Отрывки из книги Хелен Роуленд (Helen Rowland) «Мысли свободной женщины» (“Reflections of a Bachelor Girl”).
Рисунки Генри С. Эдди (Henry S. Eddy) из первого издания книги; 1909 г.
Перевод с английского: Олег Александрович. © 2017
***
Мужья и жёны могут, конечно же, встретиться и соединиться на Небесах, хотя сделать это поспешат далеко не все из них.
А те, кто случайно увидятся вдруг сразу, — могут и не соединиться вовсе.
Сатана и Купидон — два закадычных приятеля, которые в поисках себе жертв слоняются на пару среди публики, не знающей, чем ей заняться.
Знание всех на свете «-логий» и «-измов» для любой девушки никогда не будет стоить и половины её умений «строить глазки» и сохранять завитушки своей причёски от распрямления.
Трудно вообразить, какой шок испытывает любая девушка, когда, проникнув в первый раз при посредничестве сестры жениха в его логово, обнаруживает там на каминной полке подаренное ему своё фото — между актрисой в зелёном трико и рекламой сигарет.
Умение флиртовать сродни поварскому искусству: с задатками к нему надо родиться; мозги тут ничуть не в помощь, и теории все тоже летят к чертям.
Состоятельной девушке нет никакой совершенно нужды учиться искусству вести разговоры — чтобы очаровывать своих собеседников: поскольку слух их всё равно целиком занят будет хрустом банкнот и звоном монет в её кошельке.
Если даже и сумеешь ты похитить у мужчины сердце — надежд на скорую свадьбу мало: он будет дожидаться дня, когда удастся тебе похитить у него ум.
Мужчина всегда будет чувствовать себя обиженным до глубины души, если жена наотрез откажется принять на веру историю, над сочинением которой трудился он по пути домой в такси, — стараясь украсить её интересными и весьма реалистичными подробностями.
Скудость сведений друг о друге всегда делает мужчину дураком, — а женщину мнительной фантазёркой.
Красотка Венера, как говорят, была дамой весьма популярной в свете в своё время, однако ныне лишь искусной охотнице Диане удаётся привлекать к себе хоть какой-то интерес.
Любопытная вещь: едва только мужчина начинает выказывать симптомы серьёзности, замечаешь следом, как скоро он тупеет!
Лучшее из всех на свете украшение для женщины в возрасте — сохраняющее неизменно её притягательность для всякого мужчины — это золотой нимб из долларовых монет.
Боги, кого хотят погубить, лишают прежде рассудка — подтолкнув его закрутить роман с какой-нибудь певичкой или актриской.
Неискусность в флирте — то же, что неискусность в танцах: кавалер лишь оттопчет лишь даме пальцы на ногах, — чем причинит ей нешуточную боль.
Для девушки предложение замужества — это нечто настолько непохожее на всё, что доводилось ей слышать прежде, что даже после свадьбы нередко она недоумевает, как же такое, в конце концов, смогло с ней случиться!
Никогда не переживай из-за того, что ты «разбила сердце» мужчине; на поверку всегда обнаруживается, что даже самый тяжкий, на первый взгляд, «перелом» этого его органа — не более чем простой «вывих», последствия которого совершенно перестают его беспокоить уже неделю спустя.
Женитьбу в своем воображении мужчина частенько представляет себе не более чем преимуществом видеть впредь лишь по утрам ту, с которой ныне вынужден он встречаться по вечерам.
Оказаться не возле своего возлюбленного в миг, когда он её жаждет, — величайший из всех возможных проступков любой женщины, исключая лишь тягчайший грех попасться ему на глаза в минуту, когда он её не жаждет.
После свадьбы пламя любви нередко начинает неуклонно сбавлять свою силу с того дня, когда приходит первый счет за газ.
Супругу всегда нравится, когда жена взирает на него снизу вверх, даже если приходится ей для того опускаться на колени.
Рачительной — мужчина назовёт ту женщину, у которой получится сделать для него омаровый салат из обрезков телятины и новую шляпку для себя из старой фруктовой корзины.
В домашней сваре выигрывает всегда не тот, кто не уступает, — а тот, кто в неё не вступает.
«Приличные туфли», которые мужчина предпочитает видеть на ногах жены, — это, как правило, совсем не тех фасонов туфли, на которые он всякий раз оглядывается и провожает глазами на улицах.
Когда получается у мужчины жениться на той, с кем он счастлив, приписывает такое он всегда своей прозорливости; когда не получается — злому року.
Муж, который по твоему намёку поспешит заказать для тебя в ресторане шампанское, — чаще всего не твой муж.
Всякая законная супруга подобна горячительному — от которого после долгого и постоянного потребления взамен эйфории начинают получать лишь депрессию.
Самое досадное в замужестве — это теряться в догадках, завидуют ли тебе твои подруги, или жалеют они тебя.
Говоря о «достойной женщине», поминают всё то, что она делает; о «достойном мужчине» же — только то, чего он не делает.
Богачи и их жёны расстаются скоро: замужества такого рода обычно предпочитают обратить в алименты.
