- Ну и морда – подумал Чмуки, разглядывая в воде большую волосатую физиономию с огромными темными глазами, ушами на макушке и чернющим носом. – Хотя это если мягко сказать – подумал он, - ну да ладно… Э-эй, бобреныш – прокричал Чмуки, - где ты там запропастился, а ну выныривай!
Через какое-то мгновение над водой показалась мокрая, взъерошенная голова маленького бобренка. У него были широко открыты и без того огромные глазищи, которые при этом выражали одновременно не то удивление, не то недоумение. Это был сын Чмуки – Трини. Ему только исполнилось 5 месяцев, но отец уже учил его делать плотину.
- Пап… Эх… Не… Хух… Ну я это …- запыхиваясь что-то пытался сказать Трини, - там это… Я не нашел…
- Не нашел, не нашел – пробурчал Чмуки и нырнул в воду…
Как-то вот так, в постоянных труде и заботах, на небольшом проточном водоеме каскада Серебряных озер, что лежит неподалеку Туманных лесов, жили бобры.
Это была молодая и поэтому пока небольшая семья, состоявшая из трех особей.
Чмуки и его жена Брумба были знакомы почти с самого детства – их семьи жили, да и сейчас живут, по-соседству на Северо-Восточных озерах. Чмуки и Брумба долго дружили, а в прошлом ноябре сошлись, уехали от родителей и поселились здесь – на Западных озерах. Они нашли себе небольшую, видимо ранее заброшенную другими бобрами, норку, запаслись продуктами и провели на своих, как говорится, ветках, свою первую самостоятельную зиму.
Поголодать, конечно, пришлось – за месяц, а тем более, если речь идет о ноябре, вопросы с заготовкой еды на зиму не решаются. Это еще при том, что оба – и он, и она только оторвались от «маминой шкурки».
Ступили, так ступили… Молодые это поняли где-то к середине января, когда запасы уже подходили к концу, а Брумба была беременная. Но эту тему в разговорах между собой они тогда и в последующем не поднимали.
А что тут было говорить?! Предупреждали ж старики – не надо никуда идти, подождите весны, жрать будет нечего, живите у нас и т.д. и т.п. Так нет же ж! Самостоятельности им подавай! И двинулись ранним ноябрьским утром два двухлетних молодых бобра в практически неизвестном направлении строить семейную жизнь.
Ох, и намучились они тогда! Кончилось все тем, что Чмуки пришлось чуть ли не каждый день в течении месяца бегать за провиантом к родным на Северные озера, а это расстояние не слабое. Туда и обратно – пол дня как не бывало.
Вот так они и жили попервой – она лежала в сырой норе беременная, а он пешком по льду носил дрова, чтоб хоть как-то прокормить ее и себя.
Молодым еще хоть как-то повезло в том, что бобры вообще животные не злобливые – родные и слова кривого не сказали, когда в конце января к ним в нору поскребся растерянный и продрогший Чмуки. Чего уж не скажешь о других жителях Камышовой долины (так они еще называли эту местность). Особенно бедным бобрам доставалось от хомяков.
Однажды Чмуки по дороге к родным имел неосторожность сказать своему знакомому хомяку Хряпе о сложившейся ситуации. Так Хряпа так ржал (в прямом смысле этого слова), что расстроенный Чмуки, не привыкший в общем-то к такому отношению к ближним, хотя именно этого грызуна знал достаточно давно, вообще забыл куда шел и вернулся в то день домой ни с чем.
Ну а как тут не забыть?! Ну вот представьте себе упавшего на спину в снег толстого, лохматого хомяка, который судорожно бьет задними лапами по земле, передними схватился за огромный, выпученный, волосатый живот, закрыл маленькие слезящиеся глаза и вот так искренне, чувственно сияя своей лучезарной улыбкой истерично ржет! Чмуки именно так описал это своей жене и родным. Никто ничего не понял.
