Это было недалёкое будущее. Страна раскололась на две строго ровные части: буржуазия и пролетариат. Причём пролетариатом считались все, кто не имел хоть какого-то образования, живых родителей или превышающего четыре ноля дохода. Я оказался пролетариатом. Таких, как я, расфасовывали по лагерям и прочим закрытым учреждениям, считая нас жуткой помехой для бесконечно развивающегося общества. Общества Новой буржуазии.
По сути, над нами не было особо никакой охраны, только добровольные наёмники с ружьями, которые сдавали себя за деньги. Они были вроде бы из нас, но предпочитали оставаться на периферии. Это были настоящие крысы, мы все их люто ненавидели. Предатели с огнестрельным оружием, готовые стрелять по своим в случае бегства. И всё за возможность спать в собственной койке и питаться немногим лучше, чем мы.
Девушек среди нас не было. Так как Новая буржуазия, чтобы иметь статус, обязана была состоять в браке, девушек из наших пускали в расход.
Шлюх среди буржуазии не было. Это каралось смертью. Часто даже без суда. Поэтому у нас было исключительно мужское общество. Общество
затворников.
Продолжая разговор о наших девушках, я должен добавить, что даже тех девочек, девчонок, которые были ещё совсем молодыми, а некоторые были даже младенцами, продавали, так сказать, на вырост. Как только такая достигала полового созревания, её превращали в сексуальную рабыню. Если какая-то мразь из господ умудрялась оплодотворить данную безвольную шлюху, то её просто убивали, считая её испорченным товаром.
Многие, очень многие буржуи прилично зарабатывали на наших сёстрах, матерях и детях.
Такие порядки установились в нашей стране. И остальному миру, с его вечными проблемами и делами, было плевать. Мы к ним не лезем и они не суются. Всё предельно просто.
- Джим, ты будешь доедать свой кусок хлеба? - Вопрос раздался за моей спиной. Мой старый друг, которого я знал ещё с начальных классов школы, стоял совсем худой. На нём рваные грязные штаны и истёршиеся кроссовки, больше ничего. Я посмотрел на остатки хлеба, выданного мне, как и всем, прихлебателями буржуев, - это что-то вроде тех солдат, но только они выполняют разные поручения за те же лояльности в их адрес, - он был сырой и частично покрыт плесенью. Меня воротило от одного его вида. Я дико хотел есть, но не настолько сильно, чтобы довольствоваться помоями.
Я отдал кусок другу. Он поблагодарил меня, отошёл метра на два, присел и медленно, с каким-то странным наслаждением ел его, откусывая совсем
понемногу, чтобы растянуть наслаждение от полученной лишней еды.
Я наблюдал за всем этим с непреодолимой тоской. Сердце рвалось, как артиллерийские снаряды. Что-то во мне ломалось.
На улице осень. Пожелтевшие листья. Почти все они под ногами. Да, мы с ребятами имеем счастье наблюдать хоть какую-то часть свободы. Мы не
заперты в бункерах, подвалах, старых домах или ещё в каких-то закрытых помещениях, как большинство из нас. Мы имеем возможность наблюдать стриптиз деревьев и видеть осеннее небо. Впрочем нас только недавно перевезли сюда. До этого нас держали в двухэтажном доме, где все окна были забиты железом и солдаты сторожили выходы. Но дом приглянулся отпрыску какого-то буржуя. Он решил сделать из него небольшой местечковый клуб. Поэтому мы здесь, на территории бывшего склада с полуразрушенным ангаром. Спим под открытым небом. Нам выдали кучу одеял, но на всех не хватает. Чуть было не перессорились из-за этого, но я и ещё парочка ребят вовремя уловили ситуацию и пришли к соглашению спать теснее.
Вчера один сильно голодный набросился на раздатчика еды, требуя ещё порцию обветренной каши. Он орал и не желал успокаиваться. Прибежала пара солдат. Он, с дикими глазами, не раздумывая, бросился на них. Они пристрелили его моментально. Печальное событие. Но в моей голове родился план.
