Пыхтя от усердия, семилетняя Маруся упорно копала землю маленькой лопаткой впритык к красной кирпичной стене. Откопав, на её взгляд, приличную ямку, она разровняла её руками и стала бережно укладывать на дно красочные фантики от конфет, маленькие разноцветные стекляшки, аккуратно оборванные головки ромашек и одуванчиков. Туда же она положила крохотного смешного пластмассового кролика из «киндер-сюрприза». Полюбовавшись на творение собственных рук, Маруся повернулась в сторону, чтобы взять с земли заранее принесённый осколок оконного стекла размером примерно с половину тетрадного листа…
– Здравствуй, девочка. Как тебя зовут? – неожиданно услышала Маруся детский голос донесшийся, казалось, прямо из стены. От испуга она чуть не выронила стекло из рук. Потом посмотрела направо и за встроенными в стену толстыми металлическими прутьями в виде декоративного окна увидела чуть выше ростом, чем она светловолосого короткостриженного мальчика.
– Меня зовут Маруся, только я с тобой не должна разговаривать, – буркнула недовольно Маруся. Внезапно появившийся мальчик, конечно же, видел, где она делает свой «секретик » и, наверняка, сломает его сразу же, как только она уйдёт домой. Как обидно! Ведь она столько трудилась, копая эту ямку и укладывая в неё все эти драгоценные для неё вещи.
– А меня зовут Ярослав. А почему ты не должна со мной разговаривать? – мальчик выжидательно смотрел на Марусю серыми, оттененными тёмными полосками ресниц выразительными глазами.
– Бабушка сказала, что я не должна разговаривать с детдомовскими детьми, – просто ответила Маруся, явно повторяя чью-то взрослую интонацию, с сожалением поглядывая на ямку, и уточнила: – Ты ведь детдом?
Мальчик насупился, обиженно засопел. Больше не сказав ни слова, он развернулся и с поникшими плечами пошёл куда-то вглубь большого, засаженного цветами двора.
– Эй, как там тебя? Подожди! – крикнула ему вслед Маруся, озабоченная сохранностью своего «секретика».
– Что тебе? – нехотя повернулся мальчик.
– Иди сюда быстрее. Как тебя зовут ещё раз?
– Ярослав. Можно просто Ярик. Так меня звала мама, – тяжело вздохнув, произнёс мальчик.
– Ярик, пожалуйста, не говори никому про мой «секретик », ладно? – жалобно попросила его Маруся.
– Ладно, не буду, – сразу же согласился Ярик. – А где твой «секретик »?
– Тогда я его сейчас доделаю и закопаю. А ты никому не рассказывай про него, – Маруся быстро присела на корточки и начала прилаживать осколок стекла над ямкой. Осколок никак не слушался и, неожиданно взвизгнув, Маруся с ужасом уставилась на быстро красневшую от крови полоску от пореза на мизинце.
– На, быстрее заверни палец в платочек и беги домой – там тебе мама перевяжет, – решительно скомандовал Ярик, протягивая ей через решётку сложенный вчетверо носовой платочек.
– А как же мой «секретик »? – всхлипнув, спросила Маруся. – Я же его не успела спрятать и его теперь точно сломают.
– Ты иди, а я пока покараулю его. Только ты долго не будь, а то здесь скоро всех на обед поведут.
– Не-ет, меня мама теперь не отпустит на улицу. Бу-у-дет палец мне лечить, – зажимая палец в покрасневшем от крови носовом платке, продолжала всхлипывать Маруся.
– Тогда подожди меня, – решительно сказал Ярик и исчез за забором. Спустя несколько минут он появился за углом высокого кирпичного забора, но уже со стороны улицы.
– Давай я быстро всё закопаю, а то нам не разрешают выходить за ворота. Меня и так уже несколько раз за это ругали, – мальчик быстро присел на корточки и довольно умело закопал «секретик ».
– А зачем ты так в землю всё это закапываешь? – спросил он, отряхивая руки от земли.