Но все это было уже в прошлом. Когда появился маленький Трини, все трудности как-то рассосались сами собой. Во-первых, пришла весна, во-вторых, Брумба и, через некоторое время, Трини смогли помогать Чмуки по хозяйству.
Вначале они привели в порядок свое жилище – расширили внутреннее пространство, утеплили пол, в потолке сделали отверстие для воздуха, которое, в свою очередь, оснастили изящной крышей из молодых побегов – «Если будет голодовка, на крайняк можно будет съесть» - хихикал про себя Чмуки, раскладывая веточки.
В-третьих, особенно после того как их в марте подтопило, Чмуки несколько укрепил плотину; хотя основной работы оставалось еще много, Чмуки решил это оставить на лето, а то и осень.
Вот так они и жили – трудились, отдыхали, смеялись да радовались жизни как много предыдущих поколений бобров до них. И все бы хорошо, да так бы и продолжалось, если бы не череда странных событий, потрясших Камышовую долину.
Сперва, стали пропадать пиявки. Никто толком не знал, куда они стали пропадать. По большому счету никому в долине не было дела до их существования вообще и, казалось бы, до их резкого и планомерного исчезновения и подавно. Однако пиявки исчезли все до одной и этот факт не мог не вызвать определённого беспокойства обитателей болот.
Затем донесся слух о том, что в Туманных лесах сошел с ума волк. Опять же никто внятно не мог сказать, что значит сошел с ума, что это такое и что теперь будет с самим волком, обитателями Туманных лесов и как это отразится на жителях Камышовой долины. Сплетни ширились, домыслы передавались с водоема на водоем, но какой-либо конкретики не было.
В свою очередь активизировались зайцы – они стали захаживать на болота, поучать тамошних жителей уму-разуму, начали плавать в водоемах и все чаще заявлять о перспективах развития водного хозяйства в «болотном», как они его называли, регионе.
Местные лягушки пытались их игнорировать, однако далеко не у всех это получалось. Многие из них в буквальном смысле лопались от возмущения, когда очередной косоглазый, окунувшись в водоем и наглотавшись воды, начинал развивать тему стандартизации и оптимизации глубины, а также необходимости урегулирования вопросов совместного проживания млекопитающих и земноводных в камышовой зоне.
В общем, количество лягушек тоже сокращалось.
Единственным оплотом здравого смысла, выдержки и хладнокровия на болотах оставались бобры. Зайцы к ним особо не подходили, и поучать побаивались. Бобры хоть и не хищники, но на болотах были хорошо известны как животные деловые и конкретные, не любящие демагогии и предпочитающие изнурительной дискуссии удар поленом по лбу. Характеризовались они при этом как животные выдержанные, немногословные и интеллигентные. Что же касается «поленом по лбу», то сами бобры говорили, что это у них всего лишь «защитная реакция организма на факторы внешнего раздражения».
Чмуки не был исключением из правил. Он жил тихо, работал на плотине, собирал провиант на зиму, воспитывал маленького Трини. Зайцы его избегали. Чмуки же зайцев стойко игнорировал, хотя в душе относился к ним настороженно и, не подавая внешних признаков, наблюдал за их образом жизни, пытаясь сформулировать для себя, что можно ожидать от них в будущем. В том, что зайцы сволочи, сомнения у него не было. Он то и раньше их не особо жаловал, но после того как произошло то, что произошло, Чмуки стал более тщательно к ним присматриваться и готовиться к худшему. Но что есть «худшее», Чмуки не знал.
- Всё! Есть! Ура! Готово! – официальным тоном заявил Чмуки, вылезая на берег из воды! – Всё, сынофий, пойдем домой питаться дарами природы, ставшими произведениями искусства волею нашей мамы!
- Папа, а зачем нам нужна эта плотина? – спросил Трини, когда они пошли.
