IX
В горах постепенно сгущались сумерки и первые одинокие звезды зажигались на темно-синем небосклоне. Дым костра мягко стелился по земле и, цепляясь за увесистые еловые лапы, забирался все выше к небу. Молодой месяц печально взирал с высоты на бескрайние каменные лабиринты, заснеженные вершины гор и нескольких странников, расположившихся на ночлег.
Ишвар заново перемотал рану в колене чистым полотном, согнул ногу и снова вытянул ее, прислушиваясь к ощущениям. Мираен развернула толстый пергамент, покрытый непонятными рунами и погрузилась в его изучение, а Бергоф, по-дружески положив руку на плечо тщедушного старичка, спокойно вел с ним беседу. Правда, знахарь весь трясся, косился по сторонам и втягивал голову в плечи при каждом слове гиганта.
- Дархег, я просто хочу понять, что заставило тебя и твоих сородичей нарушить обычаи гостеприимства?
Старичок упорно молчал и только сильнее трясся.
- Кого бы вы не боялись, поверь - я страшнее. Может отрубить тебе руку для начала? - Бергоф потянулся за большим ржавым тесаком, прихваченном в деревне.
- Не-е-т.. - протянул старик, - я могу рассказать вам все, но это ничего не изменит....
- Как часто вы приносите жертвы? - отрезал Бергоф.
- Р-раз в неделю, б-бывает чаще... Если повезет найти какого-нибудь чужака...
- И что они делают с пленными?
- Я н-ни разу не н-наблюдал... - старик никак не мог придти в себя, - но по утрам мы находили оборванные кандалы...
- То есть ты хочешь сказать, что эти твари разрывают железные цепи?
- Унбурты - духи гор, - сокрушенно вздохнул старик, - им и не такое дано.
Бергоф сплюнул и, поднявшись во весь рост, презрительно посмотрел на старика.
- Никакие они не духи гор. И не Боги, которыми вы их сделали. Обычные твари, пожирающие людей, мало ли таких в мире! Ваши предки загнали их в пещеры, а вы, трусы, можете лишь жить перед ними в страхе и откупаться от них!
Знахарь склонил голову и замолчал. Мираен осуждающе посмотрела на вердега, подошла к старику и тихо сказала:
- Твои сородичи хотели принести меня в жертву этим существам, но я не держу на вас зла. Вы боялись за своих людей, и отдать унбуртам чужого - вполне разумное решение. Скажи мне, знахарь, ты сам видел их когда-нибудь?
Старик дернулся и часто закивал.
- И... какие они из себя? - в глазах Мираен светился неподдельный интерес.
- Они чем-то похожи на нас... - с трудом выговорил Дархег.
- Может статься, одно из горских племен решило запугать соседей, - вмешался Ишвар, - может они и не жрут никого вовсе, а просто убивают и прячут тела?
- Нет! - выпалил старик, - Они только похожи на людей, но они - не люди! Когда они приходят - они залезают в твой разум!
- О чем ты? - остановил старика Бергоф.
- О, гигант, ты знаешь о чем я! Ты спрашивал про туман, значит видел его, а это и были твари в твоей голове.
- То есть, туман не существует на самом деле? - задумчиво произнесла Мираен.
Старик расхохотался. Из испуганного, трясущегося знахаря, он все больше превращался в безумного жреца. Его глаза горели, борода колыхалась на ветру, и он продолжал:
- Туман видит лишь тот, в чей разум проник унбурт. И то не всегда. Они делают это, чтобы заманить жертву к себе, или отпугнуть, если та слишком сильна, или унбурты не голодны.
- По мне, так туман был вполне настоящий, очень густой и вонючий, я чуть было не задохнулся в нем... - Бергоф задумчиво расчесал бороду.
- Это лишь видение, - ответил знахарь, - очень правдоподобное, но видение. И мне кажется, что лишь некоторые из них на это способны. Несколько раз, по ночам, они нападали на нашу деревню, утаскивали коз, прошлой зимой даже украли собаку прямо с цепи. Но ни разу они не затуманивали наше сознание...
- Это хорошо, - кивнул Бергоф, - тем больше у нас шансов уничтожить их.
Старик в очередной раз засмеялся.
