Государственная фильмотека для фильмов в одной копии
=========================================================
«…А может быть, это реально — рассмотреть вопрос о государственном статусе «Одинокого голоса человека», стоит ли делать вид, что фильма нет, он ведь есть, и на Ждане, ректоре ВГИКа, свет клином не сошелся, фильм очень многие смотрели, и есть общественная реакция, может быть, вообще стоит создать Государственную фильмотеку экспериментального кино, куда могли бы войти фильмы, существующие в одной копии?...»
(Из письма А. Сокурова
главному редактору
сценарной редакционной коллегии
Госкино СССР А. Медведеву
от 20 февраля 1985 г.)
Дебютная картина Александра Сокурова и Юрия Арабова «Одинокий голос человека»
была снята по мотивам повести А. Платонова «Река Потудань» на учебной студии института кинематографии. Там же состоялся и её первый просмотр. По словам сценариста, режиссёрское решение заинтересовало А.А. Тарковского (тогда он был ещё на Родине), а польщенный дебютант А. Сокуров, даже пытался дискутировать с мэтром. «Вот только не надо о монтаже…», - отмахивался он. Сценарием, по словам того же Ю. Арабова, Тарковский как-то не заинтересовался. Но тот не особенно и огорчился: работа была первой и сразу на таком материале…он и сам удивлялся, что вообще у них с Сокуровом что-то получилось, какое-то взаимопонимание и взаимопроникновение. Которое, скажу наперёд, при всей их разности, сделало двух художников на долгие годы тандемом, где (редкое сочетание) каждый оставался собой (конечно, насколько это возможно, для сценариста,- ведь А. Сокуров, снимал и снимает «своё кино» (чего ему стоил этот выбор, можно почитать или послушать в интервью режиссёра). А тогда, в далекие семидесятые, просмотревшим фильм было очевидно, что первая «проба пера» высветила неординарную, творческую личность. Пусть пока что с не твёрдым, но зато своим собственным режиссерским почерком, своим мировидением, робко, но как личность настоящего художника, творца, следующая не за установленными правилами, шаблонами, желанием понравиться или угодить, а за интуицией. По тем временам – смело и дерзко.
Но тогда ещё в профессиональной среде не было распространено определение «поэтическое кино», а фильм явно не укладывался ни в какие строго очерченные рамки. Поэтому (помните фразу чеховского героя, ставшую нарицательной: «Как бы чего не вышло»?) на него сразу же был навешен ярлык, который присваивался «кинопродукту», если тот, по мнению тогдашних экспертов, оказывался «не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка» (с) – «экспериментальное кино». Ругательный ярлык. Вроде как, – бракованное, сырое, недоделанное. Да ещё угораздило «неоперившихся» создателей картины взять за основу произведение непонятного, неизвестного, совсем недавно находящегося в многолетней опале, автора. Что это? Нарочитая поза возомнивших о себе, невесть что, студентов? Или диссидентский саботаж, желание заиметь известность на волне скандала?…
В итоге, необычная, красивая, поэтичная и уходящая в пугающую глубину человеческой души с её прозрениями и интуициями картина, руководством ВГИКа… Нет, не отмечается особо, как неординарное творение выпускников вуза, а тут же ПРИГОВАРИВАЕТСЯ к УНИЧТОЖЕНИЮ (!!!). Только подмена плёнки и её тайный вынос оператором Юриздицким из фильмохранилища ВГИКа спасли фильм.
…В итоге он, всё-таки, вышел на экраны, но спустя целых десять лет после съёмок, в 1987 году и во второй редакции: А. Тарковский уже оказался в вынужденной эмиграции, Сокуров все эти долгие годы, почти в одиночку, бился за право снимать то, что он, впоследствии, всё равно будет снимать: своё, авторское кино. Да, Сокуров необычный автор, вряд ли он всегда понятен и интересен массовому зрителю. Но принципиальный выбор художник сделал ещё в год создания своего первого фильма. С тех пор не отступил от своих принципов, кажется, ни разу…
Аннотация к фильму
--------------------------------
«Красноармеец Никита Фирсов из глубокой российской провинции после окончания Гражданской войны вернулся домой. Мучительно возвращаясь к жизни после ужасов войны, парень влюбляется в студентку-медика Любу. Приняв на себя заботу о ней, Никита старается сделать для Любы всё, что может. Нравственные, но очень одинокие люди проходят трудный путь по дороге любви».
«…Не ради себя, но ради того чтоб иметь
прикосновение к… другой жизни»*
=======================================
Аннотация, разумеется, замечательная. Если человек не является читателем, тем более, если произведений А. Платонова не читал, то, в принципе, просмотрев фильм Сокурова и, возможно, не очень его поняв, ознакомившись с услужливым изложением, скажет: да, теперь всё ясно. Но если ясно всё, то, скажите, на милость: зачем было нужно непременно «уничтожить» единственную копию такого незатейливого фильма? Неужели, «режиссер и К» не сумели справиться с тем, чтобы, донести такую простую мысль до зрителя? Чему же их столько времени во ВГИКе учат?! А… Это, как раз и не ясно, да? Ну, тогда, есть над чем, поразмыслить.