– А мне мама рассказывала. Когда она была маленькой девочкой, они с подружками часто делали такие «секретики» и потом показывали друг другу и выбирали, у кого лучше получилось. Я захотела сделать так же и показать своим подружкам…
– Ярослав, а Ярослав! Ну-ка иди ко мне сюда живо, поганец! – неожиданно для них за массивными прутьями в проёме кирпичной стены появилась толстая тётка в серо-белом халате и пучком седых волос на голове. Выражение её мясистого, красного лица не предвещало ничего хорошего:
– Тебе сколько раз уже говорили, чтобы ты не смел выходить за ворота, а?! Ладно, вон Лёнечка сказал мне, что ты опять за ворота побежал. Сейчас пойдешь у меня в комнату наказания вместо обеда и подумаешь хорошенько как себя надо вести. А ну быстро ко мне! И ты, девочка, иди отсюда подальше от нашего забора. Играй там с другими детьми, а наших не приваживай!
Мальчик тихонько ахнул, гримаса ужаса пробежала по его лицу. Спотыкаясь, он побежал за угол стены, и через несколько минут ошеломлённая Маруся увидела, как толстая тетка, вцепившись пальцами-сосисками в ухо сжавшегося от боли Ярика, буквально тащила его в сторону входной двери большого трёхэтажного здания из красного кирпича.
– Мама, эта толстая тётка тащила его прямо за ухо! Ему было так больно. Ведь скажи же, мама, что нельзя так с детьми обращаться! – возмущённо махала рукой Маруся.
– Подожди, Маруся, дай же забинтовать тебе палец, – мама Маруси, тридцатичетырёхлетняя русоволосая Арина Земскова, с трудом пыталась наложить бинт на порезанный мизинчик дочери. – А зачем ты его попросила выйти? Тебе же бабушка говорила, что не надо подходить к этому забору. Видишь, ты и сама из-за него порезалась, и мальчику досталось из-за тебя. Не ходи туда больше, договорились?
– Хорошо, – нехотя произнесла Маруся. – А как же мой «секретик »?
– Мы с тобой завтра в другом месте сделаем, ладно? – мама Арина обняла родное тельце дочери и прижалась лицом к её голове, жадно вдыхая в себя запах её волос.
Самой Арине, как и большинству жителей их двора с самого начала не понравилась чья-то «странная», на их взгляд, затея построить детский дом прямо во дворе большого многоэтажного жилого дома. Нет, разумеется, никто ничего не имел против детдомовских детей. Но сам факт того, что их домашние дети будут гулять рядом с забором, за которым растут несчастные сироты… Да ещё эти проёмы в кирпичных стенах высокого забора в виде окон с прутьями!
Уже потом, когда этот детский дом в виде трёхэтажного стилизованного под русский терем из красного кирпича заработал, сколько раз наблюдала сама Арина, да и все остальные, КАК смотрели ребятишки из детдома, вцепившись в эти прутья, на детей, гулявших с родителями, с бабушками, дедушками…
Вначале это зрелище каждый раз бередило душу и сердце, но со временем все как бы привыкли, и просто старались воспринимать происходящее за забором детского дома как само собой разумеющееся.
Маруся и Ярик подружились. Она частенько просила у мамы для него свежеиспеченных пирожков или маленьких шоколадок. А он дарил ей свои рисунки и ещё какие-то поделки.
– Это Ярик так рисует? – спросила Арина, увидев в первый раз яркую бабочку на каком-то тропическом растении, красочно разместившиеся на обычном альбомном листе.
– Да, мамочка. Он мне пообещал ещё нарисовать много рисунков, – похвасталась Маруся.
– Талантливый, похоже, мальчик, – негромко произнесла Арина, задумчиво разглядывая рисунок. Вечером она показала рисунок мужу, работавшему дизайнером в большой процветающей фирме. Он по достоинству оценил работу и сказал, что у мальчишки явные способности к рисованию.
В один из летних солнечных дней в квартире Земсковых раздался звонок домофона. Она поднесла трубку к уху:
– Маруся, это ты?
– Это я, мамочка, открывай скорее! А то Ярику достанется! – захлёбываясь от возбуждения, почти прокричала Маруся.