- Их нельзя убить, вердег! Даже сразив унбурта, ты ничего не добьешься - на его место встанет другой. Только Боги могли бы вмешаться, но они отвернулись от нас.
- Успокойся, старик, - Бергоф похлопал знахаря по плечу. - Нет такой проблемы, какую нельзя было бы решить хорошим ударом булавой в голову. И не заводи больше разговоров о божественной мощи этих тварей, не надо. Помни, я здесь самый страшный, сам себя боюсь иногда...
Дархег замолчал и бездумно уставился в одну точку. Мираен продолжила изучать пергамент, задумчиво хмуря брови. Два дня назад они сбежали из горской деревни и все это время с трудом продвигались на восток - сами не зная куда, лишь бы подальше от возможной погони. Впереди маячила сплошная стена гор, но, по словам знахаря, где- то в той стороне имелся перевал, достаточно удобный для преодоления заснеженных пиков. Поначалу путники собирались продвигаться дальше на север, но Бергоф все же выпытал у знахаря, что унбурты всегда приходят с восточных отрогов, и потому сейчас это был единственный путь к истине.
Воздух с подъемом сильно изменился, стал каким-то более свежим и чистым, а дышать почему-то было труднее. Путники захватили из деревни достаточно припасов, но воды начинало не хватать. Жрица надеялась скорее достичь перевала, собрать снега и растопить его для питья. Холода с каждым днем становились сильнее, и путникам приходилось кутаться в шкуры, всем, кроме Бергофа, заросшего своей шерстью и привычного к такой погоде. Свою верную медвежью шкуру он отдал Мираен, за что та была очень благодарна, и даже старалась больше не замечать его дикарский норов.
А на третий день пути путники наткнулись на странные следы. До перевала оставалось совсем немного, и дорога была слегка припорошена снегом, медленно тающим под лучами солнца, но сохранившем пока отпечатки чьих-то лап. Бергоф и Ишвар подошли ближе и с интересом принялись рассматривать след. Каждый отпечаток имел вытянутую форму , в целом очень напоминая человеческую стопу, но от его пальцев отходили длинные бороздки - явные следы когтей.
- Похожи на медвежьи, только меньше намного, - пробормотал Бергоф.
- Это наверняка те, кого мы ищем, - добавил Ишвар, - судя по размеру твари, которую я видел, след оставила такая же. И она, кажется, бежала. Между следами слишком большое расстояние...
Вереница следов проходила вдоль скального выступа и терялась среди множества каменных валунов. Бергоф достал из-за спины булаву и осторожно двинулся по следу. Ишвар молча пошел за ним, и Мираен, подталкивая вперед связанного и трясущегося знахаря, тоже присоединилась к спутникам. Однако долго идти не пришлось. Обогнув несколько крупных валунов, Бергоф вышел к ложбине между ними, и, опустив булаву, громко выругался. Ишвар, а затем Мираен, выскочив из-за камней
следом за ним, просто остолбенели и уставились на открывшуюся перед ними картину.
В ложбине между валунов, широко раскинув длинные мускулистые руки, лежало существо. Его тело было покрыто густой пепельно-серой шерстью, на шее, животе и руках более светлой. Крупная голова была неестественно свернута в сторону и под ней разлилась лужа уже застывшей бурой крови. На лапах существа были длинные когти, а нижняя челюсть, значительно превосходя по размерам верхнюю, выделялась крупными клыками. Но страшнее всего было то, что существо было очень схоже с человеком во всем остальном - помимо клыков и шерсти, разве что чересчур длинные руки и приплюснутый нос выбивались из общей картины.
Мираен первая подошла к унбурту - а никто уже не сомневался, что это был он - и , не без опаски, положила существу руку на грудь. Убедившись, что тварь все же мертва, а не ранена, жрица жестом подозвала к себе спутников. Те подошли, и Ишвар, разглядывая унбурта, сморщился и презрительно плюнул на землю.
- Мужчина, - заметил Бергоф, указав булавой в область паха, - совсем как у человека.
Мираен кивнула. Она внимательно осмотрела, преодолев брезгливость рану существа и покачала головой. Тварь взирала на нее безжизненными черными глазами, глубоко спрятанными под широкими надбровьями. Жрица осторожно закрыла существу веки и встала, отряхивая плащ от налипшего снега.