Любая женщина, возомнившая, что стать ей полезной для мужа будет важнее, чем просто занимать его своим шармом и красотой, скоро обнаружит себя задвинутой от него подальше — подобно флакону с медицинским снадобьем на полке в шкафу, — взамен бутылки вина, которую предпочтёт он всегда держать под рукой.
Мужской идеал жизненного успеха — это добиться как-нибудь возможности управлять всеми своими делами простым нажатием электрической кнопки на рабочем столе.
Мужчина — это такой парадокс, что женщина просто вынуждена поддерживать в нём уверенность, что она нисколько не воспринимает его всерьёз, — в противном случае шанса привлечь его интерес к себе никогда она не получит.
Если мужчина зачастил по вечерам к тебе на ужины, не спеши льстить себя надеждой, что у него серьёзные насчёт тебя намерения; быть может, ему всего лишь, нередко случается, негде больше поужинать.
Чувства мужчины часто похожи на его дешёвый одеколон — который никогда он не поскупится излить на тебя в любых количествах.
Всегда смотри на любовь как на хороший обед в ресторане: которым наслаждаются, пока он длится, не сожалеют, что завершился, и без пререканий — любезно оплачивают счёт.
Любой мужчина останется в крайнем недоумении, если вдруг женщина решит предпочесть хорошую репутацию хорошему времяпровождению.
Брак по расчёту — это английская булавка, которой женщина зашпиливает на себе своё «доброе имя», когда крючья любви уже сломаны.
Едва ли не полным пренебрежением к себе сочтет любая женщина неожиданное вдруг отсутствие в какой-то день обязательных для неё порций утреннего и вечернего брюзжания своего супруга.
Лишь ураганный ветер или торнадо способны научить мужчину признавать ценность булавок.
Чем ниже у мужчины лоб, тем выше его нос.
Если оторвать мужчину от жены столь же было бы проблематично, как от занятого им сиденья в автобусе, бюро по взысканию алиментов остались бы практически не у дел.
Удивительно — с какой всегда радостью готов платить мужчина пятьсот долларов адвокату за то, чтобы тот развязал узел, за завязку которого скрепя сердце отдал он не так давно священнику лишь полсотни.
Немало глупейших скороспелых браков сорвало лишь то счастливое обстоятельство, что в критический момент на ногах девушки не оказалось её лучших шёлковых чулок.
Просьбу мужчины позволить поцеловать её любая девушка сочтёт в нём досадной для неё манерой перелагать всю ответственность на слабый пол.
Клерк с жалованием 30 долларов в неделю девушку свою в театр везти обязан непременно в такси, — поскольку прокатить её туда на городском автобусе с билетом за 5 центов извинительно было бы лишь преуспевающему миллионеру.
О форме и размерах тела мужчины достаточно верное представление получают обычно уже за полчаса знакомства с ним; о том и о другом у женщины же — достоверные сведения в наличии только у её мужа и у её портного.
Замужняя женщина обычно впечатлительна сверх меры: от долгой привычки к отсутствию лестных замечаний на ее счёт любой комплимент любого мужчины так же сразу кружит ей голову, как трезвеннику — бокал вина.
В самые трагические моменты всегда почему-то мы думаем о каких-то ничтожных пустяках; нет сомнения: заметив при переходе улицы, что их неизбежно уже собьет автомобиль, девушка благодарит небеса за то, что надела она сегодня чулки без дыр, а мужчина — за то, что в карманах его нет «компрометирующих» писем.
Мужчина застёгивает у женщины на спине платье с тем же изяществом и той же сноровкой, с какими женщина перелазит через изгородь из колючей проволоки.
Изумление, какое испытывает мужчина, наблюдающий безмятежное спокойствие жены после его слов о своём банкротстве, сопоставимо лишь с его же безмерным удивлением её истерике, когда платье, доставленное на дом, не приходится ей впору.
Миловидная вполне супруга в заношенном кимоно ранит чувства мужчины в не меньшей ничуть степени, чем пате-де-фуа-гра, подданный ему на старой алюминиевой тарелке.
Не будь у мужчин хоть капли надежды, что ангелы тем нелепым холщовым рубашкам, в каких обыкновенно рисуют их на картинках, предпочесть успели французские корсеты и облегающие юбки, ни один бы из них не стал заботиться о том, чтобы попасть на Небеса.
Супруг-правдоруб и садист фотоаппарат учат женщину понимать, что реальность может иногда быть куда более причудливой и ужасающей, чем любая фантасмагория.
Обзавестись первым супругом может, конечно, стоить женщине некоторых хлопот; зато все её очередные мужья на удивление легко пошествуют за ним непрерывной цепочкой — подобно веренице баранов.
Лишь самый бесчестный мужчина не станет лгать женщине, в каком месте накануне вечером довелось ему видеть её супруга.
Некоторые мужья на успехи и свершения своих жён взирать всегда склонны как на трюки учёных обезьянок в цирке — с доброй снисходительностью.
Женщина может насмехаться над религиозными убеждениями мужа, оскорблять его друзей, транжирить его деньги, совать свой нос в его секреты — и быть тем не менее любимой, если только его трубка и его бритва останутся для неё неприкосновенными святынями.