– А почему он с тобой, Марусечка? Он же должен быть там, у себя? – засомневалась Арина.
– Открой быстрее, мама! Я потом тебе объясню. Ярик меня защитил от врагов, – голос Маруси дрожал от волнения.
– Какие ещё враги? – недоумённо пробормотала Арина, нажимая на нужную кнопку домофона и слушая, как скрипит открывающаяся подъездная дверь и как зазвенели где-то там, в трубке телефона, детские голоса…
– Мама, на меня напали двое мальчишек из соседнего дома. Вот смотри, как один из них меня стукнул, – Маруся сунула под нос матери левую руку. На предплечье с внешней стороны наливался тёмно-фиолетовым цветом синяк размером со спичечный коробок.
– Ничего себе, – покачала головой Арина и посмотрела на стоявшего за спиной дочери Ярика. До этого момента она видел его только издалека, останавливаясь лишь для того, чтобы дождаться Марусю, передававшую мальчику очередные пирожки. – А ты Ярослав, да?
– Да, – кивнул головой мальчик, глядя на неё широко распахнутыми глазами. – А вы мама Маруси. Она мне много говорила про вас. У вас очень вкусные пирожки. Моя мама тоже такие делала.
– Ну, проходите быстрее в комнату и рассказывайте, что случилось.
– Мамочка, я же тебе сказала, что на меня напали мальчишки…
– А из-за чего она напали на тебя? – перебила дочь Арина.
– Ну, я у них украла котёнка, которого они мучили и хотели повесить на дереве.
– Понятно, – кивнула головой Арина. Похоже, что их дочь растет сторонником общества защиты животных. – И что дальше?
– Один из них ударил меня палкой по руке. И тут всё увидел Ярик и сбежал опять из детдома, чтобы спасти меня. Знаешь, мама, он как их набил приёмами!! Они тут же убежали. Вот только рубашку ему порвали. Зашей ему рубашку, мамочка, пожалуйста. А то его та противная тётка опять ругать будет, – глаза дочери умоляюще смотрели на Арину.
– Ну, раз у нас такой защитник объявился, тогда давай, Ярослав, снимай быстрее рубашку, и оба идите мыть руки. Пока я её зашью, вы успеете ватрушек с молоком поесть, – Арина поспешила на кухню, где под чистым полотенцем на столе стоял большая тарелка полная пахнущих ванилью, свежеиспечённых ватрушек с творогом.
Дети радостно набросились на аппетитные лакомства. Арина осмотрела рубашку Ярика и, заправив нужную нитку в иголку, стала аккуратно зашивать прореху.
– А какие такие приёмы ты знаешь, Ярослав, что смог с двумя мальчишками справиться? – спросила Арина и посмотрела на мальчика.
– Меня же папа с пяти лет на каратэ водил. У меня даже три медали уже есть, – проговорил Ярик и надкусил следующую ватрушку.
– А где твоя мама, Ярослав? – неожиданно для себя спросила Арина, понимая, что этого явно не стоило делать.
– Они с папой умерли, – нахмурился Ярик и, опустив глаза, глухо добавил: – Они ехали в машине и разбились об «КамАЗ»…
– Извини, я не знала, – тихо произнесла Арина. У неё защемило сердце.
– Ничего, я уже почти привык, – неестественно-спокойным голосом ответил Ярик. – Только я по ним часто очень скучаю…каждый день скучаю…
Опустив голову на сложенные на столе руки, мальчик тихо и горько заскулил как щенок.
– Ярик, Ярик, не плачь. Мама, скажи ему, пусть он не плачет, а то я тоже сейчас заплачу, – Маруся испуганными глазами посмотрела на маму. Губы её скривились…
Арина подошла, присела рядом и обняла мальчика за плечи. Чувствуя как подрагивает его детское тельце, она поцеловала Ярика в ежик светлых волос и принялась утешать, что-то ласково шепча ему на ухо. Мальчик поднял голову, крепко обнял её за шею и разрыдался…
– Зря вы это делаете, Арина Сергеевна, – покачала головой заведующая детским домом Морозова Анна Степановна. – Не стоит приучать наших детей к себе, если вы не планируете их усыновлять или оформлять над ними опеку.