Мне, как и большинству зрителей, довелось видеть лишь «вторую редакцию» картины. Отличалась ли она от первой, как, скажем, первый вариант «Сталкера» от окончательного – мне не ведомо. В конце-концов, можно ведь просто включить телевизор и начать смотреть кино, не имея никакого представления о перипетиях его создания и пр. Ну, что показывают, то и смотреть. Без всяких аннотаций. Да и без рассказов Андрея Платонова, кстати, тоже. Уж сколько мы таких фильмов пересмотрели… «по мотивам…»: берешь подлинник и думаешь: «Да… эко они его, перелицевали-то, и не узнать… мотива… даже одного». И что ж? Таковы законы искусства: я, сегодняшний автор, беру «одинокий голос» автора из дня минувшего, чтобы донести не столько его мысль, сколько заложить свой смысл, который мне так важно ретранслировать современникам (в первую очередь). Почему бы тогда и не написать свой собственный сценарий, ведь так же намного удобнее, чем «бороться» с чужим материалом?!..
Ну… Во-первых, и – пишут и снимают, конечно, а во-вторых… То есть, «во-вторых» может быть сколь угодно много, то бишь, собственных, современного автора, мотиваций, чтобы сослаться на «по мотивам такого-то» (чаще всего, известного, авторитетного, привлекающего чем-то зрительское внимание и т.п. «первооткрывателя»). Семидесятые годы в Европе, кстати, это ещё и годы нарастающего бума постмодернизма и открытий в области «гипертекстуальности» (особенно во Франции, где к литературе всё плотнее и плотнее примыкают творческие люди из других областей знаний: например, философы, антропологи, медиевисты, лингвисты и т.д.). И в этом контексте «одинокий голос человека» просто не может существовать: в реальности, это больше напоминает нестройный хор голосов говорящих, поющих, стонущих, плачущих, молящихся, любящих, проклинающих, запугивающих и боящихся и т.д. людей, если не какофонию. Поскольку они не слышат (не в состоянии или не хотят) голосов даже тех, кто находится с ними рядом, они не могут слиться с ними в гармоничном напеве, более того: им кажется, что раз они никого не слышат, то их тоже никто не слышит (или так: раз меня никто не слышит, то и я не стану напрягаться, чтобы кого расслышать и спеть с ним в унисон). Впрочем, как маловероятно и создание абсолютно «без каких-либо предшественников» текста, поскольку автор, его сочинивший, как минимум, социализирован. Вот такое «одиночество в толпе». Мрачная картина вырисовывается.
Однако её лейтмотив зародился значительно раньше. Во всяком случае, наиболее «выпукло» он обозначился у философов, где-то от Кьеркегора до Камю, причисляемых к экзистенциализму (разумеется, не религиозного толка): человек одинок, насильно заброшен в этот мир, Богооставлен и… короче, всё, что ему остаётся, это полагаться на свои собственные ресурсы или ресурсы «товарищей по несчастью». Впрочем, и это – жалкое человеческое самоутешение (или самообман), т.к. «все ходы расписаны» (с). Как-то так. Таким образом, мистика задвигается и на первый план выходит антропология. Антропоцентричный мир – это мир, вращающийся от человека, вокруг человека и для человека. Внешняя сторона этого мира старается «украсить себя перьями», «лязгает доспехами», посягает кощунственно на святое (не обязательно и по какому-то наущению или злому умыслу, - просто ничего священного в таком мире (сверх-ценного, неподвластного разрушению, порчи, поломки, смерти) для людей не существует. Человек – сам по себе, природа –сама по себе: не прекрасная, не ужасная, но амбивалентная, равнодушная к человеку. Что ещё? Да, хватит, пожалуй, и этого.
Андрей Платонов, мне думается, ни разу не «певец» этого мира, в смысле, воспевания. Он – глубокий и тонко чувствующий, сопереживающий Художник. Он запечатлевает приметы этого мира в динамике и то, как мучаются люди в этом бессмысленном мире, стараясь «наладить» свою жизнь. Но – не беспощадно, а любя, поэтому сочувствуя своим литературным героям, но никак не воспевая их, не делая «примерами для подражания». Большинство персонажей Платонова или не имеют глубоких корней («Иван, не помнящий родства»...), прочно укореняющих их в почве (Бытии) или имеют «подрубленные корни»: имеющих представления об одном, двум поколении своих предков, а дальше (назад) – пустота. Больше того: оказывается, и в «светлое будущее» идти налегке (без этого знания о своём прошлом) не так уж и весело.