- Как зачем?... Ты что, не знаешь?!... – Чмуки взял Трини за лапку, - расскажи мне лучше какие планы у тебя на вечер? Мама говорила, что ты собираешься на Зеленое болото?!
- Да, мы договорились с Бунькой, что я зайду за ней и мы пойдем туда с лягушками в прятки играть.
- А как это вы планируете зелёных лягушек искать в зелёном болоте? – с участием спросил Чмуки.
- А-аа, - хитро улыбнулся Трини, - мы разработали стратегию выявления лягушек, маскирующихся в воде.
- И что это за стратегия?
- Ну как… Закрываешь глаза, считаешь до десяти, и идёшь искать; заходишь по чуть-чуть в воду, начинаешь плыть, всматриваясь в водоросли, – Трини перешёл на шёпот, - делаешь напряжённое выражение морды, что мол вот-вот кого-то найдешь и поймаешь… - Трини замедлил темп и сделал паузу.
- Ну? И что же дальше?! – спросил отец.
- Лягушки, сидящие в муляке, естественно за этим наблюдают. В какой-то момент напряжение доходит до предела…
- Ну и?! – начал нервничать Чмуки.
- Ну допустим в воде Буня, – Трини остановился, остановил папу, посмотрел ему прямо в глаза и полушепотом медленно продолжил – и когда она уже посреди водоёма и вот-вот что-то должно произойти – в воду, с разбега, прыжком с самого берега, с криком прыгаю я! Вот представь себе, я такой – «АААА-ААА-ААА-АА» и бу-бух в воду, брызги и всё такое, лягушки в разные стороны, парочка-другая из них наверняка ещё и лопнет… - с азартом рассказывал Трини.
- Оригинально, - холодно и без какого-либо восхищения прокомментировал идею Чмуки. Он взял сына опять за руку и повёл его к направлению дома.
- Не ну а что? Ну весело ж, да и эффективно ж то как! – начал оправдывать изобретение Трини.
- Эффективно конечно… - сказал Чмуки. – А как вы сами планируете потом прятаться от лягушек?
- А мы не будем от них прятаться, - не скрывая ехидства ответил Трини, - во-первых, уверен, что после такого играть с нами они больше не будут. А если и предложат спрятаться, то мы как-нибудь уклонимся… Да ладно, какие там уже прятки после этого, лягушки они ж нервные.
- Так, а зачем оно вам тогда надо?
- Ну, так, поржать чисто.
«В кого это он такой» - подумал Чмуки.
Бобры подходили к дому. На пороге их уже давно выглядывала Брумба.
Обед прошёл без эксцессов, как обычно, в разговорах и чавканье. Поговорили о ремонте плотины, о новых сплетнях, которые Брумбе рассказала залетевшая мимолётом местный разносчик информации ворона Миранда, о погоде, что постоянно портилась, о пропавших с болот пиявках. Тематику пряток с лягушками за столом не поднимали, хотя Трини не сиделось на месте и его язык чесался обсудить столь важную перспективу эпатажной победы над лягушками.
Но, увы. Тему лягушек обошли стороной, папа интереса к проблеме не проявлял, и после обеда, с осознанием того, что дома ему ловить нечего, в части понимания со стороны родителей, Трини отправился за Бунькой.
*****
Послеобеденный сон. Замечательное время препровождение. Чмуки, наконец-то, смог нормально расслабиться за несколько дней кропотливой работы. Стройка плотины была завершена и можно было, первое, выспаться, а потом, второе, заняться более мелкими, но приятными домашними хлопотами.
Уже проснувшись, но еще дремая и потягиваясь, Чмуки думал об этих перспективах и радовался. Ему было от этого хорошо. Хорошо оттого, что не надо больше ничего делать, ничего тяжелого, неприятного.
От размышлений его отвлёк голос жены, которая начала его тихонько тормошить.
- Чмуки, а Трини не говорил тебе, когда он вернётся?