Седовласая, грузная заведующая с укоризной смотрела на Арину.
– Ну, я вижу, что это хороший, вежливый мальчик. Почему бы моей дочери и не общаться с ним. Я могу иногда забирать его к нам…
– Вот именно – иногда, – вздохнула Анна Степановна. – Родители Ярослава погибли четыре месяца назад в страшной автомобильной аварии. Слава Богу, что его самого в тот день забрала на выходные родная сестра его матери. Только поэтому он сейчас жив. И мы сейчас прилагаем все усилия для того, чтобы найти ему новых родителей. Он ведь из хорошей, благополучной семьи. У него, действительно, хорошее воспитание. Таким детям желательно в первые же полгода найти новую семью, иначе они потом, как бы это правильно сказать, приобретают психологию именно детдомовского ребёнка со всеми её плюсами и минусами.
– И что, до сих пор не смогли ему найти хорошую семью? – Арина вопросительно смотрела на заведующую.
– Проблема в том, Арина Сергеевна, что девятилетнего ребёнка, тем более мальчика наши соотечественники практически не берут. Всем хочется карапуза до года, чтобы он потом никого не знал, кроме своих приёмных родителей. А более старшие дети – они же помнят своих родителей и им есть с чем сравнивать. Хотя в случае с Яриком я лично прикладываю все усилия, чтобы этот пока ещё домашний ребёнок всё-таки быстрее смог вернуться в нормальную семью.
– А тётя, родная сестра его мамы?! Почему она не забрала его? Ей же сразу можно было отдать мальчика! – воскликнула Арина.
– К сожалению, у его тёти жилплощадь не позволяет содержать троих детей, – со значением произнесла заведующая. – Она даже расписку нам оставила на всякий случай, что в случае усыновления мальчика посторонними людьми претензий иметь не будет. Вот такие у Ярика родственники.
– А бабушки, дедушки?
– У отца Ярика родители умерли лет пять назад, старые были. А у мамы Ярика родители пока живы, но тоже люди немощные и больные. Им бы самим себя обиходить. Больше близких родственников у него нет…
– Ариша, не сходи с ума из-за какого-то пацана.
– Толик, ну ты же понимаешь, как ему сейчас тяжело!
– И что теперь? Ну, давай, сейчас пожалеем и усыновим всех детдомовских детей. Им всем несладко. Почему ты думаешь, что этот Ярик лучше их?!
– Толик, пожайлуста, давай подумаем хорошенько…
– Тут и думать нечего, Ариша! Я сказал нет, значит – нет! Я понимаю, что сердце у тебя доброе, но запомни, что всех детей не пережалеешь!
– Толик, ему девять лет.
– И что?
– Нашему сыну тоже сейчас было бы девять лет. Ты же тогда так хотел сына!
– Ариша, вот только не нужно сейчас пытаться внушить мне мысль о Божьем промысле… Наш сын – это наш сын и мне до сих пор очень больно, что его тогда не смогли спасти в роддоме. Но это судьба, Ариша.
– А это судьба живого мальчика, у которого недавно погибли любившие его родители!!
– Всё, Арина! Я больше не могу этого слышать и остаюсь при своём мнении. Мне пора на работу. Я и так уж считай, опоздал из-за твоего дурацкого разговора.
– А как ты думаешь, Толик, если бы мы с тобой погибли вот так в аварии и нашу Марусечку отдали бы в детский дом?
– Ну, ты вообще, мать, даёшь! Типун тебе на язык! И потом, у нашей Марусечки есть куча бабушек и дедушек. Всё, милая. Пока, я побежал.
