- Папа, нам пора выходить. Машина уже пришла….
Николай Петрович задумчиво смотрел на свое отражение в зеркале. Парадный костюм за последние годы стал заметно великоват. После смерти супруги, с которой прожили - страшно сказать - 68 лет, здоровье стало подводить. Как будто часть души ушла вместе с ней. Вот и стал пиджак сидеть как-то странно, словно с плеча старшего брата. Знакомое, забытое чувство…. Когда попал на фронт, мальчишкой совсем был, еле амуницию подобрали. Бойцы по-доброму подшучивали: «Ну что, мало каши ел, братишка?» и пытались дать ему пайку побольше и посытнее.
Вспомнился далекий 1941 год….
Коленька с матерью и младшей сестренкой жили в ту пору под Киевом. Коленька - именно так ласково называла его мать. Один он из мужиков в доме остался. И дров нарубит, и воды принесет, и со скотиной управится.
Ведя тяжелые оборонительные сражения, Красная Армия отступала по всему фронту. Когда враг был на подступах к Днепру, отец собрал оставшихся мужиков по округе и ушел в лес, вести посильную борьбу с врагом.
В сентябре пришли немцы. Вслед за немцами прибыли отряды украинских националистов - создавать «украинскую державу». Начались «проверки» на лояльность…
Но мать по ночам продолжала печь хлеб из отрубей и украдкой бегала в отряд. Возвращаясь однажды поутру, наткнулась на местного старосту. Немцы подняли тревогу и кинулись прочесывать лес…
Коленьку и полугодовалую сестренку обливали кипятком на глазах у матери. Обезумевшая от горя женщина кричала и металась, как дикая кошка, пытаясь разодрать и вырвать холодные бесчувственные глаза с искривленных улыбкой лиц. Дикий вой мешался с гадкими словечками на немецком и мерзким хохотом. После очередного удара сапога в живот мать резко умолкла, обмякла и опустилась на пол. Ее подхватили и увели в комендатуру...
Ожоги вздулись волдырями, сквозь раны сочилась кровь. Обернув сестренку влажной пеленкой, Коленька отчаянно качал ее на руках, ощущая, как судорожно содрогается тельце ребенка. Девочка заходилась плачем. Постепенно всхлипы перешли на глухие хрипы и вскоре совсем затихли, наступила полная тишина….
Несколько часов Коленька просидел в оцепенении. К вечеру двое в штатском втащили измученное тело матери и бросили на пороге. Женщина умерла, не приходя в сознание.
Как стемнело, в хату крадучись вошла соседка и увела Коленьку к себе:
- Ты поплачь, сынок, не томись, полегчает.
Но Коленька знал - не полегчает….
Поутру всех жителей собрали на площади у сельской управы. Наспех сколоченные крестовины подпирали поперечную балку. Четверо повешенных партизан, среди которых был отец Николая, безжизненно колыхались на легком сентябрьском ветру, в разгар бабьего лета….
Люди молчали, потупив глаза в землю. Полицаи тыкали автоматами в грудь, заставляя смотреть и поминать. Коля запомнил, и будет помнить всю оставшуюся жизнь….
За несколько часов пятнадцатилетний подросток повзрослел на десяток лет. Вся боль сжалась и окаменела. Все чувства слились в единое страстное желание бить врага. Бить до последней капли крови, до последнего вздоха….
Николай Петрович дошел до Берлина. Иначе и не могло быть, слово дал. Трудно передать словами то всеобщее ликование, когда объявили Победу. Все, от мала до велика, плакали и смеялись, праздновали всем миром, чувствуя себя одной большой семьей, единым народом, народом - победителем.
***
В груди заныло от пережитых ран. Николай Петрович по военной выправке одернул лацканы пиджака, тяжелые от орденов и медалей и вышел из комнаты:
- Я готов, можем ехать.
Прошло не одно десятилетие, много воды утекло. С карты мира исчезла страна, одержавшая великую Победу. Вместо союзных республик возникли самостоятельные государства. С каждым годом ветеранов становилось все меньше и меньше. А история запутывалась все больше и больше….
Николай Петрович, посвятивший всю свою жизнь военной службе, давно перестал понимать происходящее. Тогда, в ноябре 43-го, освобождая свой родной Киев, он в страшном сне не мог представить, что по Крещатику вновь зашагают факельные колонны, русские для украинцев станут врагами, а воинов ОУН и УПА приравняют к ветеранам войны….
Ему думалось, что вмешалась какая-то темная сила, еще немного - и наступит прозрение. Ну, ведь не может же быть такого на самом деле!
Два дня назад телефонный звонок застал Ирину Николаевну врасплох. Вежливый голос представился, объяснил суть дела, выразил глубокое уважение, поблагодарил и пообещал прислать машину к назначенному часу.
Ирина Николаевна в растерянности положила трубку. Взгляд потеплел и увлажнился:
- Папа, папа! Я же говорила, что все со временем устроится. Тебя не забыли. Приглашают на торжественный вечер. Сам Президент будет поздравлять ветеранов!
Николай Петрович медленно свернул газету, ничем не выдав внутреннее волнение, и попросил проводить к парикмахеру…
На следующий день машина со спецномерами беспрепятственно пересекла Киев, спустилась на Подол и въехала на территорию национального музея истории ВОВ.
Зеленые холмы утопали в майской зелени. В воздухе стоял острый запах свежескошенной травы. На фоне вечеряющего неба в мощных лучах прожекторов распростерла руки Родина-мать.
У подножия монумента собралось много народу, все бегали, суетились, настраивали аппаратуру. Николай Петрович с дочерью отошел в сторону и присел на лавку в тени каштанов.
Ждать пришлось долго. Ирина заботливо взяла отца за руку:
- Может, воды принести?
Николай Петрович молча мотнул головой. В душе нарастало необъяснимое беспокойство. Наконец, пригласили.
Ассистент подскочил к Николаю Петровичу и проводил на сооруженную по случаю сцену, указав нужное место. Молоденькая девушка быстро обошла всех гостей, раздавая булавки с красным маком.
Яркий свет софитов и вспышки фотокамер на несколько мгновений ослепили глаза. Придя в себя, он больше почувствовал, чем увидел справа характерную серую форму с нашивкой СС «Галичина». Внутри прошиб холод. Они сидели плечом к плечу….
Цинизм ситуации ошеломлял. Николай Петрович понял, что ничего не «прояснилось», он просто стал героем очередного исторического изобретения, участником постыдного шоу. Послышались аплодисменты, и по красной дорожке к трибуне вышел Президент. Динамики разносили эхом пафосную речь о скорби, памяти и примирении. Хотелось вскочить, закричать во все горло, убежать с глаз долой. Но тело налилось свинцовой тяжестью от унижения и отказалось подчиняться. Фотоаппараты щелкали, как затворы автомата. Казалось, что снова обдают кипятком и сдирают кожу….
Придя домой, Николай Петрович, заперся в своей комнате. Не включая свет, в полной тишине просидел до глубокой ночи. Ирина несколько раз осторожно стучала в дверь, но, зная бескомпромиссный характер отца, тихо отходила, услышав короткий ответ. Скупые мужские слезы безмолвно стекали по лицу старика, память воскрешала навсегда ушедшие образы, годы прожитых лет вихрем кружили под звуки военных мелодий, «не задаваться - значит жить»…
Спустя несколько часов, боевой офицер запаса убрал свой героический китель в шкаф и твердым голосом успокоил дочь:
- Не волнуйся, родная. Я в порядке….