- У? Мм-м… - промычал Чмуки. – Нет. А должен был?... –просыпаясь, отвечал он. Открыв глаза и приподнявшись на своём ложе из листьев, Чмуки удивлённо сказал:
- Он же ж нам обоим после обеда говорил, что часика на два пойдёт погулять?! Ты что, забыла?
- … Да помню… Уже почти вечер, а его нет. Я переживаю. Куда он пошёл, он тебе не говорил? Я что-то слышала про Зелёное болото.
- Да, говорил – ответил окончательно проснувшийся Чмуки, - они с Буней собирались на Зелёное болото, лягушек пугать…
- ?!
- Бррр, в прятки играть, о!
- В смысле пугать?!
- Ну там Чмуки схему придумал… Ну типа как искать зелёных лягушек в зеленом болоте… Скажем, Буня плывет в воде, лягушки, которые спрятались напрягаются, а в этот момент Трини с разбега в воду прыгает. Все как-бы испугались и нашлись. Вот такая у них схема… Диковато, конечно, но как по-моему эффективно…
- Чмуки, ты вот вообще думаешь, что ты несешь?! Какие лягушки?! Какие прятки?! У нас ребенок пропал! Может с ним что-нибудь случилось?! Может там у них какие-нибудь неприятности? Может он лапку подвернул, когда в воду с разбега прыгал? Ты когда-нибудь видел прыгающих с разбега в воду бобров?
- Не, ну не то чтоб прям видел… - начал неуверенно парировать Чмуки. – Слушай, ну я ж не против, бррр, вернее против того, чтоб с Трини что-нибудь случилось, просто, что ты на меня набросилась?
- Я не набросилась. Я тебе говорю, чтобы ты пошел его искать! Я не знаю, что делать, просто сидеть и ждать я не хочу, это неправильно. Вдруг ему нужна наша помощь?!
- Ну хорошо, - сказал Чмуки вставая, - согласен, поддерживаю, приветствую, я пошел.
Чмуки подошел к выходу из норки, потянул спинку, поправил, погладил, почесал шерстку, открыл дверь и, на мгновение повернувшись к жене, сказал:
- А ты сиди дома и жди его… Или нас, - добавил Чмуки, вышел из норки и закрыл дверь.
Брумба осталась дома одна.
*****
Выйдя из дома, Чмуки сразу направился прямиком к Зеленому болоту. Туда, где его сын совместно с соседской бобрешкой Буней собирались лягушек пугать. Или, как остроумно выразился Трини, «в прятки играть».
«Прятки. – думал Трини – Ничего себе прятки. Там полдюжины лягушек полопается от такого потрясения. Это похлеще чем последние «шедевры» от зайцев. Кстати, не замешаны ли они в пропаже Трини?! От этих бестий в последнее время всего можно ожидать.»
Через заросли камыша, по тропинке из пожелтевшей травы, через заросли кустарника, произраставшего то там то сям на многочисленных кочках у водоемов, Чмуки вышел к Зеленому болоту.
Зеленое болото называлось зеленым исключительно из-за того, что оно действительно было зеленого цвета. Причем круглый год. Вода в нем никогда не остывала и почему-то круглый год всегда была теплая, и несмотря на обилие водорослей и постоянное недовольство местных лягушек, обитатели Камышовой долины не брезговали ходить сюда погреться в холодную пору, особенно зимой.
Чмуки подошел к берегу. Невдалеке от него, в воде, на широких зеленых листьях восседала огромная лягушка, с большими глазами, свисающими щеками и, в целом, недовольным выражением лица.
Чмуки, будучи реалистом, не ожидал от нее какой-либо любезности, однако спросил:
- Добрый вечер. Скажите, пожалуйста, Вы не видели часом здесь двух маленьких бобрят?
- Пошел вон. – сухо ответила лягушка.