Об этом (но не только) и писал талантливый писатель, художник и мыслитель в своих больших и малых произведениях. Никаких отповедей и рецептов он, как мне помнится, не давал. Просто люди в его произведениях живут трудной, но напряженной (до натяжения жил, в буквальном и переносном смысле) жизнью и умирают спокойно, чуть ли не покорно, перемолотые такой жизнью в невесомый, почти несуществующий (словно и не было) «порошок», развеваемый от внезапного вздоха ветра… Ну и за что тов. В.Г. Сталину, великому вождю литераторов было любить-жаловать писателя А. Платонова? Ведь его аллегорические рассказы, повести и романы – не писанные чернилами строчки, а, фактически, альбомы фотографий, безжалостно-реалистично свидетельствующие о действительности тех лет. Так вот тов. Сталин и не любил писателя А. Платонова, как говорится, со всеми вытекающими из этого последствиями для любого смертного в СССР гражданина, к кому вождь и «отец народов» испытывал подобные «скорбные чувства»…
А. Сокурову, как стало видно значительно позже (всё-таки, «Одинокий голос…» был его дебютом, никто – ни «власть предержащие», ни он сам – не могли тогда знать наверняка, что выпускник ВГИКа не свернёт с этого азимута), как раз такой экзистенциальный взгляд оказался чем-то очень близок. (Кстати, Ю. Арабов придерживается иной точки зрения). Что же касается выбора рассказа именно А. Платонова для экранизации своей первой картины. Возможно, он его привлёк не столько потому, что был так долго запрещён властями, а потому что так же, как и его герои, мучился вопросами трагического человеческого Бытия и, вместе с тем, также, как и писатель, мучительно любил, обреченных на такую жизнь, людей.
Почему я так думаю? Потому что я читала произведение, по мотивам которого поставлен фильм. Сценаристом убраны все «внутренние монологи» героев, сокращён сюжет, вероятно, по просьбе режиссера, сокращения же эти вносят существенные изменения в суть характеров героев и поступки их «вырастают» из иных внутренних посылов, чем у писателя.
Не случайно, мне думается, был выбран режиссёром и типаж главного героя, облик которого, прямо скажем, не особенно типичен (посмотрите хронику тех лет) для представителя крестьянского класса. Здесь, на мой взгляд, явно угадываются аллюзии с Христом: внешние данные плюс сын плотника, сам плотник… По воле режиссера главный герой, по большей части, молчит (поскольку мы не «слышим», о чём он мысленно размышляет), у него довольно необычная, «цепляющая» зрителя манера смотреть на этот искореженный мир и людей (особенно, на собеседника), словно откуда-то издалека: с интересом, удивлением и жалостью… (Это исключительно привнесённый режиссерский взгляд и смысл, у Платонова ничего подобного в тексте нет). Тем не менее, идея о бессмысленности, мучительном и одиноком проживании человеком своего века, осталась. И не только осталась. На ней, как на фундаменте, держатся все остальные приёмы режиссера, призванные подчеркнуть и усилить эту напряженную, трагическую несправедливость по отношению к неплохим, трудолюбивым, но не слышимым и не слышащих (даже тех, кого, как они думают, любят, а потому – запертым в своих внутренних мирах, как в запаянных стеклянных колбах), бесконечно одиноким людям.
«...Где те люди, которым будет не безразличной судьба и дни – годы – жизни нашей?…»***
ПС:
Но это только мои личные размышления, заведшие меня туда, куда завели. Смотрите, всматривайтесь, вслушивайтесь. Ещё лучше, прочтите рассказ А. Платонова (он небольшой). А главное – думайте, размышляйте надо всем, что будете делать и делайте свои собственные выводы. Уверяю вас, это интересно!
«Одинокий голос человека»
============================
жанр - драма, ... слова
режиссер - Александр Сокуров
сценарий - Юрий Арабов, Андрей Платонов
оператор - Сергей Юриздицкий
композитор - Александр Бурдов, Отмар Нуссио, Кшиштоф Пендерецкий
художник - Владимир Лебедев, Луция Лочмеле
монтаж - Леда Семенова
директор фильма - О. Мигачева, С. Гуревич
год - 1978 г.
страна - СССР
зрители - 300 тыс.
премьера (мир) - 7 августа 1987 г.
время - 87 мин. / 01:27
В главных ролях:
========================
• Андрей Градов
• Татьяна Горячева
• Владимир Дегтярев
• Людмила Яковлева
• Николай Кочегаров
• Сергей Шукайло
• Владимир Гладышев
• Иван Неганов
• Евгения Волкова
• Ирина Журавлева
• ...
*) В заголовке использовано название другого фильма А. Сокурова «Скорбное бесчувствие»
**) А. Платонов «Река Потудань»
***)А. Сокуров (Из письма главному редактору сценарной редакционной коллегии
Госкино СССР А. Медведеву от 20 февраля 1985 г.)