- А ведь это тоже человек, - сказала она, - просто другой, не такой как мы... Говорил же знахарь о древнем народе, жившем здесь до альденов. А где, кстати, этот старик?
Бергоф и Ишвар разом оглянулись. Но вокруг никого не было, лишь сумки с припасами лежали на снегу.
- Сбежал, собака! - взревел Бергоф.
- Попробую догнать его, - Ишвар внимательно смотрел в сторону, откуда они пришли. - Наверняка он двинулся к своей деревне и не мог уйти далеко.
Колено охотника уже полностью зажило, и он только и ждал подходящего случая проверить его в деле. Но Бергоф покачал головой.
- Не стоит. Зачем он нам, если посудить? Кормить лишний рот? Все, что я хотел знать, я уже выяснил.
Налитые свинцом тучи медленно сгущались над безжизненной снежно-каменистой равниной, которая, по сути, являлась гигантским плоскогорьем между невысокими, но кряжистыми западными хребтами и загадочными исполинами на востоке. Близился снегопад, точнее летний снег с дождем, который вскоре стает и побежит под уклон легкими, звенящими ручьями, чтобы где-то далеко собраться воедино и рухнуть гигантским водопадом на дно темной расщелины, или стремительной горной рекой ворваться в необъятную толщу океана на северных склонах, вплотную упирающихся в море.
- И что будем делать с ним? - Бергоф поддел ногу твари носком сапога. – Жаль, голова разбита, я хотел бы взять ее с собой, чтобы показать Рауду.
- Мы не звери, чтобы так поступать! - возмутилась Мираен. - Надо присыпать его чем-нибудь, и идти дальше. Мы теперь на верном пути!
Ишвар недоверчиво взглянул на девушку. Но промолчал. Ему и самому почему-то странным образом хотелось дальше продвигаться на восток, несмотря на все трудности пути. Даже образ Айлы в его снах как-то размылся, словно затуманился.
- Ну я-то Зверь... - проворчал Бергоф. - Хотя голова-то все равно негодная, к чему спор?
Он нехотя отстегнул от пояса топор и двинулся к ближайшему ельнику.
Путники нарубили лапника, жидкого и неказистого в этих местах, и забросали им тело унбурта, накидав сверху немного снега и земли. Обустроив такое подобие могилы, они двинулись дальше, молча и сосредоточенно. Первым молчание нарушил Ишвар:
- И все же... Кто убил эту тварь, интересно знать?
- Надо полагать тот, от кого он убегал, - ответила Мираен, - хотя никаких других следов там и не было...
- Может сам умер, а потом вороны расклевали череп?
- Нет, - вмешался Бергоф, - птичьих следов там тоже не было. Да и потом, какая вам разница? Нам теперь надо истребить на одного меньше!
- Бергоф... - возразила Мираен.
- Что?- сверкнул глазами вердег. - Если у вас кишка тонка, то я справлюсь и сам. Ты считаешь их людьми, девчонка, но ты видела эту тварь? У людей бывают такие клыки и когти? Видят Боги, я уничтожил бы весь этот поганый род за один лишь их внешний вид!
- Ну, ты тоже не красавец, Бергоф - съязвила Мираен. - Ты слишком жесток и поспешен, что если они обладают разумом и смогут с нами общаться? Неужели ты даже не попробуешь уладить дело миром?
- Мой разговор будет коротким, а ты поступай как знаешь, жрица, хоть спи с ними. Интересно, что потом у вас народиться?
Мираен отвернулась и разглядывала низкорослые рощицы и заснеженные камни по краям перевала, к которому путники шаг за шагом становились все ближе.
Спокойствие оказалось недолгим. Неожиданно раздался и эхом прокатился по долине дикий протяжный крик, словно тысяча воронов разом заметили добычу и созывали друг друга на пир.
- Что это еще такое? - Бергоф был озадачен, хотя и не утратил самообладания.
Ишвар достал лук и принялся прилаживать тетиву. Он молча посмотрел на небо и ответил:
- Птица. И немаленькая, судя по голосу.