«Вот так. На тебе». - подумал Чмуки. Он не терял надежды и с наигранной учтивостью продолжил:
- Сию же минуточку! Непременно, тут же ж! А как же ж!? Только не уточните ли Вы, были ли тут бобрята и если да, то в какую сторону они ушли? Поверьте, Ваш ответ самым непосредственным образом повлияет на скорость моего исчезновения, поскольку уточнение направления движения является для меня необходимым фактором отказа от купания в Вашем замечательном болоте.
Лягушка надулась. Примерно на треть. Ей стало понятно, что от этого наглого бобра просто не отделаться.
Чмуки сосредоточился. Ему нужно было не переусердствовать дабы лягушка не лопнула.
Он молча стоял на берегу. Лягушка «с пачкой» сидела на водорослях и уперто смотрела в другую сторону. Ситуация накалялась. Чмуки начинал нервничать, лягушка продолжала надуваться.
- Простите, уважаемая лягушка, - учтиво сказал Чмуки, - но мне кажется, что Вы можете лопнуть, а мне это некстати, так как я хотел бы…
- Ха-а!, - громкий, хриплый и очень неприятный голос сверху не дал ему договорить. Раздался хлопок – лягушка лопнула. Все-таки не выдержала стресса.
- Ну как же, - продолжил тот же голос откуда-то, - Чмуки за бобрятами пришел, - на кустарник возле болота «припланютилась» подруга его жены ворона Миранда – местный разносчик всякого рода информации.
Миранда была в целом добродушная ворона, однако не раз бывала бита, поскольку любила привирать. Не то чтоб она делала это нарочно, отнюдь нет. Просто иногда она непроизвольно додумывала что-нибудь себе сама и уже не отличала что где правда, а что вымысел, где факты, а где лишь ее фантазия.
Поэтому Чмуки не пришел в восторг от столь резкой смены собеседника.
- Что, бобрят ищешь? – спросила ворона.
- Да.
Застыла пауза. Ворона покровительственно улыбалась, насколько ей это позволяло строение клюва. Чмуки был серьезен. Он не хотел ничего у нее спрашивать или узнавать, так как не хотел в последующем напрягать свой мозг вычленяя где правда, а где нет, делить полученную информацию на два, а то и на три, лишний раз нервничать и совершать другие, не нужные телодвижения.
- А почему ты меня не спрашиваешь, не видела ли я их? – спросила все-таки, не выдержав, Миранда.
- Не видела ли ты бобрят? – спросил Чмуки с уже окончательно кислой «миной».
- Нет, не видела, - размеренно, с чувством собственного достоинства ответила Миранда.
- А почему ж я у тебя должен был об этом спросить? – не без удивления поинтересовался Чмуки.
- Ну, потому что ты их ищешь! – поучительно сказала ворона.
- А ты откуда знаешь?
- Брумба сказала, я только что от нее.
«Ничего не успела придумать – подумал Чмуки, - хорошо…».
- А я вот дай, думаю, полечу, посмотрю как ты тут и как твои поиски, - покровительственно сказала ворона.
«Пятьдесят лет вроде. А такая дура» - подумал Чмуки.
Вновь застыла пауза. Миранда, покровительственно улыбаясь, смотрела на Чмуки. Чмуки смотрел на Миранду; его лохматая мордашка не выражала абсолютно ничего.
Не выдержав молчания, Миранда все-таки спросила:
- Ну и как поиски? – в ее голосе уже послышалось некоторое раздражение. «Хорошо» - подумал Чмуки.
- А что?
- ?! Интересно!
- Помочь хочешь?
- Нет! … Ой, то есть да, то есть я б вообще за, но мне лететь надо…
- А-аа, - многозначительно протянул Чмуки, - ну тогда пока.
- … Ага… Пока. – несколько растерявшись, ворона нехотя взмахнула крыльями и неуверенно то и дело воровато оглядываясь на Чмуки куда-то полетела. «Куда?» - подумал Чмуки и тут же о ней забыл.