Маруся пропала со двора прямо среди бела дня. Встревоженная Арина, методично обзванивала всех её одноклассниц и приятельниц по двору, а срочно вызванный с работы папа Анатолий целеустремлённо обходил подъезд за подъездом во всех близлежащих домах. Они уже сообщили в милицию, и внимательные сотрудники участливо выслушали их, приняли заявление, взяли фотографии. В свете новой страшной тенденции похищений и убийств детей по стране, к розыску тут же были подключены соответствующие службы. Родным Маруси оставалось только ждать и молиться, чтобы ребёнок был найден живым и невредимым. Время шло, но никаких вразумительных объяснений исчезновению девочки ещё не было.
Подавленный произошедшим, папа Маруси – Анатолий Земсков, – потерянно бродил вдоль домов, не в силах сидеть дома и ждать. Каждые пять минут он звонил по сотовому телефону домой и торопливо спрашивал у жены, сидевшей у домашнего телефона, нет ли каких-нибудь новостей. Новостей, к сожалению, всё ещё не было. Девочка как сквозь землю канула…
– Дяденька, дяденька! – неожиданно в сознание озабоченного Анатолия откуда-то издалека ворвался детский голос. Он автоматически повернул голову налево и не сразу, но заметил тонкую, детскую ручку, усиленно махавшую из-за стальных прутьев в проёме красной кирпичной стенки детдома. Анатолий понял, что кричат именно ему, и торопливо направился к кричавшему ребёнку.
– Дяденька, вы ведь папа Маруси? – полуутвердительно спросил светловолосый, сероглазый мальчик лет девяти. – Я видел вас несколько раз с нею…
– А ты, наверное, Ярослав? – устало прервал его Анатолий.
– Да я – Ярослав! – торопливо заговорил мальчик. – Я уже давно хотел сказать вам, только меня никак не выпускали на улицу…
– Что ты хотел сказать, Ярослав? – Анатолий почувствовал, как у него холодеет в груди. Неужели?..
– Мы до обеда когда гуляли, я случайно увидел как Марусю увезли на белой «Ниве» двое дяденек. Я её кричал, чтобы она не садилась в машину к чужим, но она меня почему-то не услышала…
– Как увезли двое дяденек?! – У Анатолия всё внутри опустилось, и он почувствовал, как его ладони моментально взмокли. – Ты ничего не путаешь, мальчик?
– Это точно была Маруся! Надо быстрее сообщить в милицию и искать эту машину. Я говорил воспитательницам, а они просто посмеялись надо мной и не дали позвонить в милицию. А я же даже номер машины этой записал! – возбуждённо тараторил Ярик.
– Подожди, подожди! Ты записал номер машины?! – Анатолий не верил своим ушам. – Ярослав, Ярик, давай же быстрее этот номер!
– Я не могу его дать …
– Как?! Почему ты не можешь дать мне его!? Ты же сам сказал, что записал его!
– Ну, я же его на стене записал мелом, только с моей стороны…
Белую «ниву» с уже известным номером нашли через тридцать минут. Машина с двумя подонками-наркоманами и испуганной, но невредимой девочкой была задержана на подъезде к соседнему небольшому городку. Быстро выяснилось, что парочка двадцатилетних обколовшихся безработных оболтусов в поисках денег на очередную дозу не придумала ничего лучше как заняться киднеппингом. И даже не уточнив толком, кто эта девочка, обманом и лживыми посулами вынудили её сесть в машину. «Как и у кого они собирались требовать выкуп?» - разводя руками, поражались представители следственных органов. И все дружно восхищались сообразительностью девятилетнего мальчика.
– Мне мама и папа объяснили, что нужно делать, – охотно пояснял Ярик, чувствуя себя, как рыба в воде в окружении восторгавшихся им взрослых…
Неделю спустя…
– Слушай, Ариша, я вот что тут подумал. Эти документы…ну, на усыновление долго собирать-то нужно? Если долго, то может они разрешат Ярику уже сейчас жить с нами? Ну, что он там будет столько времени ждать? А я уже на следующей неделе записал бы его на каратэ и на занятия живописью. На гитаре пока сам покажу, как играть, а там, если захочет, запишем его на курсы игры на гитаре. А на следующий год рванём все вместе в турпоход. Ты же помнишь, как мы с тобой в турпоходе на Алтае познакомились?..