она с силой давит на него.
Я прихожу в себя. По чуть-чуть. Но прихожу.
Очень часто многие разыгрывают крупномасштабные игры – поэтому из эпохи в
эпоху рядом с ними оказываются одни и те же люди, но в разных ролях. Твоя
сестра в новой загрузке оказывается твоим братом, а брат – вчерашним отцом.
Единицы отправляются в пустоту и свет. Некоторые предсказывают, что именно
такие игры будут популярны в будущем. Каждый выбирает сам. Это абсолютно
невообразимая игрушка. Я только что сам побывал в ней. Мне становится смешно
от всего этого. Я заливаюсь смехом. Джун начинает смеяться вместе со мной. Я
смеюсь так, что от смеха у меня начинает болеть живот. Конечно, в конце концов
любая жизнь стоит того, что бы посмеяться над ней от души. Потому что она была
прожита по-настоящему.
Мне становится легче. Я приподнимаюсь с пола и встаю.
Я понимаю, что произошло. Я понимаю, где я был. Все наконец стало на
свои места.
- Ну что, тебе лучше? – спрашивает меня с улыбкой
Джейн. - Уже лучше - отвечаю я - это было что-то!
- Кофе будешь? – спрашивает она сквозь смех.
Я киваю в ответ.
- Держи – она ставит горячую чашку на
стол. Я беру ее и делаю глоток. Это
отличный кофе.
- Сходим к бабушке Рошаль в гости? – спрашивает меня
Джейн. Конечно. Когда? – спрашиваю я ее.
сейчас – говорит Джейн – допивай и пойдем
она открывает дверь и идет в коридор.
Я допиваю кофе и бегу за ней на улицу.
- Слушай – кричу я ей, пытаясь на ходу завязать шнурок.
- Что? – спрашивает она меня.
- А что если игрокам давать несколько жизней в жизни?
Огромный лайнер на несколько секунд тихо зависает возле
нас и трансформируется в пазл бесконечно высокого и
широкого здания, плавно влетая в здание.
- А, так вот на чем решили съэкономить глобал эйрлайн – говорит
Джейн. Зрелище сверхестественное. Я заново привыкаю к
привычному миру.
- Не знаю – отвечает Джейн – по-моему нормально.
- А что, если обучать людей последующему воздействию на
реальности в зависимости от количества выбравших время? –
снова спрашиваю я.
- Да ты еще не отошел, я вижу – улыбается она мне - все нормально. Это
игра. Сильная игра, правда? Мне тоже понравилась. Если хочешь,
посмотри, как меня в ней кидало из стороны в сторону.
Мы идем вниз по улице. Я по привычке стараюсь не попасть под колеса
микроавтобусов, летящих рядом со мной, хотя и помню, что бояться мне
нечего. Ради эксперимента я вытягиваю руку к мимо идущему автобусу и он тот
тотчас изгибает свой корпус, что бы не задеть меня. Все точно. Я дома. Я
улыбаюсь. Я выиграл.
- Слушай, Джейн, а что если в игру добавить новый уровень? – не успокаиваюсь
я.
- Какой же? – оборачивается она ко мне.
- Ну, что бы становилась понятна Теория Всего.
Джейн не успевает ответить как вдруг начинает смотреть на меня по-другому.
Как будто насквозь. И у меня начинают подкашиваться ноги. На моих глазах
она начинает меняться. Это уже не Джейн. У нее другие глаза. Неожиданно из-
за автобусов появляются Нелли, Сара, Джек, Роза, Абрам, Ихраим, Рахиль и
даже бабушка Рошаль в окружении многочисленных родственников. Они
окружают меня и с улыбками молча смотрят на меня. Бабушка Рошаль смотрит
на меня и наконец спрашивает – что ты хотел сказать?
Земля уходит из-под моих ног. Одежды на тех, кто стоит вокруг меня
начинают светиться.
- Что бы становилась понятной Теория Всего – отвечаю я ей с трудом.
Асфальт трескается. Вскипев от разрывов, он начинает отрываться от
земли и резко взмывать кусками ввысь, унося стоящих на нем людей.
Бабушка Рошаль уносится предпоследней. Последним взмываю я.
В воздухе смесь из кусков покрытия, мелких кусков, пыли и людей. Я смотрю
вниз и вижу что весь город рушится. Его жители потоками летят к чему-то за
большой горой. Рядом со мной оказывается спина Джун.
- Джейн, кричу я ей – что происходит?
Она оборачивается. Это жуткое зрелище. Джун уже мертва, но еще жива.
Фак. Значит, я все еще в Модуляторе.