«И так, что мы имеем?! – спросил сам себя Чмуки. – А имеем мы пустое Зеленое болото и никаких следов бобрят. Хотя может это и есть результат их визита – болото стало пустым?! Да, и спросить не у кого. Единственный свидетель лопнул, можно сказать у меня на руках. Ворона ничего не знает, хотя это и к лучшему… Трини, Трини, куда ж тебя занесла нелегкая?!».
За размышлениями Чмуки не заметил, как сам поплелся в непроизвольном направлении от Зеленого болота и оказался на уютной лужайке, проросшей желтой сухой травой и с пышными по периметру зарослями увядавшего от осенних холодов кустарника. Посреди лужайки, на одной ноге стоял давнишний приятель Чмуки цапля Румбель. На его лице промелькнуло удивление, когда он заметил бобра. Но по интонации глаз было видно, что удивление это приятное и он с удовольствием примет Чмуки в свою компанию в качестве собеседника.
Цапля приветственно кивнул бобру и Чмуки приблизился к нему вплотную.
- Здоров, Румбель!
- О, здоров, Чмуки! Каким это ветром тебя занесло в наши края?
- А что тут такого?!
- Да как что?! Все знают, что тебя ничем не выманишь с твоего болота. Что случилось?
- Да что, что… Малыш где-то запропастился, мы с женой уже истрепались совсем.
- А-аа… - многозначительно сказал Румбель и на мгновение замолчал. – Дети, дети. Вечно с ними всякие проблемы… Не сидится им… М-да… - задумчиво, вроде как сам с собой продолжил Румбель. – Так когда он пропал? – резко и с нескрываемым любопытством и сопереживанием цапля обратился к Чмуки.
- С обеда пошел гулять, а ближе к вечеру мы начали переживать. Я уже заискался… - сказал Чмуки, всматриваясь в камыши. Он вслушивался в каждый шорох и шум ветра.
Местами черные, а местами темно-синие и серые тучи низко летели над землей куда-то вдаль, на Юг. Куда-то туда, откуда они уже никогда не вернутся. «Кто их там ждет, кто на них там посмотрит, куда упадет эта вода; та вода, которая дождем зальет землю, другие болота, других бобров…» - думал мимоходом Чмуки.
- Сам ушел? – спросил Румбель.
- Та то-то и оно, что не сам. С Буней.
- А-аа, - многозначительно затянул Румбель, - ну тогда понятно…
«Интересно, а на Юге есть бобры?» - опять пронеслось в голове у Чмуки – «Например в Африке?! И где вообще эта Африка находится?!»
- Что понятно?! – обеспокоено и с некоторым раздражением спросил Чмуки. У него нервы и так были на пределе, а тут еще этот «философ» со своими замечаниями...
- Что?! Да эта Буня еще та «оторви и выбрось»! Угораздило ж твоего Трини с ней связаться…
- Так и я о том же.
- Ну ничего… - Румбель на мгновение задумался. – Найдется твое пухнастое.
- Не знаешь где они могут быть?
Румбель медленно поднял голову и посмотрел на небо. В такой позе он оставался несколько минут – ветер раздувал его перья и он сжимался крыльями, пытаясь согреться.
- Знобит, - сказал цапля и мгновение погодя добавил – где, где… Ушли куда-то… Куда они ушли, зачем?! – опять медленно затянул Румбель, говоря сам с собою. – Ищи у Туманных лесов. – вновь обратился он к Чмуки. - Идти им больше некуда. Бесперспективно. Смотреть нечего. А в Туманных лесах есть все, что необходимо для ознакомления маленьким бобрятам. Например, волк. Вот ты, Чмуки, когда-нибудь видел волка?
У Чмуки по спине пробежал мороз и шкурка начала становиться дыбом.
