Моему отцу было двадцать лет, когда закончилась Великая Отечественная война. Он был участником войны и остался после нее инвалидом. Отец был общительным не конфликтным человеком. Все, на острове, и стар и млад уважительно называли его только по имени и отчеству - Иван Иванович!
Он до фанатизма любил рыбалку и зимнюю в том числе! Только у него одного имелась живая прикормка для рыбы. Это были червяки, они жили у Ивана Ивановича в специально отведенном месте в огороде. Он ухаживал за ними, и не дай бог наступить на это место или что - то вылить. Не было интернета, не было по черно - белому телевизору канала про рыбалку, чтобы посмотреть или прочитать информацию о прикормках. Червяки размножались как на дрожжах, наверное, слово какое знал. Зимой любители этого вида рыбалки приходили к Ивану Ивановичу за этим драгоценным товаром. Кому то он продавал, кому то давал бесплатно, но рецепт размножения червей не выдавал. На острове без лодки ни куда. У Ивана Ивановича их было на все случаи, и для всех! Откуда у него эта страсть? Сам он с Кубани, там и речки то нет, и плавать он не умел. У Ивана Ивановича было одно правило, никогда никому не говорить, сколько поймал и не называть место ловли. Все знали ответ Ивана Ивановича, но все равно спрашивали, а вдруг проговориться! На рыбалке мог пропадать весь день и вернуться ни с чем, как заяц из мультика Мешок яблок. - Ничего не поймал – был ответ на немой вопрос матери. Но ее не проведешь. Не поймал - это не про него! Значит, как всегда, раздал старым одиноким бабушкам. Зная эту любовь к рыбалке, проблем с выбором подарка отцу не было. Он как ребенок радовался блестящим блеснам, крючкам и убирал их про запас, а сам пользовался своими старыми, ржавыми и уже тупыми крючками, но ведь и ловилась на них рыба!
До сих пор не могу понять его отношение к комарам и мошкам. Комары на острове все лето, а мошки только в июне, это две визитные карточки острова. Их тучи, а у воды еще больше! Приезжая в отпуск домой, мы с отцом всегда по вечерам ходили брести малька, которого любит судак, а судака люблю я. Одежда моя выглядит со стороны как противочумный комплект, у отца же пляжный вариант. Все комары острова, наверное, даже толкая друг друга, слетаются к отцу. Их столько, что не видно свободного участка на его коже. Комары чувствовали себя героями, их никто не обижал, от них никто не отмахивался. Реакции со стороны отца, ни какой! Стоя по пояс в воде, продолжал спокойно собирать малька бреднем. Думаю, комаров все-таки задевало такое безразличие к себе, и они отыгрывались на мне, пытаясь прокусить толстую ткань и ведь, прокусывали! Еще месяц после отъезда, моя кожа приходила в свое, обычное состояние, у отца, максимум следы от укусов.
Друзей у Ивана Ивановича было много. Но был у него еще один друг, с которым он не расставался никогда – это его велосипед! Где велосипед, там и Иван Иванович и наоборот. Только в крайнем случае он садился на него, в остальном водил, как ребенка за ручку. Его велосипед знали все, это был один из первых выпусков, с многочисленными заплатами на шинах, много раз крашенный, с погнутым рулем. Один недостаток был у Ивана Ивановича, он не садился за стол без своих сто граммов горячительного. Мог весь день не есть, чем выводил мать из себя, но, ни уговоры, ни крики не помогали. Стоило матери сказать:
- Иди кушать, я тут тебе налила.
Секунда, он уже за столом, очень всем довольный. Процесс пития, у Ивана Ивановича, занимал какое - то время, он не выпивал сразу, а пил маленькими глотками и с таким выражением лица, словно ему без наркоза удаляют зуб. Мать не обращала уже внимания на эти гримасы, она к ним привыкла, главное, накормить. К еде Иван Иванович относился предвзято, если не вкусно не ел, но, в тоже время, мог есть яблоко уже лежалое, и только ту часть в яблоке, что мы называем червивой.
На вопрос: - Почему он ест только червивое место?- Ответ Иван Ивановича простой: - Оно вкусное! Почему вкусное, так ни кто не мог понять, а попробовать не решались.
Никогда Иван Иванович не жаловался на свое здоровье, даже если что - то болело, никто и не знал, врачей очень боялся, при виде шприца бледнел и убегал. Про травму, полученную на Войне, не рассказывал. А, медалями, которыми был награжден, хвалился. Они красовались на его парадном костюме, к ним никто не прикасался кроме, самого Ивана Ивановича.
Какой голос был у Ивана Ивановича! Он здоровски играл и на гармошке и на балалайке, и мандолине, мать не отставала от него. Я всегда просила их спеть. Нам, детям, их музыкальный слух не достался, почему-то. Я смотрела на своих, Ивана да Марью, и думала - такое в жизни повидали, через такое прошли, не озлобились, не были равнодушными ни к чей беде, нас подняли на ноги, и сейчас оба светятся от счастья, что вместе, что дети рядом, внуки. Вот она старость в радость! До золотой свадьбы не дожили год.