Из-за высокого пика, у подножья которого начинался перевал, стремительно вылетела огромная крылатая тень. Она быстро приближалась к путникам, планируя вниз на своих гигантских крыльях и подав вперед огромные когтистые лапы.
Бергоф первым встретил удар. Шагнув в сторону от проносящейся мимо него птицы, он взмахнул булавой, но был сбит с ног ударом мощного крыла. Птица вновь взмыла в небо и, поймав ветер, начала круто разворачиваться. При этом она продолжала истошно и оглушительно кричать, вновь пикируя на путников. Но на этот раз навстречу ей устремилась крепкая охотничья стрела, пробившая ее плотное оперение и застрявшая в груди. Полет птицы нарушился, она захлопала крыльями и продолжила снижаться, но уже мертвая, кувыркаясь в воздухе, пока с глухим стуком не ударилась о землю в ста шагах от путников. Те подбежали к издохшему существу и второй раз за день были удивлены местными обитателями. Птица, не считая крыльев, была размером с упитанного теленка, и вполне могла убить не только человека или унбурта, но и самца винторога.
- Странные тут все же места, - покачал головой Ишвар, - в наших лесах таких здоровых не встретить.
Бурые перья птицы шелестели на ветру, а мощный клюв в локоть длиной был забит снегом, попавшем туда при падении. Охотник даже удивлялся тому, как легко ему удалось подстрелить гигантскую птицу, на что Бергоф с несвойственным ему благодушием. заметил:
- А зачем, ты думаешь, Рауд выбрал именно тебя?
Взгляды мужчин упали на Мираен, которая яростно выдергивала перья из мертвого крыла птицы, одно за одним, всего пять штук, которые она аккуратно сложила в походную суму. Бергоф усмехнулся, но ничего не сказал, а жрица все же ответила на немой вопрос:
- Возможно, никто на Годенхельме никогда не видел таких птиц и не поверит мне по возвращении. Это будет доказательством.
- Разумно, - согласился вердег, - только учти, вернемся мы еще не скоро, не все еще кончено.
- Если вообще вернемся, - гробовым голосом добавил Ишвар. Его встревоженный взгляд был направлен в сторону пика, из-за которого прилетела птица. Бергоф взглянул туда же и негодующе зарычал.
Три огромных тени взмыли в небо со скального уступа, за ними появилась четвертая, и еще две вынырнули со стороны перевала. Воздух наполнился знакомыми уже жуткими криками птиц, но теперь они доносились с разных сторон, и времени на раздумья не было.
- Бежим! - закричал Бергоф, грубо схватил Мираен за руку, оторвал от земли и буквально поволок за собой. Вскоре все трое уже бежали по склону перевала, туда, где произрастали низкорослые ели, укрытые корявыми валунами, а многочисленные скальные уступы заслоняли небо. Вердег сразу заприметил это место для ночлега, и теперь оно было как нельзя кстати. Продираясь через ветви деревьев, путники добрались до неудобной, но спасительной ложбины в скальной породе, куда и зажались все трое, под сенью елей и нависшего над ними утеса.
Птицы кричали все яростнее, одна из них кружилась прямо над утесом, едва не била крыльями по верхушкам елей, но не опускалась на землю. Покружив еще недолго над валунами, крылатые бестии с разочарованными, даже горестными криками, разлетелись прочь.
- Нам повезло, - пробормотала Мираен, - что поблизости было такое укрытие, окажись мы на голой равнине - нам конец.
- Мне все меньше хочется идти дальше, но мы должны хотя бы попытаться преодолеть перевал, - заметил Бергоф, - я чувствую - на той стороне мы найдем, что ищем!
- А что мы собственно ищем? - неожиданно спросила Мираен.- Унбуртов?
Бергоф улыбнулся:
- Каждый ищет то, к чему ведет его судьба. Ишвар - свободу, ты - мудрость, а я - достойную битву.
Когда птицы скрылись из виду, Бергоф осторожно выбрался на ровную местность, позвал за собой спутников, и, ловко прячась за камнями, они начали подъем. Идти приходилось осторожно, выверяя каждый шаг, чтобы не оступиться, но мало-помалу путники продвигались наверх, делая небольшие остановки и постоянно тревожно всматриваясь в небо. Прошло несколько часов, прежде чем подъем перестал быть таким крутым и они достигли узкого места, запертого нависающими скалами, за которым должен был начаться спуск.
Несколько раз они видели вдалеке стаи горных коз, отважно скачущих по почти отвесным уступам, натыкались на следы хищников, благоразумно обходили стороной оледенелые выступы, даже если приходилось делать большой крюк. Бергоф предложил сделать стоянку на ночлег в самом высоком месте перевала, там, откуда откроется вид на лежащую за ним местность, и спутники поддержали его. Все они очень устали, и нужно было найти подходящее, защищенное от ветра и хищников место.
- Не раньше, чем придумаем, как спускаться, - добавил Бергоф, - если на нас вдруг нападут, я не побегу в обратную сторону, что бы снова потом полдня карабкаться по скалам.
Ишвару удалось подстрелить одну из коз, неосторожно приблизившуюся к путникам, и вскоре они уже развели огонь под сенью огромного гранитного валуна причудливой формы. Вкусный ужин, свежее мясо и немного вина, прихваченного Бергофом еще у горцев, подняли настроение и, казалось, что путешествие точно обречено на успех.
- Я рада, что иду с вами, - сказала Мираен, - не каждому человеку, даже не каждой жрице с Годенхельма выпадает такое путешествие.
Бергоф ухмыльнулся в бороду, Ишвар улыбнулся и обнял девушку за плечи.
- Здесь сотня-две шагов вверх по склону осталось до вершины перевала, - заговорщически сказал он, - Кто хочет подняться, посмотреть, что там?
- Я посмотрю, - ответил вердег, - а вы сидите тут, у костра.
- Ну уж нет, - игриво возразила Мираен, - нам тоже интересно не меньше твоего.
Она встала, отряхнулась, и решительно двинулась вслед за Бергофом. Ишвар огляделся по сторонам, прихватил на всякий случай лук, и пошел за ними.
Вскоре все трое стояли на почти плоской каменной площадке на самой вершине перевала. Ветер здесь дул особенно сильно, но путники не обращали на него внимания. Их взгляды были устремлены на открывшийся внизу вид.
Там раскинулась огромная долина, местами она была покрыта лесом, черными массивами елей, стройными рядами сосен и невнятными зарослями других, неизвестных деревьев. Между этими лесами протекала небольшая река, рождавшаяся где-то в глубине долины и серебристой змеей овивавшая горы. Но самое удивительное было не в этом - с трех сторон долину окружали стены гор, невысоких, но очень крутых, а путники стояли видимо на единственном перевале, ведущим в долину с запада. С восточной же стороны леса редели, переходя в унылую серую степь, простиравшуюся до горизонта, усыпанную кряжами, оврагами, такими же гигантскими валунами, как в предгорьях по течению Альды, словно какой-то великан тащил огромную подводу с землей и камнями, а те сыпались понемногу на степь, покрывая ее от юга до севера. Но даже не эта степь приковала внимание путников.
На северо-восточной оконечности горного хребта, среди невысоких скал, последних отростков северного горного хребта, возвышался исполинский пик. Его причудливая форма не находила себе описания ни на одном языке людей, в основании гора была заметно больше и круче в восточной части, а ближе к вершине - наоборот, с запада. У самой вершины гора заканчивалась плоской площадкой, казавшейся отсюда небольшой, но на деле, наверняка не меньше нескольких сотен шагов шириной. Темно-серая, почти черная у основания порода, на высоте обретала тонкие красно- бурые прожилки, сплетающиеся в причудливые узоры - такие же прожилки можно было разглядеть и на соседних скалах, но на этом величественном пике они смотрелись как-то особенно торжественно и вместе с тем угрожающе. Вершина горы была окутана дымкой из седых облаков, та же дымка покоилась на соседних отрогах, и даже устилала самые нижние выступы пика.
- Думайте, что хотите, но я иду туда, завтра с рассветом. - Просто сказал Бергоф. - Оно все там, я чувствую это.
- Мираен, ведь там на горизонте степь - это та самая, Полуночная, из легенд? - голос Ишвара дрожал от волнения.
- Да, должно быть. Но тогда эта гора...