- Нет, Румбель, ты нормальный?! Какой волк?! – дрожащими от страха лапами Чмуки развернулся и пошел прочь. «Нет, ну вроде нормальный цапля… А тут такое… Волк. Какой волк?!... Бобрята. Бобрята, где бобрята?» - думал Чмуки – «Африка… Да какая тут Африка, не до тебя сейчас».
«Тоже мне. Нормальный?! Чего это я ненормальный» - думал оставшийся в одиночестве со своими мыслями Румбель – «Цапля как цапля. Нормальный… Да и вообще при чем тут волк?! Волк вообще дурак и простофиля, нечего на него смотреть. Разве что чисто из медицинского интереса».
Чмуки побежал в сторону Туманных лесов. Он прыгал с кочки на кочку, нырял в камыши, резво преодолевал небольшие водоемы и болотца. Как назло по пути не встречалось ни одного знакомого млекопитающего, птички или земноводного. Разве что переплывая одно болотце, невдалеке он заметил ползущую его знакомую гадюку Глорию, но та сделала вид что не заметила Чмуки, а он в свою очередь, сделал вид, что не заметил её, мол спешит же ж и весь занят своими делами и мыслями.
«… Да и о чём можно говорить с Гадюкой?» – начал развивать мысль Чмуки – «Спрашивать как у неё дела? Да я знаю как у неё дела! Всё у неё хорошо, жрёт мышей и прочих братьев наших меньших, лягушек всех на болоте перепугала так, что на досуге теперь поговорить толком не с кем («А сам?» - промелькнула у него мысль). На жизнь ей жаловаться?! Тоже нет – не тот формат взаимоотношений. Да и смысл? Сочувствие её мне не нужно, да и вообще какое может быть сочувствие от гадюки, а помощь… Какая помощь, о чем это я брежу?» - Чмуки доплыл до берега очередного болотца, выкарабкался, стряхнул с себя воду и начал осматриваться.
На берегу никого не было. Вокруг стеной стоял желтеющий камыш, плавно прогибающийся от мягких порывов ветра; всё шумело, завывало. Но завывало молча, одиноко. Вокруг чувствовалась жизнь, гармония, но всё молчало. Молчало болото, хотя вода рябила по его поверхности; молчали камыши, шатающиеся из стороны в сторону; молчал ветер, освежающий своей прохладой, и даже тучи, низко летящие над землёй – и те молчали.
Всё шумит, всё дышит, всё живёт, но всё при этом – молчит.
«Ну где же они? Куда они могли деться?» - причитал Чмуки. До Туманных лесов оставалось очень недалеко, но Чмуки надеялся найти бобрёнышей здесь, застать их ещё на болотах, если, как говорил этот ненормальный цапля, они подались именно туда.
Чмуки опять нырнул в камыш и еще некоротое время пробирался через заросли. Вышел он на большой пустырь. Перед ним, на огромной желтой возвышенности, на фоне «летящего» темно-серого неба, среди зарослей кустарника и болот Камышовой долины, сидели, плотно прижавшись друг к другу, два бобренка. Они смотрели куда-то вдаль, в небо.
Чмуки подошел ближе. Он взобрался на возвышенность и остановился на некотором расстоянии позади бобрят. Он посмотрел на небо и замер – вдалеке, почти возле Туманных лесов, в самом небе, в темном, затянутом тучами небе, летало нечто. Белое… Белое как снег… Белая огромная птица. Она летала в небе. То по кругу, то в стороны. Иногда она опускалась вниз, а потом вспаривала вверх, к темным облакам, словно пытаясь улететь за ними.
Чмуки оцепенел, он никогда не видел такого. Он подошел к детям – на мгновение они обернулись, взглянув на него, но сразу же вернулись в прежнее положение.
- Папа, ты видишь это? – полушепотом спросил Трини.
- Да, - ответил Чмуки.
Чмуки стоял, дети сидели, прижавшись в траве, ветер развивал их шерстку. Они смотрели на небо.
*****
22.09.2013