Анекдот для сенатора
В.Ф. Яковлев, советник президента:
«В 90-х Валентина Терешкова в рамках общества дружбы организовывала поездки в Питтсбург, в которых участвовали политики, учёные, артисты, общественные деятели. Там шли дебаты по экономике, политике, праву. Каждому из основных докладчиков давали оппонента. Примакову тогда достался американский «тяжеловес», сенатор Билл Брэдли. Красивый, двухметрового роста, в прошлом профессиональный баскетболист, олимпийский чемпион.
Участникам семинара раздавали журналы с его фото на обложке. Выступил сенатор ярко, уходил под овации. Вслед за ним поднялся Примаков. После Брэдли его едва было видно из-за трибуны. Начал он с того, как ему трудно выступать после господина Брэдли – во-первых, он не увлекается баскетболом, во-вторых, его портреты почему-то не печатают глянцевые журналы. И начал свой доклад. Очень мощный. Аналитика, аргументы – неопровержимые, не с чем даже спорить.
И во время этой речи почему-то стало казаться, что Примаков становится выше ростом, а сенатор Брэдли, наоборот, уменьшается на глазах. А закончил Евгений Максимович анекдотом, сославшись на рассказчика. Анекдот был мой…
Я дату этого события – 30 октября 1990 года – хорошо запомнил, потому что накануне у Примакова был день рождения. Он пригласил человек девять-десять в свой номер. Людмила Марковна Гурченко, помню, была и в компанию отлично вписалась. Было весело, все рассказывали анекдоты, я тоже рассказал. Анекдот был такой. Судят человека, который четыре раза подряд взламывал один и тот же магазин. Судья спрашивает: «Когда вы шли туда четвёртый раз, вы что, не предполагали, что вас там будут ждать?» Подсудимый отвечает: «Гражданин судья, я предполагал. Но ситуация была безвыходная – у жены день рождения! Первый раз я принёс ей платье, а потом трижды ходил его обменивать».
Но в контексте дебатов с американцами этот анекдот у Примакова прозвучал примерно так: не надо вторгаться на чужую территорию. Даже с благими намерениями – всё равно не стоит. И в этом весь Примаков. И его остроумие, и его независимость, и способность плыть против течения.
Американцев он предупредил, чтобы не слишком поучали. Сейчас это «общее место», но двадцать пять лет назад всё было в точности наоборот. Примаков умел думать вперёд.
А какая у Евгения Максимовича жена? Первую я не знал, а Ирина Борисовна… Мне кажется, шолоховские казачки такими были. Статная, умная, красивая. Сильная, из тех что «в горящую избу…». И очень любящий, тёплый, душевный человек. В ней это не светскость – это сердечность настоящая. Они оба такие. Под стать друг другу».
Ирина Борисовна, а вы как определяли, что вы любимая жена? По каким признакам? Женщины же иногда просто требуют от мужей слов любви. Чтобы он вслух сказал!
– Так это, видимо, глупые женщины. Что тут определять? И так видно. Я не хотела бы об этом говорить, это личное, и пусть оно таким останется. Но Женя очень красиво ухаживал. Очень! Я просто не устояла. Мне кажется, на моём месте никто бы не устоял.
Носились с мужем, как с писаной торбой?
– А как иначе? Когда любишь, всегда носишься. Для тебя он единственный и неповторимый, он лучше всех, лучше него просто не бывает. И ты готова для него на всё. А когда любовь заканчивается – это я вспоминаю свой первый брак, – ты видишь все недостатки, они тебя начинают раздражать, ты их уже не оправдываешь и начинаешь думать: боже мой, где же ты была раньше? Почему ты этого не видела? Да потому, что любовь умерла. А почему она возникает и умирает, не знаю. Это химия.
Это вы как медик говорите?
– Абсолютно. Потому что первый муж у меня – очень хороший человек. Очень достойный, умный, порядочный. Но просто что-то кончилось между нами, любовь умерла, и, может быть, знаете, почему?
Мы очень разные по характеру и по темпераменту тоже не совпали. Я сама лидер, но, если тащу мужчину психологически, меня это раздражает. Я должна быть ведомой, а не ведущей. А в Жене была та личность и та харизма мужская, которая поглотила меня полностью. Я даже и не пыталась вспомнить, лидер я или нет, шла в фарватере, и меня это полностью устраивало.
И даже с работы ушли?
– Нет, выйдя замуж, я работала ещё лет десять. И МИД, и премьерство, и, может, и дальше продолжала бы, потому что я свою работу люблю. Но как-то сидели за столом Женя, я, мои родители – они уже тогда вместе с нами жили, и мне было, конечно, трудновато, – и муж говорит: «Слушай, ну что ты разрываешься, сколько можно? Ну я тебя прошу… Ты уже всем всё доказала. Что ты независимый, самостоятельный человек… Сколько нам ещё вместе осталось? Неужели ты не можешь эти последние годы мне посвятить?».
Наутро я пошла и написала заявление. Жалко было всё бросать – и коллектив хороший, и работа для меня была определённым смыслом жизни… Но ничего ужасного со мной не случилось: это мужчинам-трудоголикам бросать работу – как паровоз на всём ходу останавливать. Такие люди живут, пока несут ношу.
Мы из-за этого даже никогда долго не отдыхали, максимум две недели, потому что к концу второй уже начинался зуд: висение на телефонах, рабочие переговоры… Мужской организм и женский по-разному устроены, это я как врач говорю. Женщина делится на две половинки – бытовую и рабочую.
Кончается работа, остаётся быт, и он плавно заполняет рабочий вакуум. Стирка, уборка, кто-то заболел, детям помочь, внукам помочь… А мужчины, уходя на пенсию, страдают. Их невостребованность доканывает. Рыбалка, шахматы, коллекционирование – это же только для себя. А нормальный человек живёт для кого-то и чего-то. Не для себя же. Тоска зелёная, когда для себя.
У вас семья всегда была на первом месте?
– У меня лично? Всегда.
А зачем, перед тем как пожениться, вы пошли советоваться с детьми – с дочерью Евгения Максимовича Наной и со своей Аней? Мы ведь, когда женимся или выходим замуж, не спрашиваем разрешения у родителей.
– Потому что за родителей ты не несёшь ответственности. А за детей отвечаешь. От твоего брака жизнь родителей не меняется, а дети зависимы. Ты распоряжаешься не только своей судьбой, но и их. И если ребёнок чего-то не приемлет, а ты поступаешь наоборот, ты его ломаешь.
А что бы изменилось, если бы кто-то из них запротестовал?
– Если бы дети нашего союза не приняли, то… брака бы не было. Одно дело, когда у твоего отца или мамы есть друг или подруга, а совсем иное – когда этот человек приходит в дом.
Ты становишься мачехой, твой муж – отчимом. Вы живёте вместе, и отношения с детьми – это очень-очень серьёзно! Может, потому мы и были счастливы, что ребята приняли меня, а Аня – Евгения Максимовича. И так совпали, что усилий вообще прилагать не пришлось. Это было как от бога посланное – просто оказались людьми одной «группы крови».