Яростный порыв ветра ударил в лицо путникам, поглотив слова Мираен. Внизу, в долине, деревья со скрипом склонили свои вершины, потом снова выпрямились, но гулко продолжили возмущаться. Бергоф тоже пошатнулся от такого удара, но выстоял и победно смотрел в сторону гор. Мираен восторженно хлопала ресницами и повторяла:
- Тогда эта гора - Колыбель ветров! Это Колыбель ветров!
***
Дархег резво ковылял по скользким от мокрого снега камням, поскальзывался и поминутно оглядывался, опасаясь погони. Вскоре знахарь убедился, что никто не будет его преследовать, и немного успокоился. Возраст давал о себе знать, потому идти было тяжеловато, приходилось часто останавливаться и даже есть снег, дабы утолить жажду. К закату старик совсем выбился из сил, но упорно продолжал шагать в направлении своей деревни. Ловко все же ушел он от хитрых южан и звероподобного вердега. Надо было сразу убить их, пока не наворотили дел, но теперь сами сгинут на востоке, если преодолеют вообще перевал. Горцы веками обходили эти места стороной, ведь каждый из них знал, что на тамошних скалах вьют свои гнезда аргны - гигантские хищные птицы, что убивают все живое, до чего смогут добраться. Быть может, коварные пришельцы уже валяются там в снегу с проломленными черепами, и их тела заносит понемногу снегом...
Поглощенный такими мыслями, знахарь неосторожно поставил ногу на поросший мхом камень, запнулся, упал на бок и кубарем покатился по пологому склону к узкой расщелине. Глухо ударяясь о камни, он достиг края и свалился вниз, безвольно взмахнув руками. Расщелина оказалась неглубокой и, более того, внизу, в прохладной тени, лежали настоящие сугробы, куда, подняв тучу снежной дымки, и рухнул Дархег.
Немного полежав в снегу и отдышавшись, знахарь поднялся на ноги и огляделся по сторонам. Узкая расщелина заканчивалась пещерой, уходящей, по-видимому, глубоко внутрь гор. Старик невольно поежился и начал внимательно оглядывать стены своей нежданной камеры, в поисках пути к спасению. Он пытался зацепиться за оголенные корни низкорослых деревьев, обрамлявших края расщелины, но руки его соскальзывали или же сами корни оказывались слишком непрочными и рвались под его весом. Промучившись так до самой темноты, Дархег решил оставить это дело до утра и приготовиться к ночлегу. Он осторожно зашел в пещеру и, хорошенько прислушавшись, убедился в ее безопасности. Побродив по расщелине, знахарь насобирал себе веток, птичьих перьев и сухой травы, из чего и сложил себе нехитрое ложе на камнях. Но зря он рассчитывал на спокойный ночлег.
Лишь только последние лучи солнца потухли за горизонтом, из глубины пещеры раздался странный приглушенный скрежет. Знахарь в ужасе вскочил, вылетел из пещеры и бегом бросился к противоположной стороне расщелины. Цепляясь руками и ногами за корни, каменные выступы и врываясь в мерзлую почву, он никак не мог забраться повыше. Он-то знал, что это за звуки. Знахарь лукавил, когда говорил Бергофу, что ни разу не видел, как унбурты принимают жертву, поднесенную горцами. А теперь он сам должен был такой жертвой стать.
Внезапно Дархег почувствовал, как усталость навалилась на него, пропитав все его члены, и безвольно упал на снег. Веки потяжелели, но в слабом лунном свете он все же увидел сгорбленные фигуры, надвигающиеся на него из пещеры. Впереди шли, неуклюже переваливаясь, две твари поменьше, а за ними следом, вытянув вперед когтистую лапу, ковыляло массивное существо, облаченное в подобие одежды из шкур, украшенное ветвистыми оленьими рогами на плечах. Оно издавало невыносимые нечеловеческие звуки, которые, казалось, рождались прямо в голове Дархега, сотрясая его сознание. Унбурт при этом еще утробно рычал, почти не открывая пасти. Знахарь силился встать, карябал руками мерзлую почву, но силы оставили его. Старик лишь протяжно застонал, и последние отблески света померкли в его глазах.
Горы погружались во тьму, лишь мертвенный свет бледно-желтого диска луны доходил до мрачной расщелины, освещая гнусное пиршество ужасных тварей из тьмы пещер.