Сегодня, после скудного обеда из сырого хлеба и сносного молока, я собрал нескольких ребят и предложил им устроить мятеж. Моральный дух их был подорван, но я сумел их убедить в том, что иного выхода у нас нет: либо оставаться запуганными костлявыми псами и тихо ждать смерти или повеселиться хоть разок, устроив мощную вакханалию. Они молча ушли, пообещав подумать. Два дня прошли в полной тоске, голоде и молчании. Я посматривал на парней, а они - на меня, но тишина между нами не прекращалась. На третий день среди ночи ворвались пьяные солдаты, изнасиловали и избили нескольких ребят. Двое из них умерли. Ещё одного солдаты пристрелили ради смеха.
Утром почти все собрались подле меня.
- Мы подумали. Ты прав. Надо хоть что-то предпринять. Рассказывай.
Когда началась раздача ужина, один из наших взбунтовался из-за мизерной порции. Через минуту вбежали два солдата с ружьями. Парни, заранее вставшие у дверей, закрыли их. Мы толпой бросились на солдат. Один из нас погиб, получив случайную пулю в голову. Солдат мы связали и забрали ружья. Раздатчик в столовой моментально исчез. Мы забаррикадировали двери и стали искать выход. Некоторым было поручено срочно перенести все одеяла и всё, что горит, в столовую. Через десять минут у дверей столовой, уже вместе с баррикадой, лежали все наши одеяла, чья-то одежда, полки, шкафы, стулья. Выбив дверь столовой, мы раздобыли зажигалку. В дверь уже ломились, но огонь разгорался нешуточный. Тут мы вспомнили о тех связанных солдатах. Они были привязаны друг к другу. Подойдя к ним, метким выстрелом мой приятель убил одного из них. Второго мы пытали, пытаясь узнать, где запасной выход. Эта предательская мразь раскололась. Мы бросили его в костёр.
Добравшись до запасного выхода, мы обнаружили там раздатчика. Он не сумел выйти, так как дверь была заперта и ему не хватало сил вынести её. Я врезал ему прикладом и он отрубился. Мы взломали дверь и оказались на просторной территории склада, где нас держали. Метрах в пяти стояли несколько солдат. Двоих мы уничтожили из ружей, на остальных просто побежали, сломя голову и крича. Они опешили от неожиданности, это их и погубило. В нашем распоряжении оказались ещё шесть ружей.
Огонь разрастался. Мы наблюдали, как он уходит на несколько метров в небо.
Старенький БТР оказался в нашем распоряжении. На складе рядом с ним мы нашли несколько винтовок и патроны к ним. За несколько минут мы
стали сильнее. Охраны больше не было, так как буржуазия свято верила в подавленную волю.
Вынеся ворота склада с помощью БТР, мы вырвались наружу. Нас было около сорока человек. Кто-то из нас вспомнил, что недалеко находится
местный ДК, где любят собираться наши угнетатели. Мы должны были их убить. Двинулись именно туда.
По пути заметили нескольких солдат, патрульных. Без разговоров расстреляли их.
Возле Дома Культуры не оказалось никакой охраны. Казалось, будто буржуи уверены, что им ничего не грозит.
Въехав в парадный вход на БТР, мы оказались на их милой вечеринке. Большинство оказались в таком шоке, что не подумали убегать. Они полегли от наших пуль сразу. За остальными пришлось побегать. В общей сложности мы сумели положить около восьмидесяти мразей. Но некоторые всё-таки сумели бежать и, разумеется, донести.
Нас начинали окружать. А пока мы разносили всё, что можно, объедались и напивались. Нам было весело. Хоть и недолго.
Нам предлагали сдаться, пообещав взамен жизнь. Но мы уже твёрдо решили, что нам такая жизнь на х#й не нужна. Мы подожгли ДК. А затем ответили на переговоры стрельбой по живым мишеням.
Наши пули попадали в солдат, в их щиты и технику, мы убивали. В ответ тоже получали пули. Они попадали в нас, чаще убивая сразу, попадали в бетон, разнося пыль, или пролетали мимо, где мы уже не замечали их. Дом Культуры горел. Становилось жарко. Мы понимали, что вот-вот сгорим заживо. Живых нас осталось шестеро. Всё обдумав...
Мы выбежали на улицу, сделали несколько выстрелов наугад. Кого-то даже убили.
_____
https://vk.com/